~*****~

Мягкая музыка льётся по коридорам школы №707, отражаясь от стен и стёкол. Лиричный мотив успокаивает и ласкает душу. Звуки двух скрипок и виолончели медленно и красиво перекликаются, подхватывают тему друг друга. В мелодию вступает флейта, которая начинает вести первую партию. Через некоторое время она уступает первое место виолончели, которая подчёркивает лиричность мелодии, но вдруг всё срывается и музыка затихает.

- Ну, в чём опять дело?! БАКА! Ты в пятый раз срываешь репетицию этой пьесы.

В актовом зале школы на сцене было четыре человека, две девочки и два мальчика. Ученица с рыжими длинными волосами и юноша с пепельными волосами играли на скрипках, ещё одна девочка держала в руках флейту, её волосы были собраны в две коротенькие косички. На стуле в центре сцены сидел паренёк с чёрными волосами, обхватив свою виолончель, смычок лежал на полу рядом с его ногами.

- Тише, Аска, - учительница встала с места в зале и подошла ближе к сцене, - Синдзи-кун, в чём дело? Что случилось? Ты уже несколько раз подряд просто срываешься на разных местах партии, просто так без причины.

- Может у тебя что-нибудь болит? – заботливо поинтересовалась Хикари, осторожно положив флейту на пульт с нотами.

- Ой, перестаньте вы с ним так говорить. Ничего у этого бездельника не болит, просто он вчера поленился репетировать свою партию и валялся на диване остаток дня, читая какую-нибудь хентайную мангу.

Синдзи медленно наклонился за смычком, поднял его, встал со стула. Он взял свою виолончель и пошёл в дальний угол сцены, где кучей лежали портфели и футляры инструментов.

- До концерта ещё две недели, думаю, вы сможете найти мне замену за этот срок, – спокойно сказал Икари, застёгивая чехол и вставляя смычок в специальный боковой кармашек.

- Что? Ты уходишь из школьного оркестра накануне школьного бала?! – с ужасом переспросила Мисато-сенсей, соображая, сколько же ей придётся приложить сил для поиска нового виолончелиста.

- Ничего, у вас есть альтернатива – Лэнгли. Она умная, быстро сможет переучиться на инструмент покрупнее.

- Ты идиот, Икари! Я играю только на скрипке, и никуда ты не уйдёшь! – Сорью преградила ему путь из зала.

- Это не правильно, Икари-кун, ты не можешь бросить нас вот так. Это не справедливо.

- В этом мире слишком мало справедливости, - тихо произнёс Каору.

- И учти, Синдзи, если ты уйдёшь, то ты автоматически лишаешься всех льгот по японской литературе, - пригрозила Мисато-сенсей, - тебе придётся сдать мне все пятнадцать хоку на оценку.

- Ничего страшного, выучу как-нибудь. Всем до свидания.

Икари юркнул между Лэнгли и стеной и вышел в коридор.

- ПРИДУРОК! – послышалось ему вдогонку.

~*****~

Она давно наблюдает за ним. Почти уже месяц, как она случайно увидела его. Со стороны он ничем не выделялся из толпы мальчишек, но только она смогла увидеть в нём его печаль. Он мог смеяться, но его глаза всегда были печальны, потерянный взгляд жёг её душу. Кто-кто, а она знала, что значит не найти своего места в этом мире. Но в отличие от неё, у этого юноши был ещё шанс.

Странное чувство радости переполняло эту девочку, когда она осознавала, что ему намного лучше, чем ей, что он всё же когда-нибудь сможет найти уголок в этом жестоком мире и создаст там свою семью, будет жить и радоваться жизни. Все его печали и невзгоды временны, в отличие от её. Вот и сегодня она увидела его, идущего в полном одиночестве раньше времени. Видимо уроки кончались раньше. Сейчас ей только остаётся смотреть за ним издалека, что бы он не заметил её. Жаль, что они никогда не окажутся вместе.

За всё это время она узнала только его имя – Синдзи. А ещё она всё время видела увивающуюся за ним рыжую девчонку (она и прозвала её - Рыжая). Будучи очень живой и энергично, та всё время подталкивала Синдзи ко всяким действиям, которые его никогда не интересовали, но она не замечала ни его печали, ни его проблем, ни страданий.

«Синдзи - БАКА!» - только и умела говорить Рыжая. Однако сегодня её рядом с ним не было, значит, что-то между ними произошло. Может это и к лучшему, а может и нет. Господи, как она хотела бы оказаться рядом с ним, просто поговорить, обнять, приласкать его. Сказать, что всё у него будет хорошо и не надо отчаиваться. Но судьба распорядилась иначе, она никогда не заговорит с ним на равных. Он из богатой семьи – сразу видно, а она простая уличная оборванка, вынужденная работать от зори до зори на городской свалке, что бы еле сводить концы с концами.

- Эй, ты, чего стоишь, за что я тебе плачу?! Иди работать, бездельница!

