История первая

Кукла

Слово рассказчика

Приветствую вас, дорогие гости!

Проходите, снимайте одежду и вешайте ее в этот старинный шкаф. Прошу за мной. Да, нам сюда, в эту самую комнату. Надеюсь, вы не имеете ничего против камина, полумрака и свечей? Вот и отлично.

Садитесь, господа и дамы, садитесь в эти удобные  кожаные  кресла. У меня есть парочка велюровых, если они вам больше по нраву. А еще вот здесь стоит диван, если вам будет там удобнее.

Желаете что-нибудь выпить? Или, быть может, сигареты, сигары, или трубку? Все в этом доме к вашим услугам, вам стоит только назвать. Любые напитки, еда и прочие маленькие радости, созданные для того, чтобы хорошо провести вечер.

Вас все устраивает? Прекрасно. Теперь, с вашего позволения, и я опущусь в кресло, вот здесь, у камина, чтобы видеть ваши глаза. Что ж, теперь, пожалуй, я могу начать свой рассказ. Он будет долгим, поэтому нам придется встретиться несколько раз, поскольку за одну ночь я не успею рассказать всего, а рассказывать такие вещи при свете дня означает лишить их некоего очарования. По крайней мере, мне так кажется. Если же вам надоест, вы всегда можете покинуть этот дом, и вам не нужно будет извиняться. Я прекрасно вас пойму.

История, которую я расскажу вам первой, довольно незатейлива. Она всего-навсего о встрече двух… хм, скажем так, персонажей, и о том, что последовало за этой встречей. Знаете, довольно много интересных и длинных историй, которые лучше даже именовать хрониками, начинались с незатейливых случаев. Впрочем, об интересе историй судить вам, мои дорогие гости.

Я всего лишь Рассказчик.

Все, о чем я расскажу вам, в какой-то степени происходило, случалось. Не здесь – так в другом месте, другом мире или другой реальности. Это не так уж и важно, важно то, что герои этой истории творили ее сами. Даже будь они выдумкой, они были, по крайней мере, для самих себя. Мне кажется, вполне достаточно.

Кое-что может оказаться непонятным для вас. Заранее прошу прощения, мои гости, но рассказы мои из той породы, которые могут оказаться понятны одним и привести в смятение других. Но давать слишком много пояснений по ходу истории означает лишать повествование связности и единообразия. Кое-что я уже пояснил вам, прочие вопросы вы сможете задать после того, как наша сегодняшняя встреча подойдет к концу.

О, я еще не запутал вас, и вы не захотели уйти? Что ж, это превосходно. Нет ничего лучше для такого Рассказчика, как я, чем хорошие и внимательные слушатели. Не буду более злоупотреблять вашим терпением.

Позвольте, я расскажу вам одну историю…

Глава первая

Нью-Йорк, 2015 год

16 сентября

Дойдя до конца улицы, Каору обернулся. Огни города отражались в зеркальных окнах высокого здания, настоящего царства стекла и стали. Элитный жилой комплекс, несколько десятков этажей, подземная парковка, охрана по высшему классу. Превосходное убежище, хотя и все же не дом. Место, которое Нагиса мог бы назвать своим домом, исчезло уже очень  давно.

Глядя на зеркальную башню, он вновь спросил себя, стоило ли идти пешком. Поразмышлял пару секунд и удовлетворенно кивнул – стоило. За руль не тянуло совершенно, а целыми днями сидеть в огромной и роскошной квартире ему быстро надоедало. Так что оставалась только пешая прогулка.

Завернув за угол, Каору пошел вперед, временами рассматривая вывески магазинов и прочих заведений, иногда его взгляд задерживался на каком-нибудь автомобиле. Нью-Йорк вызывал у него двоякие ощущения. С одной стороны, в этом городе не было ничего особенно красивого и величественного, скорее уж он от асфальта до верхушек небоскребов был пропитан духом особой практичности, свойственной только американцам. Тем не менее, гулять по нему иногда было довольно интересно, да и к тому же довольно безопасно. Стаи Шабаша в этот мощный оплот Камарильи старались без нужды не соваться.

Не то что бы Каору боялся смерти, просто он считал, что не следует добиваться слишком уж пристального ее внимания. А в случае столкновения с боевиками Шабаша его могли опознать, и тогда… думать о том, что будет дальше, не хотелось.

Осенняя ночь была не такой уж и холодной, но все же Нагиса зябко передернул плечами. Слишком сильны были воспоминания о последней охоте шабашитов, о почти захлопнувшейся ловушке, из которой ему чудом удалось уйти живым. Тело хорошо помнило снегопад, пронизывающий ветер и мрачные, злые улицы Москвы, щерившейся ухмылками подворотен и наблюдающей за ним через бельма окон. Он бежал, ожидая ударов с любой стороны, его гнали, как дикого зверя… как когда-то, очень давно, его сира. Правда, «создателю» тогда не повезло.

Вспоминать не хотелось, но и забыть у Каору не получалось. Пусть он давно старался изжить в себе страх, в такие моменты это почти забытое, человеческое чувство возвращалось, находило лазейку в его темной душе. Потому что когда ты – дичь на охоте Шабаша, это не просто страшно.

Остановившись на перекрестке, Нагиса уставился на светофор для пешеходов. Красный огонек напоминал о гораздо более насущных проблемах, чем тени прошлого. Следовало отправляться на охоту, и как можно скорее. Свободных «угодий» в этом городе было не так уж и много, и все они были довольно далеко от тех апартаментов, где он проживал теперь. Следовало торопиться, чтобы успеть вернуться в квартиру до того, как взойдет солнце.

Красный сменился зеленым, и Нагиса быстрым, но все же полным достоинства шагом пересек дорогу. Шедшая навстречу девушка, миновав его, оглянулась, провожая взглядом высокого парня в тонком черном кожаном плаще. Короткие волосы серебристого цвета привлекли ее внимание: они как будто источали слабый свет.

Заведение было не самым уютным, но, судя по количеству посетителей, видимо, все же пользовалось некоторой популярностью. Каору пересек полутемный зал и устроился на табурете у стойки. Заказал пива, но лишь пару раз притронулся к поставленному перед  ним высокому бокалу. Внимательный взгляд отметил бы, что уровень пива в бокале нисколько не изменился.

Нагиса обвел бар внешне ленивым взглядом. От его взора не ускользнула компания из троих молодых парней, сидящих неподалеку. Эта троица не отрывала от него глаз, и не нужно было обладать Прорицанием, чтобы прочитать их мысли. Побить и ограбить. Эти два коротких слова были едва ли не написаны на простецких физиономиях. С трудом сдержав улыбку, Каору бросил на стойку купюру, которой хватило бы на два,  а то и три бокала пива, и поднялся с табурета. Уже на пороге он чуть обернулся, чтобы убедиться, что ребята тоже встают со своих мест.

Рядом с баром находилась отличная подворотня, можно даже сказать классическая, хоть кино снимай. Каору нарочно шел медленно, чтоб вышедшие из бара парни успели поравняться с ним, а потом один, самый рослый, грубо толкнул в вонючую темень проулка.

Сначала Каору хотел было притвориться испуганным, дать им возможность поверить в свои силы и власть. Но потом его взяла злость. Горячая и липкая, она поднялась со дна души, быстро расставляя все необходимые акценты. Он – охотник, они – его добыча. И нечего расшаркиваться перед кормом.

Один из парней успел было раскрыть рот, намереваясь что-то сказать. Каору не дал ему такой возможности – быстрым движением схватив парня за шиворот, он рванул его на себя, одновременно разворачиваясь вокруг своей оси. Верзила подавился заготовленной фразой, успел даже закричать, но недолго: Нагиса разжал пальцы, и парень отлетел прочь, ударился о землю и кувырком покатился по грязному асфальту.

Двое других замерли, не ожидая от хрупкого на вид парня лет двадцати с небольшим подобной прыти. Долго размышлять он им не дал – одного схватил левой рукой и с силой приложил затылком о стену переулка, второго схватил за горло и приподнял над землей. Так и не успевший вырваться из горла жертвы крик превратился в беспомощный хрип. Расширившимися от ужаса глазами несостоявшийся грабитель смотрел на то, чего не заметил раньше – длинные, слишком длинные для того, чтобы быть человеческими, клыки во рту несостоявшейся жертвы ночного нападения.

Перед тем как погрузить клыки в шею жертвы, Каору еще успел улыбнуться ему. Улыбкой из разряда тех, что действуют почище угроз или наставленного прямо в лицо пистолета.

Спустя три минуты Каору вышел из переулка, оставив там троих валяющихся без сознания людей. Он знал, что вряд ли хоть один из них сможет в точности вспомнить, что же именно произошло, а потом воображение доделает остальное. И вряд ли хоть один из них догадается об истинных причинах легкой слабости во всем теле.

Кровь была так себе, обычно Каору предпочитал sanguis[1] юных девушек, но сейчас был не тот день, чтобы выбирать. Да и не то место, пожалуй: несмотря на то, что Нью-Йорк был оплотом Камарильи, это не означало, что здесь с распростертыми объятиями примут такого, как он. Пусть он и посетил Князя сразу после прибытия в город, этот жест вежливости и дани традициям этой секты не давал ему никаких особенных привилегий.

Бросив последний взгляд на переулок, насытившийся охотник растворился в каменных джунглях.

Огромные окна картинной галереи позволяли любому желающему заглянуть внутрь и увидеть достижения современного искусства. Каору хватило одного случайно брошенного туда взгляда. Парень с серебряными волосами поспешно отвернулся, лишь бы не видеть холстов, каждый из которых был насмешкой над самим словом «искусство».

Он не понимал современных художников, и оттого не любил ни их, ни созданные ими произведения. Не то чтобы Нагиса застрял в своем времени, по меркам Сородичей он был довольно молод, но вот видеть, что творят современные художники, ему было почти противно. Акт творения, по его мнению, уступал место стремлению выделиться, показать всему миру что творец «не такой, как все». И это совершенно не радовало.

Не было ничего удивительного в том, что часть своего неодобрения он переносил и на Тореадоров, считавшихся покровителями искусств. Иногда Каору задумывался, не они ли начали активно продвигать абстракцию и сюрреализм, чтобы просто посмотреть, какие глупости и бессмыслицы способны создать люди. Впрочем, в таком замысле проскальзывало что-то, что в итоге могло привести не к Тореадорам, а к Малкавианам. Что же, шутка вполне в их стиле.

Подчиняясь какому-то болезненному любопытству, он вновь метнул взгляд в ярко освещенный зал. На сей раз его внимания привлекли не картины, а небольшая группа людей, что стояла в центре зала. Правда, от внимательного взгляда Каору не укрылось, что не все собравшиеся были людьми.

Женщина.  Невысокая, можно даже сказать, миниатюрная,  хрупкая и воздушная. Ее изящные жесты приковывали к себе внимание публики, восхищенно ловившей каждое слово, каждое движение. Она явно была в своей стихии, что-то объясняя и показывая. Неудивительно, что собравшиеся слушают ее с выражением обожания на лицах. Тореадоры способны и не на такое.

Наверное, она была хозяйкой этой галереи, а некоторые картины вполне могли быть созданы ей самой. Впрочем, Каору это не слишком интересовало. Понаблюдав за ней еще несколько секунд, он развернулся и начал переходить улицу, благо на светофоре как раз загорелся зеленый.

Он шел и думал о том, что ее слушатели не понимают, почему их так тянет к ней, почему она кажется им такой прекрасной, умной, стильной и интересной. Вырожденцам[2], по крайней мере, некоторым из  них, подобное внимание необходимо, как людям воздух, и поэтому они стремятся привлекать как можно больше внимания. Возможности клана это позволяют, так что вполне естественно, что многие из  них окружены толпой поклонников.

