Глава 1

  12 сентября 2007 года. Претория. Школа. Урок рисования. Миссис Кингси – пожилая, но всё ещё красивая женщина с когда-то чёрными, а ныне серебристыми волосами, собранными в пучок, прохаживалась между рядами парт, поглядывая на работы учеников. Задано было нарисовать кого-нибудь из членов семьи или из друзей. Дети рисовали мам или пап, некоторые братьев или сестёр, кое-кто бабушек и дедушек. Один мальчик даже  изобразил  свою кошку. А может,  собаку – разобрать было трудно, всё-таки семилетнему ребёнку ещё далеко до Рембрандта. Конечно, мастерство в данном случае не имело значения. Миссис Кингси все рисунки казались замечательными и трогательными, однако один привлёк её особое внимание.

  -Ной, кто это?- учительница провела ладонью по светлым кучерявым волосам школьника. –Неужели твоя мама?

  -Нет,- кареглазый мальчик, оторвавшись от рисунка, замотал головой.

  -Сестра?

  -Нет.

  -Кто же?

Ной пожал плечами и протянул:

  -Я не знаю кто. Просто выдумал.

  Миссис Кингси улыбнулась. У ребёнка развита фантазия, это хорошо.

  -А почему у неё синие волосы?

Ной совсем по-детски развёл руками:

  -Разве так не красивее?

Учительница засмеялась.

  -Красивее. Только людей с такими волосами не бывает.

  -Бывает,- неожиданно твёрдо и уверенно возразил ученик, потом повторил немного тише: -Бывает.

  Миссис Кингси вновь посмотрела на сделанный цветными карандашами рисунок. Человечек во весь лист - девочка в жёлтом платье, с плохо прорисованными руками и ногами, лицом а-ля «точка-точка-запятая» и голубыми волосами, не доходящими до плеч.

  -Миссис Кингси, а бывают красные глаза?- вдруг спросил мальчик.

  -Нет, Ной. Красных глаз точно не бывает.

  Ребёнок посопел, поболтал ногами, после чего изрёк:

   -У кого-то бывает,- с этими словами он достал из пенала пунцовый карандаш и раскрасил им глаза нарисованной девочки.

  Миссис Кингси не стала спорить. Пусть малыш фантазирует, тренирует воображение.

  -А как её зовут?

  Женщина полагала, что вопрос вызовет у ученика затруднение. Однако к её огромному удивлению мальчик ответил сразу, не раздумывая:

  -Рэй.

  -Рэй? Но это ведь мужское имя… Хотя, иногда, очень редко, его дают и девочкам.- Миссис Кингси опять погладила Ноя по голове.

  Соседняя парта была свободна, точнее, казалась незанятой. На самом же деле она отнюдь не пустовала. Просто сидящих на ней двоих никто не мог видеть и слышать.

  -Всё-таки странно быть старше собственного отца,- вздохнул Адам.

  -Не страннее, чем быть старше своей матери,- вздохнула Надя.

Глава 2

  Быть психологом в детском саду – работа не самая тяжёлая, но и отнюдь не лёгкая, особенно когда дело доходит до бесед с родителями воспитанников.

  -Госпожа Икари, я хочу поговорить о ваших дочерях. О них обеих.

  Юи удивлённо посмотрела на симпатичную девушку, сидящую напротив неё, за большим письменным столом.

  -Разве и у Рэй какие-то проблемы?

  -Нет-нет.- Мико замолчала, обмозговывая своё следующее высказывание. Кто бы мог подумать, что быть детским психологом так сложно. Господи, ей только двадцать три года, она сама ещё ребёнок. Ладно, насчёт ребёнка это, конечно, не совсем правда. Хотя Мико пока помнила, каково это – быть не взрослым, наверное, оттого и выбрала детскую психологию своей специализацией. –У Рэй всё нормально,- наконец протянула девушка. - Даже слишком.

  -Что вы хотите сказать?- Юи поинтересовалась исключительно для приличия, прекрасно понимая, к чему клонит психолог.

Впрочем, Мико тоже была весьма догадлива:

  -Полагаю, вы прекрасно понимаете, о чём я. Ваша дочь –я сейчас имею в виду Рэй- слишком уж спокойна. Разумеется, у любого человека свои особенности, каждый характер индивидуален. И всё же мне кажется, что столь тихое, я бы даже сказала, пассивное поведение, как у Рэй, нетипично для ребёнка. Она может по часу молчать, смотря в одну точку. Не помню, чтобы она когда-нибудь повышала голос. И в общении с остальными детьми у неё тоже трудности.

  Юи, со спокойной улыбкой выслушав психолога, произнесла:

  -Я понимаю ваше недоумение. Мне и самой раньше казалось, что с Рэй что-то не так. Однако, поверьте, она совершенно нормальный ребёнок, может быть, немного замкнутый но всё же. Ей лишь нужно время. Рэй из тех, у кого возникают трудности с общением в начале знакомства. Потом она осваивается и прекрасно чувствует себя в коллективе. В предыдущем детском саду было то же самое.

  Мико покачала головой.

  -Что ж, тогда, наверное, всё в порядке. Знаете, у вас очень смышлёные дети. Все трое.

  Юи засияла. Приятно, когда хвалят твоих чад. Мико продолжала:

  -Девочки вообще умницы. Уже одно то, что их собираются принять в школу на год раньше, говорит о многом. Вы, должно быть, немало с ними занимаетесь.

Юи застенчиво опустила глаза.

  -Вовсе нет. У меня недостаточно свободного времени. Я по горло занята на работе. Хотите верьте, хотите нет, но Рэй и Алиса освоили чтение и простейшую математику самостоятельно. И я решила, раз уж они всё равно овладели азами, то пусть в следующем году идут в школу вместе со старшим братом. Они сами попросились. Рэй и Алиса так привязаны к Шинджи. Наверное, это отчасти потому, что девочки никогда не знали отца.- Юи замолчала.

  Мико решила отвлечь женщину от неприятных мыслей.

  -Ваш сын тоже весьма способный ребёнок. Вот если бы он употреблял свой потенциал на что-то полезное, а не на глупые выходки. Конечно, дети на то они и дети.- Мико вздохнула. –Но… Муравьи в шкафу у одногруппника, клей на стуле воспитательницы, живые лягушки в общей хлебнице, я уже и не вспоминаю про кнопки на сиденьях. И всё это за текущую неделю, а она ведь ещё не закончилась. Госпожа Икари, у вас на редкость непоседливый и проказливый сын.

  Юи виновато улыбнулась и развела руками.

  -Я прошу прощения за его поведение. Я обязательно поговорю с сыном.- Тут женщина усмехнулась. –Хотя я делала это сотню раз. Сомневаюсь, что сто первая попытка окажет на Шинджи иное воздействие. Между нами говоря, я даже рада, что мой мальчик такой шалопай. Это лучше чем быть тихим, замкнутым и забитым. Я ведь права?

  Мико заколебалась:

  -В психологии есть разные точки зрения по этому поводу. Но моё личное мнение, пожалуй, схоже с вашим. В конце концов, я же попросила вас прийти, чтобы поговорить главным образом не о Шинджи, а об Алисе. Кстати, можно спросить, почему вы дали дочери столь необычное, не японское имя?

  О, этот вопрос Юи задавали постоянно, и ей уже до зубного скрежета надоело отвечать на него. Ничего не поделаешь, опять придётся пускаться в объяснения.

  -Если быть честной, то я и сама не до конца понимаю. Когда девочки родились, я уже словно знала, как их зовут, точнее, как их должны звать. Я сразу поняла, что Рэй – это Рэй, а Алиса – это Алиса. Сама удивляюсь. Мне казалось, что назвать их по-другому будет преступлением. Странно, конечно. Наверное, это было следствием нервного потрясения. Понимаете, мой муж погиб незадолго до рождения Рэй и Алисы, буквально за пару дней.

