Evangelion Not End
- Размер шрифта +

Балбес

 В десантном отделении было чертовски жарко и нещадно трясло. Впрочем, так было практически всегда, кроме блаженных двух-трех дней после техобслуживания машин их батальона. Тогда их старенькие рабочие лошадки, прозванные в народе «Мыльницами», неспешно чапали в сторону фронта по неплохой дороге, заправленные хорошенькой солярой. А сейчас в салоне воняло паленым салом и жжеными тряпками, потому что заправляться пришлось какой-то ослиной мочой, а не нормальным топливом. Ах да, кондиционер, естественно, сдох на второй день после починки во время ТО.

 Марис бросил попытки заснуть и встал с сидений. Хотя как сказать встал… Принял чуть более вертикальное положение, большего достигнуть в тесном десантном отсеке было невозможно. Повезло хоть, что их рота изначально была недоукомплектована, поэтому во всех машинах было по два-три свободных места. Хотя вон, в шестой роте изначально был полный личный состав, а сейчас машины посвободнее, чем у них… Марис сплюнул и стукнул себя по лбу. Пронесло пока – и спасибо.

 Бронемашина особо сильно подскочила на очередной выбоине, и Марис сильно стукнулся макушкой о поручень. Под ним в корпусе машины что-то сильно задребезжало.

 -Крю… - тихо ругнулся он и слезящимися глазами посмотрел на открывшуюся кормовую дверь.

 В проеме показался сержант Якуб. Сплюнув в сторону, он оглядел салон и весело пнул ближайшего у нему солдата. Хорошо, что Марис сидел в другом конце…

 -Вылезайте, засранцы, у нас гусеницу расхреначило. Щас менять будете.

 Все заворчали, а Марис был доволен. Работать – это хорошо. Лучше, чем просто ехать и думать. Хотя макушка сильно болела, наверняка будет шишка. И каску нормально не наденешь…

 -Балбес! – раздался зычный выкрик сержанта, и Марис замер.

 -Я! – рефлекторно крикнул он и уже после подумал, зачем это сержант его зовет.

 -Пойдешь со мной. Наведаемся к штабникам, возьмем у них карты и частоты для связи.

 На секунду в машине повисла тишина.

 -Будет бой? – спросил Марис чуть осипшим от дремы голосом. По крайней мере он хотел, чтоб это было от дремы.

 -Будет вам бой, шакалы, - криво улыбнулся сержант, – Сегодня ночью вдоволь настреляетесь!

 Протиснувшись мимо замешкавшихся товарищей, Марис выпрыгнул на улицу. Обернувшись, он увидел, что их «Мыльница» влетела в воронку от снаряда Здроваша. Это была старенькая ракетная артиллерия, пылившаяся на складах со времен Второй Войны до недавнего времени. Крайне негуманное оружие, хотя довольно эффективное. Чертовы партизаны, ничего порядочного в них нет! Марис оглянулся и сквозь марево от горячего асфальта увидел в хвосте колонны парочку торчащих в небо здоровенных коробов, поделенных на отдельные трубки. Ну а чем их ещё теперь бить…

 Перехватив автомат поудобнее(ремень был не по размеру, постоянно сползал), Марис заспешил за сержантом. Пройдя мимо десятка «Мыльниц», они дошли до чуть ушедшей вперед штабной машины. Поменять гусеницу «Мыльнице» - дело недолгое, но колонна, судя по всему, итак собиралась встать в скором времени, и их подполковник, старенький и, как грешно думал Марис, туговатый на голову коренастый мужичок по фамилии Качмар, решил совместить приятное с полезным и остановить колонну на плановый отдых.

 -Товарищ подполковник, разрешите до… - начал сержант Якуб, но подполковник лишь отмахнулся.

 -Сержант, скажи пока своим засранцам поторопиться, а потом пусть подтягиваются по обочине до дистанции в десять метров. Через полчаса подойдешь.

 Сержант развернулся и с хмурым выражением лица пошел назад. Марис снова пошел за ним, улыбаясь. Сержанту не нравилось, когда его бойцов обзывал кто-то, кроме него. Хороший человек!

 Пока они возвращались, Марис перестал улыбаться и нахмурился. Ведь сегодня будет бой… Нет, не первый для него, уже далеко не первый. Но бои он совсем не любил.

 -Сержант, разрешите… - неуверенно начал он и замолчал.

 -Чего тебе, балбес? – немного отрешенно отозвался Якуб, глядя в небо.

 -А что… Что сегодня ночью будет?

 Сержант помолчал пару секунд и вздохнул. Они остановились, не дойдя несколько машин до их «Мыльницы», вокруг которой суетились солдаты. Якуб вытащил из нагрудного кармана помятую пачку, выбил оттуда две сигареты и дал одну Марису. Курить Марису не нравилось, но сигареты выдавались только сержантам, и обижать Якуба, отказываясь, он не хотел.

 -Будем брать Вролень. Там щас партов хоть жопой жуй, да ещё и артиллерии уйма, ещё той, что они у нас под Гульвичем отжали. Бить их будем полным составом, да ещё подполкан сказал, что нам аж четыре танковых взвода на усиление придадут. Так что вдарим им сегодня ночью по полной!

 Марису показалось, что после таких слов надо улыбнуться или хотя как-то показать, как они будут сегодня ночью здорово вдарять, но сержант хмурился. Марис не знал, почему, может, сигареты плохие попались. Он затянулся и закашлялся. Для него любые сигареты были плохими.

 -Эх, балбес, говорил же тебе, не всасывай разом до фильтра, - все-таки улыбнулся сержант и бросил окурок в канаву, - Ладно, дуй к нашим, я догоню.

 Сержант спустился с насыпи и с треском залез в кусты, а Марис бегом заспешил к их «Мыльнице».  В этот момент домкрат-двадцатка подломился, и машина с диким грохотом упала на брюхо, чудом не придавив никого из прыснувших во все стороны солдат.

 -Жопорукие макаки! – раздался из кустов зычный голос сержанта.

 Марис знал, что сержант сейчас улыбается. Хороший человек.

***

 К моменту, когда их батальон полностью расположился к северу от Вроленя, уже начало темнеть. Их взвод расположился в чахлой лесопосадке, за которой шло полкилометра пустой земли, после которой начинались ряды стареньких одноэтажных деревенских домов. «Прямо как у бабушки, в Гурчево» - подумал Марