Утро началось даже не со звонка Сорью, как я опасался. Всё оказалось намного хуже. И под этим «хуже» я имею в виду, что никому бы не пожелал, проснувшись, увидеть в дверях своей комнаты моего отца, внимательно рассматривающего вас.
В полумраке спальни светлым пятном выделялся только его бежевый жилет, а тёмная рубашка, брюки и смуглая кожа, казалось, размывались в тёплом воздухе. Затемнённые очки на лице и вовсе выглядели тёмными провалами.
— Отец? — пробормотал я, ещё окончательно не проснувшись, но уже рефлекторно напрягшись под одеялом – он заходил ко мне раза четыре в жизни, и всегда по важной причине. Отец считает, что личное пространство должно быть у всех: его – бар, моя – комната, мамин кабинет, где она иногда работала. Как-то я шутил про себя, что, наверное, родители и спальню поделили – глупость, конечно.
— Ничего, Синдзи. Как мама?
В голове мигом пронёсся вчерашний день, и я рывком сел на кровати:
— Ты же знал, да? Знал о войне?
— Да.
— И ты… вы ничего мне не сказали… почему?
Отец молчал, и это означало лишь одно.
— Ты решил, что мне не нужно говорить, да? Пока не придёт время уезжать? Так?
— Мы решили это вместе.
Я словно захлебнулся словами, не зная, что на это возразить – обычно отец принимал все решения сам, даже колледж выбирал мне, ни с кем не советуясь. Тут я сообразил, что он всё ещё ждёт ответа на первый вопрос.
— С мамой всё в порядке… Она уверена, что… — в памяти всплыло слово «мнемоблокирование», и я замолчал.
Отец молча кивнул, словно знал, в чём дело, и вышел, задвинув сёдзи. Хотя знал, конечно, знал, раз они с мамой «решили это вместе». И всё-таки, когда мне проводили блокирование? Почему я не помню об этом? И когда…
Валявшийся на полу рядом с кроватью комм тихо блямкнул, высвечивая в воздухе над собой голографическое напоминание: буквы «RbB/M». Да помню, помню, встреча с лидером «марков». И когда это я вчера напоминалку написать успел? Вырубился же сразу. А, точно, ещё в туннелях… Можно доспать – переставил будильник на три часа вперёд и снова уснул.
…даже в половине одиннадцатого, отключив надоедливую «мелодию бодрости», подниматься не хотелось, но после двухминутного стояния с головой, засунутой под струю холодной воды, в мыслях прояснилось. Наскоро почистив зубы и вытершись, я направился на кухню, убедившись по дороге, что сёдзи в спальню родителей потемнели: отец точно лёг спать.
Разложив на кухонном столе масс-комм, свой переносной и подключив к ним блок шифрования, задал команду на поиск в городе оптимальной точки встречи на нейтральной территории с учётом постоянных колебаний зон влияния [1] – а то вдруг окажется, что недавно «ничья земля» стала чьей-то и нас попросту прибьют. Конечно, можно бы встретиться и в зелёном секторе, но там легко выследить человека, и тогда об анонимности можно забыть. Ни один лидер не пойдёт на это, кроме Мунакаты, которого и так все знают. Но ему-то можно, ведь «экветов», как известно, поддерживает имперская Стража, а говорят, что и мафия тоже.
Уже готовя первый импровизированный сэндвич – возьму побольше с собой, нормально завтракать некогда – я вспомнил, что так и не отписался по существу ребятам и параллельно задал масс-комму переслать всем текстовое сообщение, что всё в порядке, я разбираюсь, время пока есть, в течение дня пересечёмся в инфопространстве, когда и где – напишу отдельно.
