Где-то

Свет. Живой, изменчивый поток света несет с собой сознания смертных, пронизывая все. Место-которое-не-место во времени-которое-не-время содержит только Свет и Мысль, ставшую Словом. И именно поэтому смертные, стремящиеся привести к Свету своих собратьев, встречаются именно здесь.

- План успешно развивается, Высочайший, - на этот раз мысль материализуется в виде рубиново-красных символов в белом сиянии.

- Развивается, - отвечает названный Высочайшим. – И я скорблю о потерянных жизнях.

- Но… - алое сияние кандзи* выдает удивление говорящего, - …разве эти жертвы не есть допустимая цена за счастье всех, кто будет жить? К тому же они вернутся!

/*Прим. автора: кандзи – японские иероглифы. В отличие от знаков катаканы и хироганы (японских вариантов слоговой азбуки), означают целое слово и заимствованы из Китая*/

- Допустимые, - вздыхает Высочайший. – И вернутся. Но это не мешает мне испытывать скорбь, видя, как много боли приносит избранный нами Путь. Однако, это и не помешает мне сделать следующий шаг. Как там участники Плана?

- И Командующий и ЗИЭЛЬ уверены, что ведут свою игру. Но благодаря Вам каждый их шаг уже учтен Планом.

- Плохо, - отзывается Высочайший. – Очень плохо.

- Но почему?! – уже второй раз за сегодняшнюю беседу собеседник Высочайшего оказывается шокирован. – Раз все идет по плану…

- То это означает, что вероятность внешнего вмешательства высока как никогда.

Где-то. Икари Синдзи

Стук колес. Алый свет заката бьет в глаза. Городские строения пролетают за окном. Музыка, смешиваясь с дробным перестуком, наполняет сознание, позволяя отвлечься. Не видеть. Не думать. Не помнить.

Не помнить маму, с криком растворяющуюся в оранжевой светящейся жидкости. Не помнить отца, роняющего тяжелые, страшные слова, и уходящего вдаль, оставляя меня рыдать на перроне. Не…

- Ксо!

Выругавшись, я вновь сосредоточился на музыке и закате, не позволяя себе срываться в отчаяние.

- Привет!

Я вздрогнул. Сколько я себя помню, в этом вагоне никогда никого не было! Это мое убежище, в котором я прячусь от мира, от мыслей, от себя…

Отвожу взгляд от алого сияния за окном и, проморгавшись, сосредотачиваю взгляд на том, кто сидит на противоположном сидении.

- Здравствуйте, - машинально кланяюсь. – Простите, но как…

- Это было несложно, - с улыбкой отвечает высокий белоголовый гайдзин*. – Будущее, которое тебе готовят, показалось мне достойным того, чтобы в него вмешаться.

/*Прим. автора: гайдзин – общепринятое сокращение от «гайкокудзин» - иностранец*/

- Будущее? – удивляюсь я.

- Да, - усмехается гайдзин. – В зеркалах Лабиринта Десяти тысяч будущих сейчас отражается твое лицо.

В ошеломлении смотрю я на собеседника. Я же просто мальчик. Ребенок. Таких как я – много. Очень много. Каким образом мое лицо может отражаться в будущем? И что такое «Лабиринт Десяти тысяч будущих»?

- Будущее – не определено, - усмехается белоголовый. – Поэтому вместо одного варианта всегда видно множество. Они сплетаются, влияют друг на друга, отражаются и преломляются в зеркалах планов. Но сейчас слишком многие из тех, от кого зависит будущее твоего мира, думают именно о тебе. И я решил вмешаться.

- Зачем Вам я? – я почти кричу, хоть это и ужасно невежливо по отношению к взрослому. – Чего Вы от меня хотите?!

- Я хочу, чтобы ты стал моим учеником. Чтобы ты перестал быть картой в чужой колоде и стал Игроком!

Через какое-то время. Штаб НЕРВ. Кабинет Командующего. Икари Гендо

Хрясь! Бумаги разлетаются со стола. Боль в разбитой руке лишь на короткое время отрезвляет меня. Проклятье всему сущему! Я искалечил собственного сына, порвал все связи с ним именно тогда, когда больше всего был ему нужен – для того, чтобы защитить… Но теперь доклад института «Мардук», лежащий передо мной говорит, что все было напрасно. Судьба человечества, судьба Плана клином сошлась именно на Синдзи. Рей – небоеспособна. Аску доставить не успеваем. Других – нет. Остается только Синдзи и крохотный, не различимый без электронного микроскопа шанс, что он справится, несмотря на все его странности, в которых виноват именно я!

Фуюцки-сенсей, мой учитель, ставший заместителем командующего этого дурдома, с едва заметной улыбкой наблюдает мою истерику. Впрочем, я знаю, что улыбка эта – не признак насмешки. Кодзо всегда понимал меня.

- Хорошо, - киваю ему, понимая, что выхода, в сущности нет. Или Синдзи рискнет собой и нами, вступая в игру, или погибнет без малейшей надежды… вместе со всеми остальными. – Я вызову его. Пусть Кацураги-тайи* встретит его.

/*Прим. автора: тайи – капитан*/

Токио-3. Икари Синдзи

Шаг. Еще шаг. Я вытормаживаюсь из Перехода, и следующий шаг делаю уже не по вечно изменчивой нити варпа, а по серому асфальту. Я прибыл. Игра скоро начнется.

Уличные телефоны замерли в ожидании. Я знаю, что это бесполезно, но иногда приходится делать вещи, не имеющие никакого смысла просто потому, что они должны быть сделаны.

- В связи с чрезвычайным положением все линии заняты, - женский голос произносит предвиденную мной фразу. - Пожалуйста, проследуйте в ближайшее убежище, расположенное по адресу…

Вешаю трубку. Знать адрес «ближайшего убежища» мне ни к чему. Достаю из кармана фотографию девушки, которая должна меня встретить, и пытаюсь понять, где она сейчас находится. Саа медленно кружатся перед глазами, помогая моему сознанию погрузится в варп… или же помогая варпу погрузиться в мой разум.

Близко. Она близко. По крайней мере, достаточно близко, чтобы можно было дождаться ее здесь, в назначенном месте встречи, не особенно рискуя.

На мгновение лживо-истинные видения варпа охватывают меня, и среди теней и брошенных маши, прямо на проезжей части, застывает образ девочки в школьной форме. Учитель ненавязчиво напоминает мне о своем задании.

Голуби срываются в полет, хлопаньем крыльев разрывая тишину. А когда я вновь смотрю на дорогу – она уже пуста. Что ж. Шаг сделан. Первый шаг в неведомой пока что Игре. Учитель никогда не рассказывал, что же ждет меня, и какое именно будущее он посчитал достойным того, чтобы в него вмешался Страж Хаоса, один из тех, кого смертные зовут не просто «демонами», но «князьями демонов». Однако он и не мешал мне пытаться увидеть и понять это будущее. А еще он постарался привить мне то, что сам искренне считает достоинствами. И жадность, наряду с гордыней в этот список достоинств однозначно входят.

Тяжкий удар сотрясает пока еще целые здания. Началось!

Токио-3. Кацураги Мисато

Ездить по городу, в котором идет общевойсковой бой с применением танков и тяжелой артиллерии на спортивной машине – занятие далеко не безопасное. Ну, вот почему мне не выделили танк? Или, хотя бы, БРДМ*? Впрочем, от тех калибров, которыми пользуются сейчас военные в попытке одолеть несокрушимого врага, даже главный бронепояс «Ямато»* поможет ничуть не лучше, чем мятая жестянка. А уж от их противника танковая броня не помогает и подавно, в чем сейчас и убеждаются танкисты, пытающиеся сдержать Ангела.

/*Прим. автора: БРДМ – Бронированная Разведывательно-Дозорная Машина*/

/*Прим. автора: «Ямато» — линкор японского императорского флота времен Второй мировой войны типа «Ямато». Самый большой военный корабль в истории человечества из когда-либо потопленных в ходе боевых действий.*/

Мне страшно, до боли в сжимающих руль руках, хочется выключить радио, или, хотя бы, уйти с оперативной волны, на которой слышен бесстрастный голос дежурного, рассказывающий о бессмысленных потерях. Но нельзя. Я должна знать, где сейчас находится Ангел.

К моему ужасу бой смещается в тот район, где у нас назначена встреча с сыном Командующего. И дернул же меня гайдзинский дьявол назначить встречу именно здесь! Я не успеваю! Совсем чуть-чуть, но не успеваю! Ангел уже здесь.

Сбитый конвертоплан рушится на соседнюю улицу, и какая-то сила заставляет меня выкрутить руль, сворачивая к нему. Квартал чуть впереди накрывает ракетный залп, и я вздрагиваю. Для РСЗО сотня, а то и полторы сотни метров – не промах! Но пронесло. Более того, прямо из-под ног Ангела к моей машине выкатывается мальчишка в черных штанах, белой рубашке и темных очках.

- Извини за задержку! – кричу я ему, понимая, что вероятность того, что он меня услышит в грохоте боя – мягко говоря, невысока.

Однако Синдзи то ли расслышал меня, то ли приглашающий жест был очевиден сам по себе, но мальчик влетает в машину, как будто им выстрелили из катапульты.

Выжимаю газ, и раскручиваемый движок воет, протестуя против такого с ним обращения.

- Направьте экспресс ко входу в Геофронт. Нет, поддержка не нужна. Да, я отвечаю за операцию. Все.

Резко бросая машину из стороны в сторону, уворачиваюсь от падающих обломков зданий. Теперь, когда у меня нет причины оставаться в опасном районе, надо уносить колеса и как можно скорее, пока кому-нибудь из военных не пришло в голову сбросить на Ангела спецбоеприпас* прямо в черте города. Конечно, эвакуацию объявили, но Ангел появился слишком внезапно. Так что не было никакой возможности проверить: все ли гражданские отправились в убежища, и не остался ли кто-то на поверхности…

/*Прим. автора: обычно под этим термином подразумевается ядерный или термоядерный заряд. Однако в данном случае имеется в виду его «чистый» аналог – N2-бомба*/

- Штурмовики отступают, - неестественно спокойно для побывавшего в такой переделке произносит Синдзи.

- ЧТО?!

Остановив машину, я достаю из бардачка бинокль и всматриваюсь в сторону недавно покинутых нами кварталов.

- Проклятье! Они все-таки решились сделать это!

Синдзи с недоумением смотрит на меня, но объяснять – нет времени.

- Держись!

Накрываю парнишку, понимая, какая это, в сущности, ничтожная защита. Вспышка ослепляет меня, и ударная волна заставляет машину вместе с нами кувыркаться в воздухе.

Токио-3. Икари Синдзи

Когда вращение заканчивается, я очень радуюсь тому, что неясное предчувствие заставило меня взять с собой темные очки. Иначе, боюсь, что черные, без радужки и белка, глаза могли бы несколько удивить встречающую. Саа в потоке Силы полностью закрывают поле зрения, придавая взгляду недоступную обычным людям остроту, позволяя пронизать даже завесу времени и Вероятности. Собственно, это и стало основной причиной того, что мы – выжили, и даже машина относительно цела.

С некоторым трудом мы вылезаем из стоящей на боку машины, и осматриваем ее. Точнее – машину осматриваю я, а встречающая – смотрит главным образом на меня.

- Икари Синдзи-кун? – спрашивает меня девушка. Я молча киваю. – Меня зовут Кацураги Мисато, - улыбнулась она. – Ты в порядке?

- В порядке, Кацураги-сан, - киваю я снова. – Песка только наелся.

- Вот и хорошо, - Кацураги вздыхает, рассматривая пострадавшую машину, - только зови меня просто «Мисато», ладно? Не люблю официоз.

- Хорошо, Мисато-сан, - киваю я ей.

- Помоги мне поставить эту штуку, - Мисато хлопает рукой по стоящей на боку машине, - на колеса, ладно?

Несколько следующих минут наполнены тяжелой работой и невнятными чертыханиями. Нет, я мог сделать все гораздо проще, задействовав не совсем обычные возможности, но это вызовет подозрения Мисато, а мне это пока что не нужно.

- Ксо! – выругалась встречающая, попытавшись завести двигатель.

- Что случилось? – заинтересовался я.

- Аккумуляторы накрылись! … - из последовавшей тирады я выловил несколько новых слов как японского, так и английского и даже русского языков. – Придется заняться реквизициями!

Через некоторое время мы двинулись в дальнейший путь, позвякивая на неровностях дороги. Восстановить подвижность машины нам удалось кое-как, причем некоторые детали пришлось примотать скотчем, чтобы не отваливались. А уж аккумуляторных батарей я посоветовал взять с запасом, чем вызвал удивленный взгляд Мисато. Но, несмотря ни на что, мы все-таки едем.

- Вот ведь! – ругнулась Мисато при очередном перебое в работе движка. – А я ведь даже кредит за нее еще не выплатила!

- А разве Вам ее за счет фирмы не починят? – удивился я. – Вы же машину не в обычной аварии разбили!

- Хм… - задумалась сопровождающая. – А это – мысль… Надо будет попробовать выбить фонды на ремонт. Может, что и получится.

Геофронт. Икари Синдзи

Весь остаток дороги я внимательно изучал брошюру, которую мне сунула в руки Мисато. Длинное и заковыристое ее название можно было перевести с бюрократического на человеческий как «Институт НЕРВ. Пособие для чайников».

Постепенно успокоившись, я отпустил Силу, так что очки стали не нужны, и я их снял и засунул в нагрудный карман рубашки. Теперь можно было полюбоваться встреившей меня девушкой. Стройна и фигуристая, в коротком черном платье, она производила самое выгодное впечатление. В общем, было чем любоваться. А если учесть, что некоторое время мы лежали практически в обнимку, зажатые в машине, я мог точно сказать, что формы у нее – свои, настоящие, а отнюдь не полученные портновскими ухищрениями.

Некоторое время пришлось потратить на то, чтобы взять под контроль бунтующий организм. А то Мисато-сан может и не оценить…

Транспортер с машиной Мисато покинул тоннель, по которому он ехал ранее, и я замер, рассматривая открывшийся мне вид. Конечно, с тетраскейпом сарути* или некоторыми пейзажами К’Сала сравнить было сложно, но все равно вид впечатлял.

/*Прим. автора: сарути – раса, че мышление искажено «Некротеком» - книгой, которую, по преданию, написал лично Архитектор судеб. Обитают в тетраскейпах – искусственно созданных объектах с нелинейной геометрией*/

/*Прим. автора: К’Сал – один из миров, расположенных в Вопящем вихре – одном из великих варп-штормов, вполне сравнимых с Оком Ужаса*/

Даже сама по себе огромная пещера, залитая вечерним светом – не могла не произвести впечатления, а уж расположившийся на ее потолке перевернутый город – и вовсе заставил меня сначала онеметь, а потом закричать:

- Круто! – как какого-то ребенка. Впрочем, полагаю, что данная реакция была вполне естественна, а «что естественно – то не стыдно».