Каору этого не понимал. Он вообще не любил шумных сборищ, и всегда старался быть начеку. Вполне возможно, что если бы не надлежащее воспитание и обучение сира, он превратился бы в параноика, ожидая нападения от каждого прохожего. Но давший Нагисе Становление прекрасно натаскал его в сложном деле умения отличать Сородичей от смертных. Именно поэтому Каору смог так быстро определить истинную природу невысокой женщины в галерее.

Короткий вскрик откуда-то слева привлек его внимание. Обернувшись туда, Каору успел увидеть мелькнувшую в конце проулка неясную тень. Почти сразу же нервы парня напряглись, превратившись в натянутые струны. С одной стороны, ему хотелось как можно быстрее оказаться подальше от этого места, с другой – Каору понимал, что нельзя вечно шарахаться от каждой тени. В конце концов, это пятнает его гордость, а кроме нее у него осталось не так уж и много вещей.

Нагиса давно привык доверять своей интуиции. Еще его сир говорил, что, возможно, это лучшее из его качеств, оно может оказаться даже важнее мастерства владения Дисциплинами. Просто потому, что не влипать в неприятности гораздо проще, чем потом расхлебывать их последствия.

Интуиция подсказывала, что стоит все же проверить, что именно происходит в проулке. Ясность почти всегда лучше неизвестности, к тому же в этом городе можно было не искать врага в каждой тени. Каору мог бы придумать еще парочку поводов, но тело тем временем уже начало действовать, поскольку подсознательно он уже принял решение. Осторожно ступая, он дошел до конца проулка и заглянул за угол дома.

Почти в ту же секунду на асфальт медленно упало бездыханное тело. Каору бросил на него лишь один быстрый взгляд, его гораздо больше занимала возвышавшаяся над свежеиспеченным мертвецом темная фигура. Света в переулке было мало, но кое-какие детали разглядеть все же удалось.

Девушка, невысокая и тонкая, лет шестнадцати на вид. Растрепанная, обносившаяся одежда. Такие же растрепанные волосы странного цвета, вроде бы белые, но с голубоватым оттенком. Лицо… лицо было странным. Алые глаза горели на фоне белой кожи, во рту блестели тонкие клыки, само лицо больше напоминало фарфоровую маску, а подбородок был запачкан свежей кровью. Незнакомка быстрым движением вытерла кровь, не спуская с Каору взгляда. А он замер, не в силах поверить в то, что здесь, в одном из самых оживленных районов Нью-Йорка, города Камарильи, он видит представителя того клана, которого здесь ну никак не ожидал встретить.

Это едва ли не нарочито искусственное лицо, алые глаза и голубоватые волосы… вся эта подчеркнутая не совсем человечность почти не оставляли Нагисе сомнений. Перед ним стояла одна из Тзимици.

Они стояли друг напротив друга, не шевелясь, точно встретившиеся на узкой тропе хищники, каждый из которых понимает, что стоит сделать одно неверное движение, и схватка неизбежна. В неподвижных, точно стеклянных глазах девушки нельзя было прочитать ни единой мысли, и Каору надеялся, что сам он выглядит точно так же, спокойным и непроницаемым. Тем временем в голове его бушевал настоящий ураган.

Удивляться тому, что один из Извергов[3] сумел пробраться в Нью-Йорк, было некогда. Следовало как можно скорее понять, случайная это встреча, или же его выследили. Первый вариант еще допускал возможность мирно разойтись в стороны, правда, пришлось бы уже завтра уезжать из города. Второй в итоге привел бы к тому же самому, но перед этим запросто пришлось бы пережить схватку, и хорошо, если только одну.

Тем временем девушка моргнула, чего, кажется, раньше не делала, и негромко произнесла, обращаясь как будто не к Каору, а к себе самой:

 - Бледные цвета… Голубой… Темно-синий… Фиолетовый…

Каору очень хотелось спросить, о чем это она, но он понимал, что до поры до времени инициатива должна оставаться в руках у этой странной девчонки. Это поможет ему разобраться в ситуации, и принять правильное решение.

 - Кто вы? – резко, без перехода спросила голубоволосая девушка.

Ее лицо, как и глаза, не выражало ничего. Мысленно Каору проклял весь клан Тзимици: общаясь с ними, никогда не поймешь, что на уме у этих вечных экспериментаторов.

 - Сторож – осторожно произнес Нагиса, и это слово было своего рода пробным шаром.

Он не сомневался, что девчонка знает, что он один из Сородичей, так что притворяться человеком бессмысленно. Если уж она шабашитка, то должна оценить намек[4]. По его виду ничего нельзя сказать, а если она решит, что он на ее стороне, то будет проще выкрутиться.

Однако результат оказался совсем не таким, на какой рассчитывал Каору.

 - Шабашит? – спросила она, и голос ее, лишенный интонаций, отлично подходил к лишенному эмоций лицу – Пришли убить меня? Но я не вижу вокруг вас пурпурного. Что это значит?

На миг Нагисе показалось, что глаза его обманули, и перед ним не Тзимици, а одна из детей Малкава. Во всяком случае, он не мог отделаться от ощущения, что с ней что-то не так. А подобные чувства возникли у него лишь однажды, когда в Лондоне ему встретился один из Безумцев[5], и они довольно долго общались на отвлеченные темы.

 - Я не собираюсь вас убивать – медленно произнес Каору.

 - Это я вижу – серьезно кивнула она – Тогда зачем вы здесь?

 - Просто проходил мимо – Каору запнулся, не зная, что еще сказать.

Ситуация просто не укладывалась у него в голове. Одна из Извергов расхаживает по Нью-Йорку, где едва ли не на каждом углу можно встретить члена Камарильи. При этом она словно не в себе, точно последние несколько лет питалась исключительно кровью наркоманов, да еще и считает, что ее хотят убить.

А еще Каору вдруг понял, что произойдет, если их сейчас застанут здесь. Тзимици, да еще и в его компании, над свежим трупом, ко всему прочему – в чужих охотничьих угодьях. Дело может даже не дойти до Князя, а оказаться на ножах еще и с камарильскими боевиками ему совершенно не улыбалось.

 - Просто… проходил… – протянула девчонка, точно не слишком понимала его.

 - Именно – кивнул Каору – И поскольку понял, что лезу не в свое дело, пойду дальше. Вы не против?

С ее стороны никаких возражений не последовало, и Нагиса медленно, осторожно сделал шаг назад. Почему-то ему казалось, что сейчас, в этот самый миг, она превратится в какое-нибудь чудовище и с ревом бросится на него. Но нет, Изверг стояла неподвижно, лишь в глазах ее как будто что-то блеснуло. Тем не менее, Каору не собирался оставаться и уточнять.

Еще один шаг назад. Он понимал, что это выглядит неестественно и странно, но и поворачиваться спиной к Тзимици не собирался. Каору все еще не мог разобраться в сложившейся ситуации, а потому предпочитал соблюдать максимальную осторожность.

 - Я могу ошибаться – вдруг произнесла она – Или вы умеете маскировать свои цвета. Вы – один из Шабаша, и я не могу рисковать.

Ее тело вдруг начало стремительно меняться. Почти завороженный, Каору смотрел, как руки и ноги хрупкой девчонки обрастают мышцами, придавая ей зловещий вид. Мысли в голове Нагисы превратились в перемешанную палитру художника-безумца, вполне способного создавать картины вроде тех, что он совсем недавно видел сквозь огромные окна галереи. Он уже начал мысленно стягивать силу, благо теней в проулке хватало, а нанести удар могло понадобиться быстро.

А в следующий миг она прыгнула с места, бросаясь прямо на него.

Каору был готов к чему-то подобному. Он резко выбросил вперед руку, указывая на девушку-Тзимици, и два подвижных щупальца, сотканных из мрака, бросились ей наперерез. Эти гибкие кнуты темноты появились прямо из стен переулка, скрытых в полумраке, и остановили голубоволосую буквально в метре от ее цели. Щупальца отбросили девушку, и та, перекувырнувшись через голову, ловко приземлилась на одно колено. Алые глаза, не отрываясь, смотрели на Нагису, рядом с которым извивались два длинных теневых кнута, похожие на живых существ.

Она атаковала вновь. Каору на сей раз не пошевелился, но возникшие из темноты щупальца вновь не дали нападавшей подобраться к нему. С третьей попытки ей удалось обмануть одно из щупалец, но второе обвилось вокруг талии. Напрягая все свои силы, Тзимици пыталась освободиться, но держали ее крепко.

Нагиса смотрел на корчащуюся в захвате девчонку, и спрашивал себя, как так могло получиться, что она напала на него потому, что посчитала одним из шабашитов. Ведь насколько ему было известно, все Тзимици состоят в этой секте, и ни один из них не присягнул Камарилье. А она словно на ножах со всем Шабашем. Как такое может быть?

 - Может, все же поговорим? – поинтересовался он.

Голубоволосая не ответила, лишь усилила попытки вырваться. Пожав плечами, Нагиса позволил щупальцу  отбросить ее назад. Девчонка вновь приземлилась на ноги, но было видно, что на сей раз ей это удалось с трудом. Она тяжело дышала, но выражение ее фарфорового лица по-прежнему не менялось.

 - Почему ты не убиваешь? – голос девушки был хриплым от напряжения, но интонаций в нем не прибавилось – Или хочешь взять в плен, доставить к Командующему живой?

 - Понятия не имею, кто такой Командующий – Каору пожал плечами, хотя ситуация понемногу начинала злить его.

Она снова бросилась на него. Точнее, попыталась – перед самым прыжком прямо из земли вырос третий кнут, сотканный из темноты, и он зацепил девчонку за ногу. Она упала бы, если бы два первых щупальца вдруг не подхватили ее за запястья и не обвились с силой вокруг них. Теневые слуги приблизили добычу к хозяину, а когда Тзимици попыталась вырваться, третье щупальце вновь появилось из асфальта и оплело ей ноги.

 - Мне это надоело – холодно произнес Каору, глядя ей в глаза – Почему ты напала на меня?

Его противница, похоже, совсем выдохлась. Она уже не делала попыток вырваться, и почти обреченно висела в стальной хватке теневых щупалец. Похоже, девчонка решила покориться судьбе.

 - Думала, что меня выследили – сказала она.

Какое совпадение – мысленно усмехнулся Каору, а вслух спросил:

 - Ты что, прячешься? От кого?

 - От Шабаша – в ее голосе сквозило равнодушие, которое прекрасно подходило этой ситуации – она выглядела совершенно побежденной, равнодушной к уготованному ей будущему.

 - И ты решила, что я один из них – Нагиса не спрашивал, а утверждал.

 - Будто я могла решить иначе – она бросила выразительный взгляд на держащие  ее щупальца – И вы сами назвались Сторожем.

Ситуация все больше напоминала театр абсурда. Нет, в мире всякое бывает, но поверить в то, что кто-то из Извергов не состоит в Шабаше, даже более того, скрывается от него, Нагисе было нелегко.

- Прямо как ты когда-то – как будто шепнул на ухо Каору хорошо знакомый голос – Одинокая, брошенная и беспомощная. И у нее нет никого, кто помог бы и направил.

Нагиса даже обернулся, чтобы убедиться, что они с одни в полутемном переулке. Наваждение было таким сильным, что на какой-то миг он даже готов был поверить, что слышал голос своего сира, что кошмара пятнадцатилетней давности не было. Но переулок был пуст, и Каору не сразу смог убедить себя, что ему просто показалось.

Повернувшись к пленнице, Нагиса задумался, что ему теперь с ней делать. Если она такая же отверженная, как и он, то убивать ее не хотелось. Правда, поверить в то, что одна из Тзимици откололась от прочих, было трудно.

