Глава 5
Шрамы
Стерильно-белые коридоры больницы были хуже заброшенных подвалов. И там, и там меня охватывало ощущение зажатости, чудилось, что стены сходятся, обступая меня, а потолок медленно опускается. Вот только больничный запах был еще хуже вони плесени или затхлого подвального воздуха. Сразу вспоминались бои прошлого витка, после которых я приходил в себя на больничной койке.
Мы шли бок о бок с Мисато, и Тактический Командир время от времени бросала на меня взгляд. На ее лице я замечал внутреннюю борьбу: с одной стороны, ей хотелось накричать на меня, обвинить в игнорировании приказа, что в итоге повлекло за собой такие серьезные последствия, с другой она понимала, что я делал все, что мог. Глупо требовать от новичка-пилота хладнокровной выдержки и неукоснительного соблюдения инструкций. Да еще и в таком бою.
Нас, пилотов, отправили первым же самолетом, и всех, кроме меня, сразу же отправили в больницу, кроме меня. Через пару часов Мисато разрешили навестить юных героев, а я попросился с ней.
Широ отделался легким сотрясением мозга, его обещали выписать уже завтра. Хитоми досталось серьезнее, Серийка успела нанести Сифу несколько ран Репликантом, и они отпечатались на теле девушки. Хуже всех пришлось Рей – перелом руки, сквозная рана и еще одна рана на груди. Когда я смотрел на альбиноску, полулежавшую на постели, всю в бинтах и с рукой в гипсе, сердце мое стискивала беспощадная ледяная рука.
Я винил себя в случившемся, хотя и никому не говорил этого. Прокручивая всю картину боя, я понимал, что согласно своей «легенде» я действовал правильно. Но, глядя на забинтованную Рей, хотелось послать все к черту и перестать притворяться. Держать себя в руках было непросто.
Единственным, что хотя добавляло немного сахара в переполнявшую меня горечь, были мысли о Табрисе. Я часто вспоминал о нем, и гадал, что сейчас делает мой друг. Все же то, что мне удалось освободить его из плена SEELE, прибавляло сил. Вновь и вновь я думал о том дне, когда он доберется до Токио-3 и захочет быть моим другом.
Мы с Мисато посидели в больнице совсем немного. Почти сразу за нами примчалась доктор Акаги, настаивающая на каких-то тестах и проверках. Тактический командир кивнула и, поманив меня за собой, покинула больницу.
Добравшись до машины, она устроилась на водительском сиденье, и какое-то время молча сидела, сжимая руль. Я расположился на пассажирском, и тоже не спешил завести разговор.
- Теперь понимаешь, каково это? – чуть хриплым голосом спросила наконец Кацураги, повернувшись ко мне. – Вот судьба пилотов. Бои, раны, боль…
Я помолчал немного, потом заметил:
- Если это попытка отговорить меня, то она неудачная, Мисато-сан.
- Глупый, – на ее губах я заметил тень улыбки. – Все совсем не так.
Она снова отвернулась и принялась смотреть вперед, на белое и холодное здание госпиталя, точно хотела разглядеть там, за каменными стенами, остальных пилотов.
- Вы все должны стараться, чтобы произошедшее сегодня не повторилось, – наконец произнесла она. – Аска гоняет вас не только потому, что вы должны побеждать Апостолов. Лично я считаю, что главное, что нужно вынести из всех этих тренировок – это умение остаться живым. Любой ценой.
- Даже ценой поражения? – осторожно спросил я.
- В случае поражения погибнут все, – произнесла она ровным голосом, точно ей не было дела до собственной судьбы.
Мы помолчали еще немного, и я тихо сказал:
- Я буду очень стараться, чтобы не подвести вас, Мисато-сан. И чтобы случившееся сегодня никогда не повторилось.
- Спасибо, – шепнула она, но тревога в ее глазах не гасла.
Рев двигателя, резкий рывок вперед – и госпиталь остался позади. Жаль, что нельзя было с такой же легкостью оставить позади все, что я там увидел.