- Геофронт, - улыбнулась Мисато. – Фундамент для воссоздания мира и оплот всего человечества!

Геофронт. База НЕРВ. Кацураги Миасто.

- Ксо, - выругалась я, прикрыв рот ладонью и воровато оглянувшись. Синдзи сделал вид, что не заметил моего высказывания, за что я ему очень благодарна. – Ну кто так строит!

Вот уже несколько лет, как меня перевели из армии, в которую были преобразованы Силы Самообороны Японии после Второго удара, в НЕРВ, а я все еще так и не научилась ориентироваться здесь! Впрочем, говорят, что только три человека ориентируются здесь свободно: Командующий, тот, кто нашел и сам Геофронт, и эту пирамиду, моя подруга Акаги Рицко, проницающая нечеловеческую логику строителей этого лабиринта своим нечеловеческим интеллектом, и Первое Дитя, Аянами Рей, и как ей это удается – никому не известно.

- Туда, - Синдзи показывает направо как раз тогда, когда я, сверившись с планом, собиралась было уже повернуть налево.

- Почему ты так думаешь? – спросила я.

- Не знаю, - пожал он плечами. – Но я уверен, что нам надо именно туда.

Ну что же, решение ничем не хуже любого другого. И мы повернули направо.

Как ни странно, но мальчик оказался прав. И после нескольких поворотов, направление в которых выбирал он, мы вышли к лифту, в котором и встретились с Рицко.

- Миасто-тян, - зашипела она на меня. – Опаздываешь! Разве это так трудно: съездить встретить ребенка?

- Это легко, когда на голову не падают N2-бомбы. Извините… - буркнул Синдзи. Кажется, то, что его назвали «ребенком» - мальчишке не понравилось. Впрочем, посмотрела бы я на мальчишку который был бы этим обрадован!

- Прости-прости, - поклонилась я Рицко, признавая свою вину.

- Это тот самый мальчик? Третье дитя? – спросила начальник научного отдела.

- Да, - ответила я.

- Меня зовут Акаги Рицко, - повернулась подруга к Синдзи. – Я – начальник научного отдела института НЕРВ. А ты – Икари Синдзи-кун? – поинтересовалась она из вежливости.

- Да, - коротко кивнул Синдзи, на миг высунувшись из-за брошюры о НЕРВ, за которой прятался.

- Хорошо. Идем.

Рицко резко развернулась на месте и двинулась в сторону дальней двери. Мы пошли за ней.

Геофронт. База НЕРВ. Аянами Рэй.

— Подготовить пилота! — голос из динамика вырывает меня из сна, приятно напоминающего небытие.

Несколько врачей крутятся вокруг меня, запихивая мое тело в контактный комбинезон. Далеко не все из них аккуратны, и тело передает сигналы о нарастающих повреждениях. Кажется, люди называют это "болью".

Я безразлично позволяю проделывать все это со мной. Боль не имеет никакого значения. Ничто не имеет значения. Есть только приказ, и этот приказ должен быть исполнен. Неприятно только то, что поступающие сигналы свидетельствуют, что я могу оказаться не в состоянии исполнить приказ Командующего.

Четыре врача перемещают меня вместе с кроватью, на которой я нахожусь, в сторону ангаров. Отмечаю, что один из этих врачей — женщина. Этот факт не вызывает никакой эмоциональной реакции, только фиксируется в памяти. Не более того.

У дверей, ведущих в ангар, мы останавливаемся.

— Во имя Императора! — воскликнул один из трех мужчин. Причем мне показалось любопытным, что он использовал гайдзинское слово "Imperator", а не "Божественный Тенно", как следовало бы. — Она же еще не восстановилась?! Зачем мучить ребенка?

— Като-сан, — холодно отозвалась женщина, и мне припомнилось, что именно ее действия вызывали большую часть сигналов о недостаточной функциональности моего тела, — Вам не следует думать об этом... образце как о человеке. Это — не человек. Оно — всего лишь элемент системы контроля Евангелиона, не более того.

— Хига-сама, — мужчина поклонился, но глаза его блеснули. Насколько я смогла понять из литературы, рекомендованной мне Командующим Икари, такой блеск называется "злым". — ...прошу меня извинить... — в слова не вложено ни капли настоящего чувства. Прозвучала просто формула вежливости. — ...но данный элемент системы управления в настоящее время нефункционален. Ее нельзя отправлять в бой. Мы рискуем потерять и Евангелион и ее.

— Като-сан, — усмехнулась женщина, — по окончании этой операции Вы будете уволены. Я добьюсь этого. Не стоит слишком часто спорить с начальником.

— Попробуйте, — устало пожал плечами Като-сан, не обращая внимания на то, с каким удивленным ужасом смотрят на него двое коллег. — Если по окончании этой операции Вы еще будете в состоянии кого-либо уволить.

— ЧТО?! — взвилась Хига-сан. — Вы мне угрожаете?!

— Нет, — устало покачал головой Като. — Ни в коем случае. Но если мое понимание ситуации верно, то, отправив девочку в бой — мы прямо-таки напрашиваемся на поражение, после которого всем нам будет уже все равно: человек она, или нет. Мертвым — не до игр с амбициями.

Женщина злобно сверкнула глазами, но не ответила ничего.

Внезапно включился динамик громкой связи.

— Замена оказалась бесполезна, — раздался голос Командующего Икари. — Будите Рей!

Зачем меня будить? Я ведь не сплю?

Като-сан покачал головой, но ничего не сказал. Хига, торжествующе подняв голову, бросила на него очередной злобный взгляд, и налегла на поручни моей каталки.

В ангаре, кроме привычного технического персонала, находились доктор Акаги Рицко, начальник оперативного отдела, капитан Кацураги Мисато и незнакомый мальчик, чем-то смутно напоминающий Командующего.

Я попыталась приподняться, чтобы врачам было удобнее поднять меня с каталки, но сил не хватило, и я рухнула обратно, но тут же попыталась снова. В этот момент мне показалось, что страшный удар сотряс весь Геофронт. Врачи разлетелись в разные стороны, не устояв на ногах. Я подняла взгляд, и увидела, как сверху, в каком-то замедленном, плавном ритме рушатся конструкции непонятного назначения.

Внезапно, от резкого движения меня чуть не стошнило. Все вокруг быстро завертелось. Ощущение дисфункциональности едва не отправило меня в неактивное состояние. Когда же я смогла снова адекватно воспринимать действительность, оказалось, что меня держит на руках тот самый мальчишка — родственник командующего. Оглядевшись же вокруг, я поняла, что стоим мы на крошечном пятачке между двумя рухнувшими сверху стальными конструкциями, кажется, осветительного назначения. Одна из них пригвоздила к полу Хига-сан, и теперь женщина хрипела в агонии. Ее кровь заливала пол у нас под ногами, пятная красным белые кроссовки мальчика.

— Так сколько, говорите, у вас пилотов с опытом управления "Евангелионами"? — спросил мальчик, аккуратно укладывая меня подальше от заливающей пол крови.

— Чего ты хочешь? — холодно спросил Командующий.

— Ее, — мальчик повел ладонью в мою сторону.

— ЧТО?! — закричала Кацураги-тайи. — Ах ты, паршивец! Бака-хентай*!

/*Прим. автора: бака-хентай — "дурной извращенец"*/

— Если я выживу, то она, выздоровев, поступит под мое командование, — капитан облегченно и немного виновато выдохнула. — Ведь я окажусь самым опытным пилотом Евангелиона. По крайней мере — единственным, имеющим боевой опыт.

— Хорошо, — кивнул Командующий. — Еще что-нибудь?

— Бесплатно — не работаю, — холодно усмехнулся мальчишка.

— Вопрос с деньгами — решим, — столь же холодно ответил Командующий Икари. — Еще?

— И увольте всех выкормышей этой... Ладно, о мертвых либо ничего, либо хорошо. Она умерла. Хорошо.

Командующий молча кивнул.

— Тогда у меня пока что все, — улыбнулся мальчик. — Где тут в эту штуку залезать?

— "Пока что"? — поднял бровь Командующий.

— Если еще что-нибудь придумаю — не премину Вам сообщить, — кивнул новый пилот.

— Синдзи-кун, — спросила Кацураги-тайи. Вот, значит, как его зовут. — Ты же мог спасти Хига-сан. Я видела. Ты мог просто оттолкнуть ее — и она вылетела бы за пределы зоны поражения. Но...

— Может, мог, — покачал головой Синдзи, — а может, и нет. В любом случае, я не стал даже пробовать. Рей-кун — важна. Хига-сан — не важна. На замену ей найдутся специалисты не хуже, которые не будут считать нас, пилотов, "элементами системы управления Евангелиона".

Мне всегда говорили, что наоборот. Я, которую можно заменить, и которую уже заменяли — не стою того, чтобы ради меня рисковали... Когда Командующий при попытке активации Нулевой, вырвал меня из капсулы, но при этом обжег руки — Хига-сан так ему и сказала... Но этот мальчик, Синдзи, кажется, склонен согласится скорее с Командующим, а не с Хига. Или... или же он просто не знает обо мне... Но даже так, я все равно почувствовала какое-то тепло.

Токио-3. Судзухара Сакура

— Всем пока! — крикнула я одноклассницам.

Теплый, погожий денек не располагал к тому, чтобы сразу после школы бежать домой и садиться делать уроки. Так что, когда Сая позвала меня, Арису и Акане поиграть в парке — я, почти не раздумывая, согласилась.

— Мам, я поиграю с девочками? — позвонила я домой. — Нет, я не долго. Совсем чуть-чуть!

— Хорошо-хорошо, — ответила мама. — Только оставайся на связи. Учебную тревогу могут объявить в любой момент, и если тебя не окажется в убежище — папе могут урезать премию!

Это означало бы, что мне не купят давно обещанную куклу, так что я сказала, что обязательно буду прислушиваться к звонкам.

Некоторое время мы играли в охадзики*. А когда фишек уже не осталось, Ариса предложила вернуться в школу и поиграть в прячущегося демона.

/*Прим. автора: эту игру считают "игрой для девочек": рассылают фигурки в форме монет, игрок выбирает две фигурки и щелкает по одной из них, стараясь попасть в другую. Если попал, то забирает обе себе. Если не попал — очередь хода передается следующему игроку*/

— Вообще-то, — сказала Акане, — в прячущегося демона играют ночью. И по одной!

— Так страшно ведь! — возразила Ариса.

— В том и смысл, чтобы было страшно, — объяснила Акане.

Но мы уже все решили. К тому же, если нас будет много, то, может быть, мы сможем разглядеть Юко!

Подходящая кукла нашлась у Акане. Как объяснила наша длинноволосая подружка, она частенько играет в "прячущегося демона", причем — по всем правилам. Мы с боязливым восхищением посмотрели на нее. Школьная форма, кукольное личико и широко распахнутые глаза не навевали мыслей о храбрости, позволяющей прийти в школу ночью и вызвать привидение старого корпуса на игру в прятки, а, тем более, делать это регулярно. Впрочем, несмотря на хрупкое сложение и кукольную внешность, Акане была известна в школе как первая хулиганка, побившая трех старшеклассниц, решивших сделать ее своей игрушкой.

— Надо выключить телефоны, — сказала Ариса. — А то Юко-сан найдет нас, если кто-нибудь позвонит!

— А если тревога? — засомневалась я.

— Тревога была позавчера, — ответила Сая, наматывая длинную прядь на палец. Ее волосы были давним предметом зависти всех одноклассниц, и она никогда не стеснялась их демонстрировать. Среди нас лучший почерк был именно у Саи, так что она и написала имя на бумажке. Ариса проткнула куклу и бумажку с именем ножом, которым она предпочитала затрачивать карандаши, и игра началась.

Куклу мы нашли быстро, ведь она не пряталась.

— Юко погребена, — заговорили мы вместе, — погребена под столбом! Теперь ты демон!

И мы побежали прятаться.

Ариса и Сая побежали куда-то вниз, а мы с Акане спрятались в старой кладовке за бывшим кабинетом химии. Занятий в нем давно уже не вели, и химикаты из кладовки столь же давно убрали, так что прятаться было удобно.

Изредка выглядывая в щели рассохшейся двери, мы с Акане ждали, когда призванное нами нечто найдет нас, и боялись этого. Время от времени я с завистью поглядывала на подругу. Если уж даже днем, в присутствии подруги, мне так страшно, то как же жутко должно было быть Акане, когда она играла одна и ночью?!

Сирены взвыли внезапно. И почти сразу же школу сотряс тяжелый удар. Зазвенели прилетевшие стекла.

— Бежим! — крикнула Акане, кивнувшись к двери.

— Но... — заикнулась я, — ...как же Юко-сан?

— Все равно к выходу — мимо того класса, где мы оставили куклу! — крикнула Акане. — Скажем ей, что игра окончена — и убежим!

Но в классе куклы не было. Стол, на котором мы оставили Юко-сан, был пуст.

— Бежим! — сказала тихим голосом Акане.

— Но... — я начала было возражать, но Акане схватила меня за руку и буквально поволокла за собой, не обращая внимания на мои попытки вырваться.

На улице грохотало уже почти непрерывно. Мы бежали по коридору, приветствовавшему нас пустыми рамками выбитых окон, и стекла хрустели у нас под ногами.

Очередной взрыв раздался впереди. Вместо того, чтобы побежать ОТ грохота, Акане потянула меня вперед, туда, где раздавался грохот, как будто что-то рушилось.

— Постой! — крикнула я. — Нам надо...

Но Акане, не слушая, тащила меня вперед.

Дверь одного из классов висела "на честном слове", как будто какой-то хулиган выбивал ее изнутри, но, застигнутый учителем, убежал, не закончив своего дела. Когда мы пробегали мимо, дверь-таки рухнула... вместе с Сайей, которая, похоже, оперлась на нее. Длинные волосы Саи были испачканы в крови, как будто на нее плеснули красной краской из ведра. Подруга попыталась приподняться, но руки ее подломились, и она рухнула. Мне даже показалось, что Сая не дышит...

Акане опустилась рядом с Сайей и зачем-то приложила пальцы к ее горлу. Посидев так какое-то время, она выскочила, и снова попыталась тащить меня. Но на этот раз я воспротивилась.

— Стой! — крикнула я. — Надо помочь Сае!

— Ей ничем уже не поможешь, — покачала головой Акане. — Сая мертва.

— Что? — только и смогла выдохнуть я. — Как? Юко... Юко-сан забрала ее?

— Нет, — покачала головой Акане, продолжая тянуть меня за руку. Я же не могла оторвать взгляда от окровавленной подруги. — Это не Юко-сан. Это осколок. Тревога — нифига не учебная! — она произнесла несколько слов, среди которых я заметила те, за которые папа сильно ругал братика Тодзи. — Бежим быстрее. Нам надо в убежище.

