Глава 4.
Оценив обстановку комнаты, юноше было нетрудно догадаться, что его отец занимает здесь высокий пост. Поведение персонала только подкрепило эту догадку, поселив в душе Синдзи еще большее смятение. Кабинет словно располагал к мрачным мыслям. Он плохо освещался – небольшие окна были плотно завешаны шторами, а свет маленькой люстры не мог покрывать собой всю площадь этой большой комнаты. Стоя почти у дверного проема, в полумраке, Синдзи чувствовал себя узником, которого привели на допрос. - Икари Синдзи снова вышел из себя, - доложил один из санитаров, - мы не знаем, что с ним делать. - Разве вы не учились в медицинском институте? Вас не обучали, как надо работать с такими пациентами? Или вам диплом выдали просто так? – спокойно, выделяя каждое слово, произнес Гендо и повернулся лицом к собеседнику. Санитар, смутившись, замолчал. Синдзи устремил на отца яростный взгляд. «Он совсем не изменился… Отец… я ненавижу тебя». Гендо перевел взгляд на сына, будто услышав его мысли, но взгляд мужчины ничем не выдавал его истинные чувства. - Фуюцки-сан, достаньте мне, пожалуйста, личное дело пациента. В этот момент Синдзи обратил внимание на еще одного человека, находящегося в этой комнате. Фуюцки Кодзо, как и прежде, был подле своего командира. Он стоял в углу комнаты, словно тень, отбрасываемая от ящиков с личными делами, и не выдавал своего присутствия до последнего момента. Так же молча, мужчина подошел к одному из ящиков и, выдвинув его, аккуратно выбрал оттуда нужную ему папку. - Возьмите, Икари-сан. Я помню почти все, что касается моего пациента. Вы знаете, как часто мне приходится с ним работать… Гендо хмуро кивнул и быстро пробежался глазами по делу. - У вас интересный случай, - мужчина снова посмотрел Синдзи прямо в глаза. Юноша почувствовал себя ужасно неуютно. Ему хотелось перевести взгляд на что угодно, чтобы не видеть этих черных глаз за стеклами очков, но он не мог. Синдзи даже не мог думать ни о чем другом. Больше всего на свете юноша мечтал сейчас сжаться в маленький незаметный комочек и покинуть эту комнату, это здание. «Отец… Он обращается ко мне на «вы» и делает вид, что не знает обо мне ничего… Или он действительно обо мне ничего не знает? Я должен смириться, теперь он не мой отец. Где бы я ни был, Гендо Икари - не мой отец». В другой ситуации эта мысль, наверное, даже бы обрадовала Синдзи, но не сейчас. Он снова почувствовал себя ужасно одиноким. Это слово «одиночество» обрело теперь почти реальное воплощение, физическую оболочку. Друзья не узнают его, родитель даже не догадался о том, что лечит собственного ребенка, вокруг ни одного дружеского лица, никто не поддержит его теперь. - Можете его уводить, - сказал Гендо, обращаясь к санитарам - безмолвный паренек его больше не интересовал. Санитары, как обычно, плотно схватив руки юноши, направились к выходу. Синдзи безвольно поволокли назад, в его взгляде можно было прочитать страх загнанного в ловушку зверя. «Погодите… Отец, остановись, я не хочу… Они же будут пытать меня, ты знаешь… Перестань. Я никуда не пойду… » Синдзи резко подался всем телом вперед. Санитары, на мгновение поколебавшись, сжали его плечи еще крепче, и заторопились наружу, но единожды проявив усилие, юноша уже не мог успокоиться: - Я только хотел знать, почему Аянами Рей находится здесь! – закричал он. Гендо встал с места. Что-то в его взгляде насторожило Синдзи – слишком необычные эмоции он смог там прочесть, слишком странно он смотрел на сына, слишком подозрительно заволновался. Санитары внезапно ослабили хватку. Для Синдзи это было настолько неожиданно, что он потерял равновесие, и если бы они не придерживали его, то парень не смог бы избежать падения. Мужчина же поправил очки, почти неслышно вздохнул, и как ни в чем не бывало, обратился к Фуюцки: - Да, вы правы, это очень интересный случай. Гендо снова сел в свое кресло. От минутной слабости не осталось и следа. - Синдзи-кун, Аянами наш пациент. Как бы это тебе попроще объяснить… в ее мозгу будто случилось короткое замыкание. Очень многие системы отказали, она не может говорить, не может двигаться, несмотря на то, что биологически ее организм работает отлично. Эта девочка словно заблокировала себя от окружающего