Evangelion Not End
- Размер шрифта +

Сломанная судьба.

 

Кадзи откровенно говоря не понимал зачем его, мама потащила его на другой конец света. Она обещала, что будет очень интересно и весело, а на самом деле самым занимательным во всей поездке до нынешнего момента был лишь многочасовой перелёт из Японии. Когда он садился в самолёт, то воображал себе дивное приключение в далёкую страну. В итоге он оказался в некотором роде заперт в сером и будничном городе. Хоть и в столице большой страны. На самом деле она сюда приехала не с туристическими целями, а вполне по работе. Но почему именно Вашингтон, а не множество других занимательных городов Америки? Почему у неё работа не в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии, Майами? Ну, или в Лас-Вегасе, чем чёрт не шутит? Если бы Кадзи знал заранее, что они поедут в самый скучный город Америки, то сразу бы отказался от поездки. А теперь ему остаётся довольствоваться просмотром Белого Дома или Конгресса. Те ещё достопримечательности, по крайней мере с его тогдашней точки зрения.

Совсем плохо становилось, когда Мисаки – так звали его маму – была занята на работе, так как шестнадцатилетнему парню оставалось только оставаться в номере гостиницы и пялиться в ящик вещающий на непонятном языке. Английский он в школе учил спустя рукова, и знал лишь пару простых фраз, благодаря которым заблудится было несколько проблематично, даже в таком незнакомом городе. В который, кстати говоря, Кадзи без сомнений вылезал в одиночку, ибо весь день пролежать, уткнувшись, в телевизор по которому крутили очередное нудное ток-шоу, представляло ту ещё незавидную перспективу.

Это уже был его третий день нахождения в чужих каменных джунглях. Вместе с туристической картой в руках парень умудрился обойти почти все здешние достопримечательности, благо город был не таким большим, как казалось. Родные токийские кущи были намного больше, плотнее и выше. К окончанию дня Кадзи начало казаться, что ему даже нравиться здесь находиться. На то было множество причин: всё-таки он ошибался насчёт того, что в Вашингтоне не на что посмотреть. Да, здесь Дисней-лендами и не пахло, и все реликвии были намного серьёзнее, чем Микки Маус и вся его компания вместе взятая, возведённая в куб. Но если рассматривать своё приключение не как очередной вид развлечения, а как познавательную экскурсию, то время явно не было потрачено зря. Единственное «но» –  когда его мама просмотрит все те снимки сделанные на фотоаппарат, которые он наделал во время своих прогулок, она может и не обрадоваться такой самодеятельности. Но и злиться не будет, хотя дала чёткий наказ, что в её отсутствие из гостиницы не выходить. А то мало ли что, ведь Америка не такая спокойная страна, как Япония. Скорее она обидится, что её сын в одиночку уже обошёл половину города. Дабы совсем не осложнять ситуацию, он всегда возвращался в гостиницу раньше её прихода. Так было и в этот раз:

– Я дома!

– С возвращением.

 – Прости, я сегодня немного задержалась, – быстро сняв туфли, она вбежала в богато отделанный номер и плюхнулась на диван к своему сыну, – Есть хочешь? Или ты уже успел перекусить в одной из забегаловок?

– Ма~ам, с чего ты это взяла? – попытался парень состроить невинное личико, взглянув на часы, которые приближались к пятичасовой отметке.

– Ты всё ещё собираешься притворяться, что днями спокойно сидишь в четырёх стенах? – она откинула голову в его сторону и указала пальцем на включённый телевизор, – И легенда гласит, что ты это смотришь?

В ящике вещали новости с миловидной девушкой в качестве диктора, что подтверждало то, что Рё-кун просто для вида включил телик.

– Мам, может я решил просветиться и стать умным, как ты?

– Неужели? Ты так хорошо разбираешься в фондовом рынке? – она подмигнула.

Парень взглянул внимательнее на экран и обратил внимание на кучу различных цифр и графиков. А уж слова, которые вываливались изо рта дикторши, и вовсе не поддавались никакому разумению.

– Я учу. Английский, – парировал Кадзи первым, что пришло в голову.

Она кинула на него сверлящим взгляд, тот аж поёжился на диване.

– Настолько учил английский, что даже ботинки стали грязными?

Ему ничего не оставалось, как сдаться, разведя руки, и признать своё поражение.

– Ммм… хорошо, – потянулась и вскочила Мисаки, будто уже отдохнула, – Так ты не ответил на вопрос: ты ещё не проголодался или уже поздно тебя об этом спрашивать?

– На самом деле, я специально ещё ничего не ел, чтобы с тобой поужинать, – немного засмущался парень.

В ответ она лишь улыбнулась и поцеловала своего сына в лоб. Она его очень любила и всегда старалась быть такой хорошей мамой, какой можно только восхищаться. Кадзи, хоть и был не всегда послушным и весьма своевольным, никогда рамки не перешагивал, ибо с его стороны было бы крайне нечестно пользоваться излишней добротой единственного ему дорогого человека. Про взаимные чувства и не стоит даже упоминать.

– Тогда я пойду приму душ, – Мисаки ринулась в ванну, – А ты пока подумай, куда нам сходить, okay?

  На самом деле он терялся в догадках. Как говорят – надо есть традиционную еду страны местопребывания. Только вот Америка родина фастфуда, а питаться гамбургерами и чизбургерами не очень хотелось. «Говорят, здесь готовят хорошую пиццу» – припоминал парень и склонялся к варианту, что сегодня ужин будет в пиццерии. В хорошей и высококлассной пиццерии. А потом вечерняя прогулка, ибо всё-таки последний день в этой стране. Завтра он уже будет снова дома. Хотя в школу ему не грозит попасть в тот же день, но всё равно осадочек остаётся из-за того, что внеплановые выходные подходят к концу. Зато можно гарантировать, что как минимум половина класса будет завидовать, ибо многие даже из города то толком никуда не выезжали. Так что плюсы пока перевешивают все минусы, связанные с пропуском школьной программы и необходимостью их наверстывания.

Примерно к шести часам вечера Мисаки уже была готова к вечерним прогулкам. Не то, чтобы Кадзи устал ждать, но ему уже не терпелось пройтись по вечернему городу в последний раз и хорошенько повеселиться. Его переполняло отличное настроение, и оставалось лишь дождаться своей мамы.

Полёт мыслей был прерван монотонным звуком от телевизора, аналогичный, когда телеканал отключён. Но этот был прерывистый. Кадзи бросил взгляд и оцепенел: от теленовостей и след простыл, а теперь красовалась разноцветная заставка с характерным орлом по центру.

– Что случилось? – вошла в комнату озадаченная и наряженная Мисаки.

Но не успели оба опомниться, как за окном отчетливо и громко, полностью перекрывая все остальные звуки, зазвучала сирена. Она пронзала уши, будто скальпелем по барабанным перепонкам проводил маньяк, дабы поиздеваться над своими жертвами. Кадзи почувствовал, как на его плечи опустились руки его мамы. Парень даже не знал, что и вообразить: в его голове была полная пустота, которую медленно начинали заполнять страх и отчаяние.

– Ма~ам, что происходит? – дрогнувшим голосом спросил сын.

Его слова на Мисаки подействовали отрезвляюще: она с отрешенным взглядом и учащающимся дыханием завертела головой, пытаясь найти свою сумочку. Тем временем за дверью номера, в коридоре участились шаги и голоса, срывающиеся в панику.

– Ма~ам? – Кадзи уже было по-настоящему страшно, – Мам!

Но Мисаки не отвечала ему, продолжая на автомате собирать в маленький прозрачный пакет все необходимые документы.

– Мама, нам ведь тоже надо бежать?! – не выдержал парень.

Женщина откликнулась, посмотрев ему в глаза. В её взгляде читался только страх.

Схватив Кадзи, она потащила его в уборную и заставила лечь в ванну, после чего и сама присоединилась, заранее сорвав и накрыв шторки на себя и сына. Парень был ошеломлён и пребывал в слишком большом шоке, чтобы нормально понять всё происходящее. Его трясло, и слёзы подступили к глазам.

– Всё будет хорошо, – промолвила Мисаки, прижав к себе своего сына, – Всё утихнет, пойдём погуляем, посидим поужинаем. Ты ведь в пиццерию хотел сходить? Так ведь?

Парень лишь кивнул, задрожав ещё сильнее. Женщине ничего не оставалось, кроме как его продолжать подбадривать, но это было довольно сложно из-за доносящихся криков, доносящихся как с улицы, так и со стороны других номеров в гостинице. И всё та же неумолкающая сирена, которая давила не только на уши, но и на психику всех и каждого.