Акане смотрела вперед, а я — назад. И именно поэтому я заметила, как из-за угла вывернула кукла, которую мы назвали Юко-сан. Кукла висела в воздухе, слегка покачиваясь, как будто ее держал в руке неспешно идущий человек. Вот только никакого человека не было. Я заорала, и кинулась вперед. Теперь я уже тащила за собой Акане. Я неслась вперед, охваченная ужасом, который мы сами же и призвали к жизни, неслась, ничего не видя перед собой. Даже странно, что споткнулась я уже на самом выходе из старого здания. Валявшийся на земле кусок бетона приближался медленно-медленно, но все мои попытки увернуться, избежать столкновения, ничего не дали.

В себя я пришла от того, что меня немного качало. Я открыла глаза и увидела, что Акане тащит мои плечи, а ноги при этом отнюдь не волноваться по земле, а летят над ней, как будто их кто-то несет. Кто-то, кого я не могла разглядеть, как ни старалась. А рядом, чуть выше, качалась та же самая кукла...

— А-а-а!!! — заорала я, пытаясь убежать от кошмара... и меня вырвало прямо на серый асфальт. Голова кружилась. Меня тошнило. Страх волнами катился через меня.

— Не дергайся, — бросила мне Акане. — Юко-семпай поможет мне донести тебя до убежища, в котором мы сможем пересидеть тревогу.

— Ю-ю-ю-ко-семпай? — заикаясь, спросила я.

— Ага, — кивнула Акане. — Нас Тейчи-ни-сама* познакомил. С ней весело играть... Только она очень уж хорошо знает школу и все время находит...

/*Прим. автора: Тейчи-ни-сама — "старший брат Тейчи"*/

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

С отцом мы торговались просто отчаянно. Я демонстративно фыркал, обзывался, и кричал, что он трус и сбежал от ответственности, а он делал вид, что считает меня еще более трусливым никчемным придурком.

При этом я отчетливо видел, где находится та черта, за которой отец... нет — Командующий, сорвется по настоящему, а отец не менее отчетливо понимал, что он не сможет заставить меня работать за эфемерную "благодарность всего человечества". И мы продолжали азартно торговаться, сознавая, что каждому из нас придется в чем-то уступить.

В ходе этого торга мы едва не довели до сердечного приступа Кацураги-тайи, которая, судя по всему, будет моим непосредственным начальником. Слишком уж серьезно, при всей своей веселости, воспринимала она нашу перебранку.

А потом я услышал возглас "Во имя Императора!", произнесенный с искренней верой. Все-таки Лоргар* прекрасно постарался, рассыпая по мирам семена этого вероучения, прекрасно забившего и затершего в памяти людей Священные Имперские Истины. Разумеется, услышал я не ушами. Мир отозвался на упоминание объекта Веры, привлекая мое внимание. Плохим я был бы учеником демона варпа, если бы не реагировал на взывание к Трупу-на-Троне. А тут еще и разговор этот возглас сопровождал... любопытный.

/*Прим. автора: как ни странно это слышать лоялистам, но основы Веры Империума в Бога-Императора заложены именно Лоргаром Аврелианом, Первым Еретиком, примархом, склонившем к Хаосу остальных. Не зря же Эуфратию Киилер гоняли по всему Империуму наемные убийцы, посланные отнюдь не Хорусом. Да и первым ее священным текстом была именно Книга Лоргара*/

Вот, значит, оно как... "Образец", "оно", "элемент системы управления"... И это — врач? Та, которой, скорее всего, придется заботиться и о моей тушке? Ведь с той профессией, на которую меня вербуют, вопрос состоит не в том "получу ли я травмы?", а в том, "когда это случится?" Так что, от этого "медика" придется избавляться вне зависимости от степени ее квалификации. А уж если подвернется возможность отправить ее в плавание по Великому Океану* — то я ей воспользуюсь.

/*Прим. автора: варп, Великий океан, Эфир — кроме всего прочего, еще и вместилище мертвых душ, так что данное выражение используется как эвфемизм для "убийства"*/

На секунду замираю, внутренне улыбнувшись своим попыткам подобрать рациональное оправдание желанию убивать. Ведь, на самом деле, все просто: я хочу ее убить и я это сделаю. Ситуация, когда я нахожусь в одном мире с такой, как она — не соответствует моим эстетическим воззрениям, и подлежит исправлению.

— Нет, — твердо заявляю я отцу, и он с удивлением понимает, что ситуация резко изменилась, и теперь я уже не торгуюсь, но действительно отказываюсь.

— Будите Рей, — отзывается Командующий на изменение ситуации. — Замена оказалась бесполезна.

Четыре человека в характерных медицинских халатах вкатывают в ангарный зал больничную койку с девочкой, затянутой в облегающий комбинезон. Эхо ее боли заставляет меня скорчиться и прикусить губу, чтобы не опьянеть в потоке Силы. При том, что волны варпа поют о нескольких не заживших толком переломах, данное одеяние для нее — скорее разновидность пыточного механизма. Убью. Точно убью. Если возможность не подвернется — ее придется создавать. Но жить она не будет. Благо, женщина среди вошедших только одна, если не считать девочку, которую Учитель поручил моей защите и опеке, так что опознать мишень проблемы не составляет.

Девочка пытается приподняться, и падает обратно на каталку, сраженная приступом боли. Варп поет. Варианты ближайшего будущего сходятся в точку, оставляя мне вполне обозримое число вариантов выбора. Что же. Судьбы нет, но я — это я, и я таков, каков я есть. Это и есть мое предопределение. Выбор очевиден.

Саа закрывают поле зрения и я начинаю двигаться до того, как удар заставляет содрогнуться всю немаленькую пирамиду базы НЕРВ. Площадка передо мной расцветает различными оттенками угрозы, позволяя выбрать устраивающий меня маршрут. Женщина, которую я хочу убить, успевает заметить мое приближение и отшатывается, вступая под непроглядный полог Тени смерти. Отлично.

Продолжая движение, прыгаю вперед-вверх, и подхватываю девочку с каталки. Это провоцирует очередную вспышку боли, но это ничего. Пусть сейчас больно, но выжившие будут жить.

Каталка рушится, и звон металла по камню заставляет женщину отступить на полшага, надежно отрезая ее от возможности спасения. Металл и камень рушатся сверху, оставляя для нас с девочкой крошечный пятачок безопасного убежища. Остальным так не повезло. Легче всего отделался призывавший Трупа-на-Троне. Видимо, его вера, искренняя, хотя и немного наивная, все-таки привлекла внимание его божества. Упавшая сверху железяка распорола ему руку почти до кости. Больно, и крови он потеряет немало, но ничего, что представляло бы опасность для жизни — с ним не случилось. Двое его коллег получили гораздо более опасные травмы, и, кажется, один из них останется инвалидом. Ну а женщина... ее уже не спасти, если, разумеется, за ее лечение немедленно не возьмется маг-целитель. Нет, медициной Учитель меня нагружал... но чтобы представить, что я буду лечить ее — надо обладать чересчур болезненным воображением.

— Так сколько, говорите, у вас пилотов с опытом управления "Евангелионами"? — иронично обращаюсь я к отцу, одновременно обмакивая два пальца в растекающуюся лужу крови. Мало ли зачем может пригодиться мертвая душа?

Токио-3. Судзухара Сакура

Подвал, в который мы забежали — глубокий и очень темный. Только под самым потолком было несколько узких окон, через которые к нам пробивалось немного света. Снаружи продолжало страшно грохотать. Я вспомнила, как мы бежали, вспомнила мертвую Саю, и скорчилась под стеной, обхватив голову руками. Акане-тян присела рядом со мной. Она гладила меня по голове, говорила что-то успокаивающее... Но как это могло помочь, когда где-то там, на улице, лежит мертвая Сая, а Ариса, может быть, мечется в ужасе, не зная, как прекратить страшную игру? А, может быть, Ариса уже погибла, так же, как и Сая... Ведь рядом с ней нет храброй Акане-тян, нет отлично знающей школу и окрестности Юко-сан, способной сообразить, где можно спрятаться... А ведь если бы меня не было — Акане постаралась бы спасти Арису... и если она погибнет — эта смерть будет на моей совести...

— А-ари-са-сан... — начала я, но Акане покачала головой.

— Юко-семпай пошла искать ее. Если она жива, то Юко-семпай приведет ее сюда, или укажет другое убежище, где она сможет спастись.

Я задумалась. Вроде бы все было правильно, но что-то не давало мне покоя.

— Акане-тян, но как же Юко-семпай приведет Арису-тян к нам? — наконец поняла я, что меня беспокоит. — Ведь Ариса-тян, так же, как и я, ее не видит и не слышит!

— За шиворот потащит, — усмехнулась Акане. — Юко-семпай умеет быть удивительно настойчива, когда хочет с кем-нибудь пообщаться.

Я представила, как нечто, чего я не могу ни увидеть, ни осознать, тащит меня за шиворот среди творящегося там, наверху, ужаса, и вздрогнула...

— Н-н-но...

Кап! Что-то капнуло на меня сверху, из окошка, под которым мы сидели. Кап! Остро запахло железом. Кап!

Я стряхнула с плеча набежавшую лужицу и с ужасом уставилась на испачканные чем-то темным пальцы, медленно осознавая произошедшее.

— А-а-а! — закричала я, и кинулась вперед, желая убраться отсюда, убежать куда угодно, только бы не оставаться в это страшном подвале, где из окна капает кровь.

— Стой! Да стой же ты! — Акане кричала мне, но я не могла услышать и понять ее. Как курица при виде лисы, я металась в панике, пока Акане не поймала меня, и не усадила в другом углу, жестко пресекая все попытки подняться. — Сиди здесь и не дергайся, — сказала она, в то время как я медленно осознавала произошедшее и заливалась краской стыда. — Здесь над нами не каплет. Извини.

— Нет, — покачала я головой, — это ты прости меня. Я... я совсем трусиха, да? Тяжело тебе со мной, наверное...

— Без тебя было бы хуже, — нахмурилась Акане. — Так я хотя бы могу не думать, как там Тейчи-ни-сан, как мама, папа...

— Ох, — мне хотелось отвесить себе оплеуху. — Прости... Я надеюсь, что с ними все хорошо. Они-то не отключали телефоны, чтобы поиграть с Юко-сан...

Внезапно Акане замерла и уставилась в никуда.

— Что... — начала было я, но Акане прижала палец к губам. Какое-то время она прислушивалась к чему-то, чего мне не было слышно, а потом повренулась ко мне.

— Юко-семпай вернулась, — сказала она. — Арису-тян подобрали танкисты. Так что она не стала вмешиваться.

— А что там такое? — спросила я, показывая на то, что в темноте подвала выглядело как черная полоса от окна под потолком до того места, где мы сидели.

Акане перевела взгляд туда, где, по моим предположениям, находилась Юко-сан, и прислушалась. Потом она снова посмотрела на меня.

— Там лежит мертвая женщина. Ей оторвало голову.

— Ох! — я спрятала лицо в ладони, пожалев о собственном неуместном любопытстве.

— Что? — Акане снова повернула голову к центру подвала. — Юко-сан говорит, что она сидела так же, как мы... Только она была одна, не было окон, в которые пробивался бы хотя бы лучик света, и она точно знала, что ее никто не спасет...

— Как это?! — ужаснулась я. — Почему "никто не спасет"?

— Ее принесли в жертву ками*, когда была построена наша школа.

/*Прим. автора: Ками — духи и боги синтоизма, иногда — благие, но чаше — грозные и внушающие страх*/

— Что?! — охнула я... Человеческое жертвоприношение... Мне казалось, что это — нечто, что было давно забыто... Но потом мне вспомнились слова учителя: "в хаосе, охватившем страну после поражения в Войне-на-Море*, люди вспомнили самые страшные формы почитания ками, надеясь вымолить их милость". Неужели даже такое случалось? Я спросила об этом у Акане, а та переадресовала вопрос Юко-сан, а потом кивнула мне.

/*Прим. автора: так же, как для нас Вторая мировая война это большей частью Великая Отечественная, так для Японии это скорее Война-на-Море, хотя и то и другое — лишь части большой войны*/

— Случалось. И очень хорошо, что Божественный Тенно сразу выступил перед народом после Второго Удара, объявив, что такое ему будет неугодно, и даже умилостив местных ками, преступившие запрет вызовут на свою голову его гнев. Сейчас на уроках истории об этом предпочитают не вспоминать, но тогда Божественный Тенно отнюдь не ограничился словами. Его гнев стер с лица земли несколько деревень, осмелившихся дать приют ослушникам.

— Ох...

Крошечные окна подвала на мгновение вспыхнули нестерпимым светом, а пол ощутимо тряхнуло.

— Что это? — вскрикнула я.

— Чем-то мощным долбанули, — пожала плечами Акане. — И близко.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Острый запах железа приятно щекотал мне ноздри. Когда жидкость, заполнявшая капсулу, полилась мне в горло, только осознание того, что не я ее пролил удержало меня от вознесения молитвы Трону Черепов, единственного религиозного ритуала, который принимает Хозяин Медной цитадели в Кольце погибели.

— Синдзи-кун, как ты там? — с тревогой в голосе спросила Кацураги-тайи. Я улыбнулся.

— Голоса в моей голове говорят, что со мной все нормально, а значит — так оно и есть!

— Издевается, паршивец, — выдохнула Акаги-сенсей.

Зря это она. Я ведь сказал чистую правду: шепот варпа гремел в моем сознании, возвещая приближающуюся битву.

Рей укатили из ангара, правда не раньше, чем я пообещал сопровождавшим ее врачам, что если они не уследят... Договаривать я не стал, оставив угрозу висеть в воздухе... над головами возможных ослушников. Рей смотрела на меня, не меняя выражения лица... и только шепот волн варпа, отражающихся от ее души, пел мне, что это просто так выражается шок и непонимание окружающей действительности. При воспоминании об этом мне становилось немного жаль, что кровь врачихи смыта с моих пальцев ихором*, и это лишило меня возможности поднять ее и снова убить. Раза два-три, не более. Больше — уже садизм и бессмысленное издевательство.

/*Прим. автора: ихор — кровь бога, или демона. Языческие религии особой разницы между этими двумя категориями практически не делали*/

— Подключить нерв А-10. Начать синхронизацию!

Предварительные операции завершены, и сейчас решится: смогу ли я повести в бой эту громадину, внутри которой сижу.

Нечто извне прикасается к щитам моей души, и отшатывается назад, столкнувшись с бесчисленными отражениями Зеркального лабиринта в искрящемся мерцании Разноцветных ветров*.

/*Прим. автора: о том, что такое Разноцветные ветра и символике их цветов — см. "Либер Хаотика: Тзинч"*/

— Синхронизация не проходит! — тревога в голосе незнакомой девушки* подсказывает мне, что я что-то делаю неправильно.

/*Прим. автора: это Ибуки Майа, но Синдзи об этом еще не знает*/

Я аккуратно приспускаю щиты, позволяя Тому-что-Вовне коснуться моей души. Оттуда на меня накатывает поток радости и узнавания. Осторожно продолжаю опускать щиты, оставаясь в готовности вернуть их обратно. Алая Акши и пурпурный Шаиш играют передо мной в сером тумане Улгу. А потом они исчезают и я вижу не стальные стены капсулы, а ангар глазами Евангелиона.

— Синхронизация 46.3, — снова вклинивается во внешнюю связь голос девушки, которая говорила о том, что синхронизация не проходит. — И это без контактного комбинезона! Невероятно!

— Направить Евангелион-01 к стартовой площадке! — Кацураги-тайи старается скрыть охватившее ее волнение... Впрочем, у нее это вполне могло получится... если бы не скачком подпрыгнувшая из-за полуопущенных щитов эмпатия.

— Шахта свободна, — докладывает начальнику оперативного отдела еще один незнакомый голос.

— Запуск! — командует Мисато, преодолев момент слабости.

Меня охватывают ощущения, вызывающие в памяти воспоминание о том, как Учитель обучал меня управлению одержимыми. Налицо был полный двойной набор ощущений. Одновременно я был мальчишкой, лишь неведомым чудом производства доктора Акаги и ее команды удерживаемый в кресле контактной капсулы, и чудовищно огромной машиной, летящей сквозь расцвеченную разноцветными огнями тьму шахты.

Тот..., нет, точнее — Та-что-вне, ластилась к моей душе, как катарт* в варпе. Я же с ужасом осознавал, что доставшиеся мне в качестве одержимого тело и душа — далеки от человеческих и научиться управляться ими за считанные мгновения, оставшиеся до битвы — уже невозможно. Вот что им стоило вызвать меня на несколько дней раньше, чтобы я мог хоть немного освоиться?

/*Прим. автора: катарт — демон Неделимого Хаоса. В варпе — прекрасная крылатая дева. В материуме — кошмарная бескожая гарпия, пирующая над сражением телами и душами павших*/

— Отпустить Евангелион!

— ... — слов нет. Даже нецензурных.

Того, кто додумался выставить боевую машину, прикованную к стартовой катапульте прямо перед врагом — хочется подвергнуть двум-трем дням строгого расстрела. К счастью, похоже этот Ангел столь же ошеломлен моим появлением, и не предпринимает активных действий.

— Попробуй двигаться! — советует мне Акаги Рицко. — Просто представь, что делаешь шаг!

Охренасоветь! Какая полезная и, главное, потрясающая своей полнотой инструкция! Не имей я опыта одержимости — Евангелион упал бы у меня максимум на втором шаге... а так — аж на четвертом. Прямо-таки, горжусь собой. И вопли с Командного "Он идет! Невероятно! Он — идет!" — сильно мне в этом помогают.

Вот только враг как-то не спешит проникаться величием момента. Своей зеленой клешней он захватывает голову Евангелиона и поднимает меня вверх, легко одной рукой удерживая тяжеленную машину.

— Что с АТ-полем? -очень вовремя беспокоится Командный.

— АТ-поле не устанавливается! — Знать бы еще, что это за штука: "АТ-поле", может, я и смог бы ее развернуть...

Кр-р-р-ах! Враг ломает мою левую руку, заставляя стиснуть зубы от приступа фантомной боли.

— Синдзи-кун, успокойся, — советует Командный. — Это не твою руку он сломал!

Сам знаю, что не мою. Но фантомная боль от этого почему-то слабее не становится...

Удар! Еще удар! Световое копье Ангела взламывает лицевую броню, и мне остается только радоваться тому, что никакие альтернативно одаренные конструктора не додумались запихнуть контактную капсулу в голову Евангелиона.

Удар! Шлем пробит. Левый оптический сенсор полностью нефункционален. От жуткой боли, раздирающей левый глаз — хочется выть в голос.

В волнах боли я ощущаю гнев Той-что-вовне. Как ни странно, но злится она не на мою неуклюжесть, и не на то, что сильный враг разрушает ее тело. Гнев ее вызван тем, что Ангел посмел причинить боль мне, ее пилоту!

— Можно? — спрашивает она. — Можно-можно-можно? Пожалуйста....

— Можно, — выдыхаю я, отстраняясь от боли... и от управления.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

— Идет! Он идет!

Я сочла нужным поддержать Рицко в ее полном восхищения вопле, но сам-тоо я видела, как тяжело и неуверенно движется Евангелион. Особенно заметно это становилось рядом с хищной, хотя и немного тяжеловесной грацией Ангела, бойца, уничтожившего все, что мы на него бросили. Одно только полное уничтожение танковой дивизии чего стоило! Ангел тенью метался между тяжеловесных, неповоротливых машин, разрывая их одну за другой, убивая даже отдельные крошечные фигурки, пытающиеся спастись после гибели их машин... Против этого кошмара у Синдзи не было ни одного шанса!

Единственным, что успокаивало меня сейчас, было воспоминание о словах Рицко о "одной миллиардной доле процента". У Синдзи не было и доли шанса даже просто активировать Еву. Но он сделал это. Так, может быть, он каким-нибудь чудом выпутается и сейчас? Хотя бы — просто выживет?

Ох! Нет, то, что Синдзи сумел-таки сделать целых четыре шага — это немалое достижение, особенно на фоне того, чем закончилась попытка Рей хотя бы просто активировать Нулевую. Но этого мало. Очень мало.

Смотреть на то, как Ангел ломает руку и разбивает маску Евангелиона — было страшно. Все показатели прямо-таки кричали о том, что Синдзи испытывает сильную боль, и от его попыток "держать лицо" становилось только хуже. Лучше бы он кричал!

— Меняем приоритеты! — командую я. — Основная задача — спасти пилота. Уровень ЕЕЕ — подготовить к взрыву!

Вот чего я совершенно не понимаю, так это того, почему "уровень ЕЕЕ", куда нет хода начальнику оперативного отдела НЕРВ, еще не взорван? Что там есть такого, для сохранения чего стоит допустить риск Третьего удара и уничтожения всего человечества?

— Можно! — произносит Синдзи.

Что "можно"? Кому "можно"? Что вообще он имеет в виду?!

— Синхронизация падает! — крикнула Майя. — Тридцать девять и пять. Снижается!

— Катапультировать капсулу! — Я вопросительно посмотрела на Командующего. Сейчас, после того, как я отдала приказ о подготовке к активации системы самоуничтожения уровня ЕЕЕ — только Командующий мог отдать приказ о ее активации. Командующий, или кто-то, кого он уполномочил.

Икари Гендо непроницаемым взглядом смотрел на меня поверх сплетенных пальцев и не делал ничего.

— Команда на эвакуацию пилота — не проходит! — вскрикнула Майя. — Синхронизация продолжает падать. Двадцать и один... Двадцать. Девятнадцать и девять! Граница пройдена!

— Пилот не может управлять Евангелионом при синхронизации менее двадцати, — пояснила Рицко в ответ на мой вопросительный взгляд. — А если учесть, что Ева отвергает команду на эвакуацию пилота, то становится ясно, что мы ее не контролируем!

— Гра-а-а-а!

Чудовищный рев раздался, как мне показалось, не только из динамиков. Хотя это совершенно невозможно. В конце концов, от поверхности, где находится кричащий Ангел, нас отделяют многие сотни метров довольно твердого грунта и скалы.

— Это не Ангел, — прошептала Рицко, как будто услышав мои мысли. — Но как?! Связь ведь разорвана! Синхронизация...

— Синхронизация — восемьдесят и три. Растет! — кажется, Майя сейчас рухнет в обморок от удивления... да и мы все тоже. — Установлено АТ-поле мощностью ноль восемь... Нет! Уже один и четыре от расчетного максимума!

— Ева регенерирует! — доложил Хьюга. — Повреждения левой руки полностью устранены. Сенсорная система функционирует в полном объеме!

Дико ревущий Евангелион кинулся на врага... и ударился о шит, составленный из шестиугольных световых экранов, мерцавших всем цветами радуги.

— АТ-поле, — прошептала Рицко. — Пока Ангел удерживает АТ-поле, Ева не сможет до него добраться...

— АТ-поле Евы — два и шесть от максимума. Синхронизация триста шесть. До порога поглощения — меньше минуты! — закричала Майя.

— Питающий провод перебит,— доложил Хьюга. — Ева перешла на внутренние аккумуляторы!

А их хватит только на пять минут.

— Синдзи! — я уже даже не кричала, но натуральным образом орала. — Отступай немедленно! Это приказ!!!

— Бесполезно, — покачала головой Рицко, показывая на погасший экран, где раньше была картинка изнутри контактной капсулы. Ее пальцы, болезненно сомкнувшиеся у меня на плече, доказывали, что ее безмятежно-спокойный вид — не более, чем маска. — Он нас не слышит. Провод перебит, а поле сильнее ноль семи — блокирует радио.

Я побелевшими пальцами вцепилась в поручни, наблюдая, как Евангелион ударом кулака разбивает несокрушимый щит Абсолютного Страха в световые брызги.

Удар! Ангел отлетает, обрушивая своей многотонной тушей какое-то здание. Кажется, его нижняя лапа даже провалилась в подвал, из-за чего Ангел рухнул на спину. Ева прыгнула вслед за ним, ударив врага коленями в грудь. Толстые, покрытые броней пальцы взломали покрытую жесткой зеленой кожей грудную клетку Ангела и захватили ядро...

Яркая вспышка ослепила всех, кто находился на мостике.

— Что... — начала было я, но тут же поправилась. — Операторы. Доклад!

— АТ-поле Евы — ноль пять. Снижается, — начала отчитываться Майя. — У нас снова есть телеметрия! — Экран вспыхнул, показывая нам Синдзи, бессильно раскинувшегося в пилотском кресле. — Пилот без сознания. Синхронизация триста восемьдесят семь и два. Снижается.

— Синего спектра не зафиксировано, — отчитался кто-то из операторов технической службы. — Ангел уничтожен.

— И что это было? — спросила я в пространство, не рассчитывая на ответ. Впрочем, ответ тут же прозвучал. — Берсерк! — почти простонала Рицко, оступившись, и рухнув в удачно оказавшееся поблизости кресло. — Это был Берсерк!

Токио-3. Судзухара Сакура

Вечер погасил даже тот скудный свет, который все-таки просачивался в подвал, где мы укрывались. Грохот битвы уже давно стих, и я несколько раз порывалась выйти из страшного подвала с темной лужей, натекшей из окна. Но Акане не отпускала меня, помахивая у меня перед носом своим телефоном.

— В связи с чрезвычайной ситуацией все линии заняты...

— Видишь, — сказала Акане, — тревогу еще не отменили. Там, — она показала наверх, но я поняла, что она имеет в виду "снаружи", — еще опасно. Юко-семпай говорит, что несколько районов полностью уничтожены, но та штуковина, которую пытались раздолбать — все еще стоит... Что?! — Акане дернулась, как будто прислушиваясь к чему-то... хотя... какое там "как будто"? Она снова слушает Юко-сан.

— Что там? — встревожилась я. — Что случилось?

— Та штуковина снова движется, — потрясенно ответила Акане. — Той страшной бомбы, уничтожившей так много домов, не хватило даже для того, чтобы серьезно его повредить... уж не знаю, живое ли оно, и применимо ли к нему слово "ранить". Теперь он идет к центру города. И если на него еще раз сбросят такую бомбу...

— Там же убежища! — поняла я, что хотела мне сказать Акане. — Но ведь они должны быть рассчитаны на попадание такой бомбы...

— Должны быть, — грустно сказала Акане. — Но мы не знаем, с какой силой может ударить тот, кто выдержал попадание бомбы!

Ослепительное сияние полыхнуло в окошках. Пол под нашими ногами вздрогнул. А потом пришло еще несколько ударов, но уже без вспышки, как будто там, в глубине под городом, что-то рушилось.

— Что?! — внезапно закричала Акане. — Юко-семпай, но этого не может быть! Невозможно!!!

— Что она говорит? — спросила я, осознавая, что то, что так напугало Акане — может быть опасно. Очень опасно.

— Юко-семпай сказала, что там, наверху, эта зеленая штуковина схватилась с такой же огромной штукой, и там...

— Гра-а-а-а!!! — раздавшийся чудовищный рев заглушил все. А когда я снова смогла слышать — Акане продолжила:

— ...там пущены в ход такие силы, которые могут уничтожить даже ее.

— Но ведь Юко-семпай — мертвая! — ошеломленно произнесла я. — Как можно еще раз убить того, кто и так мертв?

— Я тоже так думала, — кивнула головой Акане. — Но Юко-семпай говорит, что это возможно. Что это — смерть вторая, после которой уже нечему будет возвращаться к колесу Чакравартина, или же отправится в Чистую землю*.

/*Прим. автора: "вернуться к колесу Чакравартина" — отправиться на перерождение. Чистая земля — по верованиям распространенной в Японии школы амидаизма (одна из школ Махаяны — "большой колесницы" буддизма), место, где Будда Амитабха собирает праведных чтобы помочь им освободится от сансары*/

От ужаса я задрожала и прикусила губу. Сила, способная убить мертвого? Способная лишить надежды на перерождение? Ужасно!!!

Мы втроем забились в самый дальний угол подвала. С одной стороны ко мне прижалась Акане. А с другой... Я по-прежнему не видела Юко-сан, но я чувствовала, как она дрожит в страхе. А снаружи раздавался грохот разрушаемых зданий и вопли, наполненные неизбывной ненавистью. Это было страшно. Так страшно, что я временами, когда мое сознание достаточно прояснялось, удивлялась, что моя юбка все еще сухая. Мы ничего не могли сделать. Ни я, ни отчаянно храбрая Акане, ни даже Юко-сан. Мы могли только сидеть, дрожать, молиться Хозяину Чистой земли, чтобы он отвел от нас беду и слушать, как грохот ужасной битвы неумолимо приближается.

Очередной удар сотряс все здание, в подвале которого мы прятались. Кажется, это было прямо над нами! О ками! Спасите и защитите!

Перекрытие начало рушится, к счастью, в дальней от нас части подвала. Горячий ветер ударил нам в лица. А перед глазами оказалась огромная ступня... вернее — ее маленький кусочек. К счастью, большего к нам не проникло. Гигант, попавший в ничтожную ловушку, взревел, но, похоже, его противнику этого хватило. Я еще успела увидеть, как огромная фигура, высотой с небоскреб, взлетает в воздух, а потом плита, выломанная этим движением из потолка — рухнула вниз. Даже в окружающем грохоте я расслышала громкий хруст и сильная боль погрузила меня в темноту.

Геофронт. Госпиталь НЕРВ. Аянами Рей

— И он не справился с управлением.

— Правда? — под смутно знакомые голоса я медленно выплывала из забытья.

— Правда! Полгорода лежит в руинах! Еще не везде завалы разобрали, местами кровь прямо по улицам текла. Говорят даже, что кое-где разрушены погруженные здания, и из тех убежищ, которые в них были — никто не выжил! Совсем никто!

— Ну а что ты хотела, — проясняющееся сознание идентифицировало одну из говоривших, как сотрудницу госпиталя. Правда, представиться мне она так и не удосужилась. — Ему еще пятнадцати нет, а уже доверили управлять этой махиной... Конечно! Сын Самого, как-никак! Аянами-кун, просыпайтесь. Вам пора на процедуры.

Я открыла глаза и кивнула, обозначая собственное пробуждение. Медсестра выкатила каталку со мной из палаты, и покатила по знакомому коридору в процедурную. Я же вернулась к своим размышлениям.

Если сведения, полученные мной из чужого разговора, верны, то тот мальчик, который заменил меня в управлении Евой — сын Икари-доно. И, судя по тому, что мы еще живы — он не только смог активировать Еву, но и одержал победу над Ангелом. И он — "не справился". От него ожидали большего. Как же тогда назвать меня? Ведь я не смогла даже пройти синхронизацию! Я — бесполезна. Зачем Икари-доно тратит свои силы и время на бесполезный образец? Ведь у него есть Синдзи-кун. Есть пилот из германского отделения. Говорят, что институт Мардук то ли нашел, то ли вот-вот найдет кого-то еще... Зачем?

— Отойди от нее! — визгливо выкрикнула медсестра. — С ней нельзя...

Да. Со мной нельзя разговаривать без специального разрешения Хига-сан... Неужели кто-то решил нарушить это правило?

— Похоже, мне придется рекомендовать отцу проверить квалификацию и лояльность не только старшего, но и среднего, а так же и младшего медперсонала, — холодно произнес смутно знакомый голос.

Я открыла глаза. Возле каталки стоял тот самый мальчик. Сын Командующего? Нет. Это — не проверенная информация, и, хотя она весьма похожа на истину, полагаться на нее нель...

— Икари-кун! — возмущенный вопль медсестры перевел информацию в разряд "проверенной".

Я смотрела на второго... Хотя, нет, наверное, теперь уже первого пилота НЕРВ-Япония. Он же смотрел на медсестру, как его отец, Икари Гендо-сама, смотрел на некоторых особенно назойливых проверяющих из штаба армии. Как правило, это плохо заканчивалось для тех, на кого он так смотрел.

— Есть пункт Устава или приказ Командующего, которые запретили бы мне общаться с девушкой?

— Таково распоряжение Хига-сан... — возмутилась безымянная медсестра.

— Даже если бы она еще была жива, я не вхожу в ее линию командования и ей не подчинен,— жестко ответил Икари-кун. — Мое положение в командной цепочке на настоящий момент не определено, и приказать мне может только сам Командующий, но он таких приказов не отдавал. Еще я должен исполнять Устав. Но в нем, как Вы признали, ограничение общения с Вашей подопечной не прописано...

Я смотрела на Икари-куна широко раскрытыми глазами. Пусть мне тяжело общаться со сверстниками, но я могу наблюдать за ними... и то, как говорил Икари-кун, на обычные слова одноклассников, на их манеру говорить между собой и со старшими — никак не походило. Создавалось впечатление, что с медсестрой разговаривал кто-то, кто был старше нее возрастом... или же званием. Это было... интересно!

— С формальной точки зрения Вы правы, Икари Синдзи-сан, — улыбнулся, выходя из кабинета, Като-сан. — И распоряжение об ограничении общения с коллегой на Вас не распространяется. Но в настоящее время Рей-тян следует на процедуры, необходимые для ее выздоровления. Думаю, для общения с ней у Вас найдется более подходящее время.

— Разумеется, — Икари выполнил четкий "поклон младшего — старшему". — Прошу простить меня за эту задержку...

— Като, — улыбнулся Като-сан. — Като Джиро.

— Еще раз приношу свои извинения, Като-сан, — Синдзи-кун подошел к каталке и коснулся моей руки. — Мы еще обязательно встретимся и поговорим, Рей... — он на мгновение задумался, я потом повторился — ...Рей-тян. Я не знаю, как следует реагировать на такое... и поэтому не стала реагировать никак. Но размышляла об этой встрече я все время, пока меня везли по коридорам госпиталя.

Геофронт. Госпиталь НЕРВ. Судзухара Сакура

— Ай!

Сквозь теплую, тяжелую, пульсирующую тьму явилась боль. Она волнами пробегала по всему телу. Но когда я пыталась изменить свое положение... (Или состояние? Не уверена, в чем тут разница) — боль усиливалась настолько, что грозила отправить за Черту, туда, куда мне почему-то очень не хотелось.

— Сакура-тян! — позвали меня голоса, доносившиеся откуда-то издалека... или из глубин моего сознания? Не знаю... — Сакура-тян! Очнись! Пожалуйста...

Тьма, колыхаясь волнами боли, смешалась вокруг меня. Кажется, меня несет туда, откуда меня звали голоса... или один голос? Нет, совершенно точно, зовущих было никак не меньше двух.

— Она возвращается! — в первый раз голоса разделились, и теперь отчетливо говорит только один из них.

— Ты уверена?

— Ты же знаешь: я чувствую такие вещи. Мне... — первый голос запнулся. — Мне по статусу положено знать и я знаю: Грань отпускает ее!

Я открыла глаза. Оказывается, они у меня есть, а тьма вокруг была оттого, что я их держала закрытыми!

— Ай!

Глаза пришлось сразу же зажмурить. Как выяснилось, лежу я в комнате с ослепительно-белыми стенами, и открытые глаза свет резанул очень больно.

— Сакура-тян! — на меня тут же свалилось что-то довольно тяжелое, но при этом — мягкое.

Я еще раз открыла глаза. На этот раз я сделала это осторожно и медленно, так что не пришлось сразу же их зажмуривать. Выяснилось, что на мне буквально лежала Акане-тян.

— Сакура-тян... с тобой все хорошо! — Акане чуть не разрыдалась. — Слава ками! Я боялась... боялась, что потеряю и тебя!

— И меня? — я дернулась, и чуть не взвыла от боли. Неужели семья Акане...

— Лежи-лежи, — подруга мягко коснулась моей груди, укладывая обратно в постель. — У тебя сломана правая нога и треснули несколько ребер. А еще — сотрясение мозга. Так что поосторожнее...

— Но... — начала я. — Твоя семья...

— Что?! — удивилась Акане, но тут в ее глазах сверкнуло понимание. — Нет, — покачала она головой, — с моими все в порядке. Зато Ариса-тян...

— Что с ней? — вздрогнула я. — Ты же сказала, что ее подобрали танкисты...

— Вот именно... — взгляд Акане потух. — Я тут походила по госпиталю, послушала, что говорят... Из танкистов не выжил никто. Совсем никто. От многих даже тел не осталось.

Сая... Ариса... Кто еще из нашего класса заигрался на улице, прослушал сигнал тревоги, не добежал до убежища?

— Я убью его!!! — откуда-то снаружи послышался голос брата.

— Кого "его"? — заинтересовалась Акане-тян, когда Тодзи-нии влетел в палату.

— Этого дебила, управлявшего тем тупым роботом! — выкрикнул братец. Ну я сейчас ему...

— Судзухара Тодзи-кун, — Акане успела вмешаться первой. — Ты совсем с ума спрыгнул? Или спрыгивать было не с чего?

— Ты... Ты чего?! — Тодзи-нии завис. Парня он бы за такое уже треснул, но Акане-тян — девочка, а девочек, вроде бы, бить нельзя... Противоречие!

— Саю-тян убили военные, — начала перечислять Акане. — Арису-тян — убила та тварь, которую велено называть Ангелом, хотя и непонятно за что. А ты грозишься убить того, кто нас с Сакурой-тян спас? Тодзи-бака*!

/*Прим. автора: Тодзи-бака — "Дурак Тодзи"*/

— Спас?! — взвыл нии-сан*, — у Сакуры-тян — сломана нога, сломаны ребра, У нее сотрясение мозга. И ты говоришь, что ее кто-то там спас?!

/*Прим. автора: -нии или -нии-сан — старший брат*/

— Сакура-тян ранена, но жива, — Акане-тян надавила мне на плечи, не давая подняться, — Чего нельзя сказать о многих, кого робот и тот, кто им управлял — не успели спасти!

— И все равно... — буркнул Тодзи, потупившись. Признавать правоту Акане-тян ему явно не хотелось. И младшая. Да еще и девочка... — Говорят, что пилот, управлявший этим гадским роботом — мой ровесник. Додумался, тоже мне: бой прямо в городе устраивать!

— Тодзи-нии, ты баран, — я попыталась приподняться, но меня тут же сильно затошнило... К счастью, Акане-тян успела подставить тазик, в который меня и вырвало. Я покраснела от стыда, но сдержаться — не могла

— Нечего тут стыдиться, — успокоила меня Акане, заметив мое состояние. — Если мозги встряхнуло, значит, как минимум, они есть. Чего нельзя с уверенностью сказать о твоем брате.

— Тодзи-нии, — продолжила я, когда меня перестало полоскать. Подняться я, впрочем, больше не пыталась. — Сам подумай... ну, или, хотя бы попробуй это сделать. Ты серьезно говоришь, что мальчик пятнадцати лет сам по себе сел в робота и полез в бой, когда захотел? А не тогда, когда ему приказали? И если приказали именно тогда, невзирая на то, что бой пойдет в городе — значит, на это были причины? Скажем, робота нужно было подготовить?

Вспышка заставила меня приподняться... Но в этот момент тревожно запищал какой-то из приборов, закрепленный на стене, и в палату влетела медсестра.

— Что вы делаете?! — закричала она, кидаясь к брату, стоящему возле моей койки. — Разве я не предупреждала, что девочке следует отдыхать? И что ей вредно волноваться?! А ну-ка, вышли все! Немедленно!

Я хотела попросить не выгонять Акане-тян, но она повернулась и молча вышла, лишь на пороге оглянувшись на меня и подмигнув. Тодзи-нии возмущался немного дольше, но и он ничего не смог противопоставить напору медсестры, и был "извергнут из рая"... Разумеется, если мою палату можно назвать таковым.

После этого медсестра повернулась ко мне. Я собиралась расспросить ее о том, что, собственно, творится в городе, но женщина покачала головой, и вколола мне в плечо какое-то лекарство. И влажно-серая стена тумана отрезала меня от волнений, тошноты и боли...

Токио-3. Штаб НЕРВ. Мисато Кацураги

Синдзи удалось выдернуть у врачей лишь утром. Интересно, мальчишке хоть поспать дали? Ну, да ничего. Доберется домой — отоспится. Рицко, конечно, хотела его и сегодня вытащить на свои исследования, но тут уж я с Като-саном встали горой, заявив, что после произошедшего герою необходим покой и отдых. Старший из оставшихся после трагической гибели Хига-сан врачей выписал Синдзи-куну больничный, и заявил, что если ему не пообещают, что следующие несколько дней мальчик проведет в покое, что он, Като, просто не выпустит его из палаты, где сможет оный покой обеспечить. Рицко скривилась, как будто съела лимон, но отступила. А я пообещала, что лично доставлю мальчика туда. Где он сможет отдохнуть… Вот еще проблема. Пилот должен жить в Токио-3, то есть — отпустить его обратно к родственникам мы не можем, а Командующий… он слишком занят и постоянно отсутствует в городе. Так что он вряд ли согласиться взять сына к себе… Да и привычка работать дома с секретными документами — вряд ли будет положительным моментом… Подозреваю, что кинут его, как Рей-тян, в какой-нибудь «жилой блок» и забудут. А, судя по присланной характеристике, оставлять «Безбашенного Икари» без присмотра — может быть чревато. С ним и дядя-то справлялся… через раз. Так что… Но сначала нужно забрать парня от врачей. А то, подозреваю, ему уже все осточертело, и скоро он отправится на поиски развлечений.

Зайдя в палату, где находился Синдзи, я увидела, как он сосредоточенно что-то рисует. Заглянув ему через плечо, я тут же отшатнулась. Мешанина линий, пятен и объемов, вырисовываемая подростком на плоском листе, казалось, вот-вот вывернется наизнанку… или, напротив, поглотит меня… Семь черных звезд медленно вращались, оставаясь неподвижными…

Оторвав взгляд от неподвижно-динамического хаоса, я потрясла головой, чтобы освободить сознание от навязчиво стоящей перед глазами картины.

— Синдзи-кун, — обратилась я к увлеченно правящему рисунок подростку. — Синдзи-кун!

— Да, Мисато-сан? — оглянувшись на меня, Синдзи резким движением перевернул лист. — Простите… Мне не стоило допускать, чтобы Вы это видели.

— Что это было? — не смогла я удержаться от вопроса.

— Логрус. Вид изнутри. Грубо, конечно, но как получилось… — грустно улыбнулся сын Командующего. — На самом деле он совсем не такой.

— Логрус? — удивилась я, вспоминая одну из любимых книг. — И где же это ты видел Воплощение Хаоса, да еще изнутри?

— Во сне, — нечасто со мной случалось, чтобы я не смогла определить: лгут мне или нет…

Даже полуправду и умолчания можно отследить по мимике, позе, движениям глаз. И служба в специальных войсках ООН, сопряженная с общением с… не самыми искренними личностями — развила во мне этот навык. Но тут я не могла сказать ничего. Сказанное не могло быть правдой, но и уловить хоть какие-нибудь признаки того, что мальчик не верит, или, хотя бы сомневается в том, что говорит — видно не было. Оставив размышления о сущности инобытия, я улыбнулась Синдзи.

— Собирайся. Тебя выписывают.

— Хорошо, — парень коротко склонил голову, — только… Мисато-сан, Вы не знаете, где моя одежда? Не в этом же мне выходить в город? — Синдзи немного дурашливо улыбнулся, и развел руки в пижамной куртке.

В ответ я молча выложила перед ним запечатанный полиэтиленовый пакет с выстиранной, высушенной и выглаженной одеждой и вышла в коридор, давая мальчику переодеться.. Представляю, как ругались те, кому пришлось заниматься стиркой, так как отстирывалась LCL крайне плохо и неохотно. Однако, обслуживающий персонал НЕРВ справился с задачей.

Через несколько минут Синдзи вышел из палаты в тех же черных штанах и белой рубашке, в которых вечность (то есть почти сутки) назад влетел в мою машину.

— У тебя больше ничего нет? — удивилась я, поняв, что подросток вышел с пустыми руками.

— Нет, — покачал он головой. — Сумка и рюкзак остались… Там.

Я с трудом подавила желание треснуть себя по лбу. Ведь и в самом деле: Синдзи кувыркнулся в машину только в том, что на нем было надето!

— Хорошо, — улыбнулась я. — Значит, по дороге заедем еще и в магазин. Ты уже знаешь, гед будешь жить?

Синдзи растерянно улыбнулся мне в ответ, и отрицательно покачал головой.

— Сейчас выясним, — я набрала номер административно-хозяйственной части.

Ответ меня удивил, чтобы не сказать — ошеломил. Четырнадцатилетнего подростка предлагали поселить в казарме НЕРВ прямо в Геофронте.

Нет уж! Так дело не пойдет. Десятком звонков позже я убедилась в своих подозрениях: Командующий специально подстроил все так, чтобы я «свободно» и «добровольно» приняла нужное ему решение. Слишком уж легко разрешились вопросы, обычно требующие многодневного бумажного согласования. Такое ощущение, что все уже было сделано заранее, и мне осталось только объявить о своем желании…

— Ну вот, Синдзи-кун — усмехнулась я. — Все решено. Ты будешь жить у меня!

— Хорошо, — спокойно согласился он.

Я внимательно пригляделась к нему. Больно уж не вязался его сегодняшний образ «послушного мальчика», с тем «Безбашенным Икари», который отчаянно торговался с самим Командующим, чей тяжелый взгляд долго мог выдерживать разве что Фуюцке-сама, да и то не всегда.

— Пошли, — вздохнула я, понимая, что ничего не понимаю.

По дороге мы встретили Джессику Браун, давнюю подругу Хига-сан. Родители Джессики с четырнадцатилетней дочерью после Второго Удара бежали из превращающихся в ледяную пустыню США в Европу, и уже там были наняты институтом «Гехирн», а после — переведены в НЕРВ. Сама Джессика, закончив Гейдельбергский университет, поступила в германское отделение НЕРВ, а после — была переведена в Японию, не без участия своей одногруппницы, Хига Амайи.

— Мисато-сан, Синдзи-тян*, — поклонилась нам Джессика. Иногда ее попытки быть вежливой выглядели как самое настоящее хамство. И, признаться, мне сложно сказать, сколько в этом намеренного оскорбления, а сколько — вопиющего невежества. — Я — Джессика Браун, второй заместитель начальника отдела снабжения.

/*Прим. автора: в данном случае это можно перевести как «малыш Синдзи», поскольку другая трактовка суффикса будет еще более оскорбительна*/

Хотя Джессика и училась вместе с Амайей на медика, но особых талантов к медицине не проявила, и постепенно все больше удалялась от медицины, занимаясь скорее административными вопросами, пока не оказалась переведена в отдел снабжения, где, признаться, неплохо проявила себя.

— Здравствуйте, Браун Джессика-оджи-сама* — вернул насмешку Синдзи, что, впрочем, было проигнорировано. Может быть, она действительно не понимает?

/*Прим. автора: -оджи-сама — теоретически «госпожа» — уважительное обращение к женщине. На практике, чаще используется в переносно-ироническом смысле как «возгордившаяся девчонка»*/

— Синдзи-кун, говорят, ты у нас — ценитель женского общества, и уже попытался склеить наше Первое Дитя, Аянами Рей-кун? — с доброй улыбкой поинтересовалась Джессика. Ее слова вполне можно было принять за искренние… но только не мне: я-то точно знала, что ближайшая подруга Хига-сан полностью разделяет ее отношение к Рей. — Но Рей-кун всегда так холодна… Возможно, тебе сначала стоило бы потренироваться на девушках постарше?

Джессика выставила вперед ножку, затянутую в тонкий чулок и призывано изогнулась. Я уже собиралась высказать этой… даме профессионально-нетяжелого поведения все, что о ней думаю… Но Синдзи-кун ожег выставленные напоказ бедра таким взглядом, что Джессика заметалась и судорожно попыталась одернуть подол того широкого пояса, который совершенно ошибочно именовала «юбкой».

— Боюсь, в настоящее время я не располагаю ни временем, — покачал головой Синдзи, — ни денежными средствами, которые мог бы выделить на ухаживания за старшими… — подросток замялся, не будучи в точности уверен, стоит ли говорить прямо, и я подсказала ему:

— …ойран*.

/*Прим. автора: «ойран» — верхний слой «юдзё» — «девушек для удовольствий». Выше находятся только «таю», но это уже элита. */

Джессика злобно зыркнула на меня… Но я предпочла этот взгляд проигнорировать. Если уж Командующий Икари согласился с требованием сына «избавиться от выкормышей Хига-сан» — вряд ли Джессика долго у нас проработает.

В наступившей тишине раздался негромкий шум подходящего лифта. Двери открылись, и в коридор шагнул тот, о ком я только что подумала: Командующий Икари. Он кивнул нам, и, дождавшись ответного приветствия, вручил Джессике дорогую кожаную папку.

— Мисс Браун, Вы давно рассматривались как кандидат на повышение. Сейчас Вас решено назначить на должность начальника отдела вторичных проектов*.

/*Прим. автора: в Японии, с ее распространенными традициями пожизненного найма и строгим трудовым законодательством, уволить человека — довольно сложно. Поэтому вместо «сокращения» человека переводят в «отдел творческого развития», «центр вспомогательных проектов», «подразделение карьерного развития», где поручают «важнейшие» и «ответственные» задания, вроде как «10 часов пялиться в экран телевизора, в поисках дефектов». Этим сотруднику намекают на желательность увольнения «по собственному желанию»*/

— Кстати, Синдзи-кун, — сказала я, когда мы отошли подальше от застывшей Джессики, судорожно сжимавшей в руках толстую папку с приказом о переводе и новой должностной инструкцией, — ты не прав.

— В чем? — поднял бровь сын Командующего.

— Во всем, — улыбнулась я. — Во-первых, ты сейчас — на больничном, и будешь принудительно отдыхать как минимум три дня. А во-вторых, вот…

И я отдала подростку его ID-карту, служащую не только для идентификации, но и в качестве кредитки. На счету уже лежала вполне приличная сумма, соответствующая моему примерно трехмесячному жалованию. Завидно мне не было. Раз уж у нас есть уникальный специалист, которого просто некем заменить — то и платить ему следует соответственно. Тем более, что заменить его в обозримом будущем — некем, даже когда мы сумеем активировать Еву-00, и привезти из Германии Еву-02. Все равно, три работоспособных Евы с пилотами — это очень и очень мало…

— И, тем не менее, я прав, — возразил Синдзи. — Этим ресурсам я найду куда лучшее применение, чем тратить их на флирт с этой… — он посмотрел на меня, на коридор за спиной, где осталась Джессика, снова на меня, — …красоткой.

С этим сложно было не согласиться.

Токио-3. Икари Синдзи.

Ярость Евы вычерпала меня мало что не до дна. Мир вокруг казался пыльным и серым, а отголоски фантомной боли – терзали меня, не давая толком уснуть. Впрочем, последнему не меньше мешали врачи, кажется, твердо решившие доделать то, что не удалось Ангелу. По крайней мере, крови они у меня забрали больше, чем враг, которому так и не удалось добраться до моего реального тела. Не понимая, что со мной происходит, они брали все новые и новые анализы, пока не пришел культист Императора, закончивший процедуры с Аянами Рей.

Разобравшись в том, что происходит, Като-сан наорал на окружающих меня медиков, выразив глубокие сомнения в их умственных способностях. После этого мне вкатали обезболивающее, успокаивающее и несколько инъекций разных витаминов. После этого Като-сан удалился, пообещав того, кто меня побеспокоит до утра – лично направить на обширное проктологическое обследование, и проследить за выполнением рекомендаций.

Утро застало меня в некоторой депрессии. Сил по-прежнему почти не было, равно как и желания что-либо делать. Так что некоторое время я просто лежал, рассматривая незнакомый потолок. Тоненькие и редкие извилистые черные линии подсказывали, что строение возведено капитально и качественно, и без внешнего вмешательства способно простоять очень и очень долго. Впрочем, ощутив, что накопил достаточно сил, чтобы отказаться от одного из даров Всеизменяющегося, я закрыл глаза, а когда снова открыл их – потолок над моей головой вновь радовал меня идеальной побелкой. Правда, не приходилось и мечтать о том, что мне удалось навсегда избыть этот нежеланный дар: когда я снова встану на Грань – линии неизбежной смерти вновь расколют небо надо моей головой, даруя мне ощущение хрупкости и ненадежности всего сущего.

Лежать становилось скучно. Плейер я снял по совету Акаги Рицко, когда собирался отправиться в капсулу, и где он сейчас – я не имел ни малейшего представления. Книг в палате не было. Зато в одном из ящиков стоявшего у окна стола нашлось несколько листов чистой бумаги и три простых карандаша разной твердости. Это навело меня на мысль, и я вновь попытался решить когда-то заданную Учителем задачку, и нарисовать Логрус. Задача, впрочем, осталась нерешенной, и я не стану обвинять в этом Кацираги Мисато, пришедшую забрать меня из госпиталя. К моменту ее прихода я уже безнадежно запутался, и отчетливо осознавал, что делаю что-то не так, но продолжал править рисунок уже из чистого упрямства.

Однако, похоже, что у меня все-таки что-то начало получаться, хотя на средоточие Хаоса рисунок все равно не был похож даже издали. Но, по крайней мере, капитана Кацураги мне удалось заворожить.

Разговор в коридоре оставил неоднозначные впечатления. Ощущения, исходящие от этой Джессики Браун в точности соответствовали тому, что я воспринимал от Хига-сан, и заставляли меня задуматься, вспоминая некоторые особенно хитрозлобные проклятья, способные привести человека к «совершенно случайной» гибели, не бросив даже тени подозрения на убийцу. Это ощущение только усилилось, когда отец принес ей приказ о повышении. И успокоиться мне удалось только после того, как Мисато-сан разъяснила мне сущность данного приказа и смысл образования в институте «отдела Вторичных проектов».

Однако даже это разъяснение хоть и уменьшило мое желание продвинуть мировую магическую науку, сказав новое слово в прикладной малефцистике, но полностью этого желания не убрало. И, кажется, Мисато-сан это мое состояние заметила.

По дороге от выхода из Геофронт, находящегося в стороне от города, к месту моего нового проживания, Мисато остановила свой автомобиль на смотровой площадке. Внизу, в долине, лежал город. Конечно, с городами планетарного масштаба, в которых мне приходилось бывать по поручениям Учителя, он не сравниться. Но лучи восходящего солнца придавали ему определенное очарование. В отличие от полосы погашенных, но все еще дымящих пожаров и разрушений, как огромный шрам проходящей прямо через центр города. К счастью, с той точки, где мы стояли, не было видно кратера от N2-бомбы…

Под вой сирены раздвинулись заслонки, и из подземных шахт начали выдвигаться убираемые на ночь здания. Мисато-сан начала рассказывать что-то пафосное и возвышенное, про «город, противостоящий Ангелам». Но я хмуро взглянул на нее и спросил:

- Сколько?

- Что «сколько»? – попыталась изобразить непонимание мой командир.

- Сколько погибших… там? – и я указал на следы моей схватки с Ангелом.

Мисато-тайи отвела взгляд. Мы немного постояли, пока я не понял, что она не собирается отвечать.

- Так сколько? – повторил я вопрос.

- Да не знаю я! – выкрикнула капитан Кацураги. – Еще считают. Не все завалы разобраны… Зато некоторые, считавшиеся пропавшими без вести – еще возвращаются оттуда, куда они позабивались… Даже военные еще не полностью потери посчитали! А уж гражданские… - и она тяжело махнула рукой.

Я сжал челюсти. Конечно, хотелось бы сказать себе, что «в следующий раз я смогу лучше»… Но вот смогу ли? Я не знаю…

Токио-3. НЕРВ. Госпиталь. Аянами Рей.

Утро я встретила в госпитале. Через открытую дверь я видела, как прошли мимо Кацураги-тайи и сын Командующего. Икари-сан был хмур и как будто чем-то расстроен. Возможно – он тоже считает, что не справился?

Я задумалась. Почему Икари-сан захотел получить под свое командование меня – бесполезный придаток, не способный участвовать в управлении Евангелионом? И что имела в виду Кацураги-тайи, когда назвала его «бака-хентай»? Нет, в некоторых книгах, которые мне удалось прочитать, описывались отношения между мужчиной и женщиной. Но… Не может же Икари-сан пожелать вступить в такие отношения со мной? Или… может? И, если пожелает, то что мне ответить? Я совершенно не представляю, как вести себя в подобной ситуации…

- Аянами-кун. Доброе утро. - Командующий время от времени посещал меня после аварии, вызывая раздражение Хига-сан. Но сегодня? После боя? – Проснулась?

- Хай, Икари-сама… - я пытаюсь приподняться, но Командующий, успевший подойти вплотную, удерживает меня.

- Это хорошо, - блеснул очками Икари-сама. – А то я не могу уделить тебе много времени.

- Простите меня, Икари-сама… - я попыталась принести извинения Командующему.

- За что? – удивился он.

- Я… не смогла…

Икари-сама сел на стул рядом с постелью-каталкой и поставил локти на тумбочку.  Взгляд его поверх сплетенных пальцев уперся в стену.

- Это ты меня прости, Рей-кун, - ответ ошеломил меня. – Я не должен был использовать тебя в качестве инструмента давления… Это было нечестно и жестоко и по отношению к нему, и по отношению к тебе. Но нам всем очень нужно было, чтобы Синдзи-тян управлял Евой. У нас просто некем было его заменить.

- Но я… - я попыталась дернуться, но Командующий покачал головой.

- У тебя – шесть переломов, недолеченные ожоги, поврежден глаз. Тебе надо лежать и выздоравливать, - он опустил руки и повернулся ко мне. – Тогда, будем надеяться, что к следующему бою – ты уже будешь управлять Евой-00, и поможешь Синдзи-куну.

- Хай, Икари-сама, - что еще я могу ответить.

- И еще… - Командующий замялся. В первый раз я видела, чтобы он не находил слов. Обычно он всегда четко и жестко высказывал свое мнение как подчиненным, так и начальникам, не делая различий. – Хотя Хига-сан умерла, но после выздоровления тебе придется вернуться в ту квартиру, где ты жила перед этим… злосчастным экспериментом. Прости…

- Меня устраивают условия моего проживания, - я не понимаю, за что Командующий может просить у меня прощения?

- Тебя, может быть, и устраивают, - криво, одной стороной губ усмехнулся Икари-сама, - но, думаю, кое-кого другого они никак не устроят…

Я пожала плечами, вздрогнув от боли. А что мне еще оставалось?

-Икари-сама… - начала я. – Простите, пожалуйста… Не могу ли я обратиться к Вам с просьбой?

- Конечно, можешь, - кивнул Командующий.

- Не могли бы Вы приказать доставить мне новые книги? Эти, - я кивнула в сторону стопки книг на столе, - я уже прочитала.

- Они будут доставлены, - Икари-сама улыбнулся. – Что бы ты хотела почитать, Рей-кун?

- Что-нибудь по… - я замялась, не зная, как сформулировать то, что было мне непонятно… или, хотя бы, в какой области это «непонятное располагается. – По психологии.

- Конечно, Рей-кун, - Командующий улыбнулся и потрепал меня по голове, - книги будут тебе доставлены.

Вот и хорошо. Когда мне принесут книги – я буду читать. И пойму…

Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи.

Шагнув через порог квартиры, где мне предстояло жить в течение неопределенного времени, я застыл в состоянии неконтролируемой ностальгии. Учитель, погружаясь в свои осознания, либо вернувшись из особенно тяжелого путешествия куда-нибудь в глубины варпа, точно также склонен игнорировать любые соображения эстетики и удобства в пользу расслабленного отдыха и созерцания. Разве что место пустых банок из-под пива занимают горы стеклянной крошки, но у каждого свои способы расслабляться и «предаваться отдыхновению». Правда, прикасаться к стеклу, добываемому Учителем на мертвых и погрузившихся в варп-шторм мирах, мне пока что запрещено: слишком уж легко не вернуться из прекрасных видений. Так что, думаю, что и тут меня пивком не угостят.

- Извини, у меня здесь… немного не прибрано… - смутилась Кацураги-тайи, пройдя в квартиру.

Я молча улыбнулся. Приводить пещеру Учителя в состояние «помещения, пригодного для проживания человека разумного» - всегда было обязанностью учеников. Правда, тут этим буду заниматься, похоже, я один, но зато и риск наткнуться на небрежно заброшенный в угол Некротек, или, хотя бы уголком глаза заглянуть в сметаемый осколок стекла с непредсказуемыми последствиями – тут отсутствовал по определению.

- Проходи, Синдзи-кун, - крикнула мне Мисато, скрываясь в кухне. – И… того… сгреби куда-нибудь все со стола. Сейчас завтракать будем!

Я осмотрел фронт работ, и с некоторым трудом удержался от того, чтобы привычным жестом испепелить все, что находится на столе, вместе с миллиметром-другим поверхности самого стола. Собственно, именно из-за таких привычек учеников Учитель и меняет столешницу раз в полтора-два месяца. Но у Учителя столешница – каменная, да еще и заклятая на устойчивость к огню, а с местным пластиком надо будет еще поэкспериментировать. А то не спалить бы и сам стол ко всем Темным Магистрам! Но, как бы то ни было, а к возвращению Мисато из кухни, поверхность стола была свободна и пригодна (хотя бы условно) к использованию.

- Молодец, Синдзи-кун, - весело улыбнулась Мисато, появляясь в зале. – О! Ты даже мусорные пакеты нашел? А то, признаться, я как-то подзабыла, куда их сунула, и обходилась магазинными…

С этими словами она вывалила на стол упаковки с быстрозавариваемой едой, и удалилась обратно за чайником.

Ну, что сказать о завтраке? В принципе – вполне съедобно. Но вот питаться так долго – наверное, не стоит. Так что, раз уж надо мной нависла угроза принудительного отдыха – следует позаботиться и об этом.

После завтрака Мисато-тайи показала мне выделенную мне комнату. Ну что сказать… Нет, у Учителя мы свои помещения вообще обустраивали в меру сил и фантазии и совершенно не считаясь с затратами и необходимой площадью, благо к метражом в Замке-над-Миром проблем нет, не было и не будет. Так что в сравнении с моим берлоговом в Замке эта комнатушка сильно проигрывает. Но вот если сравнивать с палаткой под вечным дождем Пандоры, ледниками Фенриса или Вальхаллы, и некоторыми другими, столь же «гостеприимными» местами, где мне случалось побывать – так очень даже ничего.

- Синдзи-кун, - обратилась ко мне Мисато, - Като-сан решительно настаивает, чтобы несколько дней тебе дали отдохнуть, так что давай развернем футон, потом – искупайся, и можешь отдыхать.

На пороге ванной я застыл и обругал себя… Мысленно правда, зато в семь этажей. Это же надо было так расслабиться, чтобы не заметить присутствие в не такой уж и большой квартирке третьего! Так что пингвин, важно прошествовавший из ванной с полотенцем на плече и рюкзаком какой-то сложной электроники за спиной, застал меня врасплох.

- Не пугайся, Синдзи-кун, - крикнула мне Мисато. – Это Пен-Пен. Тепловодный пингвин. Он долгое время участвовал в исследованиях Рицко, а потом уволился по выслуге лет, и вот теперь живет у меня.

- Это заметно, что участвовал. Хорошая герметизация – кивнул я пингвину, имея в виду его рюкзак с аппаратурой.

- Уарк, - важно раскланялся пернатый, направляясь в сторону холодильника. Вот и раскрылась загадка нахождения этого агрегата прямо в гостиной, а не на кухне…

- Все. Ванная свободна. Можешь идти купаться, - решила изобразить Капитана Очевидность хозяйка квартиры.

- Да… Мисато-сан… - тормознулся я на пороге ванной.

- Что, Синдзи-кун? – улыбнулась Мисато.

- А у той девочки… Рей-тя… -кун, - поправился я, подумав, что с моей стороны будет наглостью использовать суффикс –тян по отношению к почти незнакомой девочке.

- Хочешь узнать, нет ли у нее парня? – голос Мисато полнился ехидством и надеждой на то, что я сейчас покраснею и начну оправдываться или отрицать. Так что мне доставило некоторое удовольствие обломать эти надежды.

- Ага! – кивнул я. – Она… красивая.

- Оу! – глаза капитана расширились, хотя и не сверх пределов возможного. – Так Джессика Браун-сан была права, и ты действительно решил приударить за нашей Рей-тян?

- Ага, - повторил я, заметив, что дверца холодильника приоткрылась. Кажется, пингвина наш разговор заинтересовал. – Если, конечно, я не… опоздал… - Про то, что если и «опоздал», то эта проблема имеет несколько вариантов решения – я вслух говорить не стал.

- Нет, - лицо Мисато, только что буквально светившееся веселым ехидством, внезапно как будто погасло. – Ты не опоздал. Вот только… Рей-тян тяжело сходится с людьми. Насколько я знаю, она и в школе-то почти ни с кем не общается. А уже в НЕРВ, где Хига-сан старательно следила за выполнением своего распоряжения…

Мисато отшатнулась, и, судя по всему, с трудом удержалась от того, чтобы встать в боевую стойку. Видимо, «доброта» и «всепрощение», отразившиеся на моем лице, впечатлили ее.

- Синдзи-кун, ты того… поосторожнее, - усмехнулся Мисато, приходя в себя. – Я-то ко всему привычная, а кто другой, не с такими крепкими нервами, и начать пальбу может…

- Так лучше? – уточнил я, погружаясь в короткий транс, и придавая лицу пофигистично-аутическое выражение.

- Немного лучше… - запинаясь, пробормотала Мисато. – Но в том-то и дело, что «немного». Стрелять, пожалуй, не начнут, но и нормальным – не посчитают. Хотя… Так ты Рей-тян слегка напоминаешь.

- Вот и хорошо, - улыбнулся я. – Внешнее сходство – хорошее основание для начала…

- Отношений? – усмехнулась Мисато.

- Планомерной осады.

Мисато покачала головой, и сказала, что ей придется вернуться в НЕРВ, а мне надлежит отдыхать. Погрузившись в горячую воду, я нажал на кнопку плейера, и в ушах мягко зашелестело:

- Мы здесь, мы с тобой…

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато.

Оставив Синдзи-куна одного, я вернулась в Геофронт. Мне-то никто не выписывал недели больничного.

На пороге кабинета я встретила Рицко.

- Привет, Мисато-тян, - радостно улыбнулась подруга. – Как тебе новый… сожитель?

Все-таки иногда ее чувство юмора переходит все границы, и хочется ее треснуть. К счастью, случается с ней такое нечасто, и, обычно, говорит о то том, что у нее что-то не ладится в исследованиях.

- Он… странный, - постаралась я сформулировать впечатления от недолгого общения. – И, кажется, всерьез собирается подкатить к Аянами-кун. Если не шутил, конечно. Но вряд ли…

- Вот оно как… - улыбнулась Рицко. – Любопытно…

- Что любопытного? – заинтересовалась я.

- Кажется, в своих… намерениях… Синдзи-кун не одинок, - чтобы Рицко-тян хоть слегка, но порозовела? Наверное, где-то сдохло что-то крупное… Хотя, правда… Что это я? Целый Ангел умер!

- Откуда такие выводы? – поинтересовалась я.

- Рей-тян штудирует книги по психологии… - как-то криво усмехнулась Рицко. – Причем особое внимание уделяет вопросам взаимоотношения полов. Похоже, надеется почерпнуть из книг некую неземную мудрость и высшие Истины. Жаль, что Командующий отнес ей книги лично… А то я бы подобрала ей более… соответствующую литературу. С картинками.

- Рицко! Ты о чем? – в возмущении я опустила суффикс… впрочем, с Рицко мы давние подруги, и можем себе такое позволить. – Они же дети!

- Подростки! – подруга подняла палец к потолку. – Их если не подталкивать – так и будут кругами ходить друг вокруг друга…

- Это Синдзи-то? – усмехнулась я. – С его передовыми идеями в области «правильной планомерной осады»? Когда я уходила, он как раз прикидывал, где будут проходить циркумвалационная* и контрвалационная* линии, а так же – где и как бить сапы*.

/*Прим. автора: циркумвалационная линия – внешняя линия укреплений, препятствующая попыткам снять осаду извне, либо же доставить в осажденную  крепость подкрепления и продовольствие.*/

/*Прим. автора: контрвалационная линия – линия укреплений, не дающая осажденным прорвать блокаду или же совершать вылазки*/

/*Прим. автора: сапа – траншея, ведущая к осажденной крепости. Часто использовалась для того, чтобы закладывать под стену пороховые заряды.*/

Рицко рассмеялась.

- Какой… любопытный молодой человек!

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

- …этот баран сделал что?! Он совсем с головой рассорился? – голос, раздавшийся из-за угла, показался мне смутно знакомым.

Я на минутку задумалась, и поняла, что это – Ния Аканэ из класса 1-А*.

/*Прим. автора: Имеется в виду первый класс средней школы. К примеру, Синдзи (14 лет на момент начала канона) учится в классе 2-А (второй класс средней школы). Индекс «А» означает наиболее успевающий и привилегированный класс в параллели*/

- Да он с ней никогда особенно и не дружил, - ответил смутно знакомый голос. – Сама знаешь: «В здоровом теле здоровый дух -…

- …большая удача», - правильно закончила цитату Аканэ-тян. Но ход разговора мне уже не нравился. В нашей школе не так уж много тех, о ком можно сказать так… - Помню-помню. «Сила есть – ума не надо». Спортсмен. Хоть за шкирбон – но протащат.

Вот теперь сомнений не осталось. Тодзи-кун опять что-то натворил. Пытаясь понять, что именно он мог наделать, я отвлеклась от… буду честна с собой – от подслушивания чужого разговора.

- …а новичок спокойненько, даже лениво уклоняется и говорит: «Сила, конечно, есть. Но вот скорости – ощутимо не хватает. О технике уже и вовсе не говорю». Тут Судзухара вконец рассвирепел, и как кинется…

Точно – Тодзи-кун. Он все-таки решил побить новичка, которого нам представили сегодня? Да, девочки же говорили, что он – пилот… А Тодзи-кун еще вчера возмущался, что боевого робота доверили какому-то малолетке, и из-за этого пострадала его сестра…

- Надеюсь, - с легкой флегмой в голосе спросила Ния-тян, - что он отправился к школьному врачу?

- Ния-сан, что ты говоришь?! – я в гневе заворачиваю за угол, и застываю на месте. Аканэ-тян стоит одна. Совсем одна. И вокруг – нет никакого укрытия, в котором могла бы спрятаться ее собеседница.

- Я говорю, - под взглядом младшеклассницы мне становится зябко, - что надеюсь на то, что пилот достаточно тренирован, чтобы отправить Судзухара-аники* к школьному медику. В противном случае это придется сделать мне.

/*Прим. автора: -аники – «братан». Намек на социальный статус Судзухары Тодзи, соответствующий «преступнику». Преувеличение и сарказм*/

- Почему?! – возмущаюсь я.

- Потому что мы с Сакурой-тян, Саей-тян и Арисой-тян заигрались в «прячущегося демона»… - я вздрогнула при упоминании об этой школьной страшилки. Почти все ученики нашей школы хотя бы раз пробивали какую-нибудь мягкую игрушку ножом со словами «Юко погребена…», и все знают тот ужас, который охватывает, когда приходит твоя пора прятаться… Как будто погребенная Юко-сан в самом деле может тебя найти. - …и не услышали сигнала тревоги. Сая-тян погибла у нас на глазах, - что?! Но ведь говорили, что она с семьей просто переехала в Йокосуку?! – Арису-тян подобрали танкисты… из той самой части, в которой выживших – не оказалось. Даже тела не нашли! Так что, пусть схватка робота с этим чудовищем и нанесла раны Сакуре-тян, но на самом деле этот новичок, если он и в самом деле пилот – нас спас! Спас наши жизни! И то, что этот баран этого не понимает… Хотя Сакура-тян ему объясняла!

- Объясняла? – удивилась я.

- Меня тоже положили в госпиталь НЕРВ, - пояснила Ния-тян, - и я как раз навещала Сакуру-тян, когда приперся этот… бака*.

/*Прим. автора: «бака» - «дурак»*/

- Ния-сан, - попробовала убедить девочку я. Нет, с Тодзи надо поговорить… но драка с девочкой ему в любом случае на пользу не пойдет. – …не надо драться с Судзухара-куном. В конце концов, он мальчик, и он старше…

Аканэ-тян с какой-то кривой усмешкой подняла с земли какую-то палочку, и, не размахиваясь, до середины вогнала ее в кирпичную стену. Да как это вообще возможно?! Но… если она… Ее надо остановить!!!

- Аканэ-тян! Пожалуйста! Я очень тебя прошу… Я сама поговорю с Судзухара-куном…

Ния поколебалась, но потом кивнула, и твердым уверенным шагом двинулась куда-то прочь с территории школы. Я вздохнула, и пошла в обратную сторону. Ну, Тодзи… ты мне сильно задолжал!

И все-таки… С кем разговаривала Аканэ-тян?

Токио-3. Школа. Аянами Рей

- Эй, Кукла-тян, иди сюда - поиграем.