 - Ты скрываешься от Шабаша? – наконец спросил он.

 - Да – она едва заметно кивнула – Именно поэтому приехала в Нью-Йорк. Я была уверена, что никого из вас здесь нет.

 - Не знаю, огорчит тебя это, или обрадует, но я не принадлежу к Шабашу.

Алые глаза сверкнули в полумраке. Судя по всему, это было удивление, смешанное с недоверием.

 - Все Сторожа состоят в Шабаше – спокойный тон придавал ей вид излагающей прописные истины.

 - То же самое справедливо и для Извергов – парировал Нагиса.

 - Я сбежала от своего сира – при этих словах девушка впервые отвела взгляд – И никогда не вернусь.

А Каору, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, произнес:

 - А моего сира убили шабашиты.

Алые глаза, казалось, готовы были пробуравить его насквозь.

Решение было принято. Нагиса едва заметно шевельнул рукой, и теневые щупальца отпустили девушку и втянулись в темноту. Тзимици с трудом приземлилась на ноги, ее пошатывало. Оставить ее здесь значило обречь на смерть, ибо в таком состоянии она далеко не уйдет. А даже если и уйдет, то не проживет долго в городе Камарильи, ибо найдется не много охотников сомневаться в ее принадлежности к Шабашу.

Это было похоже на мимолетный каприз, однако Каору чувствовал, что в его желании помочь ей было еще что-то. Он впервые встретил кого-то в положении, до боли напоминающем его собственное. Впрочем, дело было даже не в глупой человеческой максиме «подобные тянутся друг к другу», прекрасно опровергаемой другим вроде бы непреложным законом о том, что вроде бы «противоположности сходятся». Нет, в этот раз было иначе. Слишком много вещей, полунамеков и смутных ощущений сложились в принятое Нагисой решение.

 - Готова поверить мне? – спросил он у девушки.

 - Ровно на столько же, насколько вы готовы поверить мне.

Каору улыбнулся. Ему понравился ответ.

 - Тогда пойдем отсюда. Если нас застанут над еще теплым трупом, то к нашим словам не будут прислушиваться. Просто уничтожат на месте, как прихвостней Шабаша.

Она кивнула, принимая его слова, и они покинули полутемный переулок. На улице Нагиса сразу же свернул в сторону, чтобы оказаться подальше от картинной галереи, где он видел Тореадора. Вполне возможно, что это ее территория, а лишние неприятности ни к чему.

 - Куда мы идем? – спросила Тзимици.

 - Подальше отсюда – ответил Каору – У тебя есть убежище?

 - Нет – она покачала головой – Я лишь сегодня смогла пробраться в Нью-Йорк. Еле смогла оторваться от погони.

О погоне и прочем следовало разузнать побольше, но времени было мало. До рассвета оставалось не так уж и много времени, а нужно было еще успеть вернуться к себе. Остановившись неподалеку от ярко освещенного ночного клуба, Каору произнес:

 - Я дам тебе убежище на этот день. Но попрошу кое-что взамен.

Она кивнула, предлагая продолжать.

 - Ты без утайки расскажешь обо всем, что с тобой случилось.

 - Интересное предложение. Вот только с чего бы такая доброта?

 - Считай это моим капризом – осклабился Каору – И потом, выбор у тебя не такой уж и большой. Ты между молотом и наковальней, между Камарильей и Шабашем. По счастливому стечению обстоятельств, я не принадлежу ни к тем,  ни к другим. По крайней мере, от меня ты можешь получить помощь.

Девчонка задумалась на несколько секунд.

 - Вокруг вас голубой – вдруг произнесла она – И только немного темно-синего. Нет красного, пурпурного, нет черного и зеленого… Я не видела сочетания таких цветов раньше. Меня всегда окружали другие… плохие цвета. Поэтому я попробую вам поверить.

Глядя на нее, Нагиса думал о том, что она, похоже, совсем юная Тзимици, которую ничему так толком и не обучили. Впрочем, нет, напомнил он себе, голубоволосая  постоянно говорит о цветах вокруг него. Судя по всему, девчонка обладает способностью видеть ауру. Он слышал о таком от сира, но сам не умел ничего подобного. Вроде бы по ауре можно было узнать, человек перед тобой, или же один из Сородичей, а еще понять его настроение. Впрочем, для этого нужно было достичь определенных успехов в Прорицании, если только он ничего не путал. Ну а если она может видеть его ауру, это только к лучшему, пусть знает, что он ничего не замышляет против нее.

 - Тогда держи – он вытащил из кармана ключ от одного из  своих убежищ, а вместе с ним и несколько купюр – Возьмешь такси и останешься там, переждешь день. Завтра я приеду, тогда и поговорим.

Он назвал адрес, но видел, что девушка колеблется. Впрочем, это было вполне понятно и естественно. Но все же она протянула руку и взяла предложенное.

 - Позвольте мне узнать ваше имя – тихо сказала Тзимици.

Настоящего имени Каору называть пока не собирался. Кто знает, как однажды изменятся обстоятельства, а он и в самом деле доверял ей настолько, насколько она доверяла ему. Поэтому Нагиса предпочел ограничиться прозвищем, которое когда-то дал ему «родитель».

 - Табрис.

 - Рада знакомству, Табрис – имя нисколько не удивило ее – А я – Рей. Рей-два.

Не только у меня странное имя – мысленно усмехнулся Каору. А вслух сказал:

 - Тогда до встречи завтра, Рей.

 - До встречи.

Развернувшись, он пошел прочь. Лишь оказавшись у пересечения с другой улицей, Каору обернулся и увидел, как Рей садится в такси. Быстрая улыбка возникла на его лице и тут же пропала. Мимо как раз проезжала еще одна желтая машина, а Нагиса понимал, что пешком добраться до своих апартаментов  уже не успеет. Поэтому махнул рукой, а когда такси остановилось, уселся на заднее сидение и назвал адрес.

Ночь заканчивалась, но ее конец был началом чему-то еще, какой-то истории. Каору в этом не сомневался.

[1] Кровь (лат.)

[2] Прозвище клана Тореадор

[3] Прозвище клана Тзимици

[4] Сторожа – прозвище клана Ласомбра, от «сторож брата моего»

[5] Прозвище клана Малкавиан

Глава вторая

Нью-Йорк, 2015 год

17 сентября

Рей открыла глаза в тот самый миг, когда солнце скрылось за горизонтом. С трудом выбравшись из вязкой темной пелены, всякий раз окружавшей девушку во время дневного сна, она несколько секунд лежала без движения, глядя на низкий белый потолок. За последние полгода ей пришлось повидать немало потолков в самых разных местах, а иной раз над головой был каменный свод пещеры. Но этот почему-то был другой, и словно дарил ощущение спокойствия. Не нужно было вскакивать и бежать, подальше от ищеек Командующего.

Сразу же перед глазами появилось лицо встреченного вчера Сородича, и Рей рывком села на постели.

Да, это была его квартира. Вчера, на исходе ночи, она даже не рассмотрела ее как следует, в глаза бросилось лишь то, что он здесь, судя по всему, бывает редко. Этот странный Ласомбра.

Рей никак не могла понять, почему он дал ей убежище. Даже если Шабаш и убил его сира, это не означает объявления войны всей секте. Судя по тому, что рассказывал своей ученице Командующий, для шабашитов такое поведение если и не в порядке вещей, то хотя бы не является чем-то из ряда вон выходящим. К тому парень был не простым шабашитом, не кем-то из стай или банд. Сторож. Как бы ни относилась Рей  к своему воспитателю, его уроки она помнила хорошо, а он не раз говорил при ней, что клан Ласомбра – это сердце Шабаша.

Она спустила ноги с кровати, посидела так немного, и только потом встала. Тело пронизывала усталость, ноги и руки двигались с трудом, а пальцы немели и едва гнулись. За полгода своих странствий Тзимици привыкла к этим ощущениям. Слабость начала подкрадываться к ней постепенно. С каждым днем, прошедшим с той судьбоносной ночи, когда она оставила Командующего, она понемногу слабела. Это длилось неделю и две, пока постепенно овладевающая ей слабость как будто натолкнулась на некий заслон, дальше которого распространяться не смела. Рей не знала, в чем причина, но была рада этому обстоятельству. До того момента девушка опасалась, что будет становится все слабее и слабее до тех пор, пока не погрузится в торпор, и тогда ищейки, посланные Командующим, найдут ее и вновь доставят в однажды оставленный позади в пламени пожара особняк «Терминальная Догма».

Воспоминания о прошлом, перемешанные с памятью о событиях вчерашней ночи напомнили девушке, как мало она еще знает о мире Сородичей. Быть может, будь она старше и опытнее, то смогла бы понять, что происходит с ее телом, и почему вчерашний парень с серебристыми волосами не убил ее, хотя проблем с этим у него точно бы не возникло. Рей вздрогнула, вспоминая прикосновение к телу сотканных из темноты щупалец. Назвавшийся Табрисом с легкостью управлял ими, они были словно продолжением его самого, второй парой рук.

Табрис. Странное имя, если это, конечно, вообще имя, а не прозвище. Если он таится от нее – что ж, его право. Ее благодарность за жизнь и убежище не станет меньше. Вот только догадывается ли этот сереброволосый парень, что благодарность и доверие проходят по разным «ведомствам»?

Рей медленно, не торопясь, обошла всю квартиру. Маленькая, но уютная, пусть и на свой лад. Судя по слою встречающейся кое-где пыли, он и в самом деле бывает здесь редко. Одно убежище из многих? Очень может быть, и это объясняет ту легкость, с которой он предложил его ей. Значит, готов пожертвовать квартирой в случае чего, то есть обязательно имеется другое убежище. А быть может, и не одно.

В просторной и светлой ванной девушка задержалась, поскольку не могла отказать себе в удовольствии несколько минут понежиться под душем. Рей не знала, когда такая возможность представится ей в следующий раз, поэтому с удовольствием подставляла тело тугим теплым струям. Закончив с душем, она вытерлась одним из висевших на крюках полотенец, и только теперь заметила, что в ванной нет зеркала. Вспоминая «обход» квартиры, она поняла, что ни в спальне ни в прихожей тоже не было зеркал. Ни одного. Мысленно пожав плечами, Рей оделась и вернулась в спальню.

Отодвинув тяжелые темные шторы, она с ногами забралась на подоконник и, привалившись спиной к оконному проему, стала смотреть на город. Время от времени она посматривала вниз, где перед входом в дом располагалась автостоянка для жильцов. Табрис должен был показаться оттуда, такси наверняка доставило бы его как раз на стоянку. Если этот странный Сторож непонятно почему хочет знать, что с ней произошло, то она дождется его и все расскажет. Просто в благодарность за возможность нормально переждать день.

Облюбованный девушкой наблюдательный пункт оказался верным выбором, правда, приехал Табрис не на такси. Рей увидела его, вылезавшего из черного автомобиля, только что въехавшего на стоянку. Машина выглядела дорогой и ухоженной, что как-то не слишком вязалось со вчерашним обликом Сторожа, больше напоминавшего представителя какой-нибудь субкультуры.

Быстрым шагом Табрис вошел в подъезд дома, и Рей слезла с подоконника, чтобы открыть ему дверь. Впрочем, это могло и не понадобится, мельком подумала девушка. Если уж это его убежище, то у него вполне мог оказаться второй комплект ключей, и открыть дверь он мог бы и сам. Тем не менее, Тзимици все равно направилась в прихожую. Лучше уж встретить Сторожа там, чем в спальне.

Трель дверного звонка звучала пронзительно и властно. Приблизившись к двери, девушка с выработанной за последний год осторожностью взглянула в глазок и убедилась, что перед дверью действительно Табрис. Ее руки пробежались по замкам, отпирая один за другим. Наконец дверь с легким щелчком открылась.

Он вошел не так, как входят в свой дом. Рей не смогла бы сказать, в чем именно состоит разница, но сейчас Сторож выглядел не хозяином, а гостем. Встретившись глазами с ожидавшей его Тзимици, он приложил руку к сердцу и, чуть склонив голову, негромко произнес:

 - Темной ночи, Рей.

Он был одет так же, как в их вчерашнюю встречу. Но теперь, не ожидая от него нападения, помня об оказанной им услуге, альбиноска смотрела на него уже немного другими глазами, подмечая в облике Сторожа иные, ранее не замеченные мелкие детали.

Несмотря на юный вид и довольно легкомысленную одежду, подходящую молодым, он не выглядел мальчишкой. Рей никогда не умела хорошо определять возраст по внешнему виду, но Табрису она бы дала никак не больше двадцати пяти человеческих лет, а скорее даже еще меньше. Однако он двигался, держал себя и говорил совсем не так, как двадцатипятилетний парень. Его глаза были полны спокойствия того, кто прожил не один десяток лет и повидал многое. Мерцавший в них опыт накладывался на красивую, правильную осанку и отличавшие каждое его движение гордость и достоинство. Несколько секунд она смотрела на Табриса, пытаясь подобрать ему определение, и желательно в одно слово, и наконец решила: аристократ. Причем не из тех, о которых она пару раз читала в книгах, не скучный и набитый формальностями пустобрех. Кажется, этот Сторож принадлежал к какой-то новой аристократии, изменявшейся вместе с миром.

На странное приветствие она отреагировала коротким кивком, на лице не дрогнул ни один мускул. Впрочем, за такое «богатство» мимики следовало благодарить Командующего.

 - Я обещала, что расскажу вам обо всем, что со мной случилось, – произнесла девушка. – И выполню обещание. Пройдем в гостиную.

Он повесил плащ на вешалку и прошел за ней, будто и в самом деле был всего лишь гостем. Рей села на диван, Табрис расположился в кресле напротив и приготовился слушать.

Он говорил, что это его каприз. Может быть, это и было правдой, но все же Рей хотелось быть уверенной в причине, по которой он взял с нее такую «плату» за убежище. Девушке хотелось знать истинную причину, потому что то, о чем приходилось рассказывать, она не любила вспоминать.

Сторож, расположившийся в кресле, не торопил, не задавал вопросы. Просто ждал, но в его глазах она видела мерцающий затаенный интерес. Так что, скорее всего, ему было важно то, что она собирается рассказать. Почему? Он что-то о ней знает? Или о Командующем? А может, ему известно о том, что произошло в «Терминальной Догме»?

Тзимици почувствовала, как начинает ступать на хрупкий мост предположений, и одернула себя. Она привыкла стоять на твердой земле фактов и знаний, и не собиралась изменять своим привычкам. В конце-концов, ничего особенно таинственного в ее истории не скрыто. Воспользоваться услышанным Табрис вряд ли сможет, просто потому, что она не обладала какими-нибудь тайными знаниями. Быть может, с точки зрения Сородичей, произошедшее с ней едва ли не банальность.

 - Когда я впервые встретила Командующего, мне было семнадцать, – наконец заговорила девушка. – Просто случайно встретились в одном клубе. Тогда я совершенно не придала значения этой встрече. Спустя примерно месяц мои родители погибли в автокатастрофе, и я осталась совсем одна. И тогда ко мне явился Командующий, и сказал, что он мой дальний родственник.

Рей замолчала, на несколько секунд вновь переносясь в почти что другой мир, тот, в котором она еще была человеком.

 - Он солгал мне, – продолжила она все тем же спокойным голосом, которым говорила всегда. – И сам признался этом. Он не был моим родственником, просто я напомнила ему кого-то из его прошлого. Я так и не узнала, кого именно, да и не так уж хотела знать. После потери родителей мне было очень плохо, и я была согласна даже на то, чтобы стать чьей-то заменой.

А еще он признался мне, что он – вампир. И сразу же предложил мне стать такой же, как он. Обращение. Обещал, что будет моим сиром, моим учителем, будет помогать мне и поможет добиться всего, чего я хочу. Он был очень убедителен. Наверное, тогда я даже влюбилась в него, потому что он оказался единственным… человеком, которому я была нужна.

Прошлое перед мысленным взором Рей было тусклым, смазанным, будто мир, населенный одними призраками. Рассказывать было просто. В конце концов, все это уже случилось, это прошлое, и оно никак не может повлиять на настоящее или будущее. Прошлое так же неподвижно, как и ее лицо, оно почти ничем не отличается от написанного в книге. И то, и другое, уже случилось, и потому застыло, стало недвижным. От прошлого веяло вечным покоем.

 - Я согласилась, – голос девушки был все таким же бесцветным, как и прежде. – И он обратил меня, в подвале своего особняка на окраине Токио. Это было пятнадцать лет назад.

Он открыл мне, что отныне я – одна из Тзимици, мастеров плоти. После обращения он заменил мне погибшего отца, стал относиться гораздо лучше, чем в то время, когда я была человеком. Он дал мне новое имя, в знак того, что я стала другой. Он дал мне имя Рей. Тогда… наверное, тогда я была счастлива…

Глаза Табриса мерцали во мраке комнаты. Свет они зажигать не стали. В какой-то миг во взгляде Сторожа Рей почудился красноватый отблеск, точно его глаза были того же алого цвета, что и ее. Пристальный взгляд юноши не отрывался от ее лица, точно он старался увидеть там что-то, недоступное взору других.

 - Он учил меня, наставлял, и все это почти с отцовской заботой. Командующий рассказывал мне о Камарилье и Шабаше. Он открыл мне, как изменять плоть, не важно, свою или чужую. Потом, где-то год спустя, он спросил меня, готова ли я к практической демонстрации. Я сказала, что готова, и тогда он показал мне всю мощь искусства Тзимици.

Командующий изменил меня. Изменил мое тело и мое лицо. Я стала немного другой, не той, что была когда-то. Черты моего лица почти не изменились, но Командующий изменил мои лицевые мышцы. Теперь я не могу улыбаться, не могу с удивлением распахнуть глаза и прочее. Было больно, очень больно, но я терпела. Ради него, что стал мне ближе всех и подарил  новый смысл существования, я терпела все, хотя это было долго. С тех пор на моем лице не отражается никаких эмоций. Впрочем, я не уверена, что во мне их было много.

Я не слишком переживала по поводу своей изменившейся внешности. Наверное, она мне даже нравилась. Но самое главное тогда для меня было в том, что она нравилась Командующему. Он постоянно говорил мне, как я красива, и мне становилось тепло от этого. Что с того, что я не могла улыбаться? Постепенно я и сама отучалась от этого. Если он решил, что это мне не нужно, то, наверное, так оно и было. Так что я больше не знаю, как это – улыбнуться.

Рей замолчала. Пусть прошлое и не могло повлиять на настоящее, вспоминать все произошедшее с ней девушке было не слишком приятно. Будь ее воля, она бы постаралась забыть все и начать жизнь заново, как любят говорить люди, с чистого лица. Но такие, как она, ничего не забывают. Сородичи живут гораздо дольше людей, и как будто в наказание за такое противоестественное существование, помнят все, что с ними происходило. Как хорошее, так и плохое.

Она не видела лица Табриса, укрытого в тени. Лишь глаза Сторожа продолжали поблескивать, внимательно следя за ней. На какой-то миг Рей стало интересно, какое у него сейчас выражение лица. Потом она уселась на диване удобнее и вновь обратила взгляд на кресло, где сидел Табрис, словно превратившийся в темноту, которой он и повелевал.

Нужно было продолжить рассказ.

 - Я не знаю, как живут другие Сородичи, но мне нравилась моя тогдашняя жизнь, – продолжила девушка-Тзимици. – Правда, я почти не выходила из особняка Командующего, а спала всегда в том самом подвале, где он обратил меня. Это было роскошное здание, выстроенное в сочетании европейского и японского стилей. Иногда я охотилась на улицах, иногда его слуги доставляли мне пищу. Все, о чем можно только мечтать.

Рано или поздно мечты заканчиваются. В моем случае это произошло примерно десять лет с момента обращения. Командующий начал меняться, не сразу, но мне это было заметно. Он начал становится не тем мужчиной, которого я помнила, не тем, кто обратил и изменил мою жизнь. Он уделял мне все меньше времени, стал холоден и иногда по целым дням не говорил со мной, даже не видел меня. На мои вопросы, что случилось, он отвечал лишь, что начал новые важные исследования.

Это продолжилось. Все чаще он пропадал в других подвалах, приспособленных под лаборатории, где я никогда не бывала, и куда он сам запретил мне приходить. Я почти что видела, что с каждым днем он отдаляется от меня, но поделать ничего не могла. И поэтому, когда он пришел ко мне и сказал, что ему нужна моя помощь, я согласилась с радостью.

«Помощь» оказалась всего лишь участием в экспериментах. Не знаю… и не всегда помню, что он тогда со мной делал. Помню лишь боль, очень много боли. Он изменял мое тело, но как-то по-иному, а потом возвращал все к прежней форме. Я терпела. Ради него я продолжала терпеть всю эту боль.

С тех пор у меня такая бледная кожа, красные глаза и голубоватые волосы. Не знаю, почему. Быть может, так было нужно Командующему, или же это побочный результат одного из экспериментов. Не знаю, да и не хочу знать. Это не важно сейчас, и не было важно тогда.

Эксперименты продолжались, иногда несколько дней прочти без перерыва. Когда он спал, его гули выполняли оставленные им приказы и инструкции. Даже не знаю точно, сколько все это длилось. Помню лишь боль.

Однако желаемого результата Командующий, похоже, достигнуть не мог. Он стал раздражительным и злым, что совсем было на него не похоже. Я старалась помочь ему, но не могла. Он все больше и больше отстранялся от меня. А однажды, когда провалился очередной эксперимент, он набросился на меня и едва не убил. Будто во всех его неудачах была виновата я.

Я стала просто инструментом. Во время очередного припадка ярости, когда я старалась успокоить его, он злобно посмотрел на меня и назвал куклой. Это была правда, я и в самом деле была лишь созданной им куклой. Но я помню, как задело меня это слово, хотя и сама не понимаю почему.

Как-то я решила поговорить с ним, поговорить и выяснить, что его гложет. Я не могла смотреть, как он губит себя. Командующего не было в особняке, но он был мне нужен, и поэтому я отправилась за ним в лабораторию. Ту самую, куда он запретил мне заходить. Тогда я слишком хотела увидеть его, поговорить с ним, и подобные запреты не могли остановить меня.

Ничего такого особенного я не увидела. Лаборатория оказалась комплексом из нескольких помещений, но я не попала дальше первого. На глаза мне попались разные книги, документы, и записиназалась комплексом из нескольких помещений, но я не попала дальше первого.остановить меня.

и куда он сам запретил мне приходи Командующего. Я прочитала кое-что, и именно поэтому я теперь сижу здесь, и рассказываю вам все это.

Я оказалась второй. За десять лет до моего обращения у Командующего уже была ученица, и ее тоже звали Рей. Я нашла фотографию, и это было все равно что посмотреть в зеркало, только молодящее на пару лет. Читая записи, я убедилась, что Командующий уже давно видит во мне лишь инструмент. А потом… потом наткнулась на какие-то выписки, касающиеся его планов. Согласно им, он искал мне замену.

Ненужная. Замена. Лишняя. Я плохо помню, что произошло тогда. Наверное, на меня накатила волна безумия, потому что когда я пришла в себя, я была на окраине Токио, а за моей спиной горел особняк Командующего «Терминальная Догма».

