Evangelion Not End
- Размер шрифта +
Заметки:

cogito (лат.)
Значения:
1) мыслить, размышлять, думать, рассуждать
2) придерживаться мнения, быть расположенным
3) представлять себе, воображать
4) задумывать, замышлять, затевать
5) намереваться прибыть, рассчитывать отправиться

Это личность... и в то же время не совсем. Это разум... и вроде бы не до конца. Быть может, это квинтэссенция чувств... или же ложь самому себе. Это что-то другое, это - Cogito. Несколько ступеней, выстроенных в причудливую лестницу, которую однажды пришлось пройти. Лестница, которая ведет наверх и устремляется вниз. Это перекрестки, это проблески, это образы. Все это - Cogito. Он был. Его не было. Его придумали. Он получил жизнь. Он был. И его не было. Он не знает что это, и никто не может дать ответа на этот вопрос. Приходится просто смириться. Это - Cogito...

Ступень Первая

Наблюдатель

 

Наблюдение первое

Одиночество

 

Он слишком долго был один. Я понял это, лишь взглянув на его фотографию. Быть может, я так легко определяю по лицу, одинок человек или нет, потому, что я сам такой же. За все то время, которое можно было бы назвать «жизнью», я был один.

Я прислонился головой к холодному стеклу вагона, мчавшего меня вперед с такой скоростью, что окружающие пейзажи сливались в разноцветную линию протяженностью в весь мой путь. Там не на что было смотреть. Мои глаза смотрели в пространство, а перед мысленным взором почему-то опять возникло его лицо.

Короткие, черные, небрежно взлохмаченные волосы. Тонкое лицо с резкими чертами и бледноватой кожей, придававшей ему изможденный вид. Синие глаза, выделявшиеся, но не пронзительные. Спокойные, безучастные, усталые. Такие глаза могли бы быть у взрослого, но не у четырнадцатилетнего парня.

Почему я постоянно о нем думаю? Почему так хочу встретиться с ним? Не из-за того же, что он пилот Евангелиона?

Нет, точно не из-за этого. Для меня этот факт его биографии, который для всех остальных был бы, не сомневаюсь, ключевым, ничего особенного не значил. В каких-то глубинах моего разума сложилась метафора о том, что он вроде погонщика рабов. Впрочем, метафора довольно быстро сменилась другим образом: военачальника, кнутом гонящего непокорных солдат на врага. И побеждающего.

Кто победил? Военачальник? Солдаты? Не знаю. Точно так же сложно сказать, кто побеждал во всех этих боях, он или Евангелион. Поразмыслив немного над этим, я пришел к выводу, что, наверное, все же они вместе. Как и тот работорговец-военачальник со своими солдатами. Вот только интересно, был ли Евангелион против сражений? Приходилось ли его обуздывать, заставлять сражаться? Или он сам с готовностью шел в бой?

В который раз я пожалел, что не могу скомкать свои мысли и образы, возникающие у меня в голове, подобно рисунку, и отбросить в сторону. Просто чтобы не отвлекали от основной мысли. Мой разум порой удивлял меня самого, работая так, как я сам от него не ждал. Я когда-то слышал, что человек может делать шесть дел одновременно. Интересно, каков мой предел?

Я слегка улыбнулся. Сопровождавший меня и сидевший напротив детина в черном костюме, подходящим ему примерно так же, как мне подошло бы бальное платье, и непроницаемо-черных очках, наоборот, нахмурился. Видимо, ожидал что я что-то спрошу или скажу. Но я молчал. Говорить мне с ним было не о чем, а вопросы я уже давно задал. И не ему.

Мысли возвращались в прежнее русло. Может, я почувствовал в нем родственную душу? Эта фраза, произнесенная у меня в голове моим собственным, едва различимым голосом вызывала улыбку. Душа… Однако я не улыбнулся. Я продолжил смотреть в окно невидящим взглядом.

Одинокие тянутся друг к другу? Никогда о подобном не слышал, но все возможно. Или было еще что-то? Что-то, чего я не мог понять? Может быть. Возможностей чего бы то ни было так много, что лучше не пытаться представить их.

Поезд едва заметно вздрогнул и понемногу начал замедлять ход. Кажется, я на месте. Детина напротив глянул в окно, и явно расслабился. Я почти знал, о чем он думает. Поездка прошла без происшествий, осталось только доставить «гостя» в штаб, и работа выполнена.

