Глава 12: Маска дзидзо, маска они (часть 2)

Ночь третья, четвертый жилой блок

            - Алло, Камимура-сан! Это Александр Ларкин.

            - Говори быстрее.

            - Мне сильно нездоровится, я не смогу этим утром прийти на работу.

            - Чтоб тебя черти взяли! Это уже второй раз за два месяца!

            - Можете снова сделать вычет из моего жалования, - полуживой голос даже не приходилось изображать. - В любом случае, я сейчас еле на ногах стою, и мыть полы смогу разве что собственным телом. Это при условии, что я смогу дойти до штаб-квартиры и не сдохну на полпути.

            - Еще один такой случай, и ты уволен, усек?

            - Усек, Камимура-сан.

            - И еще…

            - Да?

            - Выбирай, мать твою гайдзинскую, время для звонка! Ты вообще в курсе, что сейчас полтретьего ночи?!

            - Я понял свое упущение и постараюсь его исправить! – хрипло выдавил Шут, прислонился пылающим лбом к прохладной стене и выместил злость на трубке телефона-автомата. Ни в чем неповинный аппарат жалобно хрустнул, рассыпая обломки пластика.

            «Тебя, жирный ушлепок, я точно прирежу. Когда-нибудь».

            Внутренности жестоко скрутило в очередном крайне болезненном спазме. Псайкер охнул и согнулся вдвое.

«Да что за такое…»

Вроде ничего несвежего не ел. Перед глазами медленно плыло, и все тело было сковано слабостью. Плюс озноб, плюс последствия отказа от подавляющего психическую активность препарата – и в результате в голову Шута еще с вечера стали забредать малодушные мысли о свободном падении этажа эдак с десятого, только бы эта пытка прекратилась. Но нет, надо выдержать, надо выдержать совсем немного, всего-то трое суток. Правда ведь мелочь какая? Тебе ли не знать, что такое боль, бывало намного хуже, и ведь живой до сих пор! Всего-то трое суток...

Псайкер собрал волю в кулак, с трудом заставил себя выпрямиться и медленно заковылял по холлу в сторону лестницы, благо подниматься было только на второй этаж. Уже дойдя до двери, ведущей в его тесную комнатушку, он остановился перевести дух и утихомирить взбунтовавшиеся внутренности, готовые вот-вот вывернуться наизнанку. Вокруг него в этот момент бушевал настоящий ураган психического света, являвший собой совершенно безумную смесь красок, эмоций, огней и мыслей.

            «Теперь понятно, почему ночью силы зла властвуют безраздельно», - вяло подумал он, борясь с тошнотой. – «Ночью люди спят, и плотина сверхсознания не сдерживает тот вал дерьма, что бурлит у них под черепушками».

            Стараясь не обращать на поднявшееся в душе желание немедленно истребить всех, кто сейчас находился в самом жилом блоке и паре близлежащих кварталов, Шут попытался открыть дверь, но промахнулся, потерял равновесие и упал на колени, больно приложившись лицом об косяк. Пахнуло кислым. Он потер ушибленный нос, но запах исчезать и не думал, и вдобавок дверная ручка выглядела как бы покрытой тончайшей вуалью темно-серого дыма.

            «Не галлюцинация. Определенно нет».

            А пахнет кислым. И вообще кажется подозрительно знакомым. И даже не потому, что видишь эту ручку каждый день. Приняв решение сердцем, не утруждая аналитический отдел мозга, Шут вытянул из рукава куртки заточенную велосипедную спицу, провел ей по ручке, поднес к глазам. Знакомо. Настолько знакомо, что хоть вой. И при этом, блин, пахнет кислым. Он привалился спиной к двери, выронил спицу и пустым взглядом уставился в освещенный люминесцентными лампами потолок. Дело было швах. Даже не так. Дело выглядело так, будто пушной северный зверь лично явился к нему в комнату и свернулся клубочком на футоне. Откровенно поганое самочувствие получило объяснение, не оставляющее ни единой бреши. Потому что и сама дверная ручка, и микроскопические остатки вещества на ней носили на себе  слабый, но прекрасно узнаваемый психический след желания убивать. Причем не ненаправленной ярости измученного собственной силой псайкера или мутного безумия маньяка, а вполне осмысленного и расчетливого желания уничтожить вполне конкретного человека. А само пахнущее кислым вещество при таком раскладе, скорее всего, являлось контактным ядом. А это значит только одно – раскрыли.

