Небольшой аккуратный особнячок, в котором помещалась юная мисс Лайонс, находился в полукилометре от железнодорожной станции и был окружён небольшим палисадником, в калитку которого сейчас заходил наш юный друг. Что ж, проникнем следом за ним в жильё вечно спокойной Рей, которую мы до сих пор, увы, не встречали.
- Ты дома? Я вхожу.
Итак, изнутри дом был оформлен в лучших традициях набирающего обороты модерна и восточноазиатских мотивов – этакое весьма гармоничное смешение культур. Стены были оклеены простыми обоями с рисунком «ренессанс», на метр от пола поднималась гипсово-бумажная панель с залихватским узором, искусно окрашенная под морёный дуб. Комната была уставлена различными этажерочками и полочками, на которых красовались заботливо расположенные Стэплтоном-старшим фарфоровые собачки, салфеточки, канделябры и тому подобная весьма милая, но не имеющая практического значения чепуха. На стенах висели несколько книжных полок и пара-тройка панно в японском стиле, изображавших неких пташек Божиих и вулкан Фудзияму. Пол был устелен персидским ковром, таким же, как и в Меррипит-Хаусе. В уголке громоздился камин, над которым возвышалось зеркало в раме красного дерева с цветочным орнаментом, неподалёку красовался бежевый диванчик в мелкую тиснёную орхидею, на котором.… Впрочем, давайте ещё раз обозрим комнату.
Уютная в принципе кубатура была покрыта лёгкой патиной небрежности, которая при отсутствии отца и сына Стэплтонов рисковала плавно перетечь в пелену бардака. Да, Рей было как-то всё равно, вытерта ли со всех фарфоровых собачек пыль, убраны ли на полки книги, коие она читала не слишком часто, так как смысла в этом не видела, но не так уж и редко. Кумб-Трессийские почтальоны исправно доставляли по её адресу корреспонденцию, но рука девушки отродясь не касалась почтового ящика – его периодически опорожнял Стэплтон, оттаскивая все письма в сарай на островке посреди Гримпенской Лужи. Зачем они ему были надобны – тайна, покрытая мраком. Впрочем, мы уделяем вещам слишком много внимания, совершенно позабыв о людях.
Итак, на этом самом диванчике и сидела Рей Лайонс, одетая в белую «романтическую» блузу, жилетку с витиеватой цветочной виньеткой и клетчатую шотландскую юбку. Внешность её имела несколько ярких признаков альбиноса – белая, как мел, кожа, глаза цвета заката в горах… Коротко стриженые волосы барышни на свету искрились оттенками ультрамарина. Почему именно ультрамарина, нам самим доподлинно неизвестно. Наверное, даже спокойной и невозмутимой Рей была близка некая эксцентричность, в глубине этого бездонного омута под названием «душа».
- Д-доброе утро, - произнёс Синдзи, глядя в пол, будто бы изучая узоры на ковре.
- Доброе утро.
Обитательница домика на мгновение подняла глаза, оглядев собеседника, а затем снова погрузилась в размышления, которым она отдавала большую часть своего свободного времени. Это были мысли, которые мучают каждого человека – мысли о себе самом. «Кто я?», «Что я за человек?», «Зачем я здесь?».… Пожалуй, каждый из нас задавался этими вопросами. Но, увы, никто не может ответить на них, кроме разве что господа бога. Но ему явно не до нас, да и люди со своими повседневными проблемами, зарываясь в них с головой, ищут спасения от столь мрачных мыслей. Рей часто задавала себе такие вопросы, но из ответов на них вытекали другие, ещё более мучительные и подчас риторические. Впрочем, от мрачных мыслей и её можно было увести.
- Зачем пришёл? – спокойно и монотонно спросила она.
Синдзи снова собрал всех метущихся в душе циклопидесов, и решительно начал:
- Отец…. Просил передать…. Сегодня званый обед в Баскервиль-Холле. Нам всем следует пойти туда…
- Зачем?
Девушка воззрилась на гостя, в глазах её был виден безразличный интерес к объекту разговора. Рей была хорошим исполнителем, проявлявшим инициативу в самых крайних случаях, но ей требовалось чётко знать, что от неё требуется.
- Ну…. Для лучшего изучения… объекта. Ещё это возможность развеяться… А план, похоже, слегка меняется…
- Вот как?
- Да. Из Лондона вместе с сэром Генри приехали мистер Ватсон и мисс Холмс. Они… с-сыщики…
В ясных очах барышни мелькнуло минутное удивление.
- Сыщики…
- Нам следует подготовиться. Собраться.
Минуту Рей размышляла, а затем медленно проговорила:
- Л… ладно. Я поеду. По-видимому, мне следует переодеться?
- Да-да, - юноша слегка сконфузился, - отец советовал взять То-Самое-Платье для особо важных случаев.
- Так серьёзно? – переспросила девушка.
- Судя по всему, да. Ладно, мне надо вернуться домой и приодеться подобающим образом, а то касаемо моей подготовки ещё собака Баскервилей не валялась, - улыбнулся молодой кофевар.
Рей поглядела на него и тоже слегка улыбнулась, что случалось не так часто. Синдзи попрощался и, спотыкаясь, направился к выходу. Через пару минут он уже трясся в двуколке по направлению к Меррипит-Хаусу. Девушка же осталась наедине с платьем и обыденными своими мыслями.
Домчав до вотчины как можно быстрее, юноша едва не сшиб в дверях Аску, которая в этот самый момент красовалась перед зеркалом, разглядывая свой костюм для приёмов и званых обедов. После небольшой перепалки, которая имела место быть между ней и незадачливым гонцом, последний направился к отцу, уже наряженному в парадный сюртук, выглаженные брюки и жилет с мелкой серебряной звездой, и сообщил, что Рей озадачена, и что сейчас он быстро соберётся и будет готов. Через пять минут окончательно готовая троица уселась в баскервильскую коляску, на козлах которой сидел старый кучер Перкинс, хороший знакомый энтомолога. Коляска направилась в Кумб-Тресси, где её уже ожидала Рей Лайонс в особом платье для торжественных случаев, а затем повезла уже четырёх пассажиров в составе членов нашей «могучей кучки» по направлению к Баскервиль-холлу.
Совершив ставший уже традицией круг почёта вокруг неработающего фонтана, экипаж остановился перед старой террасой Холла, где гостей уже ждали дворецкий Бэрримор, доктор Мортимер и сэр Генри Баскервиль собственной персоной.