– А потом мы поедем домой…

Не успела она закончить фразу, как всё задрожало, а через секунду ударила мощнейшая силовая волна, раздробив внутренние стены здания. Рё-кун даже не успел понять, что к чему. Последнее, что он ощутил – грохот в ушах, грубый толчок в сторону и последующую невесомость.

Крики, голоса, боль, страх. Пустота.

 

***

 

Первое ощущение: гудящая голова. Где-то далеко монотонно попискивало. Он всё яснее чувствовал свежий и прохладный воздух, который наполнял его лёгкие. Его переполняло простое желание открыть глаза. Веки уже сами просились разомкнуться, ибо было ощущение, будто Кадзи проспал целую вечность и набрался сил на всю оставшуюся жизнь. Медленно приоткрыв очи, он почувствовал, как свет хлынул в глаза, и мальчик непроизвольно поморщился. Прошло ещё некоторое время, прежде чем зрачки смогли приспособиться.

Последнее, что он припоминал – это была ударная волна, которая раскрошила гостиницу как картонный домик. Парень ожидал увидеть развалины или руины, однако был приятно удивлён: Кадзи лежал в опрятной и чистой палате, коих множество в любой городской больнице. Света тут почти не было, лишь из коридора светили лампы. Пошевелиться он всё ещё не мог, но, порыскав глазами, обратил внимания, что был подключён к некоему медицинскому аппарату, который считывал его пульс и дыхание. Рядом с кроватью стоял пустующий стул. Часы, висевшие на стене, показывали, что уже давно вечерело. За плотно задёрнутыми шторами лучиков света не обнаруживалось.

Заметить хотя бы одну живую душу ему также, к сожалению, не удалось. «Что за чертовщина вообще произошла?» – чуть не сорвалось с языка. Парень попытался шевельнуться, но результатом этого была лишь невыносимая боль по всему телу. Оно как бы говорило, что ещё не время вставать с кровати.

И в этот момент в его голове поселилась идея, что всё это кошмар, снящийся ему, пока он лежит под завалами. Но тогда он чертовски реалистичен. Кадзи сделал ещё одну попытку пошевелить хотя бы головой. Из правой руки шла трубку к капельнице, что его совсем не удивило, но забеспокоиться немного заставило. Он попытался ею пошевелить –  наконец-то обозначился некоторый прогресс. «Это хорошо» –  подумал он и решил перейти к левой руке. И тут пот хлынул с него рекою, дыхание участилось, а аппарат стал чаще пищать. Парня охватывала паника – и не мудрено: руки не было! В страхе за своё тело он резко перевёл взгляд на свои ноги, но и здесь не нашёл себе покоя. И если он получил такие раны, то как же мама? Она ведь могла и…

 Он не выдержал. И заорал что есть сил. Казалось, что никто не придёт. Никто. Ведь это был его страшный сон. Но к своему сожалению спустя какие-то секунды, в палату вбежала, включив свет, медсестра и начала что-то лепетать, успокаивая Кадзи. За ней вбежал доктор, а вслед и заспанная Мисаки. Та сразу обвалилась на парня в объятия со слезами на глазах. На ней были лишь пара ссадин и несколько царапин. Её сын понемногу успокаивался и заревел вместе со своей мамой.

 

Через некоторое время, когда все притихли, врач деликатно объяснил пациенту его состояние, и почему пришлось прийти к таким жёстким мерам. Кадзи с каждым его словом всё больше и больше унывал, погружался в отчаяние и депрессию. У него в голове вертелся лишь один вопрос: «что это было?»

– Теракт, – отмахнулся от вопроса доктор и вышел из палаты вместе с медсестрой, оставив семью наедине.

– Теракт? – попробовал слово Кадзи, не совсем веря в эту версию.

– Не забивай себе голову, тебе надо отдыхать, – вытерла слёза Мисаки, – Всё будет хорошо. Мы как-нибудь прорвёмся, вот увидишь.

Она изо всех сил старалась его успокоить, говоря о разрабатывающихся продвинутых протезов и прочее. Но парень всё это пропускал мимо ушей – он был слишком погружён в себя.

Кадзи заснул с надеждой, что всё происходящее ему лишь чудится и, открыв глаза под утро, он очнётся в своём номере гостиницы в Вашингтоне, а то и вовсе в родном доме в Токио. Чем чёрт не шутит. Но надежды рухнули после крепкого сна: очнулся он в той же самой палате, что и засыпал. Мисаки мирно дремала в углу сидя на стуле.

