Полуденный экспресс Лондон - Кумб-Тресси прибыл к месту назначения,  пуская в голубое небо дымные курительные кольца. Пассажиры, немногочисленные встречающие, одинокий носильщик со своей тележкой, разносчик газет, выкрикивающий заголовки… 
Из вагона первого класса неспешно вышел усатый гражданин в мохнатой шубе и шляпе пирожком. В одной руке он держал объёмистый саквояж, другая рука обнимала видавшее виды седло, в зубах был зажат окурок гаванской сигары. Гражданин оглядел перрон с хозяйским видом, посмеиваясь в усы и тихонько напевая: «Здесь груды золота лежат, и мне они принадлежат!…».
- Самодур, - произнёс джентльмен лет тридцати, попыхивая папироской. – Как есть самодур. Насквозь вижу.
- Пусть так, - заметила дама в клетчатом платье для путешествий и двухкозырьковой шляпе, – но, как ни крути, в ближайший месяц он наш клиент. Минимум.
- Я сомневаюсь, что здесь ему грозит какая-то опасность, - слегка щетинистое лицо джентльмена приняло сатирический оттенок. - Разве что выпь заклюёт, да он и то не растеряется и забьёт её сапогом. Это тебе не сэр Чарльз с его пороком сердца, его Кондратий не хватит. Вообще, с чего мы решили заняться этим расследованием? Это тебе не «морской договор» найти или немецких фальшивомонетчиков вывести на чистую воду….
- А тебе лишь бы в шпионов играть! – огрызнулась дама. – Тут наверняка дело серьёзное, сердцем чую. Ведь так, Пен-Пен?
Метрового роста пингвин кивнул хохлатой головой и что-то крякнул. На его клювастой физиономии было написано примерно следующее: «Истину глаголете. Недоброе место, глушь, как есть глушь. Какая сельдь, тут и мойва-то мороженая в сельпо, небось, не каждую неделю бывает».
- Ну-ну-ну, не дуйся, - с улыбкой сказал джентльмен. – Просто я не вижу особых причин доверять этому малахольному доктору. Прискакал, легенду какую-то изложил, озадачил нас с тобой до кучи и обратно ускакал. Причём всё время рот до ушей, тоже мне, Фигаро. Нашёл он на гравии эти следы огромной собаки, и что? Раз следы огромные, какого рожна он решил, что это собачьи следы? Может, это волк или гиена какая-нибудь с павианом, - ухмыльнулся он, обхватывая даму за стан.
- Кхгм-кхгм!
Лицо усатого гражданина расплылось в ехидной улыбочке.
- Я, собственно, не хотел мешать, - заговорил он, - но карета подана. Садитесь, мои дорогие, в экипаж. В скором времени вы будете лицезреть новые апартаменты сэра Генри Баскервиля – мои апартаменты! «Мохнатый шмель на душистый хмель…». Садитесь, садитесь!
Джентльмен взглянул на даму, как бы донося взглядом реплику: «Что я тебе говорил – са-мо-дур!» Та же явно выбирала, в кого полетит зонт с металлическим набалдашником – в молодого джентльмена или же в сэра Генри, однако так и не определилась. С кислой миною она уселась в коляску и потряслась в компании своего помощника и не слишком тактичного помещика по вересковым пустошам, которым, казалось, не было конца и края. Экипаж подскакивал на выбоинах и колдобинах, которые были основной составляющей девонширских дорог, петлял среди гранитных столбов…
- Вот же ж дороги, а! – воскликнула дама, придерживая одной рукой свой deerstalker.
Пингвин промолчал. На его непроницаемой физиономии читалось: «М-да. Всё хуже, чем я думал. Медвежий угол, что и требовалось доказать. Тут не то что мойвы, тут и воблы сушеной, небось, и то нет. А если и есть, мне она чёрта с два достанется», - и пернатый философ покосился на свою хозяйку, любительницу эля с рыбкой и солёной сушкой. Джентльмен же просто смолил папироску, думая о чём-то своем. С вершины холма двое гримпенских крестьян окидывали транспортное средство критическими взглядами.
- Новый хозяин приехал, - пробурчал один из них, - будет таперича тут заправлять.
- Стало быть, перемены грядут? – спросил его молодой попутчик.
- Перемены… - пожилой труженик села сплюнул. – Какие тут, к лукавому, перемены? Ещё хужей будет. Прежний, хоть и не в уме был, да держался как-то. А этот моложавый, ков... Ковбой, во. Будет тут с девками кутить, долгов понаберёт…. Кирдык нам будет.
- Думаешь?
- Уверен. Ещё и сам копыта откинет. Апрель месяц в разгаре, а он шубу нацепил. А ещё молодой, - процедил старик. – Пижон.
- Невесёлые здесь места, господа, - заметил сэр, провожая взором крестьян, - но ничего. Не пройдёт и года, как я проведу сюда электричество!
Пингвин махнул головой и издал трескучий гортанный звук, что следовало понимать как «Флаг вам в  руки! Глядишь, и есть чего будет».
Наконец-таки вдалеке изволил показаться старинный Холл – массивное строение с тремя башнями и террасой, лет сто не знавшее капитального ремонта. Впрочем, несмотря на сей досадный факт, фамильная баскервильская вотчина отлично сохранилась, не в пример покосившейся хибаре местного сутяги Френкленда, коя была построена всего-то во времена Великой Французской революции.
И вот через полчаса, без труб и барабанов, почётная кибитка наследника из Североамериканских Соединённых Штатов въехала в главные, украшенные орлами, ворота; а засим совершила круг почёта около неработающего фонтана и остановилась у увитой вековым плющом террасы Баскервиль-Холла, где их поджидал высокий, седой господин в строгом чёрном сюртуке.
Господин внимательно оглядел выходящих из экипажа людей, пытаясь опознать виновника торжества, сэра Генри, что было непросто. Наконец, решив, что помещику подобает быть галантным, он шагнул к молодому джентльмену, который в эту самую минуту подал руку выходящей из пролётки даме.
- Добро пожаловать, сэр Генри, в Баскервиль-Холл, - произнёс он властно и благожелательно.
«Почто ослом обзываетесь?» - подумал джентльмен, но виду не подал и ответил:
- Не награждайте меня чужими титулами, я всего лишь друг сэра Генри.…М-да. А сэр Генри там.
«Друг.… Однако.… Даже думать неприятно».
Джентльмен вздохнул и взял спутницу под ручку.
Усатый гражданин в фетровой шляпе усмехнулся в усы и направился к господину, который был ни кем иным, как дворецким Холла, по фамилии Бэрримор.
- Я ваш новый хозяин, Бэрримор, - насмешливо проговорил сэр. – Позвольте представить вам моих гостей, мистера Ватсона и мисс Холмс из Лондона. Прошу, как говорится, любить и жаловать.