            Смяв в руке спицу, Шут скрипнул зубами от бессильной злости. Месяцы маскировки, неуклюжие попытки жить жизнью обычного человека, осторожные планы на будущее – теперь все прах. Снова в бега, снова поминутно оглядываться на погоню, жить вымогательством и спать на пистолете вместо подушки. Н-да, вон как заговорил. Привык, понимаешь, к хорошей жизни.

            «Так, спокойствие. Только спокойствие. Может, еще не все так плохо. Обнаруженного агента противника не уничтожают на месте – его перевербовывают или, как минимум, сначала допрашивают. В данном случае этого сделать даже не пытались. Следовательно, приказ на ликвидацию исходит не от Цуруми, который мыслит как контрразведчик, а лично от Командующего или Комитета».

            Шут наконец вспомнил, что тут вообще делает, вытер рукавом куртки дверную ручку, зашел в комнату, взял с кухонной доски кастрюльку и поставил ее в раковину наполняться холодной водой.

            «Если подумать, то наверняка от SEELE. Командующий не отказался бы заиметь козырь, позволивший ему в случае чего заткнуть стариков. Да и Белобрысая Стерва ухватилась бы руками и ногами за такой образец для исследований. Что это в итоге значит? Значит, охоту ведет один или, что вероятнее, небольшая группа специалистов. Очень хороших специалистов, если я смог обнаружить их присутствие только сейчас, да еще пользующихся крайне продвинутыми средствами».

            Кастрюлька уже успела наполниться до краев. Шут поднес посудину к губам, страдальчески вздохнул и принялся пить.

            «Где наша не пропадала? Эти спецы, как бы хорошо не были подготовлены, уже допустили две ошибки. Первая – зря вообще взялись за эту работу. Вторая – не убили меня сразу с безопасного расстояния, не считаясь с жертвами среди гражданских. А значит, рано или поздно я поговорю с ними по душам. Если выживу…»

            Через силу допив второй литр воды, Шут зашел в туалетный закуток и достал приклеенный на скотч под бачком унитаза утяжеленный нож. Тот самый, что одинаково годился для метания и рукопашной, до которого не добрались загребущие ручонки Второго Отдела, и закатал правый рукав. Первый страх, скрутивший внутренности в заледенелый клубок, начал уходить, уступая место отчаянной решимости. Он не мог точно определить, как давно был отравлен, но если настолько слабый психический отпечаток не успел «выветриться» - с момента нанесения яда прошло не более пары суток, а то и меньше. Контактные яды начинают действовать только спустя несколько дней. А раз этот проявил себя уже сейчас, то либо это какая-то сверхэффективная новинка, либо искаженный метаболизм в кои-то веки преподнес приятный сюрприз. Если верно первое – ему конец, и дергаться бесполезно. Если второе – имеет шансы выжить, и тогда надо сделать хоть что-нибудь, что поможет организму справиться с отравой.

            Правый локоть прочертил глубокий, но аккуратный, так, чтобы не задеть сухожилия, разрез. Кровь тонкой ровной струйкой потекла в стоящий в раковине стакан, унося с собой частицы яда. На полное обновление рассчитывать не приходится, без серьезного риска смерти от геморрагического шока можно потерять не более литра из пяти имеющихся, но лучше чем ничего. В принципе, можно для надежности отрезать руку или сжечь кожу на ладони, соприкасавшуюся с отравленной поверхностью… но последствия такого «лечения» необратимы, да и вряд ли духу хватит на подобную самоэкзекуцию. Когда в канализацию был спущен третий по счету стакан, а в голове начал нарастать громкий звон, ноги окончательно перестали держать, и стало ощутимо не хватать воздуха, Шут вытащил из сваленной в углу кучи вещей первую попавшуюся рубашку, разрезал ножом на ленты и принялся непослушными пальцами бинтовать рану. Он успел пожалеть, что так и не обзавелся швейными принадлежностями – даже самый грубый шов, наложенный льняной ниткой, сильно ускорил бы заживление. Вот так, по всем заветами военно-полевой хирургии, только йода с зеленкой не хватает. Скоро организму потребуется материал для восполнения крови, но это поправимо, а пока – спать. Уже не стесняясь, Шут подмигнул встроенной в детектор дыма камере, вытянулся на футоне и с облегчением провалился в беспамятство.