Из-за своей беспомощности парню ничего не оставалось, кроме как наблюдать за картинкой на экране телевизора, который висел рядом с часами. Звук был приглушен, но по кадрам и сопутствующему им тексту выстраивалась отчётливая картина: вечером, две недели назад в центре Вашингтона террористы взорвали атомную бомбу примерно той же мощности, что и американцы скинули на Нагасаки. Счёт уже шёл на десятки тысяч погибших. Количество раненых вместе с поражёнными радиацией просто неисчислимо. Кадзи непроизвольно поднял уцелевшую руку до головы и не обнаружил на себе волос. В ту же секунду он обратил внимание на собственную мать. К его величайшему сожалению такие простые признаки поражения обнаружились и у Мисаки, хотя и не в столь серьёзной степени. Злость одолевала его. Злость на тех отморозков, которые совершили это чудовищное преступление, заставив страдать столь большое количество людей, а главное – его самого и его же мать. Ещё большая злость зарождалась внутри Кадзи от того, что он теперь ничего не сможет поделать. Ни отомстить, ни помочь чем-либо. Отныне и навсегда он прикован к постели, будто полумёртвое существо, которому в самый последний момент не дали спокойно умереть.

За что на него такая кара упала? Да, он не блистал идеальностью. Не был замечательным сыном, учился далеко не на отлично, в школе у него весьма спорная репутация и часто его родителям приходилось выслушивать упрёки со стороны учителей. Но и не был последним сорванцом, никогда не преступал грань допустимого. Пользовался уважением среди сверстников и серьёзно ни с кем не конфликтовал.

За что?

Может ли быть, что это лишь шутка высших сил, чтобы пройти некое испытание? Что ему нужно делать? Что за испытание? Если из всего этого необходимо было вынести урок, то какой? Парень надеялся на некую подсказку, сигнал или знамение. Часы проходили за часами, но ничего подобного не происходило. Лишь врачи вокруг него сновали и постоянно брали анализы. Мисаки старалась изо всех сил его подбадривать и активно переговаривалась с врачом. Похоже, она узнавала о тех самых протезах, которые наобещала своему сыну. Кадзи был в стороне от всего этого, лишь иногда кивал на задаваемые вопросы. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, разве что только со священником, которому он смог бы помолиться. То, что ранее для него считалось абсурдом, теперь стало вполне нормальным.

Вечером, когда Мисаки отлучилась, Кадзи вызвал медсестру и настойчиво попросил, чтобы она его отвезла на крышу здания. Она долго упиралась, но он настаивал, что ему необходим свежий воздух и покой. В итоге она согласилась и, перетащив на креслу-каталку, вывезла его на смотровую площадку больницы. Парень попросил ещё об одной услуге у неё: оставить его наедине на десять-пятнадцать минут.

Кадзи всё понимал. И то, что его жизнь уже никогда не станет прежней, что уже никто к нему не будет обращаться, как раньше. Теперь всё кардинально изменилось, и это его убивало. С другой стороны мама осталась в живых и относительном здравии, что очень сильно грело его душу. Однако он не мог продолжать так жить. Ему оставалось надеяться, что Мисаки поймёт его выбор, ведь она его прекрасна знала. И хорошо должна понимать, что для него быть прикованным всю оставшуюся жизнь к постели вовсе и не жизнь уже. Да, дышит. Да, сердце бьётся. Но он фактически уже мёртв. Она должна принять его выбор. Надеясь на благоразумность Мисаки, Кадзи подвинулся изо всех сил к краю. Внизу его ждал полёт через добрые семь этажей. Гарантированный покой.

«А может не стоит?» – инстинкт самосохранения предупреждал его.

Поздно уже отступать, раз встал на эту дорогу. Надо идти до конца. И под эти мысли парень оттолкнулся от края крыши в свободный полёт в один конец. Теперь уже точно поздно что-либо менять. Остаётся лишь принять неизбежное и помолиться за свою маму. Ему даже не было страшно. Лишь увеличивающееся удовлетворение вместе с нарастающей скоростью и свистом в ушах. Закрыв глаза, через секунду всё побелело, а звуки утихли.

