Evangelion Not End
- Размер шрифта +

 

Забытый дом

 

Глава 1

Каору усмехнулся и в сотый раз за день поправил прядь волос, отчаянно рвущуюся в глаза. Руль дернулся было из рук, но он привычным движением удержал Мако на дороге. Хотя дорогой то, где он ехал, назвать было сложно. Крохотная машинка непостижимым образом ехала по почти отвесному утесу, забираясь все выше и выше. Вцепляясь в грубый камень, ее колеса шуршали почти невыносимо громко – но Каору все равно откинул стекло, отгораживавшее его от внешнего мира, и жадно втянул воздух, пахнущий весной и мокрым камнем. Неподражаемый, жесткий, жестокий запах необитаемого мира. Так хорошо знакомый ему запах.

Он забрался так высоко в горы, что здесь уже не было ни намека на деревья или даже траву. Пустив упрямый Мако вперед, он на несколько секунд огляделся по сторонам. Его тонкие губы дрогнули в подобии улыбки. Тут и вправду было, чем залюбоваться. Солнце Юми, маленькой планеты, затерянной на границе грозной системы Терминус, слабо освещало этот мир через золотистую пыльную завесу, оставшуюся после большого взрыва, несколько столетий назад расколовшего эту планету-сад почти что пополам и лишившего ее бурной и многообразной растительности, но взамен подарившей удивительную игру света. «Мы всегда что-то получаем взамен – хоть это и не всегда кажется нам лучшей заменой», - подумал Каору, и прибавил газу.

Сотни лучей – широких и узких, косых и прямых, пересекаясь и преломляясь, стремились на землю с небес, затянутых густой мерцающей пеленой. В самых больших столбах света, приглядевшись, можно было заметить бесконечное кружение – это опускались за землю самые крупные пылинки. Издалека они казались бабочками, сошедшими с ума от такого количества света и не знавшими, в каком же из всех этих огней им лучше всего сгореть. Каждый воздушный поток нес с собой мириады крохотных искорок, отсвечивающих то золотым, то серебряным, то ослепительно белым. Светящиеся линии изгибались и медленно таяли в воздухе, пересекаясь со струящимися на землю лучами - словно чья-то невидимая рука играла на небе в крестики-нолики. Сияющий туман. Никому не нужная красота покинутого мира. Некогда эту планету-сад населяли азари, и руины их роскошных вилл были видны в каждой долине.

Когда-нибудь это вечное кружение закончится, и все встанет на свои места. Пыль уляжется, земля снова станет плодородной, а небо очистится от сковывающей его пелены. Но… не опустеет ли к тому моменту вся Галактика? Или Вселенная? Каору не знал ответа.

Но, во всяком случае, он знал, зачем он здесь. Как известно, когда из мира исчезают люди, природа начинает медленно, но уверенно вступать в свои права. И покинутые города на Земле – ничто по сравнению с брошенными поселениями на других планетах. Где-то стены полуразрушенных домов затягивает безумных цветов растительность, где-то бывшие города полнятся мелким и крупным зверьем, а где-то из глубин выползают древние чудовища, которых беспечные обитатели мира некогда считали легендой. Но Каору, как никто, знал, что легенды на пустом месте не складывают.

Мако наконец взобрался на вершину горы, заметно возвышавшейся над остальными, и нашел относительно плоскую площадку для того, чтобы встать. Бросив еще один взгляд на долину, полную коричневато-золотого сияния – пыль отражала сияние мокрого от недавнего дождя камня – Каору заглушил мотор и вылез из броневика. Однако на вершине поверхность уже высохла. Ветер взъерошил волосы и швырнул в глаза щедрую пригорошню пыли. Обратная сторона красоты. Парень охнул и запоздало надвинул защитные очки. «Рановато мне как-то терять форму», - недовольно пробормотал он и почувствовал поднимающуюся внутри волну гнева на самого себя. Однако, сделав несколько осторожных вдохов, он все же заставил себя успокоиться. В последний год вспышки раздражительности случались с ним все чаще и чаще. Впрочем, учитывая, что Жнецы уже начали свое наступление на Галактику, войдя через плохо защищенный «черный вход» батарианского сектора – кто угодно имел право быть на нервах.