В это время в штаб-квартире NERV

            Доктор Акаги Рицко потерла воспаленные от недосыпания глаза, залпом допила остывший и от того противный кофе и принялась ожесточенно, уже наверное в сотый раз, прокручивать на мониторе данные диагностики Евангелионов. Этих… существ она никогда не понимала до конца, как не понимал никто на всей земле, но то, что она наблюдала сейчас, шло вразрез не только с результатами накопленных за двенадцать лет экспериментальных наблюдений, но и с элементарным здравым смыслом. Прежде всего, это касалось Евы-00. Когда после окончания операции «Ясима» Рицко прибыла на огневую позицию посмотреть, что осталось от Прототипа и прикинуть в уме смету на ремонт, то не поверила своим глазам. Побывавший под шквальным потоком высокотемпературной плазмы Евангелион не только не был полностью уничтожен, как она в тайне надеялась, но и пребывал в довольно неплохом состоянии, получив ожоги не выше третьей степени, заживление которых не требовало даже специального вмешательства – хватило бы обычной ванны из питательного раствора. Оплавленная до неузнаваемости броня не в счет – запас есть на складе, несколько суток работы в нормальном режиме и готово. Еще до рассвета она успела приговорить две пачки сигарет, пока пыталась успокоиться и найти происходящему рациональное объяснение. И даже почти смогла это сделать к тому моменту, когда всклокоченная, словно воробей весной, Майя принесла ей файлы с психограммами тандема Первое Дитя/Ева-00, снятыми во время боя. Тут уже никотин был бессилен, и впервые со времен университета доктор Акаги Рицко приложилась к бутылке.

            И было от чего. Осциллограмма ментальных импульсов структурой и амплитудой больше всего напоминала даже не след пьяной гусеницы, а скорее отпечатки протекторов на пляже, где недавно проходил слет любителей экстремального вождения. Махнув рукой на профессиональную гордость, Рицко скормила все собранные сведения MAGI и принялась ожидать результатов анализа как смертник приговора. Мама ее не разочаровала, как всегда. Мельхиор и Бальтазар утверждали, что в представленных материалах отсутствует вообще какая-либо упорядоченность, и что материалы таковыми не являются, а представляют просто хаотичный набор чисел. Каспар не был столь категоричен, допуская правильность предоставленных сведений при условии, что для обработки будет использована трехмерная математическая модель вместо двухмерной. Сказано – сделано. Использование трехмерной  модели превратило просто странные результаты в предельно точный и ясный кошмар. На голографической модели ясно просматривались три психограммы – Первого Дитя, Евы-00 и чего-то третьего, ни на что не похожего но, судя по амплитуде, обладающего значительным ментальным потенциалом. Как минимум, не уступающего Евангелиону. За разгадкой далеко ходить не требовалось, фиолетовый спектр фонового АТ-поля говорил сам за себя. «Серафим» в тот раз не стал размениваться на мелочи, убивая случайных людей, а вмешался непосредственно в ход боя – как ни странно, на стороне NERV. И потому она уже не удивилась, когда Командующий приказал ей уничтожить отчет Каспара вместе с последующими скорректированными расчетами, отправив на доклад Комитету только путанные отписки Мельхиора и Бальтазара.

            С того момента она уже не могла спокойно спать, даже когда ей представлялась такая возможность. Мелкая, случайно замеченная аномалия, изначально представшая в облике кровожадного охотника, теперь стала чем-то и вовсе непостижимым, преследующим какие-то свои, никому не известные цели. Будь она лет на десять моложе, когда еще не успела растерять идеализм и веру в светлое, то прыгала бы от радости – из ниоткуда явился могучий союзник в борьбе с угрозой Ангелов. Но с того времени прошло целых десять лет, вчерашняя наивная девушка обросла броней скептицизма, и теперь она не знала, кому молиться, чтобы «Серафим» не стал случайно их врагом. Как бороться с существом, обладающим такой мощью и в то же время чисто человеческими жестокостью и изворотливостью, она не представляла.