Как мало им нужно для спокойствия. Я подавил желание пожать плечами и стал смотреть в окно уже по-другому. Поезд замедлял ход, и понемногу месиво, сопровождавшее меня всю дорогу, рассеивалось, и становились видны отдельные детали. Деревья, невысокие кусты… все это должно было выглядеть «диким», будто все это выросло здесь само. Но я видел руку Лилим. Руку, едва не уничтожившую мир, а теперь медленно, с трудом воссоздающую его заново.

Смотреть в окно расхотелось. Мир, который открывался мне там, вновь перестал интересовать меня. Я понял, что мои мысли опять возвращаются к пилоту Евы-01, и не стал им сопротивляться. Какой смысл?

Одинокий… окруженный людьми, но все равно одинокий. Мне казалось, что я могу прочитать это в его глазах. Или это было просто иллюзией, самообманом? Я мысленно пожал плечами, отворачиваясь от окна, мелькавшие за которым пейзажи только отвлекали меня.

Интересно, как он стал таким? Когда холодная стена отделила его от остальных? Пытался ли он перелезть через эту стену, пробить ее? Или сразу смирился с холодом и равнодушием камней, из которых она была сложена?

Как же все было с тобой, Икари Синдзи?

Я продолжал размышлять об этом до прибытия поезда на вокзал. Потом меня и мои вещи отвезли на специальной машине NERV на квартиру, в которой мне предстояло жить. Сопровождавшие меня громилы в черном убедительно порекомендовали никуда сегодня не выходить. Однако, едва их машина отъехала от дома, где меня поселили, я покинул свое полупустое жилье и отправился бродить по улицам Токио-3.

 

Город был залит светом заходящего солнца. И пуст. Иногда, оглядываясь по сторонам и слушая эхо собственных шагов, мне казалось, что Токио-3 не просто пуст.

Мертв.

После сражения с Шестнадцатым Ангелом половина города исчезла с лица земли. На том самом месте, где Ева-00 взорвала себя вместе с Ангелом, образовалась огромная воронка. В нее хлынуло море, и теперь это место стало небольшим заливом. Что-то тянуло меня именно туда, и я не стал сопротивляться. Просто шел по пустынным улицам.

Один. Как всегда, один. Я не жаловался на свое одиночество. Более того, мне так было лучше. Когда ты один, у тебя есть только собственная жизнь и своя судьба, у тебя нет тех цепей, которыми каждый крепко прикован к окружающим его людям. Эти цепи незримы, но это не делает их менее прочными. Когда Лилим поняли, что в одиночку им не выжить, они создали общество. И именно тогда родились эти цепи.

Мне, наверное, было проще. Я никогда не был Лилим, и я всегда знал, что вполне способен выжить и в одиночестве. Именно тогда я и избрал путь, которым иду все эти пятнадцать лет. Путь одиночества.

Одиночество необходимо. Это как глоток свежего воздуха в жаркий летний день. Всего лишь один глоток, не больше. Никто же не захочет, чтобы жара лета в один миг сменилась яростным снежным бураном? Нет. Именно поэтому и нужен этот глоток воздуха. Временное одиночество.

Оно нужно каждому, даже самому общительному и компанейскому Лилим. Разнятся лишь сроки. Кому-то нужно несколько дней, иному хватит и пары часов. Но тем не менее, одиночество – это возможность взглянуть на себя со стороны, но в то же время – собственными глазами. Увидеть настоящего себя, а не того, кем привык быть для других. Впрочем, кому-то проще никогда себя не видеть. Но думаю, такие Лилим – несчастны.

Я снова вспомнил его фотографию. Интересно, а какой он? Такой же одинокий, как и я? Или же постепенно он перестает быть один? Нельзя сказать, хорошо это или плохо. Каждый меняет себя так, как желает того сам, пусть и неосознанно. Даже более того, чаще всего это происходит именно неосознанно. Те, кто сознательно строят себя такими, какими хотят быть, и достигают положительных результатов – одни из самых интересных Лилим. Только он – вряд ли из таких.

Но одиночество может быть и стеной, отделяющей человека от мира. Но опять же, каждый сам строит эту стену, и лишь от «строителя» зависит, какой она будет. Холодный бетон? Стальная ограда? Неприступный каменный забор с шипами наверху? Или стена с небольшой, едва заметной дверью, которую и заметят-то немногие, а смогут открыть единицы?

Когда-то я слышал фразу о том, что все Лилим одиноки. Может, тот, кто сказал это, был прав, а может, он лишь стремился красиво выразиться. У большинства Лилим всегда кто-то есть. Друг, родственник, коллега… Поэтому Лилим очень редко становятся совсем одни. Но есть среди них и такие…

Есть те, кто одиноки внутри, в душе, раз уж сами Лилим так любят это слово. Но снаружи они притворяются, что не одиноки. Или не притворяются, а искренне пытаются найти кого-то, с кем можно было бы разделить свою жизнь. Ищут, ищут… кому-то везет и он находит того, кто может стать ему… кем-то. А кто-то остается одиноким на всю жизнь. Если подумать об этом как следует, то такие Лилим, наверное, несчастны.

Ко мне это, впрочем не относится. Мысль об этом вызвала у меня легкую улыбку. В конце-концов, я не Лилим…

Размышляя обо всем этом, я медленно шел по пустому, почти мертвому городу. Токио-3 практически умер. Последний Ангел нанес ему почти смертельную рану. Не удивлюсь, если город не станут восстанавливать. Даже сейчас, после тысяч лет своей истории Лилим суеверны, и не всегда соглашаются вновь селиться в месте, с которым однажды уже случилась беда. Лучше просто уехать, бросить город, оставить его одного.

В одиночестве.

Я дошел до воронки от взрыва, того самого места, где волны накатывались на песчаный берег. В воде, кроме обломков и затопленных зданий, упавших в котлован, оказалось несколько статуй. Я не мог точно определить, кого изображали эти скульптуры, поскольку все они были довольно серьезно повреждены. Вокруг было тихо, спокойно… одиноко. Именно то, что мне сейчас и требовалось.

Одна из статуй изображала орла, и она довольно высоко выступала из воды. Одним прыжком я запрыгнул на чуть наклоненную голову каменной птицы, у которой отсутствовал клюв – на этом месте был лишь неровный, обломанный камень. Усевшись поудобнее, я начал тихо напевать себе под нос мелодию, которую сам когда-то сочинил…

 

…Я заметил, как он подошел, но продолжил петь. Он стоял совсем рядом, не видя меня, и смотрел, как багровое солнце медленно опускается за горизонт, отражаясь в воде. Он смотрел вперед, будто надеялся увидеть там что-то важное… или кого-то важного.

Он был удивительно похож на свою фотографию. Обычно фотография и реальность довольно сильно отличаются, и если ты знал о каком-то месте или о ком-то только по фотографии, то первое впечатление такое, будто тебе подсунули фальшивку, а настоящее – фотография. Но он оказался именно таким, каким я себе представлял. Он потерянно стоял на берегу, и я видел, что он именно такой, каким показался мне с первого взгляда.

Одинокий.

Неожиданно он дернулся и посмотрел в мою сторону. Однако я не подал виду, что заметил это. Допел свою песню до конца, и только потом, вдохнув прохладный вечерний воздух, негромко заметил, обращаясь скорее к себе, чем к нему:

 - Петь – это хорошо.

Он хотел что-то сказать, но слова, похоже, застряли в горле, и потому получился какой-то короткий невразумительный звук. Я продолжил, по-прежнему не глядя на него:

 - Пение приносит радость, – я и в самом деле так считал. Во всяком случае, для меня это утверждение прекрасно работало. – По-моему, песня – величайшее достижение культуры Лилим.

Я помолчал немного, потом спросил:

 - А как ты думаешь… – с этими словами я повернулся к нему и с легкой улыбкой посмотрел прямо в его синие глаза, в которых сейчас плясали отблески заката, – Икари Синдзи-кун?

 - Откуда ты знаешь мое имя? – его глаза удивленно расширились.

 - Все знают твое имя, – ответил я ему. – Ты немного недооцениваешь собственную значимость.

 - Вот как? – в этих словах смешались и удивление, и легкое недоверие, и совсем немного радости.

 - А ты… – начал было он, но не закончил вопроса, как мне показалось, от смущения, довольно часто появляющегося при беседе с незнакомцем. Впрочем, я и так его понял.

 -Каору. Нагиса Каору. Как и ты, я один из Избранных, – я помедлил немного и пояснил: – Пятое Дитя.

 - Пятое Дитя? – со странной смесью легкого недоверия и в то же время радости переспросил он. – Так это ты… Нагиса-кун?

 - Зови меня просто Каору, Икари-кун, – легко предложил я.

 - Тогда ты можешь звать меня Синдзи, – на его лице понемногу появлялась улыбка.

Я улыбнулся в ответ.

 

 

 

 

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End