Динамик тихо прозвенел, привлекая внимание, а я с недоумением уставился на собственные руки: на столе лежал уже с десяток сэндвичей, и как раз сейчас, как оказалось, к ним готов был присоединиться одиннадцатый. Вот что бывает, когда отвлекаешься. Выругавшись про себя, помыл и убрал нож – от греха подальше, вывел данные поиска. Хм, а удачное место: на самом юге оранжевого сектора, достаточно близко к зелёному, чтобы легко добираться и достаточно далеко от границы с серым, чтобы был шанс нарваться на «саутов» – им сейчас не до того, потому как вряд ли даже на пропущенной сходке они договорились с «джемми». Остаётся решить, как быть: по идее, курьер должен присутствовать на организованной им встрече, а раздваиваться я не умею. Можно, конечно, просто воткнуть где-нибудь комм с передатчиком, как тогда, на переговорах по поводу вирусной атаки на сервера погодного контроля… Синдзи улыбнулся, вспоминая: они ведь не требовали, чтобы он явился лично. Лидер «экветов» тогда аж словами давился от ущемлённой гордости: как же, кто-то осмелился не явиться туда, где он сам гарантировал остальным лидерам безопасность!
Но сейчас не получится, Хикари прямо сказала: личная встреча, а она всегда имеет в виду то, что имеет. Опять же, перемирие не повредит, если «чёрные» за него получат что-то ценное. А самое ценное, Синдзи, как всегда – информация, и уж кто-кто, а Хораки-сан, примерная староста и дочь декана, понимает это. Та-ак, можно, например, подослать Хаару с тем же передатчиком – пусть просто повторяет, что я ему буду шептать. Да нет, глупо, по паузам в разговоре всё будет понятно. Можно сделать то же, но пусть Хаара молчит, а под одежду спрятать динамик от комма. Тоже не очень – легко вычислить, а на встречи по правилам никакого оборудования не берут. Стоп, я же буду в контактнике, а он – тоже оборудование… Да нет, не верю. Мой контактник даже AI NERV не заметили – удобная штука это слияние с ДНК носителя, а то хрен бы пустили в здание Института. А «снимать» его – процесс не из приятных. И умники «марков» из охраны лидера тоже ничего не заметят, при всей их обеспеченности технологиями с заводов жёлтого сектора – вряд ли те более продвинутые, чем в NERV. Думай, Икари, собирайся и думай…
Уже на улице меня осенило: есть решение! Что там – «раздваиваться не умею»? Ну-ну. Чёрт, и как я раньше об этом не подумал! Оно, конечно, придётся постараться, но…
В приподнятом настроении я отослал Хикари подтверждение с координатами встречи – с местом определились, а время: пусть будет сегодня ночью. Мне так проще, ей – раз сама заговорила о перемирии, стерпит. Опять же, мы на каникулах, так что выспаться и потом можно.
Садясь в вагон монорегулы, я вспомнил о том, что сразу же убило всё настроение: Аска. Затаил дыхание и, не давая себе времени передумать, набрал её номер. Трубку взяли после пятнадцатого, наверное, гудка, и чей-то смутно знакомый девичий голос пропищал:
— Аска говорит, что «пошёл ты в задницу, придурок». Что ей передать, Синдзи-сан?
Ну, другого я и не ждал.
— Передай ей комм, пожалуйста… — блин, кто это? Имя бы хоть вспомнить. В динамике зашуршало и стихло – закрыли микрофон ладонью, что за детство? Я ждал. Только бы не попасть в зону обрыва связи: оно-то, конечно, Сорью тогда сама позвонит, но не раньше чем через три-четыре дня, и убьёт меня за это тоже сама. Шуршание повторилось, я прибавил громкость и уловил едва слышное дыхание. «Спешите видеть: смертельный номер – монолог в тишину тире диалог с молчанием». Это тоже привычно. Как и мои дурацкие мысленные комментарии не вовремя и не к месту.
— Аска, прости меня. Я… действительно виноват, что не включил комм и не перезвонил. Прости. Нам с тобой нужно поговорить – это важно. Помнишь, о чём мы говорили у меня дома? И чем быстрее, тем лучше.
Молчание.
— Я знаю, что ты сейчас думаешь. Нет, я не обнаглел, нет, я ничего не требую и знаю, как неправильно поступил, что не вернулся домой в тот день... но я правда не мог. Понимаешь, тут… случилось кое-что. Кое-что серьёзное. Очень серьёзное, Аска.
Молчание и чуть участившееся дыхание.
— Нам правда нужно поговорить. Лично, по комму об этом никак нельзя. Сегодня до вечера я могу подъехать, куда скажешь. Или завтра, в любое время. Понимаю, ты не хочешь со мной разговаривать, но тогда хотя бы напиши, пожалуйста, где и когда. В общем… я пойду, ещё многое нужно успеть. Буду ждать от тебя сообщения. Это действительно важно.
Жду ещё несколько секунд, надеясь, что она ответит хоть что-то, и уже прикасаясь к сенсору отключения связи слышу тихое: «Ладно…» Перезванивать бессмысленно – не ответит. Сейчас Аска уже корит себя, что вообще что-то сказала вместо гордой тишины да обзывает меня, а её оставшаяся безымянной подружка кивает и поддакивает, потому что спорить с Сорью в таком состоянии – смерти подобно. Живо представив себя эту сцену, я ухмыльнулся: не на мне срывается, такая редкость. Вот и хорошо, своих забот хватает. Кстати, о заботах…
Следующие три с лишним часа, проведённые в вагонах с двумя пересадками и одной проверкой личности на периметре сектора, я провёл, наскоро набрасывая нужную программу. Хорошо бы отшлифовать и потестить, конечно, но времени только до ночи, поэтому просто прогоню через систему контроля нашей «базы» в инфосети – если будет нормально, это уже половина успеха. А на крайний случай пропишу «контур зеркального взаимодействия», хотя не хотелось бы им пользоваться – голова после такого раскалывается и не помогает ничего, только время.
К тому времени, как я добрался к южной оконечности оранжевого сектора, вагон заполнили разнообразно одетые работники ферм, теплиц и откуда там ещё берут продовольствие. На мою возню с масс-комом они глядели как на что-то непристойное. Да, понимаю, проекции личного интерфейса им не видно, так что сосредоточенно водящий по воздуху руками или молотящий пальцами по чему-то несуществующему человек, должно быть, смотрится странно, но зачем же так глазеть, будто я дьявола вызываю? Тут, в оранжевом секторе, в основном селились выходцы из сельскохозяйственных областей в низинах, ничуть не меняя привычек и образа жизни в целом. Ни их родители, ни они сами никогда не видели Сети, инфопространство для этих людей – едва ли не святотатственное зло, порождение проклятых «ангельских технологий», отнимающее время от настоящей реальности – всё это я помню по урокам социологии современного общества, но хоть убейте, если понимаю. «А словосочетание «настоящая реальность» вообще звучит как беспросветная тавтология, травмирующая мою неокрепшую психику, хе». Ой, смеяться, похоже, не стоило – ухмылка у меня сейчас препаршивая, точно знаю. То-то те двое аж отшатнулись, делая жесты, отгоняющие злых духов. Это уже из уроков истории религии – спасибо, Кагуми-сенсей.
Так что я испытал почти счастье, вывалившись из вагона и оказавшись на платформе в одиночестве – во-первых, испуганно-брезгливые взгляды уже достали, во-вторых – славно, что никто не увидит, куда иду.
Сервера навигационного управления отчего-то в этом секторе недоступны, так что я вывел в интерфейс карту с заранее отмеченным маршрутом к точке рандеву. От этой остановки недалеко – пара километров. Недостроенный комплекс водоочистки я выбрал из-за запутанности внутренних переходов, удалённости от жилья и главное – он под землёй. А во мраке в таком гигантском сооружении спрятаться и переждать любые розыски проще простого.
Добравшись на место, я проверил окрестности, сверил входы в комплекс со схемой из сетевого архива строительной компании, присмотрел возможные укрытия на поверхности и спустился вниз. Судя по схеме, строительство заморозили на стадии готовности в девяносто процентов: только и осталось, что завершить отделку и установить централизованный блок управления – все коммуникации и линии к точке его монтажа подвели заранее. Это не моё дело, конечно, но кому-то явно было выгодно оставить всё это ржаветь под землёй – ведь и деньги были, судя по тому же архиву, просто власти города не дали разрешения на монтаж последних систем и ввод в эксплуатацию.
Проверив зал, где назначена встреча и подходы к нему, отошёл оттуда чуть ли не на другой конец комплекса и устроился на решётке под «потолком» над огромной круглой ямой: схема говорит – «второй основной резервуар накопления». Не слишком удобно, но забрался я сюда с трудом даже на ресурсах контактника, так что шансов, что проверяющие здание «марки» меня найдут – почти никаких.