            На этом фоне происшествие с Тестовым Модулем выглядело пустяковым, не стоящим внимания рабочим моментом. Списать краткосрочную самопроизвольную активацию Евы-01 можно было на десятки причин, в том числе вполне прозаичные. Скажем, пробой скопившегося в мышцах и внутренних батареях остаточного заряда. Тем не менее, Рицко ни секунды не сомневалась, кто за этим стоит, и путь доказательств не было, упорно продолжала настаивать на полной консервации Евы-01, не взирая на возросшую угрозу со стороны Седьмого Ангела.

            За спиной с шипением отошла в сторону дверь. Мисато устало грохнулась на свободное крутящееся кресло.

            - Эта бюрократия меня в могилу сведет, - пожаловалась она.

            - Опять жалуешься? – Рицко отвлеклась от монитора и с ироничной усмешкой посмотрела на подругу.

            - Не жалуюсь, а констатирую факт.

            Мисато выудила из кармана жакета банку пива, вскрыла ее и сделала большой глоток.

            - Такими темпами тебя скорее сведет в могилу цирроз печени.

            - К черту, - Мисато вяло отмахнулась, глядя в потолок. – Если я буду пить, алкоголь когда-нибудь меня убьет. Если не буду пить, моя работа убьет меня немедленно. Выбор очевиден.       

            - Похоже, тебя и правда прижало, - Рицко попыталась сменить тему. - Проблемы с детишками?

            - Трудно сказать, - Мисато сделала неопределенный жест. – С одной стороны, они явно стараются…

            - А с другой?

            - Я не знаю, как это описать. Рей вроде в норме, но Аска и Синдзи… они выглядят совершенно опустошенными. На тренировках они выкладываются до предела, но например, сегодня вечером больше походили на оживших мертвецов. А ведь прошло всего двое суток. Боюсь, они долго не выдержат в таком темпе.

            Рицко нахмурилась.

            - Нам просто некуда отступать. Если тебя это беспокоит, можно назначить им тонизирующие препараты и витаминные комплексы. И раз уж невтерпеж поиграть в дочки-матери – озаботься, что бы в холодильнике было что-то кроме синтетических полуфабрикатов.

            - Они и принимают витамины, и с питанием у них все в порядке. Я за этим слежу. Проблема в чем-то другом.

            - В чем же?

            - Психологический стресс, например.

            Рицко подобралась.

            - Опять ты за свое. Когда ты, наконец, поймешь, что у нас нет иного пути, кроме как использовать их как оружие? Мы и так пошли на огромный риск, позволив им посещать школу.

            - Я понимаю. Но это не значит, что я буду с этим мириться. Должен быть компромисс между их обязанностями и их жизнями.

            - Не буду продолжать эту бессмысленную дискуссию. Но если ты начнешь чересчур активно лезть в это – Командующий будет недоволен.

            Мисато подошла к терминалу, ввела личный код доступа и вывела на монитор картинку с камеры, расположенной в комнате, где после изматывающей тренировки забылись беспокойным сном пилоты.

            - Как думаешь, что им сейчас снится? – спросила она глухо.

            - Одному богу известно, - буркнула Рицко, возвращаясь к работе.

* * *

Тем временем в неизвестном месте

            - Плохо. Еще раз, - прошелестел бесстрастный голос.

            Окружающее пространство на миг закружилось в разноцветном вихре, а потом замерло, превратившись в просторную комнату, залитую ровным искусственным светом. Синдзи взглянул на свои руки – на этот раз в них не было огнестрельного оружия, зато был тяжелый пожарный топор. К горлу подступила противная тошнота.

            - Хватит, – выдавил он. – Прекрати это.

            Прежний Синдзи давно бы расплакался, или закрылся в себе, не обращая ни на что внимания. Но даже океан слез однажды пустеет, а убежать из собственного сна и вовсе невозможно.

            - Прекратим тогда, когда ты, смертный, перестанешь жевать сопли, и будешь делать то, что нужно, - ответила безликая крылатая тень. - Быстро и качественно.

            Синдзи поднял голову, глядя на человека, что сидел за столом спиной к нему, читал какие-то бумаги и не подозревал о его присутствии. На человека, которого сейчас должен был убить – своего отца.

            - Я тебя ненавижу, - произнес он безэмоционально.

            - Я просто раздавлен твоей ненавистью, - саркастично отозвалась тень. – А теперь оторвал свою задницу от пола и пошел прирезал ублюдка.

