Я не смотрела на Диму, но почувствовала, что он повернулся ко мне.

  -Чего?- рассеянно переспросил так называемый дядя.

Стараясь выглядеть равнодушной, я склонила голову набок.

  -Того. Я никогда не смогу иметь детей.

  -С чего ты взяла? С того, что ты клон?

Я покачала головой:

  -С того, что я полуангел-получеловек.

Дима почесал затылок:

  -Не понял.

  На лице против воли появилась кислая мина:

  -Плохо тебя Валерия Борисовна биологии учит.

  -Борисовна-то здесь причём?

Мой вздох. Потом ещё один.

  -Вообще-то, вы сейчас как раз должны эту тему проходить. Я случайно услышала на уроке у девятого «В», когда за журналом заходила. Валерия Борисовна рассказывала о генах или хромосомах. Приводила пример. Какие-то азиатские мулы или типа того. Они, вроде, получаются от скрещивания лошадей и ослов. Что-то в этом роде, я подробностей не уловила.

  Дима по-прежнему ничего не понимал:

  -А ты при чём?

  Снова вздох.

  -Мулы не могут иметь потомства. Из-за комбинации двух видов генов. По научному это звучит умнее, но я не помню точной формулировки.

  Дима придвинулся вплотную. Я взглянула на него.

  -Алиска, ты что, себя с мулами сравниваешь?- в его глазах пляшут озорные искорки. Он не воспринимает всерьёз то, о чём я говорю. Думает, что я фантазирую.

  -Обалдуй. Я и с Борисовной после уроков поговорила, и с мамой дома.

Искорки растаяли, так и не закончив свой зажигательный танец.

  -И что Ира?

Я опять вздохнула:

  -Она даже обрадовалась, что я сама об этом узнала, и ей не придётся мне объяснять.

  Дима вздрогнул. И взял меня за руку.

  -Так что… правда?- эти слова, видно, были единственными, которые он смог подобрать и слепить из них мало-мальски связное предложение.

  -Не просто правда,- я ухмыльнулась, -а научный факт!

  Дима не знал, как себя вести, что сказать и надо ли, вообще, в такой ситуации говорить. Он выглядел растерянным и беспомощным. И это – один из высших демонов? Я усмехнулась:

  -Ладно тебе. Не такая уж и трагедия. Я переживу.

  Мне и впрямь не хочется лить истерические слёзы по этому поводу. Наверное, я ещё слишком маленькая, чтобы полностью осознать такую беду. Мне почти не больно. Грустно и обидно. Главное, что не все равно. Хуже и страшнее безразличие ничего нет. Я в этом убедилась на собственном опыте.

  До определённой поры я не думала, не чувствовала, не проявляла интереса. Мои глаза были закрыты, я ничего не видела. Только ощущала перемещение жидкости в резервуаре, где меня держали, порой слышала заглушённые размытые звуки. По моей коже скользили пузырьки, не было ни тепло, ни холодно, ни хорошо, ни плохо. Не знаю, сколько времени это продолжалось.

  Но однажды раздался треск, жидкость куда-то отхлынула, а меня подхватили на руки и вынесли из лаборатории. Мне было всё равно, кто, куда и зачем меня несёт, поэтому тот период я не особо запомнила. На меня накинули какую-то одежду, довезли на машине до аэродрома. Дальше самолёт, потом опять машина, многоэтажное серое здание и комната с белыми стенами, посреди которой стояла изрядно потрёпанная жизнью кровать.

  На эту кровать меня и уложили. Приходило множество людей. Кто-то просто глазел, кто-то проводил осмотр, некоторые брали пробы крови, волос и даже кожи. Ничто из этого меня не волновало. Ощущать что-то я начинала лишь тогда, когда появлялась девушка с длинными светлыми волосами. Вот тогда мне становилось плохо, но лишь физически. На это легко можно было не обращать внимания. Тем более что со временем дискомфорт исчез, и присутствие блондинки больше не было неприятным. Скорее наоборот. Она гладила меня по волосам, что-то говорила. Я не понимала ни слов, ни тона, однако неторопливая речь… не знаю, было в ней что-то успокаивающее, это бы мне очень понравилось, будь я обеспокоена.

  А в один из дней в комнату-палату забежал мальчик. У него были взъерошенные тёмные волосы и яркие, горящие жизнью глаза. Он осмотрелся, сказал мне что-то и, не получив ответа, подошёл. Опять что-то сказал, я никак не отреагировала. Видимо, такое равнодушие посетителя не устроило. Он продолжал болтать, затем стал теребить меня, трясти за плечи. Тоже не помогло. Но отступать паренёк не собирался. Долго и упорно он пытался сделать так, чтобы я очухалась. Даже взрослый на его месте давным-давно уже сдался бы. Наконец, мальчишка прибегнул к последнему средству. Он стал меня щекотать. Шея, подмышки, живот, опять подмышки и шея. Мне не было весело, но сработал рефлекс, и я засмеялась. Я ЗАСМЕЯЛАСЬ! А знаете, что ещё удивительнее? МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ.

  Труды мальчика были вознаграждены. Я села на постели. Мне вдруг стало не всё равно. Я дышала, видела незнакомого человека перед собой и закрытое окно на заднем плане, ощущала запах медикаментов, слышала шаги и голоса, доносившиеся из-за двери. Смех утих, но я продолжала улыбаться, беря пример с мальчика. Теперь неугомонный гость попытался меня разговорить. Он пробовал узнать моё имя. Ткнул в меня пальцем и вопросительно развёл ладонями. Указал на себя и по слогам отчеканил:

  -Ди-ма. Дима.- Потом снова «спросил» меня. Бесполезно.

  В конце концов, он плюнул на это дело, достал из кармана яблоко, потёр его о футболку и протянул мне. Я понятия не имела, что это такое и с чем его едят, буквально. Дима понял, в чём проблема, и тут же продемонстрировал, как следует обращаться с фруктом – откусил одним махом чуть ли не половину и прожевал, а потом снова отдал мне яблоко, точнее, пол-яблока. Я неуверенно повторила манипуляции. Это была моя первая настоящая еда, до этого меня не кормили в полноценном смысле этого слова – питательные вещества попадали в мой организм через капельницу. Вкус у яблока оказался восхитительным.

  В этот момент заглянула светловолосая девушка. Когда она справилась со своим изумлением, то подошла к нам и обняла обоих. Меня охватило странное и неимоверно приятное чувство. Чувство тепла и защищённости. Обычно люди, которых обнимают, не задумываются, о чём это говорит. А ведь если вас кто-то обнимает, значит, вы ему, как минимум, не безразличны, и он пытается выразить своё доброе отношение. Я посмотрела в глаза девушке и улыбнулась изо всех сил. Блондинка ответила тем же. Не пройдёт и двух месяцев, как я стану называть её мамой.

  Я освоила русский язык за две недели. Примерно столько же понадобилось на математику, некоторые другие науки и правила поведения. Блондинка дала мне имя Алиса, как я потом узнала – в честь своей мамы, моей бабушки. Дима почти каждый день приходил играть со мной. Вскоре я переехала в Синедорожинск, в свою семью. Началась совсем другая, практически нормальная жизнь.

  Никогда не забуду свой первый день в школе. Дима держал меня за руку всю дорогу, пока не пришла пора заходить в класс. Но всё оказалось не так страшно. Ребят, естественно, очень заинтересовали мои волосы и глаза. Но я, как и посоветовала мама, сказала, что это из-за последствий Второго Удара, и все отстали. У меня быстро появились друзья. Вскоре я уже не нуждалась в сопровождении маминого младшего брата.

  По идее, Дима мне приходится дядей, пусть и приёмным. Ну какой же он дядя, если мы биологически почти ровесники? Одно время я даже была выше ростом. Это только за последний год Дима вдруг вытянулся, а раньше был коротышкой, да ещё тощим как скелет. Впрочем, стройность, граничащая с дистрофией, никуда не делась, но теперь хоть рост приличный.

  -Давай-ка домой,- Дима для эффектности щёлкнул пальцами, и мы оказались в нашей комнате.

  -Ира, мы прибыли,- крикнул парень. –Живы-здоровы, никто нас не съел.

  Мама зашла в комнату.

  -Как вы?- она сказала «вы», но главным образом имела в виду меня.

  -Всё хорошо,- я улыбнулась. –Только спать хочется.

  -А уроки?

  -Утром сделаем.

  -Смотрите у меня, чтоб двоек не хватали!

  -Яволь, герр Штирлиц!- Дима вскочил, отдавая честь.

  Мы с мамой рассмеялись.

  Спустя несколько минут в комнате был потушен свет, растянута занавеска, я и Дима лежали в своих постелях.

  -Алиска, ты ведь не спишь?- через какое-то время протянул Дима.

  -Не сплю.

  Он встал с кровати, чуть отодвинул штору.

  -Можно?

  -Валяй.

  Дима зашёл на мою половину комнаты и сел ко мне на кровать.