- Да, господин, - смиренно ответила девочка в потрёпанной одежде и с грязным лицом.

Икари медленно шёл по тротуару. Справа ограждение от маленького обрыва вниз к широкому пляжу, на котором располагалась городская свалка. Он изредка поглядывал туда: там копошились люди, собирая и сортируя отходы. Он сам был подобно мусору, никто никогда не воспринимал его как человека. Сколько он себя помнит, всегда его использовали, он нужен только как инструмент. А теперь, когда он оказался бесполезен, то был выброшен словно мусор. Сначала может показаться, что он сам себя выбросил, но это было не так…

Слишком долго люди решали за него, слишком много оскорбляли…

- Как же ты мне надоела, - тихо прошептал Икари, потом он отошел от края автострады, размахнулся и бросил виолончель в кювет, там, где была свалка.

Он зашёл домой, скинул ботинки. Его родителей ещё не было дома – очень хорошо. Его настолько измучило всё окружающее бытие, что он просто вошёл к себе в комнату и завалился на кровать, почти мгновенно проваливаясь в сон.

~*****~

Она услышала, как нечто крупное упало рядом с ней, развернувшись, она увидела тот странный предмет. Именно с таким ходил Синдзи. Интересно, что это? Пока все остальные рабочие собирали и сортировали мусор, она осторожно спихнула этот странный чехол с содержимым в яму и привалила мусором.

~*****~

- Синдзи, Синдзи? – прорвалось сквозь сон, но ему совсем не хотелось просыпаться. Когда же его уже начали трясти за плечо, пришлось открыть свои глаза и вернуться в этот мир из сновидений.

- А? Мама, привет, я вернулся, когда вас с папой ещё не было дома…

- Синдзи, - лицо Юй было серьёзным, - Мисато-сан позвонила мне на работу и сказала, что ты сегодня вёл себя слишком странно.

Юноша лениво перевернулся на постели и принялся протирать сонные глаза. Его мать – Икари Юй – работала вместе с отцом в исследовательском институте «НЕРВ». Если честно говорить, то Синдзи плохо знал её, так же как и своего отца – они всё время проводили в институте, мотались по командировкам, оставляя его на попечение их знакомой и сослуживицы – Киоко-сан. Можно сказать, что он совсем не знал своих родителей; видел он их только пару часов вечером и полчаса утром, потом у него школа, у них – работа. Казалось, что их совместное проживание – просто формальность. Синдзи даже не знал истинного характера своей матери, с отцом было немного попроще: человек прагматичный, строгий и независимый, можно даже сказать равнодушный к жизни своего сына. Как не странно, но сын был благодарен отцу за такое отношение. В отличие от супруги, Гендо Икари не старался фальшиво играть роль «заботливого родителя», в принципе, он много раз говорил Юй, чтоб она оставила мальчика в покое, что ему нужна большая свобода. В этом отношении сын с отцом были единого мнения, но заботливая «мама» не отступалась от своего, и вот однажды…

«Привет! Меня зовут Аска Сорью Лэнгли!!» - с тех пор он уже не мог вспомнить хотя бы дня своей жизни без этой рыжей особы.

Парень морщился, вспоминая первый день знакомства с этим «рыжим клубком иголок», его заботливая мамаша привела её на его пятый день рождения. Не смотря на то, что Киоко-сан часто «была за маму», но он никогда не видел её дочери. Она оказалась его одногодка, но явно доминировала над застенчивым и скромным Икари. Он сам не сразу понял, с кем помогла ему связаться мама…

Впервые он осознал это, когда они остались одни на выходные, тогда им уже было по 11 лет. Родители опять целые сутки напролёт пропадали на работе, включая и Киоко, мать Аски. Синдзи предпочитает не вспоминать те два дня своей жизни. Эта девчонка бесцеремонно засела за его видеоприставку, добрых три часа играла во-всевозможные файтинги. Когда ей это надоело, она завалилась на диван, забрав с собой телефон. Общение непонятно с кем заняло у неё столько же времени, сколько и игра в видеоигры, а по окончании беседы по телефону Аска вдруг заявила, что через час к ней придут две подруги и Икари должен приготовить для них угощение. Потом оказалось, что две подруги следует помножить минимум на 3, что бы получить точное количество гостей. Мало того, что Синдзи не особо любил общаться с девчонками, с ними именно нужно было о чём-то говорить (а этого он и не любил), так потом они начали ещё и издеваться над ним, вгоняя в краску неприличными вопросами. Весь второй выходной бедный паренёк разгребал мусорные завалы после этой «вечеринки».

~*****~

- Синдзи, так что всё-таки с тобой сегодня приключилось? – Юй внимательно разглядывала лицо сына.

- Да ничего такого, мама.