Разослав уведомление всем «чёрным» о координатах встречи в Сети, я вновь взялся за недоделанную программу, неожиданно для самого себя увлекшись так, что время пролетело незаметно. Очередной раз собрав все элементы и запустив полное тестирование на ошибки связей, достал сэндвичи и посмотрел на часы. Ого. Половина восьмого – то есть работал я аж четыре с половиной часа. Понятно, почему так проголодался. До встречи со своими ещё почти час, с Хикари – пять с половиной. Успеем всё обсудить и со всеми вместе, и с главными «троек» особо, да ещё останется время отыскать возможные фокусы «маркированных».
Поев, я соединил коммы, подключил блок шифрования и уже всю связку через кабель к разъёму нейроинтерфейса за ухом. Мимолётно подумал, что надо бы обновить протоколы доступа, не глядя отбил на клавиатуре координаты базы и прикрыл глаза.
В Сеть все попадают одинаково: сначала на пару секунд теряешь ощущение собственного тела, словно его и вовсе нет, затем всё поле зрения заливает ровное жемчужное сияние, держащееся ровно четырнадцать секунд, а уже после этого тебя выбрасывает в заданной точке.
Так как нашу базу я «строил» сам, то после пятикратной перепроверки подлинности личностного профиля – да, знаю, я параноик – выкинуло меня уже во внутреннем дворе, а не в «тамбуре контроля», через который проходили остальные. За спиной, я знал это, даже не оборачиваясь, возвышаются серые стены без какого-либо признака ворот, а по бокам, насколько хватает взгляда – простирается мрачный парк. Здесь всегда темно, сыро и срываются с неба редкие капли тёплого дождя. Не холодно, но изо рта вместе с дыханием вырываются облачка пара. Чёрные, едва различимые на фоне темноты, но странным образом ощутимые деревья вплотную подступают к мокрым каменным плитам двора. Если по одной из тропинок войти в парк, будет слышно, как ветер шелестит листьями, как скрипят под его порывами тонкие чёрные стволы, а порой тебя ждёт холодный душ из срывающихся с ветвей капель. Кенске, когда впервые появился здесь, даже заблудился, а на следующий день в колледже то проклинал меня за трату ресурсов, то с явной завистью спрашивал, где это я нашёл возможности для такой реалистичности, едва ли не требуя дать контакты владельцев домена. Помню, я как-то отшутился – ну зачем ему знать, что владелец всего один, а сам домен тщательно спрятан в потаённом участке Сети, который военные выделили под свои автоматические заводы – ума не приложу, зачем. Контроля никакого, сами заводы от инфопространства полностью отрезаны для безопасности, так что – столько места пропадало попусту! И уж не знаю, кто всё это обслуживает, но мощности чудовищные – грех не воспользоваться. Правда, были и странные глюки: пару раз вечный полу-дождь отчего-то превращался в снег, покрывавший всё вокруг белым покровом, а в парке поселились взявшиеся ниоткуда «светлячки» – разноцветные шарики света, начинавшие виться вокруг, если долго бродить среди деревьев, притом пугливо отлетавшие на пару шагов при попытке коснуться. Это уже взволновало меня не на шутку – ведь их я точно не «писал», но несколько проверок так и не выявили, откуда те взялись. Вреда они не причиняли, за пределы парка не выбирались, так что в итоге я просто примирился с их существованием. Стереть не поднялась рука – уж очень красивы.
Впереди, на другой стороне площади с неработающим фонтаном, высилось трёхэтажное здание – то ли собор, то ли дворец в стиле романской архитектуры. Чёрный, как всё вокруг, камень стен влажно блестел, если смотреть издалека, но вблизи становился матовым. По мере приближения светло-серые каменные плиты под ногами темнели, у самых дверей становясь угольно-чёрными. В покрывавших их мелких лужах дождевой воды отражались яркие, неестественно крупные звёзды, хотя небо над головой почти всегда затянуто тучами, а по обе стороны от входа горели рыжего пламени факелы.