            - Иди к черту.

            - Иногда черт сам приходит к тебе, - заметила тень и повела в воздухе рукой.

            Одежда на Синдзи моментально вспыхнула. Мальчик покатился по земле, вопя от боли и пытаясь сбить пламя. Тщетно. Одежда горела, но не сгорала, тело корчилось в муке, но кожа оставалась чистой.

            - Все прекратится, когда ты его убьешь.

            «Давай парень, поднимайся. Я даже ослаблю боль настолько, чтобы ты мог двигаться. Так, подобрал топор… да не ори так, ты это проделываешь уже двести третий раз за эту ночь… маладца!»

            Синдзи тяжело дыша, опустился на колени и вперил пустой взгляд в пространство, все еще сжимая в руке топор. Тень неслышно приблизилась к нему, будто окидывая критичным взором труп Икари Гендо с разрубленным наискось черепом, вывалившиеся на пол мозги и натекшую лужу крови.

            - Уже на что-то похоже, - вынесла она свой вердикт. – Еще тысяча-другая попыток и ты станешь нормальным лесорубом.

            Синдзи испустил тихий то ли всхлип, то ли рык и неожиданно даже для самого себя вскочил на ноги и изо всей силы рубанул тень наотмашь. Раздался мокрый хруст разрубаемой плоти. Тень покачнулась, озадаченно потыкала пальцем вонзившееся в бок по самый обух лезвие и неохотно выдала:

            - Уболтал, чертяка языкастый. На сегодня закончили.

            И исчезла.

            Шут открыл глаза. Несмотря на жаркую летнюю ночь, было очень холодно. Сердце бешено колотилось, сильно не хватало воздуха, хотя и дышал он полной грудью. В довесок – все радости отравления и обостренного психического восприятия. Если бы в этот момент в комнате оказался сторонний наблюдатель, он бы стразу понял, что Икари Синдзи еще легко отделался. С усилием поднявшись на локте, Шут подполз к миниатюрному холодильнику, вытащил из него плитку шоколада и пачку тофу. Не самая гармоничная смесь, но нужны белок и углеводы. С железобетонным лицом впихивая в себя еду, он проверил время. Без четверти пять. Встреча с Редзи назначена на десять. Надо лишь прожить чуть больше пяти часов, дальше шансы будут выше. И все-таки как удачно, что он перестраховался, и потребовал большую бутылку. Перекатившись через  себя и с усилием подтянувшись за край раковины, Шут открыл вентиль и припал к струйке воды. Откровенно поганая вода, прошедшая через опреснители и воняющая хлором, сейчас имела вкус самой жизни, заставляя жадно ловить спекшимися губами каждую капельку.

            «Если подумать, вся моя гребаная жизнь точь-в-точь, как эта вода. И дрянь такая, что тошнит, и без нее никак».

            Псайкер вытянулся на футоне, пытаясь подавить накатывающие приступы тошноты. В животе шевельнулась и опять стала нарастать острая боль. Черт. А ведь можно и не дотянуть. И ничего больше сделать нельзя, что самое мерзкое. Интересно, что бы в такой ситуации сделал Арлекин? Из памяти медленно поднялось печальное лицо слепого псайкера.

            - Поступай рационально, - тихо сказало лицо. – Терять тебе все равно нечего.

            - А ведь мне за все это дерьмо не заплатят даже деньгами, - прошептал Шут одними губами, вгоняя себя в транс.

Ночь третья, опять неизвестное место

            - Ха!  

            Наученный горьким опытом, Шут на этот раз смог в последний момент уклониться от удара и метким пинком в грудь отшвырнул Аску в пилотский ложемент.

            - Угомонись, - с ухмылкой аспида посоветовал он, приставив ко лбу девочки мгновенно сгустившийся из воздуха муляж пистолета. – То, что ты меня не помнишь, не дает тебе права на хамство.

            Аска смотрела на него с неприкрытой ненавистью, но без страха. Они находились в той же контактной капсуле, что и в прошлый раз, только на этот раз Шут надел ту же личину, что и при Синдзи. Тут все осталось по прежнему, если не считать тоненькой трещины на «потолке» - следа прошлого взлома.