Юй тяжело вздохнула: её сын всегда плохо сходился с людьми, даже с ней самой он вёл себя строго официально, словно по протоколу служебных заседаний. Она всегда была чем-то занята, успокаивая себя мыслью, что ещё успеет заняться воспитанием сына. Но он слишком быстро вырос из того возраста, когда его психика и мировоззрение было похоже на кусок пластилина. И из этого кусочка можно было вылепить что-то стоящее, но момент упущен, естественно, он сейчас не осмелится рассказать ей о своих проблемах. Но не могла же она просто бросить своего сына одного со своими проблемами?

- Почему ты решил уйти из школьного оркестра? Ведь у тебя так хорошо получалось. Да и людей нельзя так вот просто взять и подвести перед праздником.

- Я не хочу больше в этом участвовать, я слишком поздно возвращаюсь из школы из-за этих репетиций.

- Но ведь именно сейчас ты можешь уже сделать выбор своей будущей профессии, именно сейчас ты не должен так просто сдаваться, наоборот – ты должен трудиться.

- Думаю, мне просто надоело, и я устал.

- Устал?

- Да, мама, я устал… устал от школы, от каждодневных ранних пробуждений, от оркестра, от навязчивой Мисто-сенсей, от исполнительной Хикари, от пунктуального Каору, и от Аски тоже…

Юй была поражена подобной разговорчивостью сына, обычно из него клещами и слова не вытянуть, а тут вдруг такое. Да и сам Синдзи был удивлён и даже немного напуган: зачем он всё рассказал этой женщине? Разве она поймёт его? Юй же судорожно пыталась подобрать причину, по которой у её сына возник такой кризис. Какие только мысли в голову не лезли, но одна фраза всё назойливо крутилась у неё в мыслях «устал… и от Аски тоже…». Ей даже показалось, что она нашла причину странного поведения Синдзи – что-то произошло между ним и Аской. Может они поссорились?

Вообще Юй и Киоко считали, что Синдзи и Аска были больше чем друзья детства и одноклассники. Они обе надеялись, что эта пара встречается, только не афиширует свои отношения. Аска из-за своей гордости и чувства независимости, а Синдзи из-за застенчивости и стеснительности. Для двух матерей осознание отношений между их отпрысками пришло как-то само собой. Но ведь они знать не могли, что этих двух подростков ничего фактически не связывает, кроме школы и общего детства. Во всяком случае, Синдзи точно знал, что для него Аска не очень интересна, более того – вечная помеха. Ему в голову не приходила мысль, что матери по-иному трактуют их отношения.

Сегодня разорвалась ещё одна тоненькая ниточка связи между Синдзи и Аской, их общее занятие – школьный оркестр.

- Синдзи, скажи, ты поссорился с Сорью? – мать внимательно наблюдала за реакцией сына. Тот молчал почти минуту.

- Можно сказать, что так. Судя по её выкрику «придурок» мне в спину.

Юй опять была удивлена, Аска всегда была немного грубовата с Синдзи, но это скорее связано с тем, что она пыталась расшевелить инертного по натуре парня хоть каким-то способом. Но максимум Сорью позволяла назвать его при всех «бакой», можно было даже подумать, что это не ругательство, а просто нежное прозвище.

Потом она поймала на себе взгляд сына, в котором явно читалось «отвяжись от меня», это оставило на душе неприятный осадок и горечь, но Юй была умной женщиной и знала, что в подобном случае назойливость только оттолкнёт сына от неё, а учитывая их отношения…

- Такое бывает. Ты действительно просто устал, ладно не буду тебе мешать. Ужинать будешь?

- Нет, спасибо. Не хочется.

Его мать встала с края кровати, кинула быстрый взгляд на него, отмечая про себя, что её сын и так тощий и тонкий, как щепка. Потом она громко вздохнула и снова спросила:

- А может, всё-таки поешь?

Ещё один тяжелый взгляд сына убедил её, что лучше больше ничего не говорить.

~*****~

Рабочее время давно закончилось. Все бездомные рабочие, что трудились на свалке, разбрелись по своим жалким лачужкам и другим, пригодным для житья местам. Рей и ещё две бездомные девочки жили в огромной, диаметром метра три, трубе. Когда-то она была предназначена для слива отходов в океан одним из больших заводов, но давно уже не использовалась. Девочки натаскали туда всякого рода лохмотья ткани и одежды, устлали нижнюю часть - подстилку. По ночам со стороны океана дули холодные ветра и поэтому они притащили в ту самую трубу железную бочку, она служила источником тепла. Вход был занавешен тряпьём, сверху оставалась щель, чтобы выходил дым. По вечерам в бочку накидывались различные бумажки, картон и подобное им; топить резиной и пластиком они не пытались, поскольку имели весьма печальный опыт.

Питаться им приходилось тем, что им давал владелец свалки. В основном эта была лапша быстрого приготовления. Она и была заработной платой для всех работников свалки, хозяин два раза в день раздавал пачки с этой лапшой. Но это было полбеды – для приготовления еды приходилось добывать воду. Кому-то из группок людей нужно было ходить в город за живительной влагой.