  Мико медленно покивала и задумчиво произнесла:

  -А вы заметили, что ставите Рэй первой? Всегда говорите «Рэй и Алиса», ни разу не сказали «Алиса и Рэй».

  Юи смутилась. Действительно. И почему она сама никогда не обращала на это внимания?

  -Рэй старше…

  Мико пристально посмотрела на женщину:

  -Только поэтому?

  Юи невольно задумалась. Нет, это бред. Она любит обеих дочек одинаково. Просто Алиса… Она такая колючая, будто чужая. Девочка словно злится из-за того, что Юи её мама. Звучит чудаковато, но это так. И с окружающими Алиса зачастую груба, причём  её грубость слишком холодная для пятилетнего ребёнка.

  Беседа с психологом заняла чуть больше часа. Выйдя из кабинета, Юи буквально столкнулась с другой посетительницей.

  -Простите,- извинилась Икари. –Я вас не ушибла?

  -Ничего страшного, я сама виновата.- Женщина внимательно посмотрела на неё. –Вы ведь Юи, мать Шинджи?

  -Верно.- Юи напрягла память. –А вы мама Асуки, Киоко, правильно?

  -Да. Наши дети, кажется, неплохо ладят.

  -Вроде так. Во всяком случае, Шинджи часто говорит о вашей дочери.

  -А она о нём мне все уши прожужжала. Что ж, ещё увидимся.- И Киоко зашла в кабинет психолога.

  «Видимо, у её дочери проблемы из-за того, что приходится жить по полгода: то в Японии, то в Германии, то с матерью, то с отцом. Тяжело, когда родители в разводе, особенно если они при этом ещё и обитают в разных частях света. Бедный ребёнок».

  Поскольку сегодня Юи в кои-то веки ушла с работы вовремя, то смогла сама забрать детей из сада, чему те несказанно обрадовались, особенно Шинджи и Рэй.

  До дома было недалеко, поэтому компания добиралась пешком. Юи держала за руку Рэй и Шинджи. Алиса шла немного в стороне. Она не обижалась, не дулась, не хмурилась, просто ей так хотелось.

  Вдруг девочка резко замерла и встала как вкопанная напротив двери небольшого магазинчика. Какого именно – неважно, потому что Алису привлёк не сам магазин, а именно его стеклянная дверь, точнее, большой плакат-календарь, повешенный на обратной стороне «лицом» наружу.

  -Мне он нужен!- заявила Алиса.

  -Зачем?- усмехнулась Юи. –У нас дома есть календарь и не один.

  -Мне он нужен!- упрямо повторила девочка, сжав кулачки.

  -Хватит капризничать, идём,- Юи, отпустив старшую дочь, попыталась взять младшую за руку, но Алиса отскочила и взвизгнула:

  -Я хочу этот! Он мне нужен!!!

  -Да что в нём такого?!- прикрикнула Юи, но моментально взяла себя в руки и принялась разглядывать предмет раздора.

Совершенно ничего особенного. Обычный рекламный календарь, коих тысячи. Этот восхвалял какую-то марку автомобиля, причём не самым оригинальным способом: на капоте шикарного красного авто лежала, широко раскинув руки, согнув в колене ногу и соблазнительно улыбаясь, белокурая девушка в купальнике под цвет машины. Девица красивая, тут не поспоришь, хотя, что она символизирует и, вообще, каким боком относится к техническим характеристикам автомобиля – неясно.

  Алиса так и не объяснила толком, зачем ей понадобился календарь, но устроила настоящую истерику, и, в конце концов, Юи пришлось зайти в магазин и выкупить у продавца этот злосчастный, к тому же не новый плакат.

  Дома, оставшись одна в своей комнате, самая младшая из Икари осторожно развернула скрученный лист, аккуратно положила на стол и бережно разгладила ладонью. Девочка улыбнулась. Она сама не поняла, почему стало так хорошо. Ей нравилось смотреть на картинку, конкретно – на лицо женщины. Оно почему-то казалось знакомым и родным.

