3. Профессор ФУЮЦУКИ КОДЗО
Грустно все получилось на самом деле. Я вроде шестое десятилетие землю топчу, а привыкнуть к подобным вещам так и не смог. Это каждый раз больно смотреть – как твои сотрудники, впустив в рабочий процесс свои чувства, начав относиться друг к другу не только как коллеги, в какой-то момент ломают свою жизнь и превращают в ад жизнь научной группы.
Что мне сказать о Гэндо Рокубунги? Его родители были наркоманы. Музыканты или что-то вроде того, но под конец они жили непонятно на что, интересовались только друг другом и героином, а о ребенке почти не вспоминали. Тот рос на улице, в компании не слишком-то культурных социальных элементов. В школе учился плохо по всем предметам, кроме химии и биологии, зато уже в двенадцать лет ухитрялся в кустарных условиях варить термитную смесь и перекись ацетона. Пару раз его задерживали – взорвал витрину в магазине, подбросил карбида в водозабор. Но по малолетству ни во что серьезное это не вылилось, а позже он подобных глупостей уже не совершал. Мне кажется, нашелся некий человек, который взял его под свою опеку и наставил на путь истинный. Не знаю, кто – сам Гэндо об этом не говорил, а спрашивать у него в лоб я бы ни за что не стал.
Сам в университет он бы не поступил – платить за обучение такому нечем, а для получения стипендии даже гением быть недостаточно, если ты не умеешь себя подать. Парня выручил Кацураги - светлая голова, земля ему пухом. Устроил на работу к себе в лабораторию, хотя даже среди людей с образованием и с дипломом на отлично брал далеко не каждого. А у Гэндо был талант, и Кацураги это заметил. Зарплата у студента-совместителя маленькая, но в принципе хватает и за обучение заплатить и концы с концами свести. А потом Кацураги его мне порекомендовал – ему самому уже эмиритироваться пора пришла, а я как раз тогда получил финансирование от ЗЕЕЛЕ под проект «Ева».
Гэндо оказался отличным работником. Я это говорю, несмотря на то, что ему очень тяжело давалась документация, несмотря на то, что порой он куда-то исчезал и мог неделю не появляться на рабочем месте. Это, впрочем, никогда не происходило в те периоды, когда от нас требовался работа в авральном режиме. Когда на Рокубунги находило вдохновение, он мог не выходить из лаборатории сутками, оставаясь бодрым и увлеченным. Он умел ставить задачи и проводить эксперименты.
А еще у него было чутье. Диссертацию писал долго и нудно, мне приходилось очень много ему помогать в этом, но я не считал это зазорным. В конце концов, заказчик от полученных результатов был только в восторге и наше финансирование все увеличивалось. Нас выделили в отдельный институт, который вскоре перешел под единоличное финансирование ЗЕЕЛЕ. Я сомневался перед этим переходом, но потом понял, что вернуться в исходное состояние мы сможем в любой момент. Когда выделение произошло, я назначил Рокубунги, который к тому времени с грехом пополам защитился, руководителем одной из научных групп.
В этот период к нам и пришла Икари. Она была из богатой семьи, я бы даже сказал, олигархической. С такими сотрудницами часто случаются проблемы, но Юи - девушка строгого воспитания, и для нас ее финансовая независимость оказалась большим преимуществом. Юи стала работать в группе Гэндо под его началом.
А, вы желаете узнать о контракте с ЗЕЕЛЕ поподробнее? Он подразумевал переход под их полное финансирование, а нам предоставлялись куда большие средства и куда большая свобода творчества, чем обычно бывает у исследователей в нашей области. Строго говоря, мы переставали быть учеными в академическом смысле и становились вольными художниками, немножко авантюристами. Нам даже разрешили ставить опыты на себе. Сотрудники должны были подписывать для этого специальные бумаги, что они разрешают комитету ЗЕЕЛЕ пользоваться результатами этих опытов. Я сам такую бумагу не подписал и других уговаривал этого не делать, но многие согласились. Гэндо так сделал. Юи он пытался запретить, но она на принцип пошла и тоже подписалась. Упрямое она все-таки создание.
Вообще, если характеризовать Юи коротко, то она – рассудительная аккуратистка в работе, но при этом очень эмоциональный человек по жизни. Такие женщины чаще встречаются среди математиков, а не среди биологов. Впрочем, в нашем проекте перемешалось все, что только можно себе представить. Так вот, о Юи. Ее аккуратность позволяла достичь хороших формальных результатов, ее статьи были всегда выверены и написаны хорошим научным языком, формула следовала за формулой, одни положения выводились из других гладко и изящно. Но вот вся эта красота оставалась какой-то… бездушной что ли. Не чувствовалось за ней интуитивности, понимания внутренней сути происходящего.
Как бы это сказать… Юи приходила на работу ровно в девять, садилась за компьютер, или за микроскоп, или за нуклеопрограмматор, начинала работать. И работала ровно до конца рабочего дня. Тогда она складывала свои материалы и уходила, чтобы на следующий день начать с того места, на котором остановилась. Когда ее отвлекали – Киоко звала чаек попить или что-то подобное – она легко отвлекалась и так же легко возвращалась затем к работе. Не думаю, что она когда-либо мучалась, не умея получить искомый результат, или ликовала, когда путь решения все-таки находился. Да она, собственно, и выразилась как-то в таком ключе, что научная работа не дает ей особой эмоциональной встряски. И еще – это меня в ней немного раздражала, хотя в целом работник она была отличный – кажется, Юи до конца не понимала смысл и значение получаемых ею результатов. Формулы для нее оставались формулами. Она отлично с ними управлялась, но дать какую-то понятную интерпретацию того, что они могут значить в реальности, не могла.
Рокубунги – ее непосредственного начальника – это порою просто бесило. У меня так и стоит перед глазами картина, наблюдавшаяся мною не один и не два раза: Гэндо смотрит в листок с результатами, смотрит на Юи, на листок – на Юи, на листок – на нее. Он спрашивает – как это так получилось? Она отвечает, что вывела оттуда-то и так-то, а получила в итоге то-то и то-то. Он спрашивает – и что же это означает? Она хлопает глазами и говорит – ну как же, это означает то-то и то-то. Он говорит – нет, что это значит на самом деле? Она не понимает, что это за «самое дело» и почему ее выводы на это «самое дело» не тянут. Обижалась.
Гэндо – тот ведь наоборот, формально мыслить не умеет и не любит. У него, самородка, светлая голова, в которой построена картина мира. Она отлично работает, она идеально отражает реальность, в ней он царь и бог, он горы может свернуть, он такие результаты получал, что закачаешься. Но вот плохо эта картина поддается формализации. Альтернативная она – не в том смысле, что противоречит общепризнанной, а в том смысле, что представляет истину в совершенно другой форме, в форме, надо сказать, сугубо практической. У него есть отличное понимание, но это понимание едва ли выразимо словами
И вот тут, как мне кажется, произошло следующее. Гэндо, наивный человек, решил, будто Юи тоже доступно некое особое понимание, причем недоступное ему самому. На самом-то деле там были просто умение работать, не заморачиваясь, и способность оперировать формальными категориями. Гэндо этого не ощущал, он искренне восхищался Юи и завидовал ей. Она для него стала женщиной-загадкой. И - видимо, в результате – Рокубунги влюбился. Влюбился той жалкой любовью, что заставляет великих полководцев покидать поле боя в решающий момент, а несгибаемых судей – нарушать непреложные законы.