 

***

 

Ослепляющий белый свет гас по краям, образовывая то, что люди называли «светом в конце туннеля». Похоже, это оно и есть. Похоже, многие религии мира не ошибались о загробном мире, который вставал перед разумом Кадзи. Неожиданно для него самого проявился интерес: будут ли встречать его классические ангелы или же всё дальнейшее будет за гранью понимания человеческого разума? Оставалось только ждать.

Терпеливость парня со временем вознаградилась – он услышал посторонние голоса, ворвавшиеся в его разум. Казалось, теперь-то точно можно упокоиться и больше ни о чём не думать. Однако сюрприз его поджидал в деталях: те самые голоса были на вполне знакомом языке. Точно не на японском. Ему было тяжко вслушиваться и пытаться разбирать отдельные слова. Новые посторонние звуки явились ему, будто кто-то разгребал камни. А потом и вовсе за его плечо и талию кто-то схватился и начал тащить вперёд, напрямую к свету. Через мгновение он ощутил, как его тело заныло от чудовищной боли.

Кадзи не совсем понимал, что происходит. Разве он не умер? Может, он неудачно разбился? Он ощутил дежа-вю, когда его зрачки потихоньку приспосабливались к свету, и он смог отчётливее разглядывать происходящее вокруг. Первым, что он увидел – чумазые, уставшие и измождённые лица. Самые обыкновенные люди. Спасатели, полицейские, военные, зеваки. Все эти люди его вытаскивали из-под завалов. Аккуратно, бережно. Парень, которого на руках тащил спасатель, вертел головой с ошеломлённым взглядом. Вокруг были одни руины. Толпы людей снуют и орут что-то на английском, стараясь найти и вытащить выживших, множество техники разбирает завалы, вертолёты оккупировали тёмные небеса.

Когда его положили около импровизированного полевого госпиталя, до Кадзи стало доходить, особенно после того, как он удостоверился в целости и сохранности своих рук и ног. Всё, что было до этого – фальшивка. Сон. Плод его воображения.

– Water? – протянул бутылку безымянный спасатель.

 Парень высушил её до дна буквально за мгновение: жажда на него хлынула вместе со слабостью и страхом.

Easy, boy. Easy, – мужчина убрал бутылку и выудил пачку документов, – You Kaji Ryohji, yes?

Парень лишь кивнул головой.

– Okay, – спасатель сделал пометку в каком-то журнале и буркнул своё имя, – O'Brien.

О’Брайен принялся о чём-то то ли допрашивать, то ли сообщать, но мысли Кадзи были совсем в другом месте. Ведь если его пребывание в больнице лишь сон, то и с мамой могло что-то серьёзное случиться. Кадзи постарался встать, но тело сопротивлялось ему, да и спасатель его снова настойчиво уложил, о чём-то пролепетав. Но парень сопротивлялся, стараясь привстать и найти взглядом то место, откуда его вытащили из-под завалов. Его глаза замерли, тело задрожало, а слёзы сами потекли рекой. Он увидел её. Та же одежда, та же причёска, её черты лица. Но бездыханная. Переведя взгляд на ту самую пачку документов, он распознал в них их японские паспорта. Кадзи на пару секунд оцепенел, но найдя в себе силы и превозмогая боль рванул к своей матери, но на половине пути его перехватил спасатель, который быстро смекнул, в чём дело. Парень некоторое время старался вырваться, но из цепких лап этого добиться было крайне сложно. Он кричал, звал свою маму, но она продолжала неподвижно лежать.

– Easy, take it easy! – держал его О'Брайн, –  It's your mother, yea?

Ему ничего не оставалось, кроме как рыдать, и ему было всё равно, что он не девчонка.

– It is not help! – не унимался спасатель, – I’m so sorry...

Но все его слова Кадзи пропускал мимо ушей. Ведь он потерял самого дорого человека в мире.

 

***

 

Внезапно осознал, что лучше бы не просыпался. Даже самый страшный сон никогда не смог бы сравниться с ужасной действительностью, которая свалилась на человечество. И даже та жизнь без рук и ног, кажется гораздо более заманчивой, чем мир, в котором нет матери. Мир, который погружается в хаос и отчаянье. И нет никакого света в конце тёмного тоннеля.

Это ужасное чувство, когда мир рушится на твоих глазах, когда гибнут все, кто тебе дорог, а ты только можешь, что просто наблюдать. По этой причине я прошу тебя: не допусти больше подобного, так как ты не простой наблюдатель. Сделай это хотя бы для всех, кто тебе дорог, Синдзи.

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End