Сведения, долетающие с разных краев Вселенной, рисовали неутешительную картину – и тем более неутешительную, что летели они с большим опозданием. Полуразрушенные маяки связи искажали сообщения, посылали их не туда, отправляли назад – и панические голоса просивших о помощи долетали до Цитадели уже тогда, когда не только уже не существовало городов, которые они умоляли спасти – сами планеты давно уже были распылены на наномолекулы. Благо, военные каналы связи пока еще работали более-менее слаженно – этим Альянс еще мог похвастаться. Однако весточки от друзей все равно приходили медленно – настолько, чтобы уже начать опасаться за их жизнь.

Перед глазами Каору пронеслось знакомое лицо – узкое, улыбающееся, страстное – лицо, которое каждый день витало под его веками перед сном. Лицо, которое он так и не осмелился сжать в ладонях и притянуть к своему. Бледная кожа. Губы, так часто кривящиеся в гордой усмешке. Пушистая шапка темных волос, безнадежно растрепавшихся в излишне сложной прическе. И какого только черта Аска перекрасилась в брюнетку? Рыжей ей было лучше. Но «война лишает светлых красок» - так она сказала ему в последнюю встречу – лучшие истребители Альянса и их пилотов пару месяцев назад перебросили на передовую, и им пришлось проститься. Для нее эта фраза звучала трагично. Для него… не слишком.

Он любил тьму. Не уютную темноту ночного города, разбавленную огнем окон и фонарей. Не прохладную темноту спящего леса, в которой его острый слух различал каждый шаг. Не манящую темноту космоса, пронизанную лучами безымянных для него звезд. Он любил настоящую, неразбавленную тьму. Ту самую, первобытную, которая скрывает чудовищ. И именно в нее он сейчас и планировал отправиться.

 

Найти тайный ход на вершине горы оказалось не слишком просто. Некогда азари, населявшие эту планету, расположили его в определенной точке циферблата солнечных часов. Вот только того, что солнце когда-либо исчезнет с небосвода, древние мудрецы не учли. Что ж, придется немножко посчитать… Это Каору умел. В детстве он мечтал стать инженером – ему всегда нравились лаконичные обводы космических кораблей. Они напоминали о жажде скорости, о бесконечных пространствах, полных незнакомых миров и возможностей доказать свою отвагу. И пусть он всего лишь создавал бы корабли, несущие путников навстречу полноте жизни – его жизнь уже была бы полна. А однажды он создал бы корабль только для себя… самый стремительный и верный.  Но судьба решила иначе.

Плита в земле застонала, и, дрожа и разворачивая землю, отъехала в сторону,  открывая зияющий темнотой ход в глубину горы. Каору расплылся в довольной улыбке. Древние все же знали, что делали. Да и он не оплошал. Парень начал осторожно спускаться вниз. Каменные ступени, по которым долгие столетия никто не ходил, растрескались, и каждый шаг Каору сопровождал маленький водопад крохотных острых камешков. Прихотливо извиваясь, лаз повел его все глубже и глубже в чрево горы.

Мысли парня текли так же медленно и размеренно, как и его шаги. Его алые глаза быстро привыкли к темноте, и он начал различать почти стершиеся фрески на стенах. Танцующие вокруг огромного дерева фигурки азари. Коленопреклоненные азари перед пещерой в огромной горе. Жертвоприношения около огромного костра. Художник нарисовал их гораздо менее кровавыми, чем они были на самом деле.

Типичный древний храм азари, о котором эта гордая, красивая и сложная раса предпочла забыть – намеренно или просто потому, что развитие их культуры пошло по несколько другому пути, нежели задумывалось изначально.

Некогда азари были очень религиозны и одухотворяли любой объект окружающего мира. Они поклонялись деревьям и скалам, танцевали с волнами и верили, что горсточка песка обладает целебными свойствами. Но это не было просто верой. Они были способны входить в духовный контакт с любым объектом окружающего мира – будь то дерево, гора или животное. Они умели договариваться и не понаслышке знали, что чувствует сухой лист на ветру.

