Я лежу на кровати.

Сегодня суббота, на часах 15:32, и я устала.

От синхротестов, от чего же еще. Мой уровень синхронизации стабилен, никто и не ожидает его изменения, но проверять его очень важно. Синхронизация утомляет, но душ после нее успокаивает меня, теплая вода ласкает тело и смывает запах LCL. Я хочу спать настолько, насколько я могу хотеть чего-то. Я лежу на кровати в школьной форме, у меня немного одежды. Несколько комплектов школьной формы, пара маек, нижнее белье. Еще мой контактный комбинезон, но он хранится в НЕРВ.

Кто-то стучится в дверь.

Странно — ко мне никто не приходит. Во всяком случае, не часто. Иногда ко мне заходили, задолго до моей смерти... то есть до переноса моего сознания в это тело. Но сейчас меня очень редко навещают. Я не открываю дверь — пусть заходят, если хотят. Если я сочту их присутствие неприемлемым, я попрошу их уйти. Возможно, не лучший способ. Если они захотят навредить мне, я никак не смогу выгнать их — но я также не могу оградить себя от вторжения — на двери нет замка. В любом случае, агенты НЕРВ наблюдают за зданием. Если бы они сочли посетителя подозрительным, он бы сейчас не стучал в дверь.

"Аянами?"

Это пилот Икари. Чего он хочет? Он уже заходил ко мне, дважды. Первый раз он принес мне новый пропуск, второй раз мы вместе пили чай. Странно что я помню это, я также хорошо помню каждый раз, когда он касался меня.

Я слышу его шаги в коридоре, дверь приоткрывается. Икари заглядывает в комнату и смущенно улыбается. Никогда не понимала, почему другие люди так эмоциональны в общении. Возможно, они не понимают, почему я не такая? Я не улыбаюсь в ответ. Я улыбнулась ему однажды, но это был особенный момент, хотя я и не могу сказать, почему. Вспоминая то случай, я чувствую странное тепло. 

Я внимательно смотрю на него.

"П-привет, Аянами."

"Икари", - отвечаю я, "Зачем ты пришел?"

Он смущается. Возможно, ему неудобно сказать мне это? Или это от того, что я неправильно сформулировала вопрос. А, все равно. Я встаю с кровати.

"Ну... я принес... принес тебе кое-что", - прошептал он. Пилот Икари странно разговаривает. Как будто часть его боится говорить и пытается не дать словам вырваться на свободу. Он подходит чуть ближе, но все еще прячет руку за дверью. Он определенно что-то держит — что-то для меня, как он сказал. Кажется, он боится зайти в комнату.

"Входи."

Он наконец заходит, показывая, что он принес. Он держит это обеими руками, опустив голову и смотря в пол. Он покраснел, и краснеет еще сильнее.

Икари держит цветы.

Тюльпаны, по-моему, я не очень много знаю о цветах. Они светло-синие, почти как мои волосы. По крайней мере, не красные. Я не люблю красный цвет. Если бы эти цветы были красными... не знаю, что бы я сделала. Скорее всего, ничего. Но я не люблю красный цвет.

"Почему?", - с любопытством спрашиваю я. Почему он принес мне мертвые цветы? И почему он так смущен? Думаю, есть еще какое-то значение этих цветов, нечто большее их физического присутствия. Некоторые действия и события вызывают у людей определенную реакцию — нагота, например, вызывает шок и смущение. Иногда мне кажется, что никто никогда не говорит ничего прямо, предпочитая использовать эти странные сигналы.

Он вздрагивает от моего вопроса, и собирается с силами, чтобы ответить. Я жду, десять секунд. Двадцать. Двадцать пять. Наконец, на счет "тридцать" Икари отвечает мне, как обычно неуверенно.

"Ну, ммм, я, эээ, это, подумал, ты..." Он сглатывает и делает глубокий вдох. "Я имел ввиду, я подумал они бы... они бы хорошо смотрелись в твоей квартире... и они, они напоминают, они, напоминают мне тебя..."

Мне потребовалась пара мгновений, чтобы понять несвязную речь Икари, и кивнуть ему. "Я напоминаю тебе цветы?", - удивленно спросила я. Что бы это значило?

Икари покраснел еще сильнее. На мгновение я задумалась, как мальчик, способный сражаться с монстрами, уничтожающими армии, пилотировать Евангелион без всякой подготовки, паникует, разговаривая со мной. Возможно это избирательная храбрость?

Если представить, что у каждого человека есть определенное количество храбрости, которое можно измерить, потратить и вернуть, как деньги, Икари, наверное, не трусливее большинства — а может и храбрее — но он тратит всю свою храбрость на сражения с Ангелами, не оставляя ничего повседневным мелочам типа общения, которые с легкостью даются другим людям. Почему-то от этой мысли мне стало грустно.

Я взглянула на цветы, и внезапно поняла — светло-синие цветы напоминают ему мои волосы. Возможно, что-то еще, но это поразило меня сильнее всего. Заметив, что он держит цветы на вытянутых руках, я поняла, что должна взять их. Я подхожу и аккуратно беру цветы. Изучив их, я решила, что смотреть на них приятно. Я подняла взгляд на Икари... на него тоже приятно смотреть. Эти чувства связаны между собой? Не поэтому ли цветы напоминают Икари меня? Они... красивы? Возможно. Поймав его взгляд, я поняла, что Икари ждет чего-то. Кажется, я знаю чего — одобрения его подарка, так же, как он ждет, что отец признает его. Сомневаюсь, что он когда-нибудь достигнет второго, но вот первое...

"Они красивые", - мягко произнесла я, собираясь понюхать цветы. Я нашла их сладкий запах приемлемым.

"Они приятно пахнут", - начинаю я, но останавливаюсь, пораженная внезапной мыслью. И на цветы, и на Икари приятно смотреть, при этом цветы приятно пахнут. Возможно, Икари тоже приятно пахнет? Я решаю проверить, и осторожно наклоняюсь вперед, прижимаю лицо к его шее и глубоко вдыхаю. Определенно, да. Он тоже приятно пахнет. Икари, кажется, смущен моей близостью, или, по крайней мере, удивлен. Я должна объяснить ему.

"Ты приятно пахнешь."

Он опять краснеет, пытается улыбаться и говорить одновременно, и смотрит в пол, а меня пронизывает любопытство. Я снова подаюсь вперед и нежно прижимаю его лицо к моей шее, желая, чтобы он почувствовал запах моих волос и моего тела. Он не сопротивляется, и я держу его пять секунд, а потом мягко отстраняю.

"А я?"

Он улыбается и кивает. "Ты тоже приятно пахнешь, Аянами."

"Я красивая?" Это, кажется, ставит его в тупик. Как бы помочь ему справиться с неуверенностью? И я вспоминаю, когда я улыбнулась ему, он взял меня за руку, и его тепло мягко, но настойчиво заполняло меня, и я была спокойна и счастлива, и... и... не могу описать это чувство словами, как бы я ни пыталась. Но я точно знаю, что его прикосновение было... успокаивающим, так что я осторожно беру его за руку, и это странное чувство снова пронзает меня, пока я пытаюсь успокоить Синдзи. Наконец, он снова обрел дар речи.

"Д-да, Аянами, ты красивая. Ты..." он сглатывает.

"Ты прекрасна, Аянами."

Время, кажется, замерло. Наши глаза встретились, и это необычное тепло снова захлестнуло меня.

Это... особенный момент.

Я улыбаюсь.