Evangelion Not End
- Размер шрифта +
Заметки:

Один из самых молчаливых персонажей сериала вдруг заговорил. Но вопрос в том, легко ли это будет услышать?..

 

Так надо

 

1

Иногда мне кажется, что проще было бы разом прекратить все это.

Расплескать свою душу кровавым бульоном с белыми клецками того, что секунду назад было мозгом. Оступиться на пути к самому себе и не попытаться удержать равновесие. Но потом я понимаю, что все началось слишком давно. Что моменты моего счастья уже содержали в себе ростки его гибели. И тогда на миг давящая боль там, где раньше было сердце, проходит, и я продолжаю идти дальше к своей цели, навстречу той, кому теперь хочу сказать так много…

 

- Ой, а что ты читаешь? – тихий голос вырвал меня из логических дебрей трактата великого Дарвина.

Я поднял глаза. Невысокая темноволосая девушка, которую я никогда раньше не видел, смущенно улыбалась, ожидая ответа.

Я молча продемонстрировал ей обложку. Ее брови удивленно приподнялись, и губы тут же разошлись в неясной полуулыбке. И в ту же секунду ее лицо залила краска:

- Наверное, я чересчур навязчива, но можно еще вопрос?

- Задавай, - пожал я плечами, и попытался улыбнуться, но получилось только неопределенно хмыкнуть. Странное дело, за двадцать лет жизни мне не так часто приходилось улыбаться, чтобы овладеть этим искусством в полной мере.

- Ты занимаешься наукой? – она села рядом со мной на нагретую солнцем землю, и вновь посмотрела мне в глаза. Она была так близко, что я видел, как ветер играет прядкой на ее виске. Надо сказать, ее короткая стрижка выглядела так, будто с утра она забыла причесаться. Интересно, какие у нее волосы на ощупь… почему-то мне кажется, что очень мягкие… Отбросив смутившие меня мысли, я поспешно пробормотал:

- Как-то не сложилось с ней. Маловато знаний. Мне больше практика дается, а не теория.

- Понятно. А мне – наоборот, - улыбнулась она и замолчала, явно ожидая, что я что-то скажу.

А я вдруг почувствовал, что меня переполняет что-то, очень похожее на страх. Никогда прежде я не разговаривал с девушкой... с такой девушкой, как она. В ней одновременно было что-то нежное и… странное. Словно она прямо сейчас может взлететь на пару дюймов над огромным холмом, нависавшим над Токио, походить по воздуху и приземлиться, как ни в чем не бывало. Судя по тому, как бесшумно она подошла ко мне, она вполне могла проделать именно этот маршрут…

Я вдруг понял, что молчу уже полминуты, а она смотрит на меня и улыбка постепенно гаснет на ее лице. Она отвела глаза и закинула голову, наслаждаясь вечерним солнцем. Я услышал, как она вздыхает полной грудью. Казалось, ее это молчание совершенно не смущает – словно она и должна сидеть со мной рядом. И я почувствовал, что мне очень не хочется, чтобы она уходила.

- А ты чем занимаешься? – спросил я как можно более непринужденно.

- Генетикой, - глядя в небо, произнесла она, и в ее интонациях мне послышалась гордость.

- Тебе это интересно?

- Ну конечно, - она повернулась ко мне и рассмеялась. – Глупый вопрос. Как же можно посвящать жизнь тому, чего не любишь?

- Многие так делают. Я бы даже сказал – почти все, - развел я руками, и почувствовал себя выходящим из неспокойного моря на твердую почву. В философских рассуждениях я был силен – в большей степени, нежели в разговорах с едва знакомыми девушками.

- Не стоит обобщать, - неожиданно серьезно произнесла она. –Люди просто скрывают свою любовь. А когда они теряют то, что любят, то…

- Приходит запоздалое прозрение? – перебил ее я, и мы улыбнулись одновременно.

- Все, - вздохнула она, - Я беру над тобой шефство. Учу слушать собеседника до конца и даю читать правильные книжки. Дарвин, знаешь ли, это уже не позапрошлый век, а первобытность…

- Договорились, - легко согласился я и протянул ей руку. Немного помедлив, она коснулась моей ладони своей – узкой и чуть более смуглой, чем моя. Я осторожно сжал ее и ощутил острое наслаждение от ощущения ее тонких и прохладных пальцев в своей руке.