Двенадцатый Апостол появился раньше, чем я ожидал. С момента сражения на острове SEELE прошло три дня, за которые из больницы вернулся Широ и нас с ним определили в местную старшую школу. Рей и Хитоми все еще оставались под наблюдением врачей, хотя Мисато говорила нам, что пилот Сифа очень быстро поправляется. Мы с Широ понемногу привыкали жить вместе, и однажды вечером, когда мы только-только покинули школу после проведенного там первого дня, мерзкий, вворачивающийся в челюсть звук сирены оповестил нас о том, что к городу приближается враг.
Широ замер, и я видел пробежавшую по его лицу тень страха. Видимо, воспоминания о пережитом во время последнего боя были слишком сильны. Он повернулся ко мне почти с беспомощным видом.
- Это Апостол?
- Если только не учения, – пробормотал я, лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию.
В прошлый раз мы выходили против этого врага вчетвером, и победа не далась нам легко. Теперь же нас будет только двое, причем Широ не слишком хорошо подготовлен и явно не горит желанием вновь садиться в контактную капсулу Сына Евы. Расклад явно не в мою пользу. То, что я знал, чего ждать от Апостола, не давало мне перед ним абсолютного преимущества. Поскольку воевать, по сути, придется в одиночку, я прекрасно представлял себе всю сложность грядущего сражения.
Вопрос с учениями разрешился быстро: откуда-то с боковой улицы вынырнула черная машина с двумя людьми в строгих костюмах. Она затормозила рядом с нами, и сидевший на пассажирском сиденье, блеснув темными очками, коротко произнес:
- Залезайте.
Нам уже объяснили, что членов Второго Отдела нужно слушаться беспрекословно. Поэтому мы не заставили просить себя дважды. Всю дорогу до штаба Широ кидал нервные взгляды в окно, точно ожидал увидеть Апостола уже на улицах Токио-3.
Судя по лицу Мисато, ее тоже совершенно не прельщала мысль выпускать против Апостола только двух пилотов. Однако выбора у нее не было, поскольку врачи не разрешили Рей и Хитоми принимать участие в операции. Да и сама Тактический Командир прекрасно понимала, что от израненных девушек будет мало толку.
- План такой – сообщила она – Широ-кун будет стрелять издалека. Поскольку у Акиры-куна больше опыта в ближнем бою, то он нападет на Апостола с квант-мечом. Если уничтожить врага в ближнем бою не получится, то Каин ослабит его АТ-Поле, и Широ-кун снимет его из корпускулярной винтовки.
Мы молча кивнули и направились к раздевалкам.
Я вел Каина на сближение с медленно плывущим вперед Апостолом. Тот же самый, что и в прошлом витке, замотанный бинтами шар. Однако я помнил, как непросто заставить его «размотать» эти бинты, чтобы добраться до скрытого под ними ядра.
Только что все попытки пробить АТ-Поле Апостола при помощи корпускулярной винтовки закончились неудачей. Кацураги Мисато убедилась, что АТ-Поле Апостола служило ему своего рода второй кожей, так что теперь дело было за мной.
Каин сделал еще один шаг, и Апостол вдруг замер. Я тоже остановил Сына Евы и, уже предполагая, что должно произойти, поднял квант-меч. Один из «бинтов» Апостола рванулся ко мне, точно змея из засады. Каин уклонился от атаки и рубанул по промелькнувшей белой полосе квант-мечом. Вспыхнуло АТ-Поле врага, но поле Каина оказалось сильнее, и кусок «бинта» упал на землю, а оставшийся Апостол отдернул.
Враг словно задумался на несколько секунд, а потом к Каину устремились сразу три отростка.
- Акира-кун, уклоняйся! – крикнула Мисато.
Каин побежал вперед. Я не собирался просто стоять и исполнять роль мишени, поэтому предпочел сделать попытку добраться до «шара» и прикончить его в ближнем бою.