Однажды, бродя по ночному городу, Рей наткнулась в каком-то закоулке на трубу с краном. Это было на заднем дворе какого-то кафе. Когда она начала набирать воду, вышел повар, Рей испугалась, что тот сейчас прогонит её, как это всегда бывало в подобных ситуациях. Но тот вывалил мусор в контейнер, поглядел на неё безразличным взглядом и ушёл. С тех пор она ходила за водой именно сюда, держа это место втайне от остальных, ведь если люди на свалке узнают, то начнут тоже ходить туда. А владелец того кафе вряд ли одобрит столпотворение бродяг на своём заднем дворе.

Вот и сегодня она набирала воду именно в том месте, а теперь несла две пятилитровые пластиковые канистры к своему жилищу. Перед спуском на свалку Рей со вздохом окинула взглядом ночной город, его красота всегда завораживала девочку. Однако голод был сильнее, и она быстрым шагом направилась к той самой трубе, где её ждали две подруги.

- Рей, сколько можно тебя ждать, нам есть хочется! – буквально прокричала невысокая тёмненькая девочка, которую звали Акико.

- Аки, помолчи, мы все сегодня трудились, и жрать нам хочется не больше, чем самой Рей, - осадила подругу конопатая Хидеки.

Девушка-альбиноска поднесла одну канистру к стоящей на полу помятой кастрюле, наполнила её до краёв. Хидеки поставила воду кипятиться на решётку, которая лежала сверху на бочке. Акико хмыкнула, потёрла живот и завалилась на кучу тряпья, что служила для них мягкой подстилкой; она взяла в руку истрепанный обгорелый томик, что был ею найден на месте её повседневного труда. Она любила читать, раньше, когда она была в детском приюте, то училась «на отлично». Потом неудачный опыт удочерения, грубые приёмные родители… Акико решила не возвращаться в приют: сбежала за полчаса до приезда судебного пристава. Вот уже второй год, как она тут; лучше самой зарабатывать себе на кусок хлеба и быть независимой, чем болтаться от одних приёмных родителей к другим, а то и вообще быть просто никчёмной сиротой.

- А чай сегодня будет? – поинтересовалась Хидеки.

- Угу, - ответила Аки, - погляди там, в мешке.

Рей поставила ёмкость с оставшейся водой в дальнюю часть их жилища, а потом решила пошарить по мешку, в котором они хранили всё съестное.

- Хм, - альбиноска обнаружила новую пачку чая, на которой даже ценник был приклеен.

- Откуда ты его взяла? – спросила Хидеки, уперев руки в бока, - только не говори…

- Я его украла, - спокойно ответила Акико и перевернула страницу книги, - когда сегодня утром уходила в город.

- О, Боже! – воскликнула Хидеки, - ты опять за своё! А если тебя поймают? Ты хоть знаешь, что случается с людьми со свалки, если их ловит полиция?

- Ой, ладно тебе, не поймали же меня в этот раз, и потом – жить-то как-то надо.

Рей и Хидеки сели рядом с бочкой, впитывая тепло. Всё тело ныло после трудового дня, а мысль, что завтра не будет нового выброса мусора, окрыляла. Нет нового мусора – нет работы, нет работы – выходной. Наконец-то можно будет отдохнуть и помыться. Но это будет завтра, а сейчас девочки ждали, когда закипит вода, чтобы утолить голод горячей лапшой и чаем. Рей вдруг вспомнила про странную штуковину, что выбросил Синдзи, надо было незаметно перетащить её сюда.

- Аки, Хидеки, сегодня, когда я сортировала мусор в южной части свалки, то нашла одну интересную вещь…

- Ммм? Что-то ценное? – Акико мгновенно оторвалась от чтения книги.

- Возможно, я сейчас принесу, вы только не проболтайтесь никому…

- Естественно! - в один голос ответили подруги.

- Ладно, я сейчас.

На улице уже довольно сильно стемнело, огоньки от костров бледно-жёлтыми пятнами расплылись по свалке. Но темнота не могла помешать Рей, девушка знала каждую кочку и кучку мусора. Она быстро нашла то место, где мусором завалила матерчатый футляр с инструментом. Вытащить его оказалось сложнее, чем найти в темноте, возиться ей пришлось около трёх минут.

- Вот, посмотрите, - Рей поставила футляр с инструментом перед подругами, - как вы думаете, что это?

- Хм, странная штуковина, - пробубнила Хидеки, запивая слова горячим чаем, Акико с удивлением уставилась на находку альбиноски.

- Э, так это же... стоп! Вы что, правда не знаете, что это такое? - Аки с изумлением поглядела на подруг. Те одновременно отрицательно завертели головами. Акико вдруг дико расхохоталась, упав на импровизированный топчан из тряпок.

- Эй, кончай ржать, гений-мусорщик, - с обидой в голосе ответила Хидеки, Рей в раздумьях смешно сморщила лоб, подумав несколько секунд, ответила:

- Кажется, это называется «контрабас».