Однако, столкнувшись с другими расами, они поняли, что их восхитительная способность к слиянию разумов может подарить им гораздо больше, чем они имели до того – господство во Вселенной. Самые чуткие эмпаты, самые хитрые дипломаты, самые восхитительные любовницы… они могли влиять явно и тайно, навязывать свои мысли и чувства, всегда оставаясь вне подозрений. Как желанно для гордой, но невоинственной расы! Все ниточки оказались у азари в руках – тем более, что они никогда и никому не раскрывали всех тайн своего могущества. Азари разлетелись по галактике, как райские птицы из разбитой клетки – лаская взгляды и тела, везде в гостях – и везде исподтишка стремясь стать хозяевами. Родные планеты стали всего лишь детской колыбелью, брошенной и забытой в дальнем углу чердака. Способность разговаривать с горами и листьями стала цениться меньше, чем умение склонить на свою сторону могущественного лидера другой расы. Дипломаты вытеснили жрецов. Храмы опустели. И теперь – вместо способности править ветрами и приливами, гордостью азари стала способность сливаться душой с другими существами. То самое слияние, о котором ходят легенды – слияние, дарящее голубокожим детей и отнимающее у обоих так много сил. «Ничего, в общем-то, особенного», -  хмыкнул Каору, не замедляя шага. За свои шестнадцать лет он уже успел разочароваться во многом, что ему рановато было знать.

Стены узкого лаза неожиданно расширились, и Каору оказался в огромном зале. Задрав голову, он увидел далеко вверху над собой вогнутый куполообразный потолок. Пол зала был покрыт тонкой пленкой ледяной воды – крохотные струйки ключей то там, то тут вырывались из ноздреватых стен, орошая его. Его бы затопило, если бы не огромная расщелина прямо посреди зала – обязательная принадлежность таких храмов.

Несмотря на постоянную влажность, мозаики на полу древнего храма прекрасно сохранились – снова танцующие фигурки, снова костры жертвоприношений, снова деревья, волны и дикие звери… все это он видел уже не раз. Однако центральное изображение мозаики заставило Каору остановиться. Ему казалось, что он уже успел достаточно хорошо изучить творчество азарийских храмовых художников. Однако сейчас его глазам предстало нечто совершенно непривычное.

На фоне темно-синего мозаичного неба четко выделялся бледно-желтый луч. Это было похоже не на свет солнца, а на случайно прилетевший откуда-то из космоса луч звезды… на военный прожектор… и на выстрел Жнеца. В этом луче стояла обнаженная девушка и протягивала руки к небу. Из ее ладоней навстречу небесному свету вырывалось серебристое сияние. Вокруг него желтый цвет разреживался и бледнел, а из фигуры неизвестной вместе с ним, казалось, уходила жизнь. Невероятно худая девушка с белоснежным острым личиком, серебристо-синими волосами и непропорционально огромными глазами.

Не азари.

И вообще ни одна из известных ему рас.

В древнем храме азари, тогда еще только начинавших осваивать Вселенную и не имевших контактов с другими инопланетянами.

Каору с трудом отвел глаза от изображения. Оно казалось неуместным здесь. Загадка, нелепица… предсказание будущего или немое свидетельство прошлого? Или всего-навсего кто-то решил подделать «артефакт» древности? Водится такое за некоторыми расами, жаждущими быстрых денег и потешающихся над сентиментальными почитателями древности… Благо, покинутых цивилизаций во Вселенной миллионы, и сведения о них отрывочны.

Так или иначе, ему здесь делать нечего. Вернувшись в штаб, он расскажет об этом месте Т’Сони. Лучшего подарка начальнице лаборатории по изучению древних цивилизаций просто не придумаешь. С кем угодно можно поспорить, что она чуть ли не в тот же день приедет сюда искать ответы. Ломать голову над тем, что хотели сказать древние – и есть ее работа. А его работа сейчас тихо дышит несколькими сотнями метров ниже. И он знает – сейчас она вслушивается в каждый его шаг, готовясь нанести удар.