Глава 3

  Ира захлопнула свой телефон-раскладушку, отложила его и вернулась к поглощёнию капустного салата.

  -Кто звонил?- поинтересовалась Алиса Николаевна, ставя перед дочерью кружку с горячим чаем.

  -Маша.

  -Та, которая из агентства?

  -Она самая. Предлагала вернуться. Намечаются съёмки, причём в Японии, и заказчики очень хотят видеть именно меня.

  Алиса Николаевна улыбнулась:

  -Неудивительно.- В конце концов, имеет мать право погордиться родным дитятком. –Ты, насколько я слышала, отказалась.

  -Именно. Я ушла, и точка. Всё равно скоро они сами бы сделали мне ручкой – возраст.

  -Какой возраст, Ириша! Тебе всего двадцать четыре!

  -Для модели это немало.- Ира покончила с салатом и перешла к булочке с изюмом. –Явный плюс моего ухода – теперь могу есть всё, что хочу.

  -Ты и раньше не голодала,- засмеялась женщина. Её лицо светилось добротой и простым счастьем.

  -И чувствовала себя злоумышленницей,- Ира смачно посмотрела на выпечку. –А, вообще, ты, конечно, права. Мне никогда не мечталось быть похожей на воблу.- Она усмехнулась. –Сейчас в фэшн-индустрии помешались либо на худобе, либо на «обычности». Я не вписываюсь ни в то, ни в другое понятие.

  Алиса Николаевна схватилась за голову:

  -Господи, ты считаешь себя полной? Все как сговорились! У меня на работе есть девушка – тростинка, если её комар попытается укусить, то нос о кость сломает; тоже худеть собралась! Неужели и ты туда же?

  -Мамуля, конечно нет! Я знаю, что я стройная. Стройная, а не тощая. Меня никогда не перепутают с вешалкой или шваброй, и я горжусь этим.

  -А что ты там говорила про обычность?

  -Про обычность? А. Не замечала, сейчас пошла мода снимать дамочек неказистой внешности? Чтобы среднестатистическая женщина посмотрела на них и решила: «Ага, они такие же, я ничем не хуже». Весьма эффективный рекламный ход, кстати. Вот только настоящая красота оттого, что стала появляться реже, начала цениться ещё больше.- Ира немного задрала носик. –Красота она и есть красота, не смотря ни на какую моду.

  Алиса Николаевна решила, что смерть от скромности её младшей дочери не грозит. Впрочем, и остальные дети на сей счёт опасения не внушали. А если без шуток, то женщину в серьёз беспокоило завышенное самомнение Иры. Должен же быть предел себялюбию. Впрочем, назвать Иру эгоисткой ни у кого язык бы не повернулся. Она была преданной и любящей дочерью и сестрой, могла бы с лёгкостью отдать свою жизнь за близких, если бы потребовалось. Вот только эта глупая сверхгордость за свою внешность…

  -Доченька, меня смущает твоё отношение к себе.

  -То есть к своей наружности?- Ира усмехнулась. –Я имею на это право. Я до девятнадцати лет просидела в инвалидной коляске и заслуживаю повода гордиться собой, любого.

  -Можно подумать, лицо и фигура – это самое лучшее в тебе.

  -Для окружающих – да. Что бы ни говорили, но люди первым делом обращают внимание на внешность человека. Не я это придумала, не я в этом виновата.- Ира посмотрела на Алису Николаевну и улыбнулась: -Ладно тебе, мама. Я же не целую своё отражение в зеркале, значит, не всё так запущено. Просто иногда мне впрямь кажется, что красота – единственное хорошее, что есть во мне.

  -Дурочка.

Ира вздохнула:

  -Я не жалуюсь. В конце концов, обеспечила себя отдельной квартирой, даже на старость кое-что отложила.

  -Ирочка, я тебя никогда не спрашивала, может и зря… Тебе вообще нравилась твоя работа?