Осмотревшись, я преодолел расстояние до дверей и вошёл внутрь. Наши начнут подходить минут через двадцать пять-тридцать, так что у меня есть время проверить программу. Гулкими переходами пройдя в неприметную комнатку в дальнем конце коридора правого крыла, я отворил дверь – кольнуло ладонь проверкой прав доступа – и шагнул за порог, чувствуя, что падаю вниз. Приземлившись на ноги, в полной темноте протянул руку, щёлкнув переключателем – стены неярко засветились изумрудно-зелёным, едва рассеивая мрак. Внимательно глядя под ноги, я преодолел неширокий коридор, наступая на безопасные плиты пола, свернул под прямым углом и прошёл сквозь старинный на вид портрет, изображающий вельможу в парчовых одеждах с острым взглядом и крючковатым носом. Здесь и спрятана «начальная комната» – место, с которого начинала возводиться база, и единственное, из которого можно что-то здесь добавить, изменить или убрать. Такие комнаты были у всех созданных объектов в Сети и всегда тщательно скрывались, несмотря на то, что права на вход обычно лишь у создателя и весьма ограниченного числа людей, которым он всецело доверяет – если таковые вообще есть.
Подойдя к стене, я коснулся скрытого сенсора и вложил в открывшийся паз извлечённую из кармана друзу кристаллов – написанная программа выглядела здесь именно так. Отверстие закрылось, под потолком зашуршал включившийся вентилятор, похожий на те, что были в старых детективах – анализ и тестирование пошло. В ожидании я развалился в мягком кожаном кресле у заваленного всякой мелочью стола, придвинув к себе совсем уже древний дисковый телекомм так, чтобы видеть маленький экранчик под держателем трубки – там отображался ход выполнения.
Первый сигнал пришёл, когда светящаяся спираль на экранчике затемнилась на две трети: воздух в комнате словно сдвинулся, изменился – почти невозможно описать это ощущение. Вытащив из груды хлама на столе гибкую пластину, на вид из стекла, а на ощупь из дерева, я несколькими штрихами начертил символ запроса и на светлой поверхности проступили графы таблицы. Одна из боковых ячеек пульсировала белым, в ответ на прикосновение отобразив аватар и псевдо пришедшего – Кардо, главный в десятой «тройке». Почти сразу же засветились ещё несколько ячеек – народ прибывал. Когда паз в стене открылся и программа скользнула мне в руку – тест пройден, работоспособна, «огрызки» кода помечены – таблица уже заполнилась изображениями и именами. Выведя копию себе в поле зрения, я положил пластину на стол и другим путём поднялся наверх. Как обычно, все собрались в центральном зале, рядом с библиотекой, где потом останутся только главные «троек» и я.
Приотворив дверь, скрытую за портьерами, я скользнул в тени одной из опорных колонн и уселся, скрестив ноги, на стол, стоящий в середине зала – сюда не доставал свет факелов. Воздух дрогнул ещё раз, от входа послышались шаги – Хаара, как всегда, пришёл последним. К нему тут же подскочил и что-то взволнованно зашептал Айда – его можно узнать по павлиньему перу, венчающему обязательный здесь низко опущенный капюшон плаща. Лиц не видно, это одно из непреложных правил: состав своих «троек» знают лишь их главные и я. Когда «чёрные» только организовывались, многим была не по душе такая скрытность. Кто-то ушёл, кто-то привык, но зато лично мне так спокойнее – шансы раскрыть всех сразу почти нулевые. Даже если возможный «засланец» будет главным тройки. Ведь есть ещё одно правило: главный приводит ещё двоих сам – тех, кого знает лично. Сдаст один – «сгорят» все трое, но только они. Даже умеющий хранить тайны Айда – знает свою тройку и всё, как бы я ему ни доверял. Да ещё Кенске, Стэн и Хаара – единственные в курсе личности лидера «чёрных».
Я поднял лежащий рядом колокольчик и позвонил, одновременно снимая маскировку. Стоящий ближе всех к столу смешно отпрыгнул в сторону. Народ зашевелился, подходя ближе.
— Как многие из нас уже знают: скоро начнётся Четвёртая война с Супремом. — Кто-то из стоящих позади коротко выругался, кто-то охнул, но остальные молча ждали продолжения.
— В ближайший месяц начнётся эвакуация, в городе оставят только военных. — Про сотрудников Института им знать не нужно, а кто знает – поймут, что об этом нужно молчать. — Те из вас, кого оставят – получат через главных в своих «тройках» примерные инструкции, а пока запомните главное: нам нет дела до этой войны. Если кто считает иначе – вы знаете, что вольны делать, что посчитаете правильным, но ещё раз повторяю: это не наша война. Кого эвакуируют – уезжайте. Да, мы все знаем истории Третьей войны про партизанские отряды, но если кого потянуло стать героем – это впустую и даже во вред.
Я чуть замялся, решая, добавить ли ещё кое-что, но вспомнил механизм работы мнемоблокирования и всё-таки сказал:
— Есть информация, что эта война долго не продлится. — Судя по изумлённому шёпоту, возникшему среди стоящих вокруг, об этом не слышал никто. Оно и понятно. — Я бы даже сказал, совсем недолго. Это всё.
«Ну, держись, Синдзи. Сейчас будут вопросы, споры и прочая чушь».
Ко мне пробился высокий парень в блекло-красном плаще, по капюшону – вышивка светящимися жёлтыми узорами. Ник – Сэтто, настоящее имя – Кичи Флоа, двадцать шестая «тройка». Выскочка, скандалист, живёт в сером секторе, играет в рок-группе, умело обращается с ножом, родителей нет.
— То есть ты предлагаешь забиться в норы, пока ангелы будут громить наш город? — Голос полон злости. Ну, вот он и озвучил главные сомнения собравшихся. Прекрасно. — Слинять, а остальным, кто не может – трусливо затаиться и переждать?!
— Ангелы нападут. Это факт. Мне сообщили, что затяжной войны не будет. Источник информации надежён. Если ты хочешь умереть, напав на ангелов с одним ножом – твоё право. Но я предпочитаю, чтобы все вы остались в живых. Мы не патриоты, не военные, мы – «чёрные». Это не просто имя. Мы не вмешиваемся ни во что прямо. Многие из вас видели, как всё начиналось: нам не было места в городе. Теперь оно есть. Мы можем сохранить его или потерять всё. Для первого надо прежде всего выжить, для второго – достаточно начать строить из себя героев.
Ропот, начавшийся, когда я сказал, что мы не патриоты – многим это не понравилось – чуть стих к концу речи. Теперь нужно закрепить:
— Мы не патриоты, повторяю вам ещё раз – по отношению к городу, к империи, к властям. Что хорошего они сделали для нас – кроме того, что должны были? Но у каждого из нас есть, что защищать, хотя не всем есть, куда возвращаться. Или вы думаете, что стать «чёрным» можно, просто захотев этого? Каждый из вас – особенный. Особенность не в том, что вы умеете или с кем связаны, хотя нам это помогает. Эта особенность – в знании, зачем жить. Именно так я находил главных троек, именно это условие ставил перед ними, когда нужно было выбирать, кого позвать к нам. Сэтто! — тот встрепенулся. — Знаешь, что Кади́ сказала, когда я спросил о тебе? Спроси её, ведь поэтому ты здесь, среди нас! Вот прямо сейчас спроси!
Наступила тишина. Сэтто, ошарашенный нападением – он-то ожидал оправданий, я достаточно изучил его – повернулся ко мне спиной, высматривая в толпе своего главного. Люди расступились, пропуская вперёд Кади́. Настоящее имя: Роуз Кройе, работает сетевым архитектором, дерзкая, энергичная, раскованная, но очень-очень педантичная, когда дело касается чего-то серьёзного. Плащ не скрывал очертаний её фигуры, от взгляда на которые мысли о деле рискуют смениться более… вольными. Она остановилась в шаге от подчинённого, гордо подбоченившись, смерила его взглядом – Сэтто словно уменьшился в росте, повернулась ко мне.
— Я сказала, что Сэтто, конечно, порой бывает полным придурком, — Кади́ развела руками, словно извиняясь, и в зале послышались смешки, — но он чувствует и знает, когда можно договориться, когда пускать в ход оружие, а когда – убегать, не подвергая опасности свою жизнь и жизни других…
Смех прекратился. О да, вы очень любите красивые слова, а я знаю, кто и когда может их произнести, ничуть не погрешив против истины. Потому что нельзя брать силу изо лжи и фальши – ты только ослабишь себя иллюзиями, ничего не добившись.