Каору встал на колени и опустил голову. Мысли замедлились и стали ясными, а сердце начало биться так медленно, что, казалось, следующего удара и вовсе не последует. На миг ему показалось, как будто он –  а не тот, к кому он пришел –  пролежал тут несколько столетий без движения, и сейчас с трудом пробуждался от сна, готового вот-вот стать вечным. К глазам подступили слезы и побежали по его стремительно холодеющим щекам. Входить в контакт всегда было больно и трудно, но иначе никак.

- Послушай… - прошептал Каору, едва шевеля губами, - Поднимись с черного дна и послушай. Я пришел к тебе с миром. Но если ты хочешь боя – ты его тоже получишь.

Земля содрогнулась под ногами Каору, а с потолка посыпался песок. Давно этот храм не принимал своего бога. На секунду юноша кинул взгляд вверх – выдержит ли свод новое пришествие – но тут же одернул себя. Не время думать о таких мелочах.

- Те, кто молился тебе, забыли о тебе, -  продолжил парень, полуприкрыв глаза, - Но я предлагаю тебе новую эру. Приди…

Со дна расщелины донесся все нарастающий шум – отдаленный рокот и гул, смешанный с шорохом тысяч катящихся камушков. И по ноте этого гула и по участившемуся биению своего сердца Каору понял – бой все-таки будет.

- Ты мне не веришь, - сказал юноша чуть громче, - Да будет так. Но тот, кто победит, решит судьбу проигравшего. Согласен?

Ответа не последовало. Тело Каору окуталось синим пламенем биотики, и он медленно поднялся с колен. Как раз вовремя – из расщелины медленно показалась голова огромного молотильщика. Круглые, покрытые слизью глаза воззрились на щуплого парня с презрением. А в следующую секунду голова нанесла удар – аккурат по тому месту, где только что стоял биотик.

- А мы достойны друг друга, - усмехнулся парень, вися в воздухе над разочарованным молотильщиком. Он прищелкнул пальцами, и прямо перед ним возникла небольшая сеть светло-синих лучей. Она направилась к огромному червю, уже наполовину выползшему из своего логова, медленно растягиваясь по пути.

- Собираешься поймать меня этим? – услышал Каору насмешливый голос врага в своей голове – большинство Древних всегда общается телепатически – и ответил вслух:

- Если ты не будешь достаточно изворотлив.

Вместо ответа молотильщик взвился свечкой вверх навстречу Каору – но тот побежал по воздуху, оставляя за собой ярко-синие всплески биотической энергии. Они расплывались, как круги на воде и тут же исчезали. Провожая Каору взглядом и нетерпеливо шевеля жвалами, червь не заметил, как попал частью туловища в сеть, сплетенную биотиком. Бело-голубые лучи тотчас облепили его, ограничивая движения, поползли по телу, как змеи, стремясь оплести полностью. Верхняя половина туловища врага за несколько секунд оказалась почти полностью скована.

- Я думаю, этого достаточно, - заметил Каору. – Кодекс чести Древних требует того, чтобы ты был повержен – но не ранен. Ведь так? Я не хочу вредить тебе…

- Самонадеянный хлюпик!

Взревев, червь невероятным усилием выдернул из расщелины жирный хвост, и моментально свился в кольцо, пытаясь разорвать сеть свободными лапками. Несколько лучей разлетелось светло-синими искрами.

- Как ты силен и стар, - с восхищением заметил Каору, по крутой спирали взбежавший уже почти к самой вершине купола. – Именно такого Бога я и ожидал встретить в этих древних местах.

Однако молотильщик молчал. Он снова и снова напрягал свои мышцы, так и ходившие под грубой чешуйчатой шкурой, силясь разорвать ненавистную, позорную для него сеть. Треснуло еще несколько лучей. Новый удар оставшегося свободным хвоста пришелся совсем рядом с Каору, но тот рванулся еще выше, и всю мощь принял на себя свод. Стены отозвались глухим гудением, на пол с потолка полетел дождь из осколков мозаики.

- Разрушаешь свой храм? – неожиданно для себя съехидничал Каору – Что же тогда у тебя останется?