- Ну, почти угадала, - Акико едва смогла успокоится после бурного приступа смеха. - Это «виолончель», поменьше чем контрабас да и звучание отличается. Виолончель — смычковый инструмент, значит на чехле должен быть кармашек для смычка.

Акико вскочила на ноги и подбежала к Рей, держащей инструмент. Внимательно, насколько это возможно при тусклом свете огня в бочке, осмотрела матерчатый футляр-чехол с инструментом и, победно подняв указательный палец правой руки, воскликнув «Ага!», она извлекла смычок из бокового кармашка.

        - Надо же — целый. Интересно, кто выбросил? - Аки со знанием дела начала внимательно изучать смычок: проверила натяжение конского волоса, покрутила винтовой механизм натяжения, «пристреляла на глаз» ровность. - Покрыт хорошим лаком, конский волос тоже хорошего качества. Рей, давай расчехляй инструмент, а то я ростом не удалась — одна не справлюсь.

Девочки аккуратно расчехлили инструмент и буквально обомлели — дорогой качественный лак, которым была покрыта вся поверхность виолончели, отражал тусклый свет огня и отбрасывал его многочисленными замысловатыми узорами на стенки трубы — противоударные вставки из прочного пластика в чехле инструмента сберегли его. Струны в серебряной оболочке отливали сиянием луны. Акико аккуратно ударила по одной из струн инстумента.

- М-м-м-м, - девочка попыталась подобрать по слуху звучание струны, но на две октавы выше.

- Ре-е-е-е, - Рей вторила Акико, закрыв глаза и пытаясь более точно определить звучание.

- Классно, Рей, ты угадала — это «ре» только октава, наверное, большая.

- Нет, не большая а малая. - поправила подругу Рей.

- Да ты знаток, Рей! А вы представляете, сколько это стоит?! Это же целое состояние!

- Прямо-таки уж и состояние, скажешь тоже. - вмешалась Хидеки.

- Ну для нас точно это состояние. Хм, интересно, какой из грузовиков её привез, надо бы разведать и постараться всегда заниматься сортировкой во время его приезда. Мы можем разбогатеть!

- Её не грузовик с мусором привёз, а выкинул юноша, который шел по тротуару наверху за ограждением. - уточнила альбиноска.

- Рей, какая ты молодец! - радостно воскликнула Акико, выпуская из рук гриф инструмента и бросаясь к альбиноске. Виолончель была мгновенно подхвачена её конопатой подгругой.

- Но как же нам продать этот инструмент? Я не думаю, что мы вот так просто сможем его...

- Мы не будем его продавать. - с легкой улыбкой отозвалась Рей, поддерживаю весящую у неё на шее Акико. - Давайте просто вернём её владельцу.

- Да ты с ума сошла! - выпучила глаза обнимающая её девочка. - Такие деньжищи на ветер, и кроме того, раз этот парнишка выкинул инструмент, то очевидно же, что он ему не нужен.

- Понимаете, иногда у человека бывают такие периоды, когда он не ценит то, что имеет. А потом, когда он что-то выбросит или потеряет, то начинает сильно жалеть о своей утрате.

- Да черт с ним, с эти пацаном! Раз разбрасывается такими вещами, значит может себе позволить их покупать. - возмутилась Акико, слезшая с альбиноски и устроившаяся рядом на мягкой и уже согретой их теплом и теплом от бочки подстилке.

- Нет, мы не можем так поступить. - спокойно сказала Рей и лучезарно улыбнулась обеим своим подругам. Те с восторгом и дружным выдохом «ох» переместились поближе к своей подруге и обняли её. За все то время, пока они живут тут вместе, они всего-лишь дважды видели искреннюю улыбку своей голубоволосой Рей. И, надо сказать, именно эта улыбка спасала их жизни в жестоких конфликтах на свалке. Один раз какой-то молодой парень, явно в пьяном угаре, принялся избивать обитателей свалки битой, Рей остановила его, ухватившись и повиснув на его занесенной для удара руке. «Не бейте нас, пожалуйста, ведь мы беззащитны перед вами», - а потом она так искренне улыбнулась ему, отпуская его руку и при этом оставаясь одна на линии его удара, давая шанс искалеченным и избитым отойти. Парень будто протрезвел, то ли от её поступка, то ли от её улыбки, вдруг бросил биту и со слезами убежал.

Второй раз Рей спасла Хидеки, которую попытались изнасиловать местные панки. Альбиноска тогда заслонила собой подругу и сказала, что мужчины так не поступают и предложила мирно разойтись, опять же продемонстрировав свою самую искреннюю улыбку. Парни в кожаных куртках, обвешанные металлическими побрякушками, недовольно что-то бормоча ретировались с территории свалки. И вот сейчас это своё «секретное оружие» Рей применила против своих подруг, и разве они в состоянии были ей отказать?