От первого «щупальца» я уклонился почти с легкостью. Второе сумел перерубить, а вот третье неожиданно изменило траекторию движения. Я почувствовал, как что-то холодное сжало мою ногу, и в следующий момент резко дернуло вправо, заставив потерять равновесие.
Каин тяжело упал на землю, и секунду спустя еще одно «щупальце», уподобившись кнуту, ударило Сына Евы в грудь. На какой-то миг мне показалось, что у меня треснули ребра, а в груди запульсировала боль. От следующей атаки я вслепую отмахнулся квант-мечом, но затем очередной удар достиг цели. В животе стало горячо, и у меня перехватило дыхание.
- Акира-кун!
Я не обращал внимания на крики, гораздо больше меня занимало то, как суметь остаться в живых. Удары сыпались со всех сторон, а я, превозмогая боль, заставлял Каина отражать их, заслоняясь и мечом, и левой рукой, которая, казалось, вот-вот сломается. Уклонившись от очередного удара, я сумел перерубить тот «бинт», который держал Каина за ногу и ограничивал мои маневры. Затем, уклонившись еще от нескольких атак, смог поднять Сына Евы на ноги. А в следующий миг ко мне устремилось множество «щупалец»…
От нескольких я уклонился, несколько перерубил, но отразить их все одному было невозможно. Белый росчерк ударил в голову Каина, мой правый глаз вспыхнул болью, а «глаза» Каина залило кровью. Его собственной кровью…
Оглушенный, я не смог устоять на ногах, и Каина отбросило прочь этим страшным ударом. Квант-меч вылетел из руки Сына Евы. Гигантский робот тяжело рухнул на землю. Боль пульсировала в моем правом глазу, а я не мог поверить в происходящее. Ведь в прошлый раз мы победили этого Апостола. Почему же в этот раз все происходит так? Хоть нас и двое, я прошел так много сражений… почему же я не могу победить этого врага?
Я даю тебе шанс изменить прошлое, Акира. Выбрать свою судьбу… творить ее. Каждое твое решение что-то изменит. Твои враги могут стать сильнее, а могут измениться до неузнаваемости.
Слова Грина зазвучали у меня в голове, точно он был рядом и шептал мне их на ухо. Что я уже сделал? Что изменил? Это же самое начало моего пути, как я мог повлиять на события, которым еще только суждено случиться? Как я…
Апостол не дал мне закончить мысль. Два «щупальца» обхватили шею Каина и вздернули Сына Евы в воздух. Мою собственную шею сдавило холодом, и враг только усиливал хватку.
Может, пока что хватит притворяться?
Я уверен, это произнес Каин. И он был прав, ибо что толку погибнуть исключительно из-за собственной осторожности? Да еще и в самом начале пути, так и не успев ничего добиться.
Перед моими глазами вспыхнули лица Табриса и Рей. И тогда, несмотря на то, что мою шею сдавливали «бинты» Апостола, я улыбнулся.
- Скачок синхронизации на двадцать процентов! – услышал я откуда-то издалека, как будто из другого мира.
Каин схватил сдавившие его шею отростки и принялся ослаблять вражескую хватку. Однако Апостол не собирался сдаваться просто так, и довольно быстро я понял, что таким образом мне не высвободиться. Поэтому, скосив глаза на экран видеосвязи, я хрипло прошептал:
- Широ… Стреляй! Перебей их…
- Понял! – напряженно бросил он.
Спустя мучительно долгую для меня секунду выстрел из корпускулярной винтовки разорвал «бинты», протянувшиеся к горлу Каина. Сын Евы мягко приземлился на ноги, и не теряя времени кинулся вперед, на врага, на ходу доставая прог-нож.
На сей раз мне было почти легко. Каин ослабил внутренние ограничения, которые сам же наложил, уловив мои намерения скрыть собственные возможности. Сын Евы уклонялся от атак, отпрыгивал в сторону, танцевал совершенно невообразимый танец, разрезая вражеские «щупальца». Апостол, как мне казалось, впал в отчаяние от того, что вроде бы только что поверженный противник внезапно превратился в трудную мишень.
