Evangelion Not End
- Размер шрифта +

В день 23 месяца Junius года 421 от рождества Лилит Третий удар не прогремел. А жаль. Нехорошо получилось. Да и перед людьми неудобно.

 

Ой-ей достопочтимые господа, паны зацные та моцные, а сколько толков ходило. Не сбылись пророчества, прочитанные Керном Кастельским, достопочтимым монахом-израфилитом, в шестых свитках Мертвого моря. Или в пятых? Седьмых говорите? Вряд ли. О чем это я? Так вот.

Не обрушилось небо на землю, не взошла из-за кровавого горизонта Черная Луна, возвещающая конец страданий и боли несчастных смертных существ. Не стали реки и озера солеными от слез заблудших душ, оплакивающих свое невежество и грехи. В общем, к величайшему сожалению, не свершилась Комплементация. Не пришел человек и прочая тварь к священному единению, unio, с нашей Magna Mater[1] – коия оплетает Вселенную и пляшет меж Огнем и Водой. Очень жаль.

Пиво, к слову сказать, отличнейшее. Из Бранса? Алеоны?! Ты ба… Хорошо живете.

Бытье, так сказать, тянулось заведенным порядком – самым что ни на есть естественным.

Гарцевали по земле, по своему обыкновению, четверо всадников. То там, то сям на огонек заглянет Война. Бывает, что и не один, а на пару с Чумой. Хотя последний и сам до всяческих людских сборищ и столпотворений, охоч не в меру. Лето, восславься Лилит, обещает быть богатым на урожай – видели, какая вишня уродилась в тоаримских садах? А бургомистр и староста Борейнские, обещаются собрать три урожая. Посему Голод перебивается по скудным землям Тигриного престола, тьфу. Но так этим безбожным паскудникам и надо. Только Смерть, чему удивляться, поспевает везде и всюду. Этот никогда не отлучается.

Говорите, хватит строить из себя Израфила Оратора и порассказать, чего в мире творится-делается? Почему бы и нет. Только жбанчик с вашим чудным хмельным освежите, а то вон, одна пенка на стенках. Благодарствую.

Что ж вестей у меня вдосталь: дурных и славных, значительных и не очень. Жизнь - она хоть и тянется своим чередом, но в тот же миг несется, что заяц от охотников. И случается много и всякого.

Так, скоро уж полгода как, на зимнее солнцестояние, преставился Обонтарский лорд Витальд из Понфера. Да, да – тот самый. Верный друг и соратник нынешнего магистра зеруилитов, Козо Фуюцуки. Это они, будучи ещё безусыми оруженосцами, пускали кровь северным псам под Жинтаревым и топили крестовиков в озерах Сабриса. Почему крестовики? Это кто такое спросил? А, милсдарь заморец. Прощенья прошу. У нас каждый, кто в Великую матерь и Лилит веруют – да наступит Третий удар, - знает, что кресты северяне поганые носят. Зачем? Как знак. Как убивцев подлючих они себя крестом метят, на котором спасительницу нашу, всеблагую Лилит распяли. Но не о том сейчас говорю.

Витальд жеж, отжил отведенные ему семьдесят четыре года. И в смерти он показал себя человеком честным, каким был и при жизни, завещав двести золотых лир сиротскому приюту.  Дело, с какой стороны ни посмотри доброе, всяческой похвалы и подражания достойное. А нет же, посыпались на мертвого, прими его Лилит, коварные наветы и обвинения. Дескать, в этом самом приюте, Витальд, удовлетворялся с девицами и пареньками столь юными, что и сказать страшно. За такие враки, ложь змеючью, что уж говорить, я бы этим  клеветникам языки повыдергивал, да на городские ворота бы прибил.

В Олви, на первые дни весны, скончалась новорожденная Хитаты Мериды – вдовствующей купчихи, держательницы крупных мануфактур и стекольных производств. Это её vitrum[2], пошло на реставрацию витражного изображения Ируила Ангела, в Шато-Ирул, куда стекаются паломники и путешественники со всех концов света. Мерида безутешна. Потеря родного дитятки – кошмар для любой матери, но Хитата к тому же, далеко не молодка, а посему понимает, что зачать снова, ей вряд ли удастся. Шепчут так же, что сомневается она и в causa naturalis[3] гибели младенца и грешит на брата своего покойного мужа. А ещё тише шепчут, что через Хейнскую преподобную матерь, она обратилась к самому… Пст… Рдзи Кдзи Что вы не расслышали? Кому надо, тот услышал! Если уж ОН обратил внимание на это дело, то поверьте мне, честному человеку, - от смерти девочки явно тянется скверный душок.

В Корунде, почитай на третье воскресенье Поста, убили проклятую схизматичку, Виту Блатишну. Некромантка и чернокнижница, диавольства свои познавала, почитай ещё у Наоко Черной. Ныне ею пугают шаловливых детишек, а лет двадцать назад не рисковали даже поминать. Наоко пыталась поднять смертознавцев[4] Белотопья, против нашего славного Токийского Триумвирата – да простоит он до Третьего Удара. Блатишну ловила добрая дюжина адептов Кристальной Цитадели – с шумом, треском и кровякой, присущей жутким чародейским стычкам.