- Рей, ты такая красивая, когда так улыбаешься. И почему ты тут на свалке вместе с такими, как мы? Тебе бы в какой-нибудь пансионат для благородных девиц ходить надо, а не мусор здесь таскать. - теснее прижалась к Рей Акико.

- А виолончель мы спрячем под тряпками и её никто не найдёт. - предложила Хидеки, вставая для того, чтобы зачехлить инструмент.

- Спасибо вам. - ответила голубоволосая, наблюдая за возней Хидеки.

Спрятав инструмент под тряпьём в самом дальнем конце трубы, беспризорницы принялись заваривать лапшу быстрого приготовления. Подошёл к концу ещё один день в их жизни, осталось только поужинать и лечь спать.

~*****~

Синдзи проснулся довольно рано, несмотря на то, что сегодня был выходной. Конечно по расписанию школьного оркестра в этот день должны была состояться очередная репетиция в актовом зале. Но Синдзи решил больше не появляться ни на одной из репетиций, в конце концов он имеет право на принятие собственных решений. И, вполне естественно, что у Аски было своё особое мнение по этому поводу, а потому ждать её появления в это утро юноше решительно не хотелось.

Икари быстро застелил пастель, умылся и оделся в выходную одежду — лучше уйти гулять до того, как Сорью появится с утренним визитом. Благо время было ещё раннее, мама на кухне пекла сырники, судя по запаху, распространившемуся на весь коридор. Казалось, желудок паренька запротестовал против желания уйти не позавтракав, но Синдзи, подсчитав деньги на карманные расходы, решил позавтракать в городе.

Юноша предусмотрительно взял с собой школьный сборник хоку — нечего бездельничать, гуляя по городу, ведь надо сдавать «долги» Кацураги-сенсей. Надев кепку, Икари-младший уверенным шагом направился по коридору к выходу из квартиры.

- Доброе утро, сынок. А куда это ты так рано собрался? - Юй заметила его, как он не старался проскочить незамеченным мимо кухни.

- Доброе утро, мам. Знаешь, - юноша растерялся и судорожно пытался придумать причину столь раннего ухода.

- Ах да, у тебя же сегодня репетиция. Я рада, что ты всё обдумал и решил вернуться в оркестр, - мать так искренне улыбнулась ему, что Синдзи стало не по себе из-за попытки сбежать из дома утром. У кого ещё была подобная улыбка в этом городе - нет! - целом мире? Хоть эта женщина и проводила большую часть времени не с ним, а на работе, и он практически не знал её, как человека, но её улыбку он помнил с раннего детства. Раньше, когда Юй оставляла его на попечение Киоко-сан, перед уходом она всегда лучезарно ему улыбалась и обещала поскорее вернуться.

«Но сколько раз она выполняла своё обещание? Ни разу!» - у Синдзи возникло ощущение полного равнодушия и даже подобие некоего отвращение к этой женщине.

- Садись за стол, я испекла твои любимые сырники.

- Прости, но мне некогда, мы договорились с ребятами встретиться пораньше. Позавтракаем в городе.

- Синдзи, а где твоя виолончель? - удивилась мама и даже заподозрила что-то неладное в поведении сына.

- Оставил в школе, зачем таскать её каждый день домой, если завтра опять на репетицию, - выкрутился Синдзи, развевая все сомнения матери. - Ладно, я побежал!

Юноша быстро обулся и вышел из квартиры, справедливо решив спускаться по лестнице, чтобы не столкнуться в единственном лифте с Сорью. Бегом спускаясь, он едва успел остановиться на площадке между первым и вторым этажами, услышав знакомый голос рыжей особы, разговаривающей с подругой по мобильному телефону. Он подождал, пока девушка дождется лифта и войдет в него, после чего выскочил из подъезда и бегом направился в сторону школы. Икари четко осознавал тот факт, что Сорью сейчас раскроет его обман и вечером дома его ждет беседа с родителями, а если в ходе беседы выяснится, что Синдзи выкинул свою виолончель — подарок родителей, между прочим — то ему явно несдобровать. Поэтому сейчас он направился к городской свалке, чтобы попытаться разыскать выброшенный инструмент или то, что от него осталось.

~*****~

Аска прислонила свою идентификационную карточку к магнитной панели у входной двери в квартиру Икари. Замок автоматически открылся и девочка прошла в прихожую, стянул туфельки и поприветствовала всех находящихся внутри:

- Доброго всем утра!

- А, Аска-чан, доброе утро, - Юй вышла из кухни в коридор. - Вы с Синдзи разминулись?

- О, - Аска с недоумением посмотрела на мать одноклассника.

- Он уже ушёл на репетицию. Даже завтракать не стал: сказал что вы все вместе встретитесь пораньше и сходите в кафе.

- Правда? Странно, он, вообще-то, решил уйти из школьного оркестра. Поэтому меня попросила Мисато-сенсей заглянуть утром пораньше к вам, чтобы убедить Синдзи-куна не бросать занятия музыкой.