  -Нисколько. Я там держалась только ради денег, чтобы заработать на... А когда выяснилась, что даже самая передовая медицина бессильна, и у меня никогда не будет детей…

  -Ещё не факт.

  -Мама! Этот вердикт мне вынесли не где-нибудь, а в Нью-Йорке, в одном из самых передовых медицинских центров мира.

  Алиса Николаевна украдкой закусила губу. Такая несправедливость. Ира действительно создана для материнства, в этом нет никаких сомнений, но детей она иметь не может. У судьбы очень злое чувство юмора.

  -Ты могла бы кого-нибудь усыновить.

  -Я думала об этом, но от таких мыслей мне почему-то не по себе. Как будто… предаю кого-то. Звучит странно, я понимаю. И потом, я не уверена, смогу ли любить приёмного ребёнка как своего собственного.

  -Если усыновишь, то он и будет твоим собственным.

Ира улыбнулась.

  -Может, ты и права. Знаешь, мам, если б у меня была дочь, я бы обязательно назвала её Алисой.

  Алиса Николаевна растрогалась.

  -Тебе бы ещё мужа…

  -О-о-ох!- Ира закатила глаза. –Опять ты за своё! Ну не хочу я замуж, не хочу!

  -Ты не хочешь, Аня не хочет, Лёля не хочет!- пробурчала женщина. -Ужас! Три дочери и все незамужние.

  -Отрекись от нас, это смоет твой позор.

Алиса Николаевна сурово посмотрела на дочь.

  -Ничего смешного, деточка. Это сейчас тебе кажется, что…

  -«… что всё легко и просто, а когда стукнет сорок лет, будешь рада любому мужику, но всех приличных уже разберут».- Ира хихикнула. Она давно выучила наизусть все лекции матери.

  -Не смешно!

  -Ну хочешь, я всплакну? Или лучше выскочить за того, кого интересует лишь моя хорошенькая мордашка да не менее хорошенькая фигурка, и кто бросит меня, когда появятся первые морщины?

  -Неужели все твои ухажёры такие?

  -Да.

  -Не верю. Хоть один из этого полчища должен быть порядочным.

  -Ежели такой «один» есть, то он успешно маскируется. Нет, если я и выйду замуж, то за слепого, чтоб точно знать, что он любит меня не за внешность.

  Алиса Николаевна мысленно плюнула и отступилась.

  -Что теперь с работой? Куда подашься?- Женщина сменила тему, за что дочь ей была очень благодарна.

  -У меня университет закончен, по образованию я психолог, не забыла?.. А ведь хотела быть психиатром, но не смогла поступить… Обидно, всего чуть-чуть баллов не хватило. Но психология – это тоже здорово, так что займусь ею. Психологов сейчас, конечно, как собак нерезаных, но думаю, что без проблем найду работу. Главное – знать, куда прийти в короткой юбке и кому строить глазки. И не смотри на меня так, это проза жизни.

  От очередной лекции, совершенно правильной, между прочим, Иру спас приход Наташи, приведшей из школы детей – Настю и Диму.

  Настёна, дочь Вити и Наташи, была ребёнком веселым, но немножко застенчивым, видимо, в маму. С виду девочка больше походила на отца – такие же светлые коричневатые волосы и кристально-серые глаза, обрамлённые густыми ресницами. Ну а Дима… Дима был Димой, и этим всё сказано.

  Мальчик влетел на кухню подобно урагану, подбежал к маме, дал себя поцеловать и кинулся к сестре.

  -Ирка!

  Не то чтобы он любил её больше чем остальных, но как-то выделял, точно. Алиса Николаевна полагала, что это из-за того, что с Ирой у Димы наименьшая разница в возрасте. Хотя, шестнадцать лет – тоже не мало. Этот мальчик был ребёнком поздним и неожиданным, но от этого не менее обожаемым.

  Нет, определённо, «последняя» из сестёр была для Димы особенной. Только Иру он добровольно чмокал в щёку и обнимал, хотя, как многие мальчишки, терпеть не мог этих «телячьих нежностей». Алиса Николаевна порой даже слегка ревновала.