Говорите, сама Кацураги участвовала? Бросьте, бросьте. Что она, девочка-волшебница, на метле за всяким сбродом гонятся? Чай у архимага, пущай и самой молодой в истории, есть чем заняться. На носу конвент в Дружном Пределе. А с манерным эльфийством, проблем всегда не оберешься.

На первый день лета, довелось узнать мне, что захворал Бернард III Лаворский, король Лиры и Сабриса. Правитель умный и благородный, верный союзник дома Лоренцов и нашего  славного короля Кила VI. Прикованный к постели и бессознательный, не видит он, чего в стране творится. А началось самое дурное.

Король, ещё не вверил душу свою Матери, а за власть уже покатилась грызня нешуточная. Оно и понятно. Нынешняя королева, Адда Рыжая, потрясает перед лордами завещанием. И кодицил сей велит, что минуя двух сыновей от первого брака, власть в стране переходит её малолетней дочери Аделичке. Sic volo, sic jubeo, sit pro ratione voluntas[5], что говорится. И регентом, то есть регентшей, должна стать сама королева. Адда – известная прошмандовка, из семейства более богатого, чем благородного. Да и Бернард вышел, по правде сказать, не за неё, а за приданное, которое спасло страну от долговой ямы. Немолодая королева, славная, более семейным кошельком и красотою, чем нравом и манерами, заполнила двор северянами-крестовниками, ведунами и прочим сбродом. А уж Адель, поговаривают, вообще зачата в некотором удалении от супружеского ложа.

Неудивительно, что старший сын Бернарда, Люсьен, ставит под сомнение не только законность бумаги, которую по его словам, король запихнул бы в сортир вместе с головой Адды, но именует маленькую принцессу не иначе как дитя-adultérin и грозится… Всяким грозится. Обе стороны пока ограничатся лишь сотрясающими стены криками, да переводом бумаги. Но те и другие, видать уже и не помышляют о выздоровлении короля. Посему как если старый Бернард выкарабкается, полетят головы. И не только рыжие.

К слову, о распутницах. В Гларге, заживо закопали жену местного лорда, тоже забывающую, в какой стороне мужья кровать. Погорела изменница на ненасытности своей, греху предаваясь поочерёдно с эльфами – темным  и светлым. Говорят, и застукали их всех втроём. Враки, думаю. Нет, не потому, что благородная дама не может делить ложе сразу с двумя мужчинами. А просто господы разноцветные эльфы, не могут, с позволения, futuere, одну женщину, не пытаясь между делом, зарезать друг друга.

Что это я все о смерти да бабах? Позвольте, сколь почтенная и просвещённая публика собралась в сем храме мух и блевотины. Пива, говорю, подлейте, и ублажу вас вещами не столь низменными.

Хотя, что там говорить – в культуре и искусствах мало что меняется. В святых храмах звучат вдохновенные проповеди. По школам да универсантам, старые поучают молодых, закрепляя знание хорошим стимулом. Переводят холст и масло - великие и не очень - рисовальщики да иконописцы. Помогают народу словом и делом странствующие люди - аббатиса Генриховна из Бранса, монах-гагиилец Сато Кешти. Сосут золотишко из народа, что пчелы нектар из цветочка, нотариусы, юристы и банкиры – процветая, жирея, благоухая. Грандиозные замыслы архитекторов, воплощают в жизни не покладающие рук строители. И те и другие, пытаются выдать заказчику, результат своей работы - глиняный свинарник, - за Храм Великой матери. При этом плату стрясти, соответствующую. Но это не относится к  Маудису, где в первый раз ударил колокол на Башне Вознесения, раньше срока законченной Таниасом Созидателем. Да и у нас под боком, в Хейни, выросла распрекрасная церковь, посвящённая Ангелу Сандалфону. Распрекрасная – видеть надо. Купола её блестят на солнце так, словно облиты жидким огнем, истину говорю.

Её освящение, выпавшее на последний день зимы, окромя лорда-протектора Токио Икари, почтил Аларих, второй этого имени, король светозарых эльфов. Старый ушастик на широкую ногу отметил свои, Лилит их знает, какие именины. Но то, что бабуле нашего короля он пел колыбельные – это как пить дать. Не обидел себя эльфиец и подарком -  взял в жены Тею Синопольскую. Девушку, ведущую свой род от самой Лилит. И как и положено таковым, вступающую в брак никак ни раньше семнадцати лет. Девица, один в один Луноликая, сошедшая с иконы Токийского собора: молочная кожа, глаза-рубинчики и волосы – чистое серебро. Вы, любезные господа и паны, скажите, что я опять ударяюсь в плотское, но с такой любой нормальный мужик бы свой mentula в кровь стер, а из постели бы не вылез. Но видать Аларих на старости лет напрочь позабыл, чего творить надобно с молодой супругой, уже в начале лета отправился воевать своих черножопых собратьев, эльфов Пророка стало быть, в Озерные степи. Ублажил ли свою молодуху старый перец Аларих, сказать трудно, но чтобы всыпать темным на озере Ильмрун, сил ему хватило. Да и момент, что ни говори, был выбран самый удачный. Стальной визирь, который у темных остроухих за главного, пропал где-то в хадже, на пути к проклятому Домум Белатору. Не слыхали? Эти полоумные чурки верят, что тот, кто перейдет через наши южные рубежи и через мертвые земли доберется до руин столицы Белаторской империи, обретет невероятную мудрость и силу. Стоит ли говорить, что «хадж», как они это называют, - дело трудное, опасное да и очевидного профита не приносящее. Так там затерялся и Стальной визирь, без которого султаны и эмиры темных, подняли своих грандов – рыцарей, по-нашему – не супротив Алариха, а друг друга. Страшное дело эти междоусобицы.

Что за Божьми костями, в северных землях случалось спрашиваете? А с какой целью интересуетесь? Ах, из праздного любопытства. Я таким, к счастью, не любопытсвую. Да и вам не советую.

Хотя по секрету обмолвлюсь все же, что с неделю назад, дошел до меня слух один. В Корсхольме четвертовали Виго Венделя. Мужа ученого и мудрого, славного лелиилита. За что? А нужна волкам причина, дабы умертвить агнца кроме той, что они волки? Престольный легат, зачитывал обвинения в шпионаже, да кто ж этому коту шелудивому поверит. Разве же убивают шпионов, да ещё и прилюдно? Их дурят, а не топором шинкуют, на радость просвещенной публике.

А не далее, как позавчера, страшно сказать, видел я с полсотни крестовников, прямо на токийском тракте, в неделе пути от самого великого града Токио. Не сказать, чтоб я спраздновал труса… да чего уж там, улепетывал я, аж лошадь загнал. У меня волосы на жопе дыбом встали, а полупопия так сжались, что иголка не пролезет.

Это кто там такой умный? Нет, иголки я себе никуда не тыкаю. А сказал так, для красного словца.

Чего они там делали? Никак, явились отметиться на турнире. Как на каком?! Ошалели или брага все глаза залила? Через три недели, что за дата? Забыли, неблагодарные? Одинадцать годков минуло, с того кошмарного лета, как кресты перли на нас севера, по колено в крови и трупах. И как 15 июля, в этом ублюдском четыреста десятом, всыпали мы им под Дежолем, или Танненгером, кому как больше нравится. Как стало то поле кладбищем, на котором плащи крестовые стали саванами, а воронье ходило таким пузатым, что от земли оторваться не могло. Как сложила там свою голову, за жизни наши блядские, Юи Прекрасная. Забыли?

 По глазам вижу, что помните.

Вижу. Вижу у вас, паны, на рубахах семь глаз. Сиелисты, стало быть. Помню ваших щитников, что не дрогнули под ударом кавалерии северных когтей-Лордов. А у вас, сударь, на табарде[6], красный лист свидетельствую. В ваших цепниках, пресвятой брат нервит, увязли кнехты крестовников. От вашего железа смерть приняли. А у вас, мусье, вижу на эскофле[7] сабрискую лилию. Под ней, умер Бернард II. Умер, но не отступил. Вечная ему память. А эти ли лиловые повязки, молодой человек, не святого ли Самусиила? При встрече, упадешь в ноги своему учителю, который со своими братьями, схлестнулся с северными громовержцами и Плакальщиками. А вы, господин эльф, сами там были и помните, сколько ваших стрел нашло там свою цель, и сколько светозарых ваших братьев, пали в перестрелке с тартарскими лучниками. Вы же, дорогие братья-монахи, на робах стальные полосы Святого Зеруила носите. И ясно, что под одеждами этими привыкли доспех носить. Ваших братьев и сестер, вела сама Икари Юи. Единсвенная. Плечом к плечу вы там погибали.

Помните это? Они тоже помнят. Север помнит. Холод хранит и не забывает.

Вот и прутся туда кресты, на ристалище сойтись с лордами нашими, большими и малыми, которые их отцов и дедов в грязь топтали. Да ни черта только у них не выйдет, ибо реннен[8] – это поединок чести. Нет в нем гнусным северным хитростям места, а значит валятся им на утоптанной земле и глотать пыль, да конский навоз. На такое дело, я и сам не прочь поглядеть. Тем паче, что в этому году на ристалище выйдет сынок Юи. Сколько ем, семнадцать уже стукнуло? Юноша-то, поди так и рвется в бой.

Фух, что-то разошёлся я.

Просите, могу ли я рассказать о Юи Прекрасной? Могу. И начну с одного слова.

Необыкновенная.

На нем же и закончу.

 

 


[1] Великая мать

[2] Стекло

[3] Естественной причине

[4] здесь - некроманты

[5] «Так я хочу, так я велю, и пусть доводом будет моя воля»

[6] Рубаха с коротким рукавами или без, часто носимая герольдами.

[7] Охотничья одежда с широкими рукавам.

[8] Вид турнирной копейной схватки.

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End