Сам не помню, как я добрался до него. Прог-нож крест-накрест рассек скрывавшие ядро Апостола «бинты», и, схватившись за края разреза руками, Сын Евы рванул их в стороны. Показалось темно-красное ядро, но я не мог вонзить в него нож, потому что края «раны» дергались, пытаясь срастись, и было непросто удерживать их. Поэтому я постарался отодвинуть Каина с линии огня, и прохрипел:
- Широ!
Пилот Авеля понял, что я задумал. Вот только за какую-то долю секунды до того, как выстрел из корпускулярной винтовки разорвал ядро Апостола, его «щупальца», воспользовавшись вынужденной неподвижностью Каина, с нескольких сторон ударили в голову Сыну Евы.
Больницу я воспринял как неизбежное зло. Иногда она начинала казаться мне своего рода перевалочным пунктом между беспамятством и возвращением к нормальной жизни. Впрочем, учитывая, как закончился предыдущий бой…
При мысли об этом я резко сел на постели, о чем сразу же пожалел – жутко разболелась голова. Стараясь не обращать на это внимания, я пытался вспомнить, чем все кончилось. Вспомнить не получалось, но раз уж я сам был жив и лежал в госпитале, то это значило, что мы победили. Это немного успокаивало.
Дверь палаты приоткрылась, и на пороге показалась Хитоми. Я даже не сразу поверил собственным глазам, поскольку совершенно не ожидал ее здесь увидеть.
- Куроно-сан, вы уже очнулись! – удивление в ее голосе смешивалось с радостью.
- Похоже на то, – кивнул я, и голова сразу же отозвалась новой порцией боли. – А что, я долго здесь валяюсь?
- Примерно сутки, – сообщила пилот Сифа, приближаясь к моей постели. – Ко мне заезжала Мисато-сан, рассказала о сражении. А сегодня меня выписали, и я перед уходом решила заглянуть к вам.
В ее голосе, к моему удивлению, звучало неподдельное восхищение. Что ж, видимо, рассказ Кацураги-сан произвел на нее впечатление.
- Широ тоже был здесь, – сказала Хитоми. – И он очень волновался за вас. Он говорил мне, что испугался, что вы погибли, или что он зацепил вашего Сына Евы из винтовки.
Волновался? Широ? Я мысленно улыбнулся. Что ж, подобный результат вполне стоил прошедшего сражения и головной боли. Да и то, каким глазами смотрела на меня Хитоми, позволяло надеяться, что я смогу сколотить из них добротную команду пилотов, которые смогут успешно сражаться с Апостолами.
Наш разговор прервала заглянувшая в палату медсестра. Увидев нас, она всплеснула руками.
- Куроно-сан, вы пришли в себя! Надо немедленно сообщить доктору! Сираиси-сан, – добавила она укоризненно, – надо было сразу позвать меня.
- Простите, – потупилась девушка – Наверное, я пойду.
У самых дверей она остановилась и обернулась ко мне.
- Поправляйтесь, Куроно-сан.
Затем началась обычная больничная суета. Я переносил ее стоически, мечтая лишь как можно скорее вырваться из этого тошнотворно-белого госпитального мира.
Выписали меня через два дня. Ожидая Мисато-сан, которая должна была забрать меня, я прошелся по длинному коридору больницы, окна которого выходили во двор. И в этом коридоре я встретил Аянами Рей.
Она стояла у окна, в больничной пижаме, правая рука альбиноски была скована гипсом. Глядя на нее, я почувствовал ледяную иглу, уколовшую мне сердце. Она страдает из-за меня, ее раны – моя вина. На миг мне вновь захотелось перестать притворяться, просто подойти к ней, прижать к себе и пообещать, что я не допущу, чтобы с ней вновь случилось что-то подобное.
Но этого делать было нельзя. Поддайся я эмоциям, сделай хоть что-то не то, и тогда Рей будет потеряна для меня навсегда. Глядя на нее, мне становилось страшно. Я боялся допустить какую-нибудь ошибку, из-за которой я не смогу завоевать ее любовь. Было мучительно разрываться между чувствами и необходимостью. Где-то на границе сознания мелькнула быстрая мысль, что, быть может, было бы лучше остаться в Изначальном, и не испытывать теперешних мучений.
Отогнав прочь эту мысль, я осторожно приблизился к Аянами. Она продолжала молча смотреть в окно, не замечая меня. Все, как и прежде… Новый ледяной укол напомнил мне, что происходящее сейчас – не прошлое, а настоящее. Все в моих руках…
- Как вы, Аянами-сан? – негромко спросил я.
- Нормально, – она так и не повернулась ко мне.
- Это я виноват, что вас ранило, – произнес я, не пуская глаз с гипсового кокона на ее руке. – Но я постараюсь, чтобы такого больше никогда не случилось.
- Твоей вины тут нет, Куроно-кун, – равнодушно сказала она. – Я сама не смогла уклониться. К тому же в предыдущем бою ты спас меня. Спасибо за это, Куроно-кун.
От звука ее голоса меня пробрала дрожь.
- И потом, не нужно так официально обращаться ко мне, – продолжила Аянами. – Я такой же пилот, как и ты.
- Нет… – прошептал я вдруг вырвавшиеся сами собой слова. – Не такая…
Теперь она очень медленно повернула ко мне голову. Алые глаза были безучастны, либо это я ничего не мог в них прочитать.
- Я не могу допустить, чтобы вы… чтобы ты пострадала, – с трудом произнес я.
Молчание. Я был готов к тому что она просто развернется и уйдет, обрушив все мои надежды и мечты. Но нет, она смотрела на меня…
- Почему? – ее голос был все так же спокоен. – Ведь мы знакомы лишь несколько дней.
«Если бы» – мысленно усмехнулся я с горечью.
- Думаю, этого вполне достаточно, – сказал я.
На это она ничего не сказала, просто молча отвернулась к окну. Минуту спустя появилась медсестра и увела Аянами в палату. Она прошла мимо, бросив на меня взгляд удивительных алых глаз, а я стоял у окна все то время, пока за мной не приехала Мисато, и пытался понять, был ли наш разговор успехом или провалом.
В ту ночь мне приснилась Рей. Она стояла у окна больницы, но там, снаружи, я видел красное море Изначального. Альбиноска была покрыта бинтами с головы до ног, и напоминала ожившую мумию. Когда я приблизился, Аянами повернулась ко мне и прошептала:
- Мне больно.
Я замер, а она принялась медленно разматывать бинты. И тогда я увидел, что все ее тело покрыто шрамами. А она продолжала избавляться от бинтов и все время шептала, что ей больно.
Из кошмара меня выбросило рывком, точно рыбу из воды, но уснуть в ту ночь я уже не мог. Да и в последующие спать было трудно. Я постоянно просыпался, продремав пару часов, и в результате плохо высыпался. Не знаю, с чем это было связано.
Мне постоянно вспоминался кошмар с израненной Рей. Шрамы на ее теле начинали казаться мне аллегорией моего собственного положения. После сражений пилоты могут заработать шрамы на теле, а мои воспоминания о прошлом витке – шрамы на моей душе.
После разговора с Аянами в больнице мне стало еще труднее. Со стороны ситуация, в которой я оказался, была довольно выигрышной – знаю все заранее, могу принять меры. Как тут не почувствовать если не Богом, то хотя бы его заместителем?
Да запросто. Каждый день я начинал с мучительных попыток вспомнить, каким он был раньше. Вновь и вновь прокручивая в памяти случившиеся уже здесь события я постоянно гадал, правильно ли поступаю. И с каждым из этих дней мой страх потерять Рей все обострялся.
Выбираясь прогуляться по улицам Токио-3, я много раз натыкался взглядом на места, где мы проводили время вместе. А как-то раз меня случайно занесло в район дома, где жила Рей, и где в прошлом витке я признался ей. Шрамы на моей душе вспыхнули, точно их прижгли каленым железом. Тогда я быстро ушел, не оглядываясь, и дав самому себе обещание не возвращаться в этот район.
Мисато, да и остальные тоже замечали мое подавленное состояние, хотя я и старался скрыть его. Удавалось это все же не всегда, и тогда Мисато-сан с волнением старшей сестры спрашивала о моем самочувствии, или Широ подшучивал, что я похож на мертвеца. Хитоми робко интересовалась, не нужна ли мне помощь, а Кадзи пару раз с заговорщическим видом спрашивал, не влюбился ли я в кого.
Были ли они искренни? Или же Мисато просто подозревала меня в том, что я кто-то вроде Каору, Кадзи просто внимательно наблюдал за мной, как опытный спецагент, а Широ все же незаметно начал изменяться? У меня не было ответов на эти вопросы, и эта неизвестность мучила не меньше, чем воспоминания.
Шло время. Мы с Широ и Хитоми ходили в школу и постепенно все больше сближались друг с другом. Аска гоняла нас на тренировках по три, а иногда и четыре раза в неделю. Следующий Апостол все никак не объявлялся, но это меня не слишком волновало. Беспокоило то, что не появлялся Табрис.
Мысленно я очень часто возвращался к бою на острове SEELE, и спрашивал себя, все ли я сделал правильно. Случиться могло что угодно, начиная от гибели Каору и заканчивая отсутствием его интереса ко мне в этом варианте. Подобные мысли, естественно, не добавляли уверенности и бодрости.
Все чаще я задумывался над тем, что взял на себя слишком много. Если в самом начале моего появления здесь у меня не было сомнений в собственных силах и возможностях, то теперь все было иначе. Много раз мне приходило в голову, что взваленная мной на себя ноша тяжела, и легче она не становится. Напротив, некто услужливый нагружает меня все сильнее, и однажды я просто окажусь похороненным под этой тяжестью. Не раз и не два мне казалось, что еще чуть-чуть – и я сломаюсь.
Если бы рядом был Табрис, то было бы легче. Но проходил день за днем, а мой единственный друг так и не появлялся. Разделить ношу было не с кем. Порой, проснувшись среди ночи, я выходил на балкон и подолгу стоял там, пока не замерзал. Мне было очень паршиво, но сказать я об этом никому не мог.
Я несколько раз поднимался на Токийскую Башню, всякий раз с замиранием сердца ожидая встречи с Каору. Но каждый мой визит заканчивался одинаково: бесцельно прождав на верхней площадке по часу, а то и по два, я спускался вниз, чувствуя себя очень одиноко.
Шрамы в моей душе становились все глубже, и болели все сильнее. От этой боли не было средства, и ничто не сулило мне даже временного облегчения. Временами мелькали соблазнительные мысли вроде напиться на ближайшей вечеринке Мисато, которые та устраивала довольно часто, но я отметал их. Это было бы проявлением слабости, а я был намерен держаться до конца.
Одолеваемый разными мрачными мыслями, я часто выбирался на прогулки. Как бы я ни пытался выдавать себя за компанейского парня и вообще «своего человека», моя истинная натура одиночки все же иногда давала о себе знать. И тогда я отправлялся в одиночные прогулки по улицам Токио-3, иногда ненадолго останавливаясь в небольших кафе.
Одно из них стало моим излюбленным местом отдыха во время подобных скитаний. Просторный зал, мебель и вообще весь интерьер из светлого дерева, смешанная кухня. В центре стоял огромный аквариум, деливший помещение на две части. Здесь было хорошо выпить чашку кофе, уютно устроившись в небольшом закутке, где помещался столик и пара стульев. По всему помещению таких закутков было множество.