С тех пор я в бегах. Командующий никогда не простит мне того, что сделала, как не простит и того, что я сбежала. Но я не хотела быть для него Рей-два, как было написано в его записях. Он всегда считал меня лишь второй, лишь заменой. Не знаю, кому, той ли, первой Рей, или же человеку из его прошлого. Теперь же я, Рей-два, бегу прочь от его ищеек, потому что он хочет вернуть меня. Но я знаю, что хочет он этого лишь потому, что желает убить сам.

Вот и все. Без утайки, как вы и просили.

Рей замолчала. Как это, оказывается, легко – выложить историю своей жизни едва ли не первому встречному. Да, немного неприятно было проходить через это снова (ибо рассказ вслух это совсем не то же самое, что воспоминания), но и только.

Впрочем, может быть, дело было и в слушателе. Табрис умел слушать. Ни одного вопроса, даже ни одного звука. Весь ее рассказ он сидел, не шевелясь, и только глаза, притаившиеся в тени, как будто пожирали девушку. Цвета вокруг него во время рассказа немного изменялись, но изменение это было слабым и едва заметным. Видимо, он отлично умел контролировать себя.

 - Как зовут Командующего? – вдруг заговорил Табрис, и слышать его голос было немного странно, ведь он так и не произнес ни слова во время рассказа.

 - Я не знаю его настоящего имени, – ответила Рей. – Когда мы с ним впервые встретились, он назвался Асахи Юичи, но позже сам сказал мне, что это вымышленное имя. Сам он представился мне Командующим, и велел называть его именно так. Точно так же к нему обращались и слуги.

Табрис замолчал, а Рей задумалась о том, что будет дальше. Он предоставил ей убежище, она рассказала ему все о себе. Никто никому ничего не должен, и теперь ничто их не связывает. Теперь их пути разойдутся. Она не знала, что будет делать этот странный Сторож, но собственную судьбу предсказать вполне могла: вновь бегство, погоня и борьба за выживание.

 - Что собираешься делать дальше? – точно угадав ее мысли, спросил парень.

 - Бежать дальше, – Рей едва уловимо пожала плечами. – Думаю, Командующий обладает некоторой властью в Шабаше, поскольку несколько раз на меня охотились не только его ищейки, но и шабашиты. Поэтому я продолжу свои скитания. Быть может, мне удастся найти такое место, где мой след потеряют.

Он внимательно ее разглядывал, точно взвешивал какие-то неизвестные девушке за и против.

 - Насколько ты мне доверяешь? – вдруг спросил он.

 - Я уже говорила, настолько же, насколько и вы мне.

 - Отлично, – сказал Табрис и поднялся с кресла. Тусклый свет из окна падал на его лицо и делал похожим на призрака.

 - Как насчет того, чтобы поехать со мной?

Тзимици даже не сразу поняла, что именно он ей предлагает. А потом, когда до Рей дошел весь смысл сказанного, она во все глаза уставилась на него, готовая увидеть на лице улыбку или озорной блеск в глазах. Но нет, Ласомбра был совершенно серьезен, и это ей не слишком нравилось.

 - Зачем? – с легким трудом произнесла она.

 - Можешь считать это еще одним моим капризом.

 - Нет, – она покачала головой. – Так не пойдет.

 - Просто если уедешь со мной, тебя не сразу смогут выследить, – он отошел к окну, будто уже высматривал слежку. – А то и вовсе след потеряют. И потом, если ищейки твоего сира найдут нас, то вместе мы сможем дать им более достойный отпор, чем одна ты.

 - С чего вам защищать меня? – ее голос звучал безразлично, но сердце, к удивлению девушки, забилось быстрее.

Он как-то странно посмотрел на нее, точно она его ударила.

 - Я один, – медленно произнес он. – Вот уже пятнадцать лет один. И когда я встретил тебя, услышал твою историю, то подумал, что отпускать тебя одну и дальше – бессмысленно. Ты погибнешь, рано или поздно.

 - Все умирают, – равнодушно произнесла Тзимици.

 - В том, чтобы умереть, как овца на заклании, нет ничего хорошего, – его тон вдруг стал резок. – Если погибаешь, то гибель не должна быть бессмысленной. В мире вообще не должно быть бессмысленности. Но нет ничего хуже, чем напрасная смерть.

Он помолчал немного, потом добавил:

 - Ты сказала, что доверяешь мне настолько, насколько я доверяю тебе. Так вот, я предлагаю тебе путешествовать со мной, и сначала уехать из этого города, и, предлагая тебе это, я тебе доверяю. Веришь ли ты мне настолько, чтобы принять мое предложение?

Рей не знала, что и думать. С одной стороны, особого доверия Сторож у нее не вызывал, но с другой, подозревать его вроде бы было тоже не в чем. Глядя на него, Тзимици сильно сомневалась, что он с радостью сдаст ее Командующему или кому-то из его приспешников. Цвета вокруг не лгали, и в них вдруг появилась тонкая струйка розоватого оттенка, почти заворожившая Рей. Этот цвет ей еще никогда не встречался у Сородичей. Ни разу.

Альтернатив было не так уж и много. И девушка решила рискнуть. Если уж этот странный Ласомбра верит ей настолько, что дал убежище на день, а потом предложил путешествовать вместе с ним, то и она может поверить ему. Хотя бы немного.

 - Хорошо, – кивнула девушка. – Я согласна.

 - Тогда поехали, – с этими словами он направился к двери.

Удивляться она не стала, просто пошла следом. Табрис перекинул через руку плащ и критическим взглядом осмотрел ее одежду.

 - Нужно будет купить тебе что-то более подходящее, – решил он. – Но это может подождать. Идем.

Он запер дверь, и вместе они спустились вниз. Брелок сигнализации в руке парня щелкнул, и машина приветливо мигнула фарами в ответ. С некоторой опаской Рей приблизилась к автомобилю и села на пассажирское сиденье. Табрис устроился на водительском.

Мотор сыто заурчал, и машина стремительно рванулась с места. Глядя на мелькающие за окном городские пейзажи, Рей вдруг подумала, что уезжает из одной части своей жизни в другую. И в этой новой части все будет совсем иным.

Глава 3

Чикаго, 2015 год

24 сентября

За годы странствий Каору был в Чикаго всего один раз, и пробыл лишь неделю. Окутанный романтической дымкой тридцатых годов прошлого века город не произвел на беловолосого парня особого впечатления. Прошлое не смогло удержаться здесь: Чикаго рос, развивался и вскоре превратился просто в «еще один крупный город Америки». Гангстеры и бутлегеры, тайные сделки и погони полиции, миллионные состояния и мафиозные доны – да, все это было, но прошло. Сегодняшний Чикаго не был похож на тот, что изображали в фильмах или описывали в книгах.

Новый город. Этот «титул» получал каждый новый город, в котором оказывалась Рей во время своего бегства от гнева бывшего сира. Юной Тзимици не было дела до достопримечательностей, как человеческим туристам, или же до расстановки сил и подковерных интриг, как очень многим из кровных братьев. Единственное, что по-настоящему было важно, так это то, как хорошо в этом городе можно спрятаться и хотя бы на время позабыть о той охоте, где ей была уготована роль дичи.

Теперь же все понемногу менялось. И пусть Аянами не избавилась от осторожности, подозрительности и привычки искать за спиной чужие, враждебные тени, на сей раз она хотя бы была не одна. Рядом с ней шел странный Ласомбра, который по непонятной девушке прихоти решил составить ей компанию. Его общество не раздражало, о нем иногда можно было даже забыть, потому что временами он походил на нее, такой же спокойный и рассудительный. Не лез с ненужной заботой или волнением. Относился почти как к деловому партнеру, и вроде бы не собирался ничего менять. И в целом Рей это устраивало.

Ласомбра считал, что есть места, в которых время если не останавливается, то хотя бы замедляет свой бег. И, несмотря на то, что на дворе уже двадцать первый век, и кровные братья все продолжают ждать прихода Геенны, дух этих мест остается таким же, как сто, двести или больше лет назад. Чаще всего такие места покинуты людьми, например, заброшенные усадьбы или медленно разрушающиеся замки. Однако бывают и города, сохранившие, хотя бы частично, память и своего рода характер старых эпох. Например, Лондон, или Москва, хотя настоящее и там, и там стремилось побыстрее выгнать прошлое. В столице туманного Альбиона процесс шел медленнее, а вот в Москве, судя по всему, в последние годы активизировался. Старинные дома не привлекали новое поколение этой страны, ибо место для офиса и его престиж были куда важнее. И понемногу люди сами убивали ту самую Москву, которая помнила приезжавших короноваться Романовых, а также тех, кто жил до них.

Они остановились на набережной, глядя на спокойную гладь озера Мичиган. Огни города покачивались на воде, сновали катера и небольшие корабли, где-то вдали медленно подползала к пристани баржа. Опершись о железные перила, ограждавшие пристань, Аянами думала о том, что с тех пор, как Ласомбра присоединился к ней, она стала замечать много нового. Например, спокойную неторопливость человеческих городов, созданных самими людьми, но относящихся к своим создателям с удивительным равнодушием. Наверное, примерно так же люди относятся и к своему Богу, мельком подумала девушка. Да и он, наверное, махнул на созданных им существ рукой.

Не было стремительного раскола жизни на «до и после», потому что изгнанник не ставил себе задачу показать ей мир, дать ей то, чего она была лишена. Он просто был рядом, шел (по крайней мере, пока) одной с ней дорогой. И она, разделяя с ним путь, понемногу начинала, образно говоря, смотреть туда же, куда и он, замечая ранее скрытое. Жизнь юной Тзимици не изменилась, но у ее черно-белого изображения точно усилили контраст.

Каору искоса бросил взгляд на свою спутницу, уже непохожую на ту беглянку, что он встретил всего несколько дней назад в Нью-Йорке. В джинсах, теплых высоких ботинках, просторной светлой куртке и толстом свитере Рей выглядела почти что самой обычной девушкой. Однако это первое впечатление рассеивалось, стоило лишь посмотреть на нее более пристально.

Кровный брат в который раз за последние несколько дней поймал себя на мысли, что он словно уподобляется маленькой девочке, получившей от родителей дорогую, красивую куклу и ворох одежды к ней. У Аянами имелся целый гардероб, и именно Каору выбирал, что ей надеть. Точнее, он предлагал ей варианты, но так как на любое предложение она отвечала, что ей все равно, то окончательный выбор был за ним.

Выбирать одежду в магазинах в итоге тоже пришлось ему. Рей как будто не видела разницы между разными фасонами, цветами и покроем, и точно так же не имела понятия о таких вещах, как стиль или сочетаемость. В первое их посещение магазина Каору даже разозлился, видя ее безразличие, что случалось с ним крайне редко. Он отличался спокойствием и выдержкой, а его сир часто говорил, что настоящий Ласомбра должен уметь держать свои чувства в узде, или, по крайней мере, скрывать их от окружающих. Жаль, что в итоге сир так и не смог увидеть плод своих трудов.

Для их окончательного завершения потребовалась гибель сира. Потеряв наставника, пережив объявленную на него охоту, Каору уже не мог оставаться таким, как прежде. И без того прохладное сердце кровного брата покрылось инеем. Чувства, по крайней мере, большая их часть, притупились, подчинились ему. Время от времени Нагиса мысленно смотрел на себя стороны и понимал, что подобное душевное состояние ему нравится. Не нравилась лишь цена за него.

Аянами повернула свое кукольное лицо к Каору. Вокруг Ласомбра плавало привычное облако бледных цветов. Намешано было много, встречался и белый, и голубой, фиолетовый. Тзимици не знала, что это такое, Командующий не обучал ничему подобному и не объяснял, но годы жизни помогли Рей понять, что цвета вокруг человека или кровного брата отражают его настроение, а иногда даже тайные намерения. Такая странная палитра, как у Каору, встречалась ей очень редко.