            - Слушай, деточка, - псайкер даже не считал необходимым сдерживать раздражение. – Я сейчас себя неважно чувствую, и может статься так, что сегодня посещаю тебя последний раз. В силу этого я вынужден несколько форсировать свою работу. Можешь меня за это ненавидеть, у тебя есть такое право.

            Он слез пульта управления, не особо смущаясь теснотой, и вытянул перед собой правую руку. На раскрытой ладони полыхнул огонек, за пару секунд раздувшийся, вытянувшийся, и принявший форму пламенеющего одноручного клинка. Клинок, разумеется, таковым не являлся, и огонь был не огонь. Квинтэссенция ярости и ненависти, тугой клубок всего того разрушительного, что способен вообразить себе человеческий разум. Отвратительное оружие, которое невозможно использовать ни для защиты, ни для угрозы – только для полного уничтожения чьей-то души. 

            Вжик!

            Клинок сделал в воздухе несколько быстрых росчерков, оставляя на стенках контактной капсулы оплавленные борозды. Скорлупа, ограждавшая сознание Сорью Аски Ленгли от детских кошмаров, оказалась разбита одним безжалостным ударом и разлетелась на куски. Можно сколько угодно говорить о недопустимости подобных действий, о том, что последствия будут непредсказуемыми – пускай. Если сам Шут выживет, то он еще исправит наиболее очевидные ошибки. Если нет – то с покойника и спроса никакого, зато одна-единственная девочка с алыми глазами получит небольшой, но шанс на нормальную жизнь. Рационализм, он такой. Рациональный.

            - Смотри внимательно и не отворачивайся, - холодно приказал псайкер.

            Они находились в небольшой опрятной больничной палате без окон, тускло освещенной нервно мигающими лампами дневного света, а в распахнутых настежь дверях стояла маленькая рыжеволосая девочка с растерянным лицом. На этом мирная картина заканчивалась. Потому что посреди комнаты висела на нитке аляповатая кукла, а рядом в петле из халатного пояска – женщина лет тридцати. Ее лицо было совершенно синим, язык свесился чуть ли не до ключицы и  на пол натекла противная лужица – в общем, не надо было иметь врачебный диплом, что бы констатировать смерть.

            - Это – твое прошлое. Это было, и ты не сбежишь от этого, как бы ни пыталась.

            Аска рядом с ним тихо всхрипнула, готовая скатиться в истерику.

            «А теперь ва-банк».

            Шут резко развернул ее к себе и с размаху залепил пощечину. Бил едва ли в полсилы, но Второе Дитя кубарем полетело на пол. Шут крепко схватил ее за волосы, заставил подняться на ноги и ударил еще раз.

            - Твоя мать сошла с ума, попыталась тебя убить, а когда не вышло – удавилась сама. Все так и было, бесполезно пытаться все забыть, - рявкнул он, направив в грудь девочки пламенеющий клинок. – Можешь сколько угодно горевать по этому поводу, но не смей ненавидеть ее!

            - Сдохни, урод!

            Аска рванулась к нему, замахиваясь для удара. Не на том поле она решила устроить бой. Псайкер устало вздохнул, почти играючи перехватил несущийся к его животу кулак и скупым движением сломал девочке руку.

«Доигралась, балда, теперь в реальном мире ты еще полдня не сможешь ей шевельнуть».

            - Твоя мать – образчик такого героизма, о котором я даже не смею мечтать, - уже тихо и почти доброжелательно произнес Шут. – Она пожертвовала ради твоей безопасности даже не жизнью – рассудком. А это, поверь, немного страшнее. Она была в команде, создававшей твою Еву-02, и именно благодаря этому ты являешься единственным на планете человеком, способным на синхронизацию с ней. Смотри.

            Он развернулся и сделал широкий взмах клинком в сторону стены. Та заскрипела, пошла трещинами и рассыпалась в пыль, явив за собой ангар наподобие NERV’овского ремонтного. В ангаре в единственной нише, зафиксированный гидравлическими замками, гордо стоял алый гигант, дремлющий и деактивированный, но все равно внушающий благоговение своей первобытной мощью. Копошащиеся вокруг него люди казались монохромными, едва заметными блеклыми мошками, но одна фигура выделялась отчетливо. Сорью Киоко Цеппелин, не посиневший обмочившийся труп, а энергичная и совсем не старая женщина, одетая в кустарного вида контактный комбинезон, стояла возле выдвинутой контактной капсулы и деловито отдавала распоряжения, попутно просматривая на небольшом ноутбуке какие-то данные.