- Иди, иди, это только в первый раз больно...

Я оглядываюсь на смеющихся учеников из класса 2-С. Соотнося их слова и жесты с тем, что я недавно прочитала – я делаю выводы, что мне предлагают вступить в репродуктивные отношения с кем-то из них, а возможно – и с обоими. Прямо сейчас. Однако я не вижу оснований принимать их предложение, и потому – прохожу мимо, продолжая движение по кратчайшему маршруту школа – помещение, выделенное мне для проживания.

Анализируя свои воспоминания о прошлых встречах с данными индивидуумами, я делаю вывод, что они раньше предлагали мне стать их партнером в том, что книги называют «интимными отношениями». Просто раньше я этого не понимала…

- Эй, Кукла! Не надо нас игнори… А-а-а!!!

Окончание фразы было непонятно и заинтересовало меня. Так что я оглянулась.

Оказывается, сзади к жаждущим того, что в книгах иногда называли «любовью» подошел Икари-сан, и положил им руки на плечи в районе ключиц. Видимо, это действие доставило ученикам некоторые неудобства…

Впрочем, их проблемы не входили в сферу моих интересов. Так что я задумалась о том, как мне следует поступить, если Икари-сан присоединится к предложению вступить в… отношения. Следует ли мне согласиться? И если «да», то должна ли я уточнить, что мое согласие распространяется только на него? Или я должна буду принять участие…

- Я только сегодня перевелся в эту школу, - произносит Икари-сан с кривой и холодной усмешкой, - и вы меня еще не знаете. Должен сообщить, что в прошлой школе меня называли «Безбашенный Икари» совершенно по делу. Так что давайте взаимно воздержимся от действий, способных причинить тяжкий ущерб моей хрупкой психике… - у Икари-сана – проблемы с психикой? Тогда ему следует обратиться с Акаги-сан. Возможно, великая ученая и медик – сможет стабилизировать его состояние…. А может быть, его даже не станут ругать, если он снова будет нарушать распоряжение Хига-сан… - …и вашему, не менее хрупкому здоровью.

- Чего?! – похоже, они не поняли того, что им сказал Икари-сан… Признаться, я тоже не слишком хорошо его поняла. Почему он считает здоровье этих подростков, вполне крепких и упитанных – «хрупким»?

- Хорошо, - Икари-сан медленно провел головой слева направо, как бы отрицая сказанное. Видимо, ничего хорошего он не увидел. Кажется, это называется «ирония», или даже «сарказм». – Поясняю для тупых. Короткими, простыми словами. Узнаю о еще одной такой шутке (а я – узнаю) – изувечу. Так понятно?!

Ученики С-класса стали что-то быстро и невнятно говорить.

- «Дон Тамэо принялся косноязычно оправдываться, причем все время врал», - с жесткой усмешкой произнес Икари-сан. – Прошлое – прошло. И меня не интересуют ваши оправдания. А вот о будущем – я уже сказал все, что хотел сказать. Вы меня поняли?!

Побледневшие ученики стали пылко уверять Икари-сана, что все поняли правильно, и что они никогда-никогда-никогда…

- Пшли вон, - Икари-сан опустил руки, и парни кинулись наутек, время от времени нервно оглядываясь. – Рей-кун… - начал Икари, но в этот момент его окликнула староста.

- Синдзи-кун, вернись, пожалуйста. Нам надо обсудить некоторые формальные моменты…

- До завтра, Рей-кун, - улыбнулся мне Икари-сан.

Я кивнула, и парень двинулся обратно к школе. Я же пошла к месту постоянного проживания. Почему-то мне было неприятно, что Икари-сан остался в школе с другой девушкой. Это было нелогично и иррационально.  Не займутся же они… интимными отношениями прямо в школе? А если и займутся – то какое отношение это имеет ко мне? Но почему-то я не смогла избавиться от этого неприятного чувства, и размышляла об этом весь остаток дня, так и не придя ни к какому выводу.

Геофронт. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

С появлением в моей квартире сына Командующего – моя жизнь резко усложнилась. В первый же день Синдзи-кун умудрился подраться с одноклассником и жестоко избить двоих из параллельного класса. Судзухара Тодзи-кун факт драки с Синдзи-куном всячески отрицал. Зато Кимура Кишо и Мидзуно Муро, известные своими хулиганскими выходками, слезно жаловались на то, как «новичок без всякого повода накинулся на них и жестоко избил». Правда, школьный врач так и не нашел на них никаких следов избиения. Только две небольших гематомы в районе ключиц, по одной на каждого. Как будто их кто-то схватил и с силой сжал.

Синдзи-кун в это время прочно сидел в Еве и выдергивать  его оттуда никто не собирался. А вот меня – послали «разобраться»… и заодно - Рей-тян, как свидетеля. Правда, когда Аянами с малоэмоциональным лицом воспроизвела речь, взбесившую Синдзи-куна, я пожалела, что добрый мальчик ограничился двумя синяками. При таком раскладе я его прикрыла бы его, даже если бы он разбил эти хари всмятку.

- Директор-сан, - поклонилась я, - думаю, с причинами «беспричинного нападения» Икари Синдзи-куна на двух учеников – мы разобрались?

- Да, - директор пожевал губу. – Но это все равно ненормальная агрессивность! Можно же было как-то словами решить, а не распускать сразу руки…

Я жестко взглянула на него.

- Нам сейчас нужен боец, агрессивная и боевая личность, а не тряпка, неспособная защитить свою девочку от охамевших хулиганов! Причем, говоря «нам» я имею в виду даже не «институт НЕРВ», а «все человечество».

- Свою девочку? – удивился директор, а Аянами заинтересованно (насколько это возможно для нашей Ледяной принцессы), посмотрела на меня. – Они же только недавно познакомились, разве не так?

- Не стоит обращать внимания, - улыбнулась я, - на мои произвольные и ни на чем не основанные выводы.

Аянами отвела взгляд и снова переключилась в режим Ледяной маски. Хм… Возможно, стоит подсказать Синдзи-куну, чтобы не тратил время на планомерную осаду, а поступил в немецком стиле? «Штурм унд дранг»?

- И, кстати, о «возможности решить проблему словами», - я жестко посмотрела на поникших хулиганов. – Я все-таки попробую это сделать. Так вот. Если я узнаю, что вы двое сказали Рей-тян что-то вроде того, о чем она сейчас рассказала – то я не буду тратить время на то, чтобы искать вас. Я сразу пойду к Командующему с предложением перевести ваших родителей в «Центр вторичных проектов», под начало Браун Джессики-оджо-сан.

Мальчишки посмотрели на меня стеклянным непонимающим взглядом. Зато директор – отчетливо вздрогнул. Значение подобных отстойников опытный администратор хорошо понимал.

- А как же драка с Судзухара Тодзи-куном? – спросил директор.

- Какая драка? – поинтересовалась я. – Тодзи-кун, ты с кем-то подрался?

- Нет, - буркнул Судзухара, но при этом так красноречиво отвел глаза, что мне сразу стало ясно: эти двое уже столкнулись, и, по крайней мере, попытались определить, у кого длиннее и толще. Нормальный процесс среди мальчишек.

- Как видим, никакой драки не было, и говорить не о чем.

В штаб НЕРВ я вернулась как раз к окончанию синхротестов. Синдзи-кун выбрался из капсулы. С его контактного комбинезона стекала LCL, сам он выглядел вздрюченным и уставшим. В общем, момент для разговора был далеко не лучшим. Но все-таки я попыталась.

Мою речь вряд ли можно было назвать шедевром логики и риторики. Главным образом потому, что не согласна с Синдзи-куном я была только в одном: я посчитала его реакцию слишком мягкой. Впрочем, похоже, сам Синдзи-кун это отлично понял. По крайней мере, он не стал вскидываться и возмущенно спорить, но спокойно дождался, пока я замолчу, и сказал:

- Несогласие с некоторыми собеседниками следует выражать мануально, поскольку вербальные методы коммуникации они игнорируют.

Я с уважением посмотрела на подростка, сумевшего в таком состоянии закрутить такую сложную словесную конструкцию, и отправила его в душ и переодеваться, обозначив тем самым конец «митинг-накачки».

Пока Синдзи-кун купался, я решила навестить Рицко-тян. Подруга сидела в своем кабинете над стопкой бумаг, и что-то бормотала себе под нос.

- Проблемы? – поинтересовалась я, заходя в помещение.

- Угу, - буркнула Рицко, и только потом оглянулась на меня. – А, это ты, Мисато-тян… Это хорошо. Потому как проблемы – именно с твоим подопечным.

- Что такое? – встревожилась я.

- Перед тем, как посадить Синдзи-куна в Еву – мы провели медицинское и психологическое обследование. И вот теперь мне принесли результаты психологических тестов…

- И что? – заинтересовалась я.

- Синдзи-кун реагирует не так, как положено реагировать четырнадцатилетнему подростку, - покачала головой Рицко.

- Это ты о чем? – удивилась я.

- На него не произвело никакого впечатления то, что он убил живое и, возможно, разумное существо. Более того, одной из целей теста было выяснить: готов ли Синдзи-кун убивать… Судя по результатам – более чем готов. Ангелов, демонов, людей, зеленых человечков с Сигмы Козлолебедя… Всех, кто встанет на пути…

- И что? – не поняла я. – Ты же сама говорила, что ваша программа тренировок…

- Да, - вскинулась Рицко. – Говорила и готова повторить: наша программа должна была привести его именно к такому состоянию. Чтобы он воспринимал то, что по ту сторону прицела – только как мишень. Без жалости, без сочувствия, без сомнений… Вот только он уже такой, и всю программу следует спустить в сортир и верстать по новой. Над всеми этими «Прицел на центр. Огонь!», призванными скорее снять психологические блоки, чем реально научить чему-то – он разве что посмеется. К тому же… если в таком состоянии он решит, что кто-то его оскорбил… Скажем – в школе…

- Рицко-тян, - прервала я рассуждения подруги. – Разве ты не знаешь: куда я ездила?

- Нет, - покачала головой глава научного отдела. – Я была занята тут…

- Меня вызвали в школу. Удивительное ощущение…

- В школу, где теперь учится Синдзи-кун? – заинтересовалась Рицко. – По какому поводу?

- Как раз по этому самому, - улыбнулась я. – Драка.

- И что? – встревожилась гениальный ученый.

- Я бы вломила тем двум идиотам гораздо сильнее.

- Вот как… - Рицко поставила локти на стол и переплела пальцы, став неприятно похожей на Командующего Икари. – Значит, он еще и умеет дозировать силу и агрессию…

- Так ведь это же хорошо? – не поняла я странного недовольства Рицко.

- Мальчишки не становятся такими бойцами сами по себе. Даже если бы Синдзи-кун связался с плохой компанией – он бы проявлял агрессию по поводу и без повода, доказывая собственную крутость, как это принято в молодежных бандах. Чтобы получить такой результат, как мы наблюдаем – кто-то должен был всерьез поработать. И мы совершенно не знаем – кто именно это сделал. К тому же… Результаты теста можно интерпретировать таким образом, что Синдзи-кун не просто ГОТОВ убивать – что он УЖЕ убивал. И не один раз. Правда, эти выводы спорны и никаким доказательством не являются…

- Ага, - улыбнулась я. – Значит – ничего доказать не можешь. И обвинять тогда не стоит и пытаться. К тому же… Ну вот найдем мы доказательства того, что Синдзи-кун кого-то там пришиб. Мы что, откажемся от единственного действующего пилота, и отправим его в детскую колонию как преступника?

- Нет, разумеется, - аж вздрогнула Рицко. – Но… Мне плевать, сможем мы что-то доказать, или не сможем. Важно – сделать так, чтобы этого не смог никто другой. Понимаешь? Постарайся ненавязчиво выяснить у мальчика: где именно нам следует основательно замести следы?

Токио-3. Квартира Рей. Аянами Рей

Сегодня обычное расписание моего дня было серьезно нарушено. Когда я прибыла в штаб НЕРВ, меня, вместо обычного планового обследования, отправили обратно в школу, чтобы разобраться со случившимся. Мисато-сан любезно отвезла меня, и сама выступала в разбирательстве ка представитель Икари Синдзи-сана, хотя я и читала, что это должны делать родители. Но почему Икари-сама не приехал? Странно… Хотя… наверное, Командующий Икари слишком занят, чтобы отвлекаться от дел на разбирательства конфликта школьников.

- Аянами Рей-кун, - сказал директор, когда мы вошли в его кабинет и поздоровались со всеми присутствующими, - расскажи, что ты знаешь о драке, которую устроил Икари Синдзи-кун с Кимура-куном и Мидзуно-куном?

Странно. Разве произошедшее – можно назвать «дракой»? Но, тем не менее, меня попросили рассказать, и я рассказала, постаравшись максимально точно передать все, что было сказано.

Видимо, рассказ произвел определенное впечатление на Кацураги-тайи. По крайней мере, она посмотрела на учеников С-класса так, что те постарались отодвинуться подальше, и сгрудились в кучу на дальнем от Кацураги-тайи конце дивана. Да и директор-сан, кажется, был не слишком доволен моим рассказом.

- … а не тряпка, неспособная защитить свою девочку от охамевших хулиганов!

«Свою девочку»? Почему Мисато-сан употребила эти слова? Она что-то знает? Ведь она живет с Икари Синдзи-саном… Может быть, они о чем-то таком говорили? При этой мысли мне стало как-то странно тепло. Как будто я уже вернулась в место моего проживания и стою под горячим душем, и тугие струи горячей воды согревают меня…

Поглощенная этим ощущением, я пропустила продолжение разговора, и очнулась только тогда, когда Кацураги-сан потянула меня за руку на выход из кабинета.

- Рей-тян, тебя подвезти? – спросила тактический командир НЕРВ.

Я уже собиралась отказаться, но Кацураги-сан не стала дожидаться ответа и буквально поволокла меня к своей машине. Так что до дома, где мне предписано жить я добралась быстрее, чем когда бы то ни было.

- Ты живешь тут? – удивилась и, кажется, даже рассердилась Кацруаги-сан.

- Да, - согласилась я.

- Так… С этим что-то надо делать… - задумчиво произнесла Кацураги-сан, осматривая панельную многоэтажку, а потом – переводя взгляд на мою поврежденную руку и повязку на глазу. – Обязательно надо!

Не понимаю. Что не так с этим домом? Почему Командующий Икари извинялся передо мной за то, что мне приходится тут жить? И чем так недовольна капитан Кацураги? Стены – есть. Крыша не протекает. Даже имеется холодная и горячая вода и центральное отопление…

- Рей-тян, - обратилась ко мне Кацураги-сан. – Потерпи пару дней. Есть у меня идея…

Она махнула рукой, закрыла дверцу машины, и рванула с места… Все равно, я ничего не понимаю!