- Кстати, как тебя зовут? – произнесла она, чуть покраснев и высвободив руку. – Меня – Икари Юй…

 

Икари Юй, - повторил я, запоминая ее имя, показавшееся мне невероятно мелодичным. Икари Юй, - просил я к телефону каждый вечер, когда мы уже стали друзьями и не успевали наговориться за время работы в лаборатории, куда она порекомендовала меня. Икари Юй, – назвал я ее по полному имени, прося быть моей женой. Тогда она не произнесла традиционного «да» - просто обняла меня. И сейчас мне кажется, что в этом объятии был совершенно отчетливый оттенок обреченности. Икари Юй, - читаю я на ее могильном камне семнадцать лет спустя…

 

2

Рицко спала, уткнувшись носом в мое плечо. Оно уже затекло, но я не хотел шевелиться. Миг пробуждения в общей постели – вот что я с некоторых пор, пожалуй, люблю меньше всего. Отдав всю себя мужчине, женщина ищет не просто слов благодарной нежности. Ей нужно оправдание. Ей нужна надежда, чувство правильности. Ей нужно еще больше любви, чем она отдала нынче ночью. И Акаги, несмотря на всю свою рациональность, не была исключением.

Наверное, поэтому с момента гибели Юй ночей, когда я спал не один, было немного.

Что-то пробормотав во сне, Рицко повернулась ко мне спиной. Я наконец освободил руку и с наслаждением вздохнул. Потом выбрался из постели, укрыл Акаги одеялом, и на цыпочках прокрался на кухню.

Вдруг захотелось курить – странное желание, ведь обычно я не курю. Вдруг я вспомнил, что где-то в кухонном шкафу лежала пачка крепких сигарет – их когда-то забыл у меня Фуюцки. Бинго!

Закурив, я начал вдыхать непривычный дым, и, несмотря на першение в горле, ни разу не закашлялся. Горечь этих сигарет, казалась, заполняла меня всего. Я попытался прислушаться к себе в надежде найти там любовь – но чувствовал только пустоту. Удовольствие и пустоту. Но чего еще я ждал?

Из нас двоих любила она. Как и ее мать – годы назад. Сложно сказать, что я ощущал, находя в ее лице черты сходства с Наоко… Боль? Нет. Ненависть? Не похоже. Скорее, какую-то холодную ярость, перемешанную со страстью. В этот миг «узнавания» я мог причинить ей любую боль и, наверное, даже убить – но, опьяненная наслаждением, она ничего не замечала. Только раз, когда мои руки сомкнулись на ее шее и я не отпускал ее слишком долго, я увидел в ее глазах ужас понимания. Понимания того, что страшная история, разыгравшаяся много лет назад, может повториться, только в роли беззащитной жертвы уже будет она. И даже более того – однажды так и случится.

Мы оба знали это. И поэтому превратили предчувствие убийства в игру.

- «Убей меня!» - шептала она нашими долгими ночами без сна, и когда мои пальцы оставляли на ее холеном теле маленькие синяки, вскрикивала сладко и неистово. «Ну вот и убей меня», - с тупым отчаянием предлагала она мне во время наших размолвок. «Убей меня, если я буду несчастна», - как-то ночью она сказала мне эту странную фразу. В этот момент мы наконец-то были искренни друг с другом. Но это было крайне редко…

В эти минуты мы не были ни влюбленными, ни даже друзьями. Не нужно было говорить слов привязанности или выдавливать из себя ободряющую улыбку. Оба бесконечно одинокие, мы вдруг на миг понимали, что на самом деле уже давно не способны ничего почувствовать. И все эти игры в любовь, в собственность, в страстную эйфорию – всего лишь жалкие попытки побыть живыми. И она была чуть живее, чем я. Поэтому мне было жаль ее. Но когда я вспоминал одну короткую сценку, это чувство проходило.

 

- У тебя есть ровно час, чтобы последовать за Рей,  – сказал я, и мой голос не задрожал, хотя внутри все было разорвано в клочки от горя, которое, я думал, уже не повторится в моей жизни.

Наоко кивнула и улыбнулась мне – криво, полубезумно, бесстрашно.