Много раз девушка спрашивала себя, зачем он решил присоединиться к ней, к тому же зная об идущей за ней погоне. И лишь сегодня, впервые за эти несколько дней, решила, наконец, спросить его прямо.

 - Зачем ты со мной?

В алых глазах Каору прочел требование ответа, и мысленно усмехнулся. Несмотря на то, что мимика у Аянами, по сути, отсутствовала, а чувства, казалось, покинули девушку, кое-что в ней все же оставалось. Хотя бы этот пристальный взгляд, которым она буравила его лицо.

Ей даже можно было сказать правду. И дело было даже не в том, что выражение ее лица не изменилось бы ни на йоту. За те несколько дней, что Нагиса провел рядом с этой Тзимици, он понял, что ее не слишком волнует то, что не вредит ей. Похоже, на данном этапе ее жизни главной целью было выжить, сбежать, не попасться вновь своему сиру, Командующему. Все прочее отодвигалось на второй, если не третий, план.

 - Мне захотелось разнообразия в жизни, – ответил Ласомбра.

Это было правдой. Каору много раз за последние пару лет казалось, что жизнь его становится скучной. Такой ход вещей его совершенно не устраивал, ибо зачем быть сверхсуществом и вести самую обычную жизнь, которую ведут простые люди? Уподобляться человеческой массе Ласобра не стал бы ни в коем случае. Размеренное, сытое и однообразное существование было не для него.

Аянами оказалась чем-то вроде дуновения ветерка, или, если точнее, порывом ветра с ледника. Но, несмотря на ее замкнутость, несмотря на то, что по ее следам шли ищейки Командующего, Нагисе нравилось ее общество. Она была рядом, но не раздражала и не отвлекала. Ее как будто и не было, но в то же время она и была. Для такой личности, как Каору, Рей была едва ли не идеальным спутником.

Ответ был странный, но Аянами не удивилась. Примерно чего-то в этом роде она от него и ожидала. Он вполне походил на скучающего, уставшего от жизни кровного брата, который уже очень долго живет на свете. Интересно, а сколько ему лет? Какого он поколения? Несмотря на интерес, спрашивать об этом Рей не стала. По крайней мере, пока.

На них напали, когда до убежища оставалось буквально пара сотен метров.

Два полутемных прохода между домами как будто выплюнули несколько темных фигур. В тусклом свете фонарей блеснули несколько металлических бейсбольных бит и цепей. Тело Каору напряглось, предчувствуя схватку, а сам Ласомбра только горестно вздохнул. И они надеялись взять его вот этим?

Нападавшие явно знали, что он не какой-нибудь случайный прохожий. К нему устремилось трое, еще трое кинулись к Рей. Нагиса, прекрасно понимая, что толчея сейчас ни к чему, быстро разорвал дистанцию между собой и девушкой, и быстро спросил:

 - Справишься?

Рей только пожала плечами.

 - Тогда хотя бы попробуй выжить.

На дальнейшие разговоры времени уже не было. Первый нападающий, высокий лысый парень в кожаной куртке, подлетел к Каору и замахнулся битой, целясь в голову. Он уже был уверен в том, что удар достигнет цели, когда его запястье сжали тонкие, но сильные пальцы. Быстрый удар, который он едва разглядел – и рука вспыхнула болью, сломанная в локте. Нападающий взвыл, а Каору, все еще сжимая ему запястье, резко крутанул руку, раздробив сустав. Бита звонко ударилась об асфальт, а следующий мощный удар откинул парня к его дружкам. Лицо Нагисы исказила хищная улыбка.

Аянами была собрана и сосредоточена. Эта схватка была для нее не первой и не второй. Сколько их было, отчаянных сражений, в которых она надеялась не победить, а выжить, сбежать, постараться забиться подальше, чтобы ее не нашли. Но ищейки Командующего всегда ее находили. Рано или поздно, но начиналась новая схватка, и юная Тзимици не знала, сможет ли выбраться из нее живой.

От первых двух ударов она увернулась. Это было непросто, поскольку с того самого дня, когда она оставила за спиной горящую «Терминальную Догму», девушка постепенно слабела. Это процесс постепенно остановился, но в итоге Рей оказалась лишь немногим сильнее обычного человека. Да, у нее еще оставались те крохи Дисциплин, что она сумела усвоить и развить, но и их применять было трудно. Это девушка решила оставить на крайний случай, а пока что последовать совету Ласомбра. Выжить.

Цепь захлестнула ногу, а потом ее резко рванули, и девушка упала. С двух сторон, точно стервятники над ослабевшей добычей, над ней нависали двое молодых парней с лысыми головами. Тусклого света вполне хватало, чтобы Аянами сумела рассмотреть их лица, даже не столько рассмотреть, сколько вспомнить. Во всех нападениях обязательно присутствовали несколько таких парней. С одинаковыми лицами, в одинаковой одежде, точно их штамповали на какой-нибудь фабрике.

Краем глаза Каору видел, что Тзимици упала, но на помощь пока не спешил. В конце концов, он не благородный рыцарь, чтобы кидаться на помощь даме и оставлять за спиной двух противников. Так поступают лишь глупцы. Тех двоих, что бежали к нему, не слишком впечатлило то, что он проделал с их товарищем. Что ж, быть может, они еще успеют об этом пожалеть.

Он уклонился от мощных, но бестолковых ударов, заблокировав пару из них. Потом грациозным движением, которое было бы больше уместно где-нибудь в бальном зале, а не в уличной драке, Ласомбра оказался за спиной у одного из нападавших. Тот успел лишь ощутить, как холодные руки обхватили его голову. Нагиса резким движением свернул шею парню и отбросил обмякшее тело прямо на последнего нападавшего. Тот несколько опешил от продемонстрированной Каору прыти, и это стало для него последней ошибкой. Подхватив с земли упавшую биту, Ласомбра одним прыжком оказался рядом с парнем и, размахнувшись, всадил узкий конец железки прямо в сердце лысого. Тот поперхнулся кровью, зашатался и стал медленно оседать.

Прокатившись по земле, Аянами избежала удара битой, грохнувшей по асфальту, но второй нападающий пнул ее по ребрам. Облако боли быстро поползло по телу, но Тзимици постаралась не обращать на это внимания и сосредоточиться на собственном теле. Она представляла, как начинают увеличиваться мышцы, придавая ей силу… Древнее искусство клана (или, может, проклятие?) начинало действовать, пусть даже сама девушка не до конца понимала, как именно это происходит. Следующий удар она смогла заблокировать, а потом пинком ноги отбросить одного нападавшего, а второго, схватив за ногу и резко дернув, сбить с ног.

Цепь натянулась, больно рванув ее за ногу. Быстро подтянувшись к цепи, Тзимицы рванула ее, и благодаря увеличившейся силе смогла разорвать опутавшие ногу звенья. Парень, державший цепь, выругался и, отбросив бесполезное теперь оружие, вытащил длинный нож.

Лысый, которого сбила с ног Рей, только-только поднялся на ноги, когда смог расслышать быстрые шаги сзади. Обернуться парень не успел – в спину вонзилась бейсбольная бита, и узкий ее конец вышел у него из груди. Несколько секунд лысый тупо смотрел на торчащую из груди железяку, а потом силы оставили его и он упал на бок.

Второй упавший быстро вскочил на ноги, но напасть уже не пытался, а наоборот, кинулся к переулку, из которого пришел. Последний успел несколько раз зацепить Аянами ножом, но девушка даже не обратила на это внимания. Несколько ударов рук, усиленных дополнительными мышцами – и он лежал на асфальте со сломанными руками, тщетно пытаясь защититься от невысокого чудовища с лицом куклы и пылающими алыми глазами. Рей подняла брошенный нож, и несколькими мощными ударами отсекла лысому голову. Каору, стоящий чуть в стороне, с интересом наблюдал за этой сценой, когда из того проулка, где скрылся единственный выживший в стычке парень в черной куртке, раздалось глухое, низкое рычание.

 - Взять! – приказал властный низкий голос из темноты.

Короткое слово было похоже на удар кнутом, который подстегнул неведомых тварей. Вместе с новой порцией рычания из проулка выскочили пять серых силуэтов. Они отдаленно напоминали собак, но этим существам больше подошло бы фольклорное прозвище «адская гончая». В оскаленной пасти блестели острые, как иглы, зубы, мощные лапы были украшены внушительного вида когтями, все тело покрывали костяные наросты, похожие на броню, а конец длинного и тонкого хвоста, больше подошедшего бы какой-нибудь ящерице, оканчивался шипами. Рей узнала их в то же миг. Истинные Ищейки Командующего, те самые существа, благодаря которым ее выслеживали. Но никогда их еще не было так много.

Одного взгляда на новых действующих лиц хватило, чтобы понять: шутки кончились, и сдерживаться теперь просто опасно. Поэтому, когда одна из тварей прыгнула на Каору, он резко взмахнул рукой, точно отгоняя муху. В тот же миг послушные его воле тени сгустились и, превратившись в длинный гибкий кнут, хлестнули по оскалившемуся монстру, поймав его в полете. Будь эта тварь обычным псом, то она уже валялась бы с раздробленным позвоночником. Однако серое чудовище лишь взвизгнуло, прокатилось по земле, после чего вновь вскочило и кинулось на Нагису. Почти сразу к ней присоединились еще две, Каору явно посчитали серьезным противником.

Аянами хотела было бежать, как она всегда поступала, сталкиваясь с Ищейками. Но уйти ей не дали. Юная Тзимици успела лишь развернуться и увидеть, как сразу три Ищейки наседают на Каору, когда одна из тварей рухнула не нее сверху и сбила с ног. У самой шеи клацнули зубы. Рей сумела скинуть прыгнувшую на нее гончую, но сразу же навалилась вторая. Острые когти впились в тело, и девушка вскрикнула. Над лицом зависла пасть Ищейки, из которой несло трупной вонью. Тзимици смотрела в темный провал пасти, и в ее обычно спокойной душе на миг сверкнула ярость. Она была бессильна против сил, что послал за ней Командующий… не могла защититься… беспомощная кукла… если бы у нее только было оружие…

«Мы – Тзимици» – вдруг приплыл из глубин памяти холодный голос Командующего – «Мы сами – оружие…»

Правая рука вдруг словно отнялась, а потом от костей по плоти поползло тепло, быстро переходящее в жар. Лопнула кожа, а кости пальцев начали удлиняться, превращаясь в когти…

Собрав остатки сил, Рей ударила нависающую над ней Ищейку по морде. Удар достиг цели, и тварь, визжа, отлетела в сторону. Когти пропороли на морде глубокие царапины и зацепили глаз. Теперь Ищейка каталась по земле, пытаясь унять боль. Вторая на миг замерла, глядя на медленно поднимающуюся на ноги Тзимици.

Острые зубы сомкнулись на запястье Каору, захрустела кость. Стараясь не обращать внимания на вспышку боли, Ласомбра с размаху ударил тварь по голове. На пару мгновений это оглушило Ищейку, и два сотканных из темноты щупальца схватили ее и стали сжимать, душа и ломая. Серое тело забилось, пытаясь вырваться, но порожденная Каору темнота держала крепко. Вампир бросил быстрый взгляд на готовившихся к новому прыжку тварей, и его окутало облако чернильной темноты.

Для наблюдателей Нагиса исчез, но сам он прекрасно видел сквозь созданную им темную завесу. Ищейки, не ожидавшие подобного, передумали прыгать, и теперь осторожно приближались к изменчивому, колыхающемуся темному пятну.