- Ну, я так поняла, что Синдзи решил вернуться, кроме того он вчера оставил виолончель в актовом зале, - женщина стала вытирать замаранные в муке руки о фартук.

- Нет же, он забрал вчера виолончель с собой! - рыжая девушка нахмурила носик. Юй тяжело вздохнула: - Тогда я ничего не понимаю. Дорогой, позвони, пожалуйста, нашему сыну!

Через некоторое время из гостиной появился Гендо Икари. Глава семейства явно был недоволен, что его оторвали от просмотра утренних новостей, но своё возмущение он всегда предпочитал в таких случаях держать при себе. Держа свой мобильный телефон у уха, он сдержанной мужской улыбкой и кивком головы поприветствовал школьную подружку сына, и продолжал вслушиваться в длинные гудки.

- Кажется я слышу телефон Синдзи, - рыжая изобразила на лице озабоченность, Юй быстро прошла по коридору и открыла дверь в комнату сына: на полу лежал мобильный телефон, жужжа в такт установленному рингтону.

- Вот растяпа! - женщина подняла телефон с пола и вернулась к рыжей девушке. - Он обронил свой телефон утром и даже не заметил этого.

«Ясно: тупой Синдзи на самом деле не такой уж и тупой! - со злостью подумала Сорью. - Инсценировал потерю сотового, а потом прикинется дурачком. Как же он меня бесит!»

- Будь так добра, передай ему телефон и вот, - мать Икари вынесла из кухни контейнер с завтраком. - Я тут сырников напекла — позавтракаете все вместе.

- Спасибо, Юй-сан. Ну, я побегу? Может успею ещё догнать Синдзи-куна.

- Да, конечно. Удачного дня, Аска-чан.

Рыжая обулась и выбежала из квартиры. Юй обеспокоенно взглянула на мужа, Гендо снял очки, неспешно протер их фланелевой салфеткой, которою всегда носил с собой, одел обратно и вернул взгляд жене.

- Не волнуйся, у него возраст такой.

- Ох, мне кажется он сильно изменился, и не в лучшую сторону.

- Пусть погуляет, порезвиться, пока не стал совсем взрослым. Иначе он потом будет жалеть о своем скучном юношестве.

- Ладно, прогулять уроки, взбунтоваться и уйти из школьного оркестра. Но сбегать из дома под вымышленным предлогом, и, не дай Бог, к какой-нибудь малолетней стерве. Ты же сам знаешь, какие девочки нынче пошли ранние. И хоть бы не в уличную банду...

- Перестань драматизировать, у тебя просто фантазия разыгралась. С чего ты взяла, что он связался с отвязной девкой или попал под влияние уличных банд? Кроме того, с такой подругой как Аска-чан вряд ли он заведет себе другую девушку, да и с бандами точно не свяжется. А если вдруг он и Аску за нос водит, то тут уж его право — он мужчина, и его слово будет последним.

- Ну как же ты можешь так говорить? Я ведь так пекусь о его отношениях с Аской-чан потому что добра ему желаю. В будущем с такой женщиной он не пропадет.

- С чего ты вообще взяла, что у них есть отношения? Юй, не выдавай желаемое за действительное. Ка бы то ни было, решать ему, а не нам.

- Слово мужчины — последнее сказанное в семье слово, вот только страдать из-за него приходится нам — женщинам. - печально вымолвила Юй.

- Давай закроем это тему, я иду смотреть утренние новости. А ты займи себя чем-нибудь и выброси из головы дурные мысли.

~*****~

Хидеки вытирала мокрые волосы Акико, Рей молча сидела у бочки и наблюдала, как сушатся выстиранные вещи. Рядом на целлофановой подстилке лежала свежая одежда, конечно не новая, но сестры милосердия из ночлежки для бездомных старались привести пожертвованную им одежду в порядок. Все что разошлось по шву было аккуратно заштопано, пятна тщательно застираны, от вещей приятно пахло лимоном.

Предметы одноразового «бумажного» нижнего белья раздавались бездомным раз в две недели: одна упаковка белья на одного человека. В упаковке было 7 комплектов, состоявших из панцу, носков, тонкого полотенца, а для женщин в комплект входило ещё и некое подобие бюстгальтера. Комплекты делились всего на 4 размерные категории, все предметы белья имели резиновые тесемки, что позволяло не особо заморачиваться с выбором размера. Иногда девушкам везло и одна молоденькая сестра милосердия давала им предметы женской гигиены: одну упаковку прокладок на всех, жидкие мыльные растворы и присыпки. И ещё всем бездомным подросткам в обязательном порядке, выдавались целые горсти дешёвых презервативов. С тех пор, как девушки стали посещать эту ночлежку довольно регулярно — без предметов личной гигиены им приходилось гораздо хуже, нежели мужчинам — у них скопилась довольно внушительная куча резиновых контрацептивов.