Я уселся за свой любимый столик, заказал стакан сока, и когда официантка удалилась, принялся разглядывать зал. Мой взгляд беспорядочно блуждал по просторному помещению, где почти не было посетителей, пока не наткнулся на столик в другом конце зала, по ту сторону аквариумной стены.
За столиком сидел Грин с какой-то девушкой.
То ли парализованный, то ли завороженный этим зрелищем, я замер. Вот он наклонился к собеседнице и что-то сказал ей. Мельтешащие рыбки и мутноватое стекло мешали рассмотреть все детали, но я был уверен, что там сидит Грин. Его лицо сквозь аквариум почему-то просматривалось лучше, чем его спутницы – про нее я мог сказать лишь, что у нее длинные волосы, а одета она то ли в плащ, как Грин, то ли в балахон.
Почти не чувствуя ног, я вскочил из-за столика и кинулся туда. В голове, обгоняя друг друга, стучали самые разные вопросы, а я бежал вперед, опасаясь лишь одного – что это очередной сон, вроде того, какой приснился мне во время полета к острову SEELE. У самого аквариума я споткнулся и упал, а когда вскочил на ноги и обогнул стеклянное сооружение, то едва слышно застонал.
Столик был пуст.
Посетители и официанты смотрели на меня с опаской, но я, не обращая на них внимания, приблизился к столику, где, как мне показалось, я только что видел парня в плаще и черной перчатке на левой руке.
За столиком совершенно точно кто-то сидел, причем совсем недавно. Стояли две чашки кофе, к которым, похоже, едва притронулись. В центре лежал счет, поверх него – несколько небрежно брошенных купюр. А рядом – что-то еще, не вписывавшееся в интерьер кафе. Я осторожно протянул руку.
Это оказалась карта Таро. Вверху был обозначен номер XVI, внизу красивыми, готическими буквами выведено TOWER. А изображена на карте была так хорошо знакомая мне Токийская Башня.
Несколько секунд я молча разглядывал карту, потом повернулся к окну кафе, откуда открывался прекрасный вид на эту самую башню. В голове у меня все смешалось, но единственное, что я сумел понять, почувствовать – нужно идти туда.
К Башне.
Я почти бежал. За то малое время, что я провел в кафе, погода успела испортиться, и небо посерело, как будто насупилось. Но я, пусть и подмечал все эти детали, не придавал им особенного значения. Башня была уже совсем близко.
Наверх я поднялся, все еще сжимая в руках найденную в кафе карту. И когда разошлись створки лифта, был почти уверен, что там, на застекленной смотровой площадке, меня уже ждет Табрис.
Но смотровая площадка была пуста.
На миг мне показалось, что у меня остановилось сердце. Едва соображая, я подошел к стеклу и оперся на него руками. Холод растекся по ладоням, а обманувшая меня карта упала на пол. Совпадение? Сон? Галлюцинация?
Было очень больно, точно меня предал тот, кому я верил больше всего на свете. Лицо мое застыло, став почти такой же безжизненной маской, как лицо Грина из моего сна. Неужели это все? Неужели я так и останусь совсем один? Без Табриса, без Рей…
Совсем один?
Позади звякнул лифт, а я и не заметил, как он уезжал. Впрочем, мне было все равно. Невидящим взглядом я смотрел на город внизу, и мне вдруг захотелось никогда не встречать Грина, не иметь этого второго шанса, раз это означало остаться в одиночестве…
- Рад наконец познакомится с тобой, Куроно Акира-кун, – раздался из-за моей спины вкрадчивый, такой знакомый голос.
Медленно, очень медленно я повернулся, опасаясь, что все происходящее – мираж или какой-то дьявольский спектакль. У лифта, чуть улыбаясь, стоял Табрис. Мой единственный друг в этом мире, которому еще только предстояло им стать.
- Я – Нагиса Каору, рад познакомиться с тобой, – произнес он, глядя в мои ошалевшие глаза.
А потом добавил с новой улыбкой:
- Вроде бы в прошлый раз я говорил именно это. Да, Акира?