Хруст ломающихся костей и полувзвизг-полухрип ознаменовали гибель одной из тварей. Щупальца выпустили добычу, и тело Ищейки с глухим звуком упало на асфальт. Спустя пару секунд гибкие кнуты метнулись к двум другим тварям, замершим у самой границы облака.

Одна тварь увернулась, но вторую щупальце сбило с ног. Тотчас растаяло первое, только лишь для того, чтобы мгновением позже появиться из асфальта и опутать лапы Ищейки. Облако темноты пришло в движение, и скрытый в нем Каору прыгнул на тщетно пытавшуюся освободиться тварь. Чернильная темнота затопила все вокруг, лишив существо зрения и притупив слух. Даже обоняние стало слабее. Ищейка забилась, отчаянно пытаясь вырваться, но Каору всем весом навалился на нее и, схватив чудовище за морду, резко дернул, изо всех сил напрягая мышцы. Тихий хруст шейных позвонков – и тварь, в последний раз дернувшись, замерла.

Рей была готова к прыжку. Готова к тому, что ее собьют с ног, более того, она позволила Ищейке это сделать. Вот только когда тварь уже обрадовалась такой легкой добыче, Тзимици всадила изменившуюся правую руку ей под челюсть. Туда, где не было костяной брони. Чудовище забилось, пытаясь вырваться, а Рей вдруг почувствовала все тело Ищейки. Плоть, кости… такой податливый материал, такой простой… в лепке.

Мы сами – оружие.

Наваливаясь на Ищейку, Тзимици изменяла ее. И кости твари начинали терзать ее, разрывать на части, ломаться и изменять свою форму. Ребра изогнулись в разные стороны, заострились и принялись вонзаться в плоть. Когти из лап втянулись в них, раздирая мышцы. Позвоночник изогнулся, и внезапно отросшие из него шипы разорвали Ищейке горло. Гончая Командующего теперь тонко скулила, но поделать ничего не могла. Лишившаяся глаза замерла, глядя на куклу с пылающими глазами, которая мучила ее соплеменника.

 - Назад! – резко приказал тот же голос из проулка.

Две уцелевшие Ищейки кинулись туда, и одновременно Каору расслышал быстрые шаги. Кто бы там ни прятался, он покидал сцену. Преследовать его ни Нагиса, ни Рей не собирались.

Развеяв облако темноты и щупальца, Ласомбра посмотрел на свою спутницу. Та медленно поднялась, выдернула окровавленную руку из мертвого тела Ищейки и посмотрела на изменившуюся конечность, ставшую похожей на латную когтистую перчатку, сделанную из кости. До сегодняшнего нападения Рей никогда не делала ничего подобного.

 - Значит, ты и на такое способна? – негромкий голос Каору напомнил ей, что она не одна.

Тзимици повернулась к спутнику, но, видимо, схватка отняла у нее слишком много сил. Свинцовая тяжесть навалилась на тело и, покачнувшись, Рей начала медленно оседать на землю. Последнее, что она почувствовала перед тем, как темнота обступила ее со всех сторон, были прохладные руки Нагисы.

Глава 4

Чикаго, 2015 год

24 сентября

Темнота вокруг была привычной. Рей хорошо знала это непроницаемое облако, окутывавшее ее со всех сторон, когда она закрывала глаза и погружалась в сон, пережидая день. Ни света, ни звука, ни ощущений. И даже если вокруг тебя враги, ты проснешься лишь на краткий миг, ощутив кол, вбитый в сердце.

Она всегда выбирала удачные места. Укромные закоулки, заброшенные здания, старые подвалы. Там ее, затерявшуюся среди потока большого города, не могли отыскать. Лишь несколько раз ее сон тревожили бездомные или забравшиеся слишком далеко любопытные дети. Кончалось это всегда одинаково – рывок, иногда приглушенный вскрик, и через несколько мгновений живительная влага крови уже наполняла ее тело жизнью и теплом. Хотя бы ненадолго.

Однако сейчас все было по-другому. В принципе, ежедневная темнота уже была другой, с того самого дня, когда она встретила этого странного Ласомбра. Словно на сон снисходила какая-то часть того спокойствия, что пронизывало Табриса, и, засыпая, она уже почти не испытывала прежней тревоги. Однако теперешняя темнота отличалась и от той, что уже понемногу становилась привычной. Эта негромко гудела, осторожно подталкивала в  спину, и как будто уносила ее прочь.

Спустя несколько секунд Рей сообразила, что это не дневной сон. Эта мысль была подобна лучу света от фонаря, который решительно разгоняет мрак сырой ночи. Стало светлее, звуки перестали казаться отдаленными, кожа ощутила тепло. И Тзимици открыла глаза.

В первый миг Аянами не совсем поняла, где находится. Перед глазами что-то серое, сверху вспышки света, сама она лежит на боку, чуть свернувшись и подложив под руку голову. Потом пришло понимание: машина. Но только чья? Подзабытая тревога ледяным ветерком дала о себе знать, и Рей резко села. Одного взгляда хватило, чтобы порывы воображаемого ветра сгинули без следа – она находилась в «Шевроле» Нагисы.

Взгляд алых глаз Ласомбра, отражавшихся в зеркале заднего вида, метнулся к ней.

 - Очнулась? – поинтересовался он.

Что-то не так было с его голосом... или с интонациями? Рей кивнула, одновременно обдумывая собственные ощущения. Напряженность? Да, он и в самом деле задал этот вопрос немного напряженным голосом. Странно, обычно он говорил либо чуть шутливо, и нельзя было понять, серьезен он или нет, либо спокойно и ровно. Почему же теперь все иначе?

В голове Тзимици пронеслись воспоминания о только что произошедшем нападении. Только что? Или оно было давно? Причина в нем? Вопросов оказалось слишком много, а Рей, вместо того, чтобы попытаться ответить хотя бы на некоторые из них, более пристально вгляделась в силуэт Табриса.

Привычная «палитра» изменилась. Тзимици заметила две полосы, одна фиолетового, другая коричневого цвета, которым не полагалось быть в облаке, окружавшем Сторожа. В который раз девушка пожалела, что не получила нормального обучения. Она видела, что с Нагисой что-то не так, но даже не знала, что именно.

С Каору и в самом деле было «что-то не так». С того самого момента, когда нападавшие исчезли в подворотне, а потерявшая сознание спутница упала на землю, его преследовал голос. Голос того неизвестного, скрытого в темноте, который произнес лишь два коротких слова за всю схватку. Однако этих двух слов Табрису хватило, чтобы узнать того, кого в своих воспоминаниях он именовал Безликим.

Память услужливо подбросила картинку, и сознание Ласомбра точно разделилось на две части. Одна оставалась здесь, в Чикаго, за рулем автомобиля, а вторая перенеслась на четыре года назад, на холодные улицы Москвы...

Москва, 2010 год

15 декабря

Каору отбросил безжизненное тело в сторону и вытер рот тыльной стороной ладони. Кусочек свинца, застрявший в плече, зашевелился и принялся выползать из раны. Несмотря на то, что у вампиров болевой порог выше, чем у человека, пережидать регенерацию ему приходилось, стиснув зубы. Наконец пуля тихо звякнула об асфальт, а спустя еще несколько секунд рана окончательно затянулась.

Он устало прислонился к стене. Налетевший повыв ветра распахнул пальто, последняя уцелевшая пуговица отчаянно затрепетала на длинной нитке. По телу пробежал холодок, и Нагиса поплотнее запахнул испорченную одежду. Нужно было двигаться дальше.

Легко сказать – двигаться дальше. Уверенность в том, что он лишь песчинка в этом огромном городе, исчезла так же стремительно, как последние крохи тепла на пронизывающем ветру. Стоило лишь наткнуться на одного Шабашита – и об этом, кажется, узнали все члены секты.

На него нападали уже дважды, и оба раза удавалось уйти живым и относительно целым. Только кто даст гарантию, что следующая встреча с охотящимися на него шабашитами не станет для Нагисы последней? Он прекрасно понимал, что предыдущие оба раза выбраться получалось лишь потому, что нападавшие были слабы и неопытны, наверняка из последнего на этот день поколения. У них не было ни могущества, ни уверенности закаленных ветеранов, эти юнцы пытались просто задавить его числом. Но вряд ли вся та свора, что сейчас ищет его, состоит исключительно из подобных щенят. Должны быть и настоящие волкодавы.

Главное – выбраться из города. Эта мысль вот уже несколько часов стучала в голове Табриса, став для него маяком надежды. Дальше будет уже проще, потому что за пределами Москвы взять его след будет труднее. В который раз за последние несколько часов Каору подумал о том, что приезд в столицу был ошибкой.

Он направился к выходу из переулка, и почти сразу заметил замершее у обочины ярко-желтое такси. Быстрым шагом, то и дело оглядываясь, Табрис приблизился к машине. Водитель поднял на него усталые глаза человека, который весь день мотается по Москве в отвратительную погоду.

 - Измайловский парк, – негромко произнес Каору.

Он помнил, что оттуда отправляются рейсовые автобусы в разные города области. Самолет сейчас был бесполезным вариантом, необходимых документов у Нагисы с собой не было. Так что оставалось надеяться на то, что он сумеет незамеченным добраться до Подмосковья. Там сил Камарильи было куда больше, чем в вечно делимой между двумя сектами Москве, и у шабашитов не получится действовать так свободно.

Водитель с сомнением оглядел разорванное пальто Табриса, потом глаза его наткнулись на дырку от пули. Глаза человека расширились, рука потянулась к ключу зажигания.

Быстро вытащив из внутреннего кармана пачку купюр, Каору приложил ее к водительскому стеклу. Человек на время замер, осторожность боролась с жадностью. Наконец порок победил, и он махнул рукой, призывая садиться.

Удар был рассчитан точно.

Огромный джип изящно обогнул грузовик и ударил в борт такси. Водитель что-то выкрикнул, вцепившись в руль, машину занесло на скользкой дороге и бросило в сторону. Грохот удара, отдача от него во всем теле и брызнувшие во все стороны осколки стекла – все это словно слилось воедино.

Сетовать на неудачу не было смысла, равно как и ждать, что водитель сам разберется с виновником аварии. Они пришли за ним. Табрис понятия не имел, как шабашиты умудрились его выследить, но времени на то, чтобы размышлять над этим, не было. Он почти физически ощущал их силуэты, нависшие у за спиной.

Дверь не открывалась, поэтому он просто пнул ее посильнее, и покореженный кусок металла едва не сорвало с петель. Впереди темнел один из многочисленных московских дворов без единого фонаря на многие сотни метров, где можно легко заблудиться. Иного пути не было, и Ласомбра бросился туда.

Оставив позади несколько темных дворов, Каору выбежал в довольно просторный и скупо освещенный парой тусклых фонарей. Выход был только один, небольшая арка впереди, и Нагиса бросился к ней, однако уйти ему не дали. По ту сторону арки взвизгнули тормоза, и черный фургон перегородил выход. Табрис замер, развернулся к проходу, через который попал сюда, но и там выхода уже не было. Он видел темные силуэты, отрезавшие ему путь к отступлению, и понимал, что на сей раз, похоже, попался. Конечно, он сделает попытку прорваться, вот только на сей раз его обложили явно более опытные бойцы Шабаша, чем те, с которыми он сталкивался раньше.

Из фургона тоже выскочило несколько шабашитов, а ряды тех, кто перекрывал выход, вдруг заволновались, и во двор медленной, даже величавой походкой вышел высокий Сородич в черном балахоне.

Нагиса не мог разглядеть его лица, скрытого капюшоном. Он видел лишь ладони, выглядывавшие из рукавов, изящные, с длинными красивыми пальцами и белой кожей. Незнакомца, похоже, совсем не тревожил холод, в отличие от Табриса, который понемногу начинал дрожать от резких порывов ветра, который швырял ему в лицо мелкие, острые снежинки.