            Аска следила за происходящим затаив дыхание. Удобно, что люди во сне почти полностью утрачивают критичность мышления. Шут тоже помалкивал. Не из вежливости или такта, а просто потому, что проецировать такую детализированную иллюзию было крайне сложно. Сложно придать лицу Киоко те странные чувства, которых сам никогда не испытывал, и которых уже никогда не испытаешь. Если всю жизнь занимался починкой ботинок, не стоит сходу рваться испечь каталонский пудинг – в лучшем случае опозоришься, а то и отравишься. Есть, однако, и другое мнение, которое гласит, что тот, кому суждено закончить свои дни на виселице, от пули не умрет.

            Между тем эксперимент начался и тут же провалился. Шут лениво гонял по воображаемому ангару фигурки паникующих людей. Аска буквально пожирала иллюзию взглядом, когда техники вытаскивали бессознательное тело Киоко из капсулы. Совершенно ненавязчиво в фокус попала оставшаяся рядом с осиротевшим ноутбуком фотография – Киоко и маленькая Аска в каком-то парке, весело улыбаются, не подозревая о своем будущем. Шут тихо зевнул и почти полностью погасил иллюзию, оставив во тьме лишь подсвеченный идущим из ниоткуда светом алый Евангелион.

            - Если принять за истину материальность души, то твоя мать и не умирала вовсе. – сухо сказал он. – Просто сменила, так сказать, физическое воплощение.

            - Невозможно… - прошептала Аска.

            - Ты суслика не видишь, а он есть. Никогда не задумывалась, почему тебе так комфортно внутри Евы? Эгоистичное ты существо, Лэнгли. Бедная женщина десять лет пытается хоть как-то искупить свою вину перед тобой, вынуждена существовать в совершенно невыносимых условиях, а ты даже не пытаешься ей ответить.

            Ложь от начала и до конца. Разум Сорью-старшей был расщеплен, и Еве-02 остались лишь осколки, которых бы никогда не хватило на осмысленные действия. Но кого это волнует?

            - А вот это, - Шут ткнул пальцем вглубь комнаты, - бездушная оболочка. Пустышка, что двигалась и могла говорить, но человеком более не являлась. Прах, не более.

            Резко свистнул в воздухе пламенеющий меч, перерубая поясок. Тело Сорью Киоко мешком грохнулось на пол. Сверху на нее упала кукла, словно даже в таком состоянии демонстрировала свое превосходство над ней. Шут встал над трупом и взялся за клинок обеими руками, развернув его острием вниз.

            - Все – прах.

            Клинок с шипением вонзился в мертвую плоть. На краткое мгновение лезвие потускнело, а потом вспыхнуло нестерпимо ярким пламенем; пламенем, что пожирало все на своем пути. Сперва оно поглотило труп Киоко и куклу. Потом перекинулось на пол и стало медленно облизывать стены, и даже маленькую Аску, все еще застывшую в дверях.

            - Я не стану сжигать твою душу дотла, как это было  со мной, - доверительно произнес Шут. – Я лишь выжгу раковые метастазы. Поэтому однажды эти пожарища смогут затянуться.

            Он криво ухмыльнулся под своей призрачной маской и добавил:

            - Может быть.

            А пламени уже было нечего пожирать. Палата, тело Киоко, маленькая Аска – все исчезло, не оставив даже пепла. И не осталось контактной капсулы, где можно укрыться от мира. Только тьма, бесконечная тьма собственной души, и пройдет немало времени, прежде чем эта пустота заполнится.

            - На этом я откланиваюсь. Только не наделай глупостей.

            Могучий взмах серых крыльев – и тьма сменяется привычной свистопляской психических огней. Все, что можно было сделать, сделано. И теперь остается самое трудное – ждать, прислушиваясь к ритмичному стуку счетчика жизни в себя в груди, и надеяться, что именно вот этот «ту-дум» не был последним. Задрало…

            Шут аккуратно приземлился на усыпанную пеплом пустошь, и наконец-то позволил себе расслабленно вытянуться на оплавленном песке, глядя в затянутое серыми тучами небо, даже не потрудившись стряхнуть свою замогильно-ангельскую личину.

            - Это уже перебор, Алекс, - заметил тихий голос.

            - Я тоже рад тебя видеть, Рей, - ответил Шут, не меняя позы.

            - Синдзи и Сорью едва стояли на ногах после первого твоего вмешательства. А теперь случится чудо, если они вообще смогут пилотировать.

            - Рей, я неважно разбираюсь в этикете и прогнозировании, но свое дело знаю. Один день они будут не слишком вменяемыми, но к началу операции встряхнутся. Если тебя это так беспокоит – попроси у капитана лишние пару часов на отдых в течение дня для всей группы. Не думаю, что она откажет.

            - А нельзя ли было изыскать менее вредительский способ помочь им справиться с собой?

            А Ангелочек-то почти на человека походить стал… вот что Кацураги животворящая делает. Тьфу.

            - Рей-чан, давай по порядку. Я сейчас, знаешь ли, смерти жду. Без шуток, у меня есть все шансы не дожить до утра. Нет ничего странного, что я решил успеть как можно больше.

            - Что бы прихватить с собой кого-нибудь?

            «Так, это уже ни в какие ворота не лезет».

Шут нехотя повернул голову в сторону, где сидела, сложив ладони на коленях, Аянами Рей.

            - Вот как заговорила, когда появилось что-то, что жаль потерять? – он поднялся на ноги и выпрямился, глядя полу-Ангелу прямо в глаза. – Я понимаю тебя, Рей, как бы странно это ни звучало. Но и ты меня пойми. Я не могу взять и сотворить для вас счастливый мир. Да что там мир, я вообще не способен что-либо творить. Все что я умею – это уничтожать, но зато это я умею очень хорошо. И если мне не удастся уничтожить препятствия на пути к нормальному будущему для этого мира… что же, я буду довольствоваться тем, что мне удалось сломать комплексы двух подростков. Не потянет на оправдание моего существования, но хоть гордость потешит напоследок.

            Псайкер умолк и принялся нарочито внимательно изучать свои ногти. Рей потупила взгляд, не найдя, что ответить.

            - Постарайся не умереть, - наконец сказала она. – Без тебя будет сложнее.

            И исчезла. Шут тихо фыркнул и плюхнулся обратно на песок.

«Воистину, нет пытки страшнее, чем надежда».

* * *

            NERV

            Токийский филиал

            Запись № GF70615

            Дата: 8 июня 2015 года

            Строго секретно

            Только для служебного пользования

            Летенант Хиро: Прошу прощения за поздний звонок, вы просили доносить обо всех странностях.

            Полковник Цуруми: Докладывай.

            Л: В 02.26 по местному времени объект покинул жилое помещение. Спустя минуту был зафиксирован звонок с местного телефона-автомата.

            П: Отследили?

            Л: Незамедлительно, звонок был произведен на мобильный телефон главы хозяйственного отдела Камимуры Оноды.

            П: Так в чем странность?

            Л: После телефонного разговора объект вернулся к жилому помещению, и произвел странные манипуляции с дверной ручкой. Словно что-то нашел на ней. Он выглядел напуганным.

            П: Вот как. Есть предположения, что могло напугать нашего клиента?

            Л: Никак нет. Но это еще не все. Сразу после этого объект вскрыл себе вены.

            П: Он еще жив, я надеюсь?

            Л: Прошу вас не беспокоиться. Мы уже собирались проследовать новым инструкциям и выслать людей, но объект самостоятельно остановил кровотечение, а так же принял меры для ускорения восстановления.

            П: Понятно. Это все?

            Л: Нет, есть еще кое-что. После перевязки раны объект подмигнул камере наблюдения.

            *слышен звон разбитого стекла*

            П: Что?!

            Л: Он подмигнул камере. Вне всякого сомнения, ему было известно о ее присутствии.

            *короткое молчание*

            П: Черт, этот хорек столько времени водил нас за нос... Так. Не допускайте никаких агрессивных действий в отношении объекта. И никаких действий, которые он может даже случайно счесть агрессивными. Немедленно отозвать агентов наружного наблюдения. Ничего не предпринимать без моего приказа.

            Л: Но полковник, две группы уже готовы! Если нужен спецназ, мы можем запросить помощь у полиции!

            П: Это приказ, лейтенант Хиро. Я не хочу терять людей попусту.

            Конец файла