  -Привет!- Ира усадила брата к себе на колени. –Как в школе?

  -Нормально.

  -Какие оценки?

  -Никаких.

Ира засмеялась.

  -Ладно, беги мыть руки, сейчас кормить тебя будем. К вам,- она взглянула на золовку и племянницу, -это тоже относится.

  -Я не хочу есть,- заупрямился Дима.

  -Я тоже,- поддержала Настя.

Пока три женщины уговаривали двух детей, на кухню зашёл хозяин квартиры.

  -Что за шум, а драки нет?- поинтересовался Семён Семёнович.

  -Здравствуйте.

  -Здравствуй, дедушка.

  -Привет, пап.

  -Привет, папа. Мы тебя разбудили?

  -Нет, Ириша, я уж давненько проснулся. Просто решил немного полениться и как следует отлежаться в свой выходной.

  Семён Семёнович подхватил на руки внучку.

  -Ну, Настёнка, рассказывай, как дела, как жизнь молодая?

Глава 4

  Материнство смягчает женщину, Аня познала это на собственном опыте. Когда-то она была ярой максималисткой, упрямой, бескомпромиссной, волевой, решительной. Эти черты и сейчас были ей присущи, но в меньшей степени. Всё-таки, если у тебя двоё детей, нужно уметь сглаживать острые углы.

  Старшего Аниного сына звали Артём, младшего – Глеб, разница между ними была всего в год. Как и любые мальчишки они доставляли немало хлопот. Но и радости они приносили больше, чем всё и все остальные в мире. Аня безумно любила сыновей, не могла им ни в чём отказать.

  Несгибаемую твёрдость Степанова проявила только когда выпирала из дома отца мальчиков, своего гражданского мужа – Руслана. А выпроводила она его за дело: оказалось, что у него была дочь на стороне. Мать девочки умерла, и Руслан привёл дочурку домой. Мол, знаю, что сам сволочь, но ребёнок ни в чём не виноват. Пару дней Аня пыталась ужиться с падчерицей, а потом не выдержала.

  -Руслан, или она или я!

  -Не отказываться же мне от собственной дочери!

  -Тогда собирай вещи и уматывай отсюда!

  -Неужели в тебе нет ни капли сострадания? Тебе её совсем не жалко?

  -А тебе меня жалко?

  -Я не могу её бросить.

  -Я уже сказала: тогда проваливай. Помнишь, где дверь?

  -Аня, Лидочка ни в чём не виновата.

  -Я тоже ни в чём не виновата. И терпеть её не обязана. Девчонка, к слову, отвратительная.

  -Просто надо подождать, привыкнуть.

  -Не хочу я ни ждать, ни привыкать! Я не мать Тереза и не собираюсь печься обо всех обездоленных и несчастных! Всё, мне надоело. Вон из моей квартиры, оба. Ты, кстати, – кобель, сволочь и вообще редкостный гад!

  -Я ведь тебе объяснял: всего один раз, по пьяни.

  -Ты мне ещё в подробностях расскажи! Я тут подумала, и поняла, что тебе не верю. Да даже если ты сказал правду, мне плевать! Не прощу. Убирайся.

  Не помогли ни убеждения мужа, ни слёзы мальчиков, умолявших папу остаться.

  Аня понимала, что, выгнав Руслана, сильно испортила свои отношения с детьми. Однако простить измены не могла. Муж несколько раз пытался возобновить отношения, но получал от ворот поворот. Аня не имела ничего против его общения с детьми, но к себе не подпускала ближе чем на метр.

  Хорошо ещё, что обошлось без судебных разбирательств, развода, раздела имущества. Не зря Степанова в своё время наотрез отказывалась ставить печать в паспорте – официально выходить замуж. А ведь Руслан постоянно предлагал. Аня не была романтичной натурой; никогда, даже в детстве и юности, не грезила пышной свадьбой и роскошным белым платьем. Гражданский брак она считала самой удобной формой союза и, как выяснилось, была права.