Он почувствовал, как его охватывает азарт схватки. Молотильщик заревел и всем телом ударился о свод. По нему побежала сеточка мелких трещин, и Каору метнулся от стены в сторону как раз вовремя – мимо пролетело несколько крупных камней, отвалившихся от потолка. От удара сеть на теле червя с треском лопнула. Освобожденный, хищник торжествующе взревел. Стены храма еще раз содрогнулись – свиваясь в мощные кольца, молотильщик приготовился снова броситься на биотика.

- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! - хрипло усмехнулся Каору, и энергия вокруг правой кисти его руки взволнованно заколебалась, перекрашиваясь в оранжевый цвет. Струя огня в глаза – хороший дипломатический прием, если противник не желает слушать разумные доводы. Чертов молотильщик! Чертов кодекс Древних, предусматривающий схватку как способ решать любые проблемы! Чертова телепатическая связь, транслирующая ему прямо в мозг чувства врага – голод, нетерпение, ненависть…

На миг ярость накрыла Каору с головой, и он коротко вскрикнул от боли. Энергия вокруг его ладони вспыхнула ярко-алым. Черт, он перестарался! Ему ведь нужно всего лишь победить, а не убить…

- Успокойся, - прошептал он сам себе, глядя на алое облачко. – Ослабь удар. Ослабь…

Он отвлекся всего на миг – но молотильщику его хватило. Мощным ударом хвоста хищник приложил биотика спиной об стену,  протащил несколько десятков метров и резко отпустил. Каору едва удержался от падения – лишь в последний миг под его ногами вновь появились невидимые «лужи» энергии, по которым поплыли круги. Пальцы предательски разжались, и комок вернувшего себе оранжевый цвет пламени с хлопком рассеялся в воздухе. Трещины поползли по стенам дальше. Сверхпрочный комбинезон порвался в нескольких местах. «Хорошо, что я не кварианец», - подумал Каору, и, не теряя ни секунды, побежал по невидимой спирали, круто поднимавшейся к вершине купола. Если стены не выдержат следующего удара, он успеет выбраться отсюда. Чего не скажешь о Древнем…

- Разве ты хочешь похоронить себя в этих развалинах? – прокричал юноша, - Я не затем так долго искал тебя.

Челюсти чудовища хищно зашевелились, а разум пропал из глаз окончательно. Он видел перед собой добычу – свежую, сильную, уже помятую первым ударом – и убегающую! Сдирая острой чешуей прекрасную мозаику на полу, червь приготовился к новой атаке.

- Ну тогда прости меня, - глаза Каору сузились и блеснули недобрым огнем, - Будет немного больнее, чем я думал. И чуточку унизительнее. Я не хотел.

От пальцев Каору отделился небольшой шарик, в котором бешено вертелся маленький вихрь. Он стремительно полетел к червю, и, коснувшись его чешуи, рассыпался снопом серебристых искр, мгновенно облепивших все тело молотильщика. Со стороны это было даже красиво – словно кусочек звездного неба обернул червя подобно полотну. Однако каждая из этих звезд испустила по маленькой молнии, вонзившейся в тело врага. В воздухе запахло озоном.

Древний хищник взвизгнул, и по его телу пробежала судорога ярости и боли. Хвост, занесенный было для удара, с грохотом упал на пол, разбивая мозаику вдребезги, и оставил длинную косую борозду в стене своим кончиком. Лапки пару раз дернулись и бессильно повисли. Мышцы чудовища полностью расслабились – теперь он лежал на полу пещеры подобно полурастоптанному дождевому червю. Каору коротко вздохнул и медленно начал спускаться вниз. Десять минут до момента, пока действие парализующего удара не пройдет, у него есть. Опустившись на землю, он без страха посмотрел в глаза бывшему противнику. И с радостью обнаружил, что яростный свет в них постепенно гаснет.

- Я могу добить тебя, - тихо сказал Каору, - но не буду. Я здесь не за этим.  

- Признаю твою победу, - медленно прошептал голос в его голове, - Чего ты хочешь?

- Боя плечом к плечу против общего врага. Когда настанет время. Может – скоро, может – не очень.