Шабашит в балахоне остановился в нескольких шагах от Каору и пару секунд внимательно его разглядывал. Тот не оставался в долгу, сверля противника взглядом алых глаз и понемногу начиная стягивать всю доступную ему силу. Кровь, источник всех мистических сил Сородичей, отозвалась легким покалыванием во всем теле.

 - Отступник, – прозвучал из-под капюшона низкий голос с властными интонациями. – Давно я не встречал подобных тебе.

Табрис не ответил.

 - Поэтому не могу отказать себе в удовольствии развлечься, – властный тон стал глумливым.

В место, где он стоял, ударило сразу три сотканных из темноты щупальца, но противник в последний миг ловко отпрыгнул назад. Каору услышал тихий смешок, а потом шабашит вдруг начал меняться.

Превращение было стремительным. И без того высокий незнакомец стал еще выше, сгорбился, его руки и ноги быстро удлинялись, точно резиновые, белая кожа сменялась чем-то вроде черно-серого хитина, на пальцах вырастали когти. Затрещал балахон, из позвоночника полезли длинные белые шипы, а капюшон наконец откинулся. Вместо лица у преобразившегося чудовища оказалась гладкая серая маска, напоминавшая стилизованный череп. В глубоких провалах глазниц мерцали желтые глаза.

Монстр не нападал, просто стоял и смотрел на замершего Ласомбра. Из-под маски раздался глухой торжествующий смешок. Его сир рассказывал о подобном, и, если верить услышанному, это чудовище ему в одиночку не одолеть.

Так что же, сдаваться? Нет уж, решил Каору, чувствуя, как по жилам пробегает огонек. Если уж и погибать, то сражаясь. Так же, как и сир. Его лицо на миг возникло перед мысленным взором Нагисы. Все было зря? Вся его жизнь, жертва обратившего его? Все закончится здесь? Его затравят, как дичь, и хитиновое чудовище разорвет его на части?

Все существо Табриса восставало против смирения с неизбежным. Он – Ласомбра! Один из тех, кто повелевает тенями, один из служителей Тьмы! Тьмы… Это слово вспыхнуло в мозгу, и от него точно повеяло спокойствием.

 - Страшно? – пророкотал изменившийся противник, и пусть маска не выражала никаких эмоций, по голосу было слышно, что он наслаждается ситуацией.

 - Я никогда не просил Тебя ни о чем… – едва слышно прошептал Каору, не обращая внимания на врага. Того словно и не было сейчас, он исчез, как и прочие шабашиты, перекрывшие выходы. Значение имел лишь сам Каору… и Та, к которой он обращался.

Табрис не слишком верил в возможность обратиться к той Силе, о которой однажды рассказывал ему сир. Каждый Сородич связан с Тьмой, породившей их всех, говорил наставник, а у Ласомбра эта связь особенно крепка. Однако почти никто не знает об этой связи, Ее дети позабыли о Ней, и потому не слышат, не знают. Но Она все еще помнит о них, и иногда, в самые трудные минуты, Ее можно попросить о помощи, и быть может, Она ответит.

 - Но сейчас прошу… – шептал он, чувствуя, как напрягаются руки, как пальцы застывают, готовые сжаться в кулак. – Прошу, дай мне силу. Дай мне силу выжить…

Сомнения в душе Ласобра постепенно таяли, точно призраки с первыми лучами солнца. Время замерло, воздух сгустился, а тени вокруг стали… иными. Они превратились в зеркала, отражавшие саму Тьму.

 - Каждый из нас носит часть Тебя… – шептал он, вспоминая рассказы погибшего сира. – И каждый – часть Тебя самой. Поэтому… первый раз… я прошу… дай мне силу… Тьма!

Последнее слово он выкрикнул, и замерший было мир сдвинулся с места. Черно-серый монстр ринулся к нему, когтистая лапа превратилась в размытую линию и нанесла удар прямо в середину груди.

Вот только груди там больше не было. Длинная, узловатая конечность как будто завязла в мазуте, потому что Табрис… изменился.

Его силуэт мерцал пятнами мрака. Части тела то появлялись, то исчезали, оставляя вместо себя призрачных темных «двойников». Каору превратился в нечто среднее между Сородичем и сотканным из теней призраком. В толпе рядовых шабашитов послышались приглушенные ругательства, которые не смогли сдержать неофиты, глядя на то, чем стал загнанный отступник.

Ласомбра чувствовал, что изменилось не только его тело. Превращение, которое было для него почти таким же неожиданным, как и для окружавших его врагов, затронуло и разум. Табрис ощутил еще кого-то в собственном теле… в своей голове. Он не мог точно разобраться в своих ощущениях, но этот кто-то напоминал… тень. Вот только совершенно самостоятельную, не зависящую от того, кто ее отбрасывал. И сейчас эта тень обволакивала его, сливалась с ним, продолжая превращение. Вот только во что?

С трудом выдернув руку из пятна мрака, хитиновый монстр отскочил прочь, глядя, как из торса и живота сотканного из темноты демона вырастают длинные щупальца. На лице черного призрака возникла кривая ухмылка.

 - Страшно? – спросил у шабашита изломанный, иной голос, в котором слышалась издевка.

Чикаго, 2015 год

24 сентября

 - Куда мы теперь? – голос Рей вытащил Нагису из холодного плена зимней Москвы.

Табрис словно очнулся. Пережитые вновь события были такими же яркими, как и четыре года назад. Странная особенность памяти вампиров: они запоминали многое едва ли не с фотографической точностью. В отличие от людей, у которых даже самые сильные потрясения постепенно сглаживались в памяти, если они старались не думать о них, Сородичи редко забывали что-то подобное.

Он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Впервые юная Тзимици показалась ему… обеспокоенной. Впрочем, Каору был почти уверен, что у него просто разыгралось воображение. Чтобы эта похожая на куклу девушка беспокоилась? Быть того не может.

А Аянами внимательно следила за ним. От ее проницательного взгляда не ускользнули изменения в окружавшем Каору «облаке», цвета вдруг стали более резкими, затрепетали, точно от порывов невидимого ей ветра. Впрочем, длилось это недолго.

 - Для начала выберемся из города, – произнес Каору, бросив взгляд в сторону отражающей огни шоссе глади озера Мичиган. – А потом…

Что именно «потом», Аянами не узнала. Сзади неожиданно раздался требовательный резкий голос, усиленный громкоговорителем:

  - «Шевроле» 2465 NK, остановитесь!

Табрис не шелохнулся, услышав номер собственной машины. Для него это было подтверждением того, что Шабаш взял их след.

«Снова,» – пронеслось у него в голове. – «Как тогда.»

Вновь посмотрев в зеркало заднего вида, он встретился взглядом с Рей. Нет, не как тогда. Теперь не он один будет пытаться сбежать, спасаясь от боевиков Шабаша. Может, у них двоих будет больше шансов?

 - 2465 NK, это полиция! Немедленно сбросьте скорость и встаньте на обочине!

Прочие участники движения немедленно освободили полосу для стремительно нагонявшего машину Нагисы черно-белого полицейского автомобиля. Проблесковые маячки на крыше тревожно мерцали, мгновение спустя к ним присоединился резкий, отчаянный звук сирены.

 - Полиция, как же… – процедил Табрис, крепче берясь за руль и утапливая в полу педаль газа.

Тзимици на заднем сиденье оглянулась на догонявшую их полицейскую машину, но ничего не сказала, не стала задавать вопросов. Ей, как и Каору, все уже было понятно. Слуги Командующего выследили их, и теперь можно было лишь пытаться оторваться от них, сбежать, чтобы получить возможность затаиться.

Ее бросило в сторону, когда Нагиса резко повернул, едва не врезавшись в огромный бензовоз. Низкий, возмущенный гудок разорвал ночь, и, будто откликаясь на него, на стекла упали первые капли дождя.

Ливень начался резко – словно кто-то открыл до отказа все небесные краны. По крыше и стеклам забарабанило, полицейская машина позади них, перекрикивая эту дробь и рычание мотора, требовала остановиться, а Рей оставалось спокойной. Будто и не было этой погони, а они с Табрисом решили просто прокатиться. И лишь сосредоточенное, напряженное лицо ее спутника напоминало, что все происходящее может обернуться для них весьма плачевно.

Довольно скоро полицейским надоело призывать Каору остановить машину, и они перешли к стрельбе. Несмотря на дождь и бешеную скорость, стрелок в полицейской машине оказался метким. Один из первых выстрелов пробил заднее стекло и вдребезги расколотил зеркало заднего вида. Острый осколок задел скулу Табриса, оставив на нем длинную кровоточащую царапину, впрочем, почти сразу затянувшуюся.

Нагиса не обратил на ранение внимания. Он сливался с машиной, заставляя ее нырять в просветы между другими автомобилями. Стальной корпус как будто становился его вторым телом. Восприятие обострилось до предела, все мысли и воспоминания отошли на второй план, уступая место вниманию и инстинктам.

То и дело продолжали звучать выстрелы. Полицейские, судя по всему, не испытывали недостатка в патронах. При мимолетной мысли об этом Каору скривил губы в усмешке.

А потом громко лопнуло пробитое пулей колесо, и Шевроле бросило в сторону. Табрис крутил руль, пытаясь удержать машину на скользкой дороге. Автомобиль выбросило на встречную полосу, мир вокруг взорвался светом фар и громкими гудками. В этом свето-шумовом аду Табрис расслышал несколько торопливых выстрелов.

Одна из пуль угодила в цель как раз в тот момент, когда от озера их отделяло лишь стальное ограждение. Каору скорее почувствовал, чем понял, что пробит бензобак. Он повернулся, взглянул на спокойное лицо Рей, найденной им одинокой куклы. Ее алые глаза, не отрываясь, следили за ним. А в следующий миг мощный взрыв подбросил «Шевроле» в воздух, и охваченный огнем автомобиль рухнул на водную гладь, заставляя ее искриться, подобно бенгальским огням.

Слово рассказчика

Ну что ж, дорогие гости, вот и закончилась эта история. Надеюсь, вы все хорошо провели время, и ни на кого мой рассказ не нагнал сон. Если же все же нагнал, то прошу за это прощения. Впрочем, в таком случае вы уже знаете, что вас ждет в моем доме, и можете найти себе иное времяпровождение. Остальных же прошу и вновь быть моими гостями.

О, вы спрашиваете, что же было дальше? В таком случае, могу задать вопрос и вам: а вы уверены, что дальше что-то было? Впрочем, шучу. В любом случае, даже если что-то и было, то это уже совсем другая история. А эта закончена.

 Теперь же небольшая новость, которую я приберегал напоследок. Быть может, она заинтересует даже тех из вас, кто собирается покинуть мой дом и не приходить сюда больше.

Совсем недавно я узнал, что не только мне известны события этой, так сказать, хроники, в которую будут складываться истории, которые вы здесь услышите. Есть еще один рассказчик, которому известны истории, неведомые мне, но все же крепко связанные с моими. Посему я решил пригласить этого рассказчика, дабы послушать его. Думаю, это будет не менее интересно. А может, и более, как знать.

Я еще не утомил вас, мои дорогие гости? В любом случае, нам предстоит прощаться. Не насовсем, только до нашей следующей встречи. Вы знаете, как найти мой дом, и потому я просто сообщу вам, когда мы соберемся здесь вновь, чтобы услышать следующую историю.

Позвольте проводить вас. Вот ваша одежда, прошу. Мне доставило истинное наслаждение рассказывать вам все это. Надеюсь, вам понравилось. Приходите еще, буду очень рад видеть. Позвольте, я открою дверь, на ней очень хитрый старинный замок.

До свидания, дорогие гости. До следующей встречи… до следующей истории.