  В Синедорожинской милиции Степанова была на хорошем счету, но не более, ничем особенно не выделялась. Нет, Аня не ошиблась с выбором профессии, просто в какой-то момент упустила свою нить, потеряла интерес, практически сошла с дистанции. В конце концов, трудно заниматься карьерой и домом одновременно.

  20 сентября 2007 года Аня, как обычно пришла на работу. Голова была занята домашними хлопотами, капитан даже не заметила приветствия коллеги, той пришлось поздороваться снова и громче.

  -А, Инна, здравствуй. Извини, задумалась. Как дела?

  -Как всегда,- младший лейтенант вздохнула. –Опять на меня малолетку нагрузили. Как будто это я виновата в том, что у нас специалист по работе с детьми уволилась. Превратили мой кабинет в детскую комнату!

  -А что за малолетка-то?

  -Да обычный отморозок-недоросток. Демьяновым кличут. Представляешь, парню всего пятнадцать, а у него уже уголовное дело с кирпич толщиной.

  -И чем промышляет?

  -В основном грабежом. Приворовывает по мелочи, зато часто. Вон, глади, ведут красавца.

  Демьянов оказался довольно высоким для своих лет, светловолосым, синеглазым и почему-то неотчетливо знакомым, хотя Аня никак не могла вспомнить, где же видела его раньше. Мальчишка явно был себе на уме, вдобавок, наглый. Его сопровождал милиционер с каменным, непрошибаемым лицом. Двоица подошла к Инне.

  -Ну здравствуй, Саша,- вздохнула девушка и обратилась к конвоиру: -В мой кабинет. До встречи, Аня.

  -Пока.

  Капитан поднялась на второй этаж. Там её встретила секретарша Марина и поведала, что Ане предстоит вести дело Варламова. Вот этого Степановой совсем не хотелось. За Варламовым числилось восемь изнасилований (конечно, в действительности их было больше), его поймали вчера, с того момента перешвыривали от одного следователя к другому. Никто не желал общаться с этим животным. Мало того, что Варламов сам по себе был страшным как помесь крокодила с орангутангом, так ещё и вёл себя как последняя скотина. Женщин доводил до слёз. Мужиков провоцировал так, что немногие из них сумели воздержаться от пары крепких ударов; тут заводился его адвокат, и начиналась катавасия. Видимо, настала и Анина очередь помучаться.

  Адвокат Варламова – молодой мужчина, которого приходилось уважительно величать по имени-отчеству, своё дело знал превосходно. «И откуда у этого подонка деньги на такого классного специалиста?»- грустно подумала Аня.

  Процесс допроса оказался настоящей пыткой. Для Ани. От Варламова невозможно было добиться нормальных ответов, зато оскорбления сыпались как из рога изобилия. Валерий Игоревич старательно делал вид, будто их не замечает. Ане пришлось попросить Марину зайти, чтоб был хоть какой-то свидетель на всякий случай. Не помогло. Варламов только больше распалился. Он говорил такие мерзости, от которых и у сапожника уши свернулись бы в трубочку. Мариночка не выдержала.

  -Анна Семёновна, извините, я пойду.

Аня не имела права её останавливать, да и не хотела. Жалко девочку.

  -Конечно, Марина.

  Ликующий Варламов окончательно ошалел и выдал самое отвратительное и гадкое оскорбление, какое Аня когда-либо слышала. Полную версию сего высказывания ни один приличный человек не позволил бы себе произнести даже мысленно. Суть сводилась к тому, что Варламов обозвал Аню курицей, которой ну просто позарез нужен крепкий петух.

  Капитан почувствовала, что вот-вот навернуться слёзы. Она пыталась остановить рыдания в зачатке и одновременно придумать достойный ответ. Ни того, ни другого не получалось. Валерий Игоревич тактично молчал, Варламов же натурально сиял: на его гнусной роже появилась ещё более гнусная улыбка.

  Аня будто окаменела.