мира. Таких как она здесь называют «овощами». Овощ. Какое банальное и емкое слово. Отлично передает суть того, что Синдзи видел сегодня, но... Но не бесчувственно ли называть живого человека подобным образом? Юноша понял, что его переполняет отвращение к работникам этого учреждения, но даже оно не могло затмить его ненависти к отцу. - Больше тебя ничего не беспокоит? – спросил Кодзо. Синдзи хотел ответить «нет», внутренний голос настойчиво повторял ему, что самое время соврать, что он и так уже спросил слишком много, не стоит снова испытывать судьбу, навлекая на себя еще больше проблем. Тем не менее, еще оставалось нечто, что он был просто обязан узнать. - А как… как я здесь оказался, в таком случае? – в его тоне слышалась внутренняя боль. Он был похож на ребенка, который ожидал своего наказания. «Я же не псих…» Этот вопрос заставил Фуюцки сильно удивиться, он кинул на Гендо вопросительный взгляд, но остался разочарован молчанием начальника. - Мне казалось, что ты уже давно свыкся с этой мыслью, - пробормотал он, - мы с тобой неоднократно говорили об этом на наших сеансах, ты обещал мне, что будешь работать над собой, чтобы выйти отсюда. «Я сплю… Нет, я просто брежу. Неужели человек может что-то обещать, а потом забыть об этом? Да и что за сеансы с Фуюцки-саном?! Мне кажется, это больше похоже на бредовый кошмар…» «Но ты же никому не покажешь, что не понимаешь, о чем речь? Сейчас ты вынужден притворяться, иначе будет хуже», - предупредил его внутренний голос. - Да, я знаю, - солгал юноша, - но я забыл, что со мной. Я хочу, чтобы вы напомнили мне, нет, я прошу вас, напомните мне, почему я здесь. -Мне тоже интересно узнать ваш вердикт по делу этого молодого человека, - Гендо самодовольно посмотрел на Кодзо сквозь очки. Он как будто забыл, что несколько минут назад уже читал дело Икари Синдзи. - Итак, - мужчина откашлялся, - Синдзи поступил к нам с тяжелым случаем. Он склонен путать реальность с вымыслом. Вы знаете, что такое типично для малых детей, но если подобное случается с подростком или взрослым человеком, это признак расстройства психики. Временами эти вспышки фантазии настолько ярки, что Икари-куна становится невозможно контролировать. Тогда он может начать проявлять агрессию, и даже стать опасным для других людей. Он говорил все это, даже не смотря на Синдзи, обращаясь только к Гендо. Если в этот момент Фуюцки повернулся бы к юноше, то заметил бы выражение абсолютного шока на его лице. «Ты знал, чем для тебя может обернуться подобный вопрос», - снова произнес в голове голос. «Это лучше неведения», - сказал себе Синдзи. «Да неужели? Почему же ты так не уверен в этом? - в этом незнакомом поначалу голосе появились нотки иронии, свойственные лишь одной его знакомой. - Признайся, глубоко внутри ты всегда знал, что ты - сумасшедший». Нет, теперь он готов был поспорить, в его голове ясно звучал голос, принадлежавший Аске. «Неправда!» «Ты не можешь знать, что является правдой, а что нет. Сейчас ты не в том положении, чтобы судить об этом». Рей… Второй голос принадлежал именно ей. «Они все меня обманывают… И вы тоже!» «Ха-ха! Маленький мальчик снова убегает! Подумай головой, бака! Неужели ты думал, что все, что происходило с тобой до этого реально?! Большие роботы? Монстры, именуемые ангелами? Ты в качестве главного героя? Это скорее тянет на какой-то дешевый боевик, не более того!» В голове Синдзи снова всплыли слова Кадзи: - Не стоило тебе все-таки орать на всю палату «Атака Ангела!» и бросаться на ни в чем не повинных людей. Они же живут с тобой под одной крышей, ты должен уважать их… «Господи, я… я… Нет, я не верю!» «А придется», - ехидно отозвалась Аска. «Оставь меня…» - прошептал он. Даже в своих мыслях он не мог найти покоя. «Зачем это? Я хочу дождаться момента истины. Я жду твоего признания». «Уйди из моей головы…» «Просто скажи: Я – псих». Синдзи нервно засмеялся, заставив Фуюцки и Гендо посмотреть на него с подозрением. - Наверное, Икари Синдзи необходимо отдохнуть, - Кодзо снова прибегнул к помощи санитаров, которые, не мешкая, потащили за собой юношу. Теперь он уже не сопротивлялся, лишь обмяк в чужих руках, дожидаясь, когда же его доставят до палаты и оставят одного. «Я псих… Да, я псих…»