Я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Мне не нужно было прислушиваться – я знал, она найдет силы поставить точку в своем признании в любви. В любви страшной и жестокой. Может быть, такой же жестокой, как и я сам.

 

- Риц, - позвал я, и, просыпаясь, Акаги улыбнулась мне...

 

3

- Потерпи еще, Рей…

Я знал, что она ответит «да» - этому слову я научил ее прежде всего.

Запертая в капсуле для перезаписи матрицы личности, она, казалось, дремала. Нисколько не стесняясь своей наготы, она стояла передо мной во весь рост, подобно экспонату из музея.

Да она и была для меня экспонатом – ведь дотронуться до нее означало стать преступником. Я не имею в виду разницу в возрасте. Я знаю – она бы сама вскинула мне на плечи свои тонкие руки и задохнулась от счастья в моих объятиях. Но я всегда вовремя делаю шаг назад, заставляя ее вести в этом танце. Ведь если бы я ощутил ее рядом с собой, я бы успокоился раз и навсегда. А это не то, что нужно душе, зовущей меня с иной стороны этого мира. Души, пробиваясь к которой, я разрушаю эту реальность.

- Командующий, - полупение, полушепот Рей заставили меня вздрогнуть от неожиданности. – Мне больно… Это нормально?

- Рей, еще две минуты…

- Хорошо… - сдавленно проговорила она, и закрыла глаза. Ее ресницы подрагивали.

На секунду Рей показалась мне прекрасной бабочкой, которую я заключаю под стекло. Занесена только первая булавка, и еще можно остановиться, но я знаю: живой трепет под пальцами не остановит меня.

 

- Хочешь заниматься наукой? – Юй наклонилась ко мне и поцеловала в губы. – У тебя талант.

- Я буду заниматься всем, чем ты захочешь, - рассмеялся я. – Чем тебя не устраивает писатель или художник?

- Не те сейчас времена, - подмигнула она, – в ближайшем будущем победят исключительно прагматики. Те, кто точно знает, чего хочет и к чему идет.

- Хорошо, тогда я буду ученым и буду прагматиком, - я обнял ее. – Можешь считать, что ты меня совратила.

- Да ведь так оно и есть, - ее прохладные пальцы коснулись моей щеки. – Если бы не я, читал бы до сих пор своего Дарвина и смотрел бы на девушек как на боевых товарищей.

- Ты не права, - возмутился я, - До тебя мне нравилась одна старшекурсница. По-моему, ее звали Наоко…

- И у вас были серьезные отношения? – рассмеялась Юй.

- Ну как… с моей стороны – да… - смущенно произнес я, - а она не знала…

Юй расхохоталась на всю комнату.

- А ты жестокая, - шутливо обиделся я, - Я ведь страдал…

- Это ты - жестокий, - улыбнулась она своей чудесной полуулыбкой. – По глазам вижу, многих помучиться заставишь, и меня в том числе. А еще ты у меня самый умный, лучше всех… Прирожденный ученый. – и она нежно и гордо потрепала меня по щеке. –  Завтра мы пойдем в мою лабораторию и я тебя всем представлю… Я уверена – тебя оценят…

- Главное, чтобы меня ценила ты, - прижал я ее к себе, с наслаждением слушая стук ее сердца, такой тихий и частый...

 

 - Командующий, простите меня… Две минуты прошли.

Губы Рей дрожали, я видел это через стекло огромной колбы. Ее тонкие руки сжались в кулаки.

- Еще немного.

- Да… - сглотнула она комок в горле.

 

- О чем ты мечтаешь? – спросил я как-то Юй в рассветных сумерках. Она повернулась ко мне, и лицо ее было потерянным – словно она возвращалась на Землю откуда-то не отсюда. У нее была странная особенность – несколько ночей в месяц она проводила без сна, молча смотря в потолок, по которому неслись блики фар проезжающих мимо машин. Из солидарности я тоже пытался не спать, но мало когда получалось. Она объясняла свою бессонницу тем, что обдумывает свою научную работу, но мне казалось почему-то, что мысли ее улетают гораздо дальше.

- Юй, вернись… - я потрепал ее за плечо. В ее глазах мелькнула тень какого-то непонятного мне чувства, но в следующую секунду ее лицо приняло извиняющееся и нежное выражение.

- Прости, задумалась… Как, впрочем, и всегда…

- О чем мечтаешь, любимая? – я гладил ее по голове, словно пытаясь убедиться в том, что она действительно рядом.

Она ответила не сразу. Перевела дыхание, медленно закрыла и открыла глаза, и только потом повернула ко мне абсолютно серьезное лицо.

- О бессмертии.

- Это же невозможно, - возразил я с недоумением.

- Это ты так думаешь, -  едва слышно произнесла она и улыбнулась странной улыбкой. – Не будем об этом.

- Если тебя что-то волнует, скажи мне об этом, - предложил (а скорее – попросил) я, не в силах отделаться от какого-то недоброго предчувствия.

- Все это глупости… - прошептала Юй, и прижалась ко мне. – Просто я боюсь смерти – ты же знаешь…

- Не нужно, - обнял я ее еще крепче. – Будем так счастливы, как можем, пока она не придет за нами. Надеюсь, это произойдет в один день, потому, что я не знаю, как буду без тебя. А потом… важно ли это?

Она ничего не ответила, но я вдруг почувствовал, как мое плечо почти обожгло что-то влажное.

 

 Приглушенный жалобный стон вырвал меня из темных глубин моей памяти. Я бросился к капсуле, и как раз вовремя.

- «Конец операции» - известили приборы.

Я слышал прерывистое дыхание Рей, и оно отзывалось во мне почти физической болью. Как бы я ни старался не замечать ее мук, я не мог. Но я умел скрывать свои истинные чувства, уже давно.

- Молодец, - произнес я ободряюще. – Ты свободна.

Быстрым жестом Рей стерла слезы боли, еще катившиеся по щекам. Сдерживая дыхание, прошла мимо меня. Но по мере приближения к выходу ее шаги становились все нерешительнее. У самой двери она остановилась.

- За что вы мучаете меня? – произнесла она еле слышно. Но я разобрал.

- Так надо, - тихо ответил я и закрыл за ней дверь.

 

4

Я мог бы пойти к аквариуму, хранившему для меня триста копий моей любимой. Я бы мог стереть все эти копии или заставить их смеяться – но это не спасло бы меня от неизлечимой боли.

Как не спасло до этого ощущение абсолютного могущества, не спасли объятия Наоко и Рицко, не спасли красота и мощь боевых машин, не спасла гениальная Мисато и преданные подчиненные, ирония моего лучшего друга Фуюцки и пробуждающееся мужество моего сына…

- Так надо, - ответил я Рей. И, закрыв за ней дверь, сполз по ней спиной, сдержав крик отчаяния и боли.

Такой же, какой вырвался у меня в миг, когда моя любимая таяла в воздухе, охваченная прозрачным пламенем, а Евангелион, выгибаясь, ревел, забирая ее душу.

И такой же, как в миг, когда я, вернувшись домой, обнаружил на подушке записку ее рукой – «Так надо».

 

И такой же, от которого мое сердце раскололось годом спустя. Когда я понял, что так и было надо. С самого начала. С отброшенного тома Дарвина и холма, залитого солнцем, куда она пришла за мной. С ее первого поцелуя и первой улыбки. С ее нежных рук, всегда остававшихся холодными. С вкрадчивых предложений заниматься наукой. С вовремя подсунутых книг, с моих объятий, которые она мужественно терпела, с ребенка с моим лицом, которого она никогда по-настоящему не желала. С восхищения моим обнаружившимся «гением». С Евангелионов. С ее чертовой мечты о бессмертии…

 

И со слов друга, моего лучшего друга Фуюцки:

- Юй, этот умный парень идеален для наших целей. Замани его к нам – любой ценой. Даю тебе полгода.

И с ее уточнения:

- Так надо?

 

5

Иногда мне кажется, что проще было бы разом прекратить все это.

Расплескать свою душу кровавым бульоном с белыми клецками того, что секунду назад было мозгом. Оступиться на пути к самому себе и не попытаться удержать равновесие. Но потом я понимаю, что все началось слишком давно. Что моменты моего счастья уже содержали в себе ростки его гибели. И тогда на миг давящая боль там, где раньше было сердце, проходит, и я продолжаю идти дальше к своей цели, навстречу той, кому теперь хочу сказать так много…

 

 

 

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End