  -Знаешь что, не бери эту фигню про гены в голову. Нет ничего невозможного. Сама Борисовна постоянно повторяет, что в жизни всё случается. Она, кстати, недавно рассказывала, что где-то в Америке родила женщина, у которой детей не могло быть стопудово.

  -И как Борисовна это объясняет?- я старалась не выдать немалого интереса.

Димка усмехнулся:

  -Не поверишь, наша Борисовна, оказывается, романтик. Она уверена, что причина в любви. Эта женщина с мужем друг друга очень любили, вот и случилось чудо.

  Я разочаровалась, но не подала виду. Только скептически усмехнулась.

  -Дим, ну что за чушь?

Дима взял меня за руку.

  -А может и не чушь. Любовь, знаешь ли, великая сила.

  -Степанов, по-моему, это ты романтик, а не Валерия Борисовна.

  Я легла поудобнее.

  -Алиска, вот встретишь хорошего парня, полюбишь его до опупения. Обязательно. И я не удивлюсь, если у вас будут дети. Не переживай.

  -Я и не переживаю. То есть не сильно. Мне, вообще, рано ещё о детях думать. Спи давай.

  Дима поднялся и перешёл к себе.

  -Спокойной ночи,- пожелал он, ложась.

  -И тебе.

  Очень скоро послышалось мирное Димино сопение. Уснул. Спасибо ему. Он, правда, сумел поднять мне настроение, немного утешить. Подумаешь, не будет детей. В конце концов, усыновит можно. Как мама меня. Мне не на что жаловаться. У меня есть настоящая семья. И друзья. У меня есть душа. У меня - клона-болванки, запасного тела! Знаете, я поняла одну интересную вещь. Душа не всегда дана Богом. Иногда это то, что вкладывают в тебя близкие: ласка, нежность, забота, переживания. Твоя собственная душа может сложиться из частичек душ тех, кто рядом, кто любит тебя. Как раз мой случай.

                                  День Рождения

  -Свечки в торт втыкать будем?- задорно поинтересовалась Ира.

  -Ещё чего!- возмутилась лейтенант Волкович. –Может, сразу напишем кремом сколько мне лет?!

  Младшая Степанова, не переставая смеяться, похлопала сестру по плечу.

  -И чего переживать? Женщине столько лет, на сколько она выглядит. А ты даже на свои биологические двадцать два не смотришься.

  Лёля усмехнулась, но идею со свечками категорически отвергла: если впихнуть в торт количество, подобающее записи в паспорте – настроение себе испортишь непоправимо, а если вмонтировать число, соответствующее биологическому возрасту, как предложила Ира, – получится обман.

  Сейчас Лёля, Ира, Дима и Алиса находились на даче Степановых, которая в свою очередь находилась за городом, что, в общем-то, для дач типично. Деревянное одноэтажное жилище, нехитрое, но добротное, не огромное, но просторное. Практически такое же, как и остальные пять десятков домов посёлка.

  Ласковый, несмотря на несколько утомительную жару, июнь дарил хорошую погоду и чудесное настроение. Замечательная тихая природа - лес и небольшое озеро позитивный настрой только усиливали. Летом посёлок будто рождался заново после зимней спячки, так что сейчас жизнь здесь бурлила.

  Лёля хотела отметить День Рождения тихо, в строго семейном кругу… Или полукругу. Серёжа укатил в командировку, Аня и Витя вряд ли придут. Остаются только Ира с Димой и Алисой.

  Именинница в который раз через окно взглянула во двор, хотя прекрасно знала, что если старшие решат нанести визит, то, скорее всего, возникнут прямо в доме, минуя калитку и законы физики.

  -Как думаешь, они придут?- еле слышно спросила сестру Лёля.

  -Конечно,- Ира пыталась выглядеть уверенной. Девушка кивнула на шею сестры. –Симпатичная цепочка. Золотая?

  -Наверное. Серёжин подарок.- Лёля легонько провела пальцами по изящному украшению. –Красивая правда?

  -Прелесть,- улыбнулась Ира.

  Цепочкой и впрямь можно было залюбоваться: тонкая, не броская, но заметная, мерцающая мягким таинственным сиянием. Тот, кто её выбирал, явно обладал хорошим вкусом.

  -Действительно, классная вещь,- одобрила Аня.

  -Я в побрякушках не разбираюсь, но, по-моему, очень даже неплохо,- поддержал её Витя.

  Лёля и Ира резко обернулись на голоса. Возле входной двери стояли старшие брат и сестра.