Глаза червя наполнились недоверием.

- Ты не боишься, что я обману?

- Разве боги умеют обманывать? – прошептал Каору. – Гораздо чаще обманывают вас самих. Что ж – я выкажу тебе свое доверие. Обмани его, если хочешь.

Едва заметным движением выставленной перед собой руки он погасил огоньки, окутывавшие тело молотильщика. Тот дернулся, снова обретая возможность двигаться, и тут же обвился кольцом вокруг того места, где стоял Каору. Парень не шелохнулся. Он знал – сейчас он был почти полностью беззащитен. Даже будучи неплохим биотиком, он не успеет отреагировать, если сейчас червь сожмет кольцо.

Но именно за это он и любил Древних. Они не умели обманывать. Это не в их природе.

Каору сел по-турецки прямо посредине расслабившегося кольца, и впервые окинул освобожденного молотильщика внимательным взглядом. Тот действительно был очень стар – местами лоснящаяся темная чешуя выцвела и посерела, многие лапки были сломаны и срослись неправильно… Он был уродлив и страшен, безнадежно побит временем – но юноша улыбнулся ему, как самому близкому другу.

- Я жду. Говори, зачем пришел.  – нетерпеливо прошептал все тот же голос.

И Каору начал рассказывать. О Жнецах. О предательстве гетов. О том, как отчаявшийся Альянс призывал на фронт прямо из школьных классов. Об опустошенных городах, по которым бегают очумевшие от ужаса домашние животные. Об том, как Аску – одного из лучших пилотов в ее пятнадцать лет – попросили написать завещание перед первым же вылетом. Обо всем, что произошло в мире за те столетия, пока молотильщик спал на дне своей расщелины. Такова вселенная – где-то цунами сметает все на своем пути, а на самом дне вода не шелохнется, оставалась все такой же ледяной и неподвижной. Как и воздух этой пещеры. Молотильщик слушал, только изредка задавая уточняющие вопросы. Все тело болело и ныло от пронизывающей сырости, он уже не чувствовал ни рук, ни ног – но не обращал на это ни малейшего внимания.

Наконец, Каору замолк – и тогда начал рассказывать червь. О том, что он всегда хотел покоя, но его возвели на пьедестал наивные и навязчивые голубокожие. Они танцевали вокруг него, заглядывали в его мысли и каждую из них почитали за величайшую мудрость. Они делились с ним своими мечтами – такими странными и детскими – мечтами о любви, славе, всеобщей гармонии. Они молились ему, и постепенно он начал понимать их язык. Затем самые изобретательные и жестокие из них – их назвали жрецами – начали приносить ему жертвы – ему, в общем-то, было все равно. Вскоре он заметил, что азари постепенно начали поклоняться не ему, а его служителям. Он видел, как столетие за столетием религия постепенно превращалась из искреннего порыва души в ритуал, в придумку, позволяющую управлять умами… Тогда он впервые убил тех, кто показался ему самым лживым. И жрецы провозгласили – Бог гневается! – и их власть обрела еще один столп – страх… Чего бы он ни делал, они оборачивали это в свою пользу. И ему еще больше захотелось, чтобы его оставили в покое. И несколько столетий спустя это все же случилось – все меньше голубокожих заглядывали в его храм и все меньше веры было в их глазах. Ее недостаток попытались искупить обильными и кровавыми жертвами… но никто больше не верил в него – даже те, кто приносил жертвы. У азари появилась новая сфера влияния. Новые мечты. Новые миры. А его – старого бога прежней эры – возненавидели и всерьез праздновали освобождение от его власти над ними. Даже те, кто прежде делился с ним самыми заветными мечтами. Они изменились, а он остался прежним.

Каору не перебивал рассказчика, позволяя его воспоминаниям становиться своими. Как огромные прозрачные волны, они накатывали на него, сжимали сердце, переполняли голову, леденили нервы. Сквозь него текли столетия чужой жизни. Не только сердца у древних чудовищ бьются медленно – мысли их текут так же неторопливо, поэтому воспоминания обжигающе достоверны и порой невыносимы. Но за три года работы в Специальном Отделе Альянса NERV он и не такого насмотрелся.