Сэтто уже едва ли не надулся от тщеславия, когда Кади́ жёстко припечатала:
— …но этого не хватило. — В зале повисла тишина. Браво, Роуз, вот теперь они действительно слушают. Я чуть повернулся на месте, подчёркнуто заинтересованно склонив покрытую капюшоном голову к ней. Роуз не подвела.
— И тогда я рассказала, как один вдребезги пьяный парень, увидев, что его приятели схватили на улице и затащили в машину сопротивляющуюся девушку, забрался следом и не дал её изнасиловать, убил одного из них и получил шард-иглу в живот, не считая всего остального… А когда после я спросила его, почему он это сделал… ответил, что всегда желал сдохнуть, но так, чтобы не бесполезно.
На Сэтто не хотелось смотреть – таким пришибленным я его ещё не видел. Народ потрясённо молчал. Признаюсь, я не стал исключением – мне Роуз таких подробностей не рассказывала. Зато теперь понятно, почему она пропустила полтора месяца в колледже в самом начале учёбы… и ещё, что она действительно дорожит этим придурком, если пошла на такое, чтобы его переубедить… Об этом я обязательно подумаю потом, а сейчас – не разбредаемся.
— Все вы могли быть на месте Сэтто, а он – на месте каждого из вас. Каждый из вас делал в своей жизни выбор: умереть со смыслом или со смыслом жить. Поэтому вы здесь. Поэтому у вас есть выбор: уехать, переждать – или умереть в войне с ангелами, и пусть лучше просто убьют – а могут выпотрошить вашу память, и вот это уже будет совсем плохо. Потому что тогда они узнают о «чёрных», об этом месте, о наших тайниках и вообще обо всём. А ещё – о тех, кого вы знаете, и начнут они с того, что убьют всех, до кого дотянутся. Потому что – кто хоть немного интересовался историей, те знают – для них не бывает мелочей и ненужных дел. — Холодно: — Ещё вопросы?
Вопросов не нашлось. Желающих поспорить тоже не нашлось, хотя их никогда не было много. Похоже, народ до сих пор под впечатлением от истории Роуз. Да и потом – большинству из «чёрных» жизнь дорога, не зря главными троек я выбирал по большей части людей, не склонных тратить её попусту – во всех смыслах.
Поднявшись во весь рост, я закончил:
— Расходимся. Главные троек – через три минуты в библиотеке. Всем остальным – остаться в живых и возвращаться в город при первой возможности. Нам будет чем заняться. Не теряйте друг друга – каналы связи работать должны. И последнее: это место, — я раскинул руки, — останется доступно для всех, но будьте осторожны. Ведь это – …
Не успел я сказать обычное «наш штаб», как кто-то у стены вскинул кулак вверх и звонко крикнул: «Наш дом!», повторяя эти слова вновь и вновь. Через минуту, захваченные моментом, скандировали уже все. Справившись с собой, я поднял руку, устанавливая тишину:
— Да. Это – наш дом.
Активировал маскировку, слившись с воздухом, спрыгнул со стола и привалился к стене в углу, чувствуя что-то очень-очень непривычное. В груди словно ворочался кто-то неуклюжий и когтистый. «Наш дом». Пусть. Пусть будет так. Лишь бы все вернулись.
«Наш дом…»
[1] Под «нейтральной территорией» Синдзи подразумевает не принадлежащую постоянно никакой из банд, лидеры которых собираются встретиться. Зоны влияния банд действительно постоянно меняются, так как определённые объекты в городе те «держат» больше в зависимости от того, в чём назначение этих объектов, чем от мест их расположения, но не отказываясь при случае прихватить чужое. Так как города-крепости строились с разделением по секторам как раз с распределением по назначению и функциям в жизни города и экономике Империи, то и банды обычно контролируют «свой» сектор и аналогичные объекты в других. Исключение – «чёрные», но об этом подробнее в тексте.
Для удобства понимания набросал грубую схему конкретно этого города-крепости с небольшими пояснениями: http://dannelyan.do.am/Edo-3_fortress-city.png
Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.