- Эй, Рей, чего это ты так уставилась на презики? Хочешь резко уменьшить их количество в одиночку? - решила подколоть подругу Акико, за что незамедлительно получила подзатыльник от вытирающей ей волосы Хидеки.

- Стоимость одной пачки самых дешёвых презервативов семьсот йен. У нас скопилось больше полутора сотен штук, а в пачке их двенадцать. Следовательно стоимость всей этой кучи около девяти тысяч йен, - констатировала голубоволосая.

Акико залилась истерическим смехом, с трудом удерживая себя от того, что бы не начать кататься по мягкой подстилке:

- Ты что, приторговывать ими собираешься?! Рей, ну ты даёшь!

- Для сравнения: упаковка из семи комплектов одноразового нижнего белья стоит всего триста двадцать йен, немного дороже набора деревянных палочек для еды на три персоны. Следовательно, благотворительные фонды и государство тратят в два-три раза больше на контрацептивы, нежели на бельё для бездомных, - всё так же без намёка на эмоции констатировала альбиноска.

- Куда это тебя понесло, счетовод юный? - подавив приступ смеха, не без тени иронии спросила Акико подругу.

- Они тратят больше денег на заботу о том, чтобы неимущие не повышали свей численности за счет рождаемости. Бедные порождают только бедных. В конституции сказано, что среди граждан не существует како-либо разделения, будь то по гендерному признаку или материальному положению.

- Тоже мне, правозащитник нашлась. Ты забываешь, что наше общество, наша страна всегда были консервативными. В конституции написано одно, а на самом деле в жизни совсем другое, - парировала Хидеки, повесив влажное полотенце себе на плечо, и начиная расчесывать «мелкую» подругу.

- Нецелевое использование средств в масштабах страны, выделенных на поддержку нуждающихся слоёв населения в описанном мной контексте можно квалифицировать как уничтожение по материальному признаку, что есть геноцид. Учитывая скрытый характер, это можно так же квалифицировать как заговор с целью уничтожения большой группы людей. Заговор — статья двести семьдесят третья уголовного кодекса, геноцид — статья сто тридцать вторая уголовного кодекса, по совокупности тяжести вины, наказание за эти преступления — смертная казнь. Приговор обжалованию не подлежит и должен быть исполнен незамедлительно при первой же возможности.

Подруги одновременно повернулись в сторону Рей, которая, словно в прострации, сидела неподвижно и смотрела в одну точку. Иногда с альбиноской такое происходило, она могла ни с того ни с сего начать комментировать действия окружающих с точки зрения уголовного кодекса или гражданского права. Потом, через некоторое время, она словно просыпалась, могла виновато улыбнуться подругам и начать говорить совершенно о других вещах. Эти приступы появлялись так же неожиданно, как когда-то на территории этой городской свалки появилась и сама Рей: грязная, всё лицо в синяках и кровоподтёках, в разорванной одежде, больше похожей на больничную пижаму, с электрической шоковой дубинкой.

- Может пойдем сегодня гулять? - разрядила обстановку Хидеки.

- О, точно, у нас же есть прилично выглядящая одежда, даже джинсы удалось отхватить, - оживилась Акико, но вспомнив результаты примерки, немного помрачнела, - правда размер для Рей.

- Ага, и модная поношенная футболка, и ношенные кроссовки — всё подошло только Рей, - поддела мелкую Хидеки.

- Вот же блин. Хидеки повезло месяц назад, Рей подошли шмотки в этот раз, когда же у меня появятся обновки?

Альбиноска вытащила из кучи вещей рубашку с длинными потертыми на локтях рукавами. Одежна была явно велика её низкорослой подруге, однако девушка была настроена решительно: взяла ножницы и сделала надрезы на рукавах, после чего не без труда оторвала их. Рубашка сразу сменила вид с явной поношенности на искусственно состаренную вещь.

- Аки, одевай, - протянула Рей рубаху подруге, но мелкая сморщила носик, - а толку? У меня все-равно нет ни обуви, ни штанов к ней.

- Сейчас сделаем тебе шорты.

- Ой, да не буду я одевать те шорты, у них дырка прямо на заднице!

- Хидеки, зашей дырку на шортах, а потом сделай пару декоративных швов и несколько затяжек.

Хидеки была мастерица рукоделия и быстро смекнула, что хочет от неё Рей. У девушки даже был целый набор нитей и игл, она сразу подобрала подходящую по цвету нить и принялась за дело. Альбиноска возилась с босоножками. И вот через полчаса Акико красовалась перед осколком большого зеркала. Она теперь выглядела не как оборванка, а как девочка, предпочитающая несколько неряшливый стиль ношения одежды - ей это даже понравилось. Хидеки надела лёгкое кремовое платье, когда-то побитое молью, но умело залатанное разноцветными вставками, которые сделали платье только краше. Рей все еще возилась со шнуровкой кроссовок. Сегодня они точно пойдут на прогулку в город и хорошенько повеселятся.