Наконец, молотильщик умолк, и сердце Каору снова начало биться быстрее, он почувствовал, как горячеют кончики пальцев, а кровь начинает разгоняться в жилах. Бока червя тяжело вздымались. Он тоже устал от этого разговора. Он слишком долго молчал.

- Я последую за тобой, когда ты позовешь. А пока – оставь меня.

Каору кивнул, поднялся с пола, потянулся всем телом и обвел взглядом храм, пострадавший во время их боя.

- Жаль, что мы все тут так размолотили.

- А мне понравилось.  

Прекрасная мозаика на полу была полностью разбита. Всего-то и осталось, что крохотный кусочек желтого луча и серебристая полоска света, исходившая от ладоней нарисованной тут неизвестной.

- Кстати, кто был нарисован на мозаике посредине зала? – спросил Каору, и встретился с печальным взглядом огромных глаз червя.

- Не знаю. Никогда не интересовался.

- Жаль, - пожал плечами Каору и направился к выходу.

 

 

- Жаль… - глухо проговорила Лиара Т’Сони и впервые за весь разговор обернулась к Нагисе. За огромным окном во всю стену виднелась Юми – маленький шарик грязновато-рыжего цвета. То, что изнутри казалось таким прекрасным, снаружи было уродливо. И неприятность, которая на поверхности планеты казалась Каору досадной, но не более того, здесь, на орбите, в кабинете начальника специальной лаборатории обрела размер потери межгалактического масштаба.

– Я бы конечно могла бы обвинить тебя в преступной халатности, - покачала головой начальница, - Но это не было бы справедливым. Увы, ты просто не понимал, на что натолкнулся. Ты должен был уйти оттуда на цыпочках и молотильщика увести за собой. Там был важен каждый камень. Каждая деталь. Каждый микрон.

Ее голос дрогнул, и она осеклась. На секунду юноше показалось, что она борется с подступающими слезами – она, всегда рассудительная Т’Сони, которую многие в отделе не любили за холодность и жесткость! Он поднял на нее вопросительный взгляд. Но ее лицо оставалось таким же безэмоциональным, как и всегда.

- Ты должен написать подробнейший отчет обо всем, что видел. К завтрашнему утру. Не упускай ни единой мелочи. Теперь ты – единственный источник информации о чуде, увиденном там. Так что… не подведи, Каору.

Он кивнул и шагнул к дверям, с готовностью разошедшимся перед ним. Но тут же попятился обратно. В кабинет Лиары широким шагом вошла начальник центра изучения биотических способностей:

- Ну и какого хрена ты наезжаешь на моего мальчика? С заданием он справился – или ты не заметила?

Выбритые виски, густо накрашенные губы, упрямое квадратное лицо, тяжелые ботинки, оставляющие заметные вмятые следы на мягком ковре в кабинете Лиары, ощерившиеся в пространство шипы на браслетах и поясе джинсов… Джек, несмотря на свою почетную должность, продолжала выглядеть и вести себя как не поддающаяся перевоспитанию неформалка.

Т’Сони выдержала драматическую паузу, а затем надменно приподняла брови:

- А ты, как всегда, судишь, не разбираясь?

Каору почтительно кивнул обеим и снова направился к выходу. Когда ссорятся два биотика такой силы, лучше точно быть где-нибудь подальше. Но в проходе прямо перед ним мгновенно возникла непроницаемая пленка биотического барьера, а грозный голос Джек прогремел прямо над ухом:

- А ты, мальчик, какого хрена опять пытался перевернуть Мако?! Загвазданные борта сам будешь латать! И пора уже прекратить эти детские игры – сам же знаешь...

- Невозможно, - потупив глаза, отозвался Каору. – Прости, я не буду так больше делать, мама.

Лицо Джек смягчилось, но она попыталась вновь придать ему суровое выражение:

- Вали уже отсюда. Конечно, будешь. Весь в папочку.

 

            Идя по запутанным и почти безлюдным коридорам космической Станции Исследования Забытых Миров, Каору улыбался. В этот раз у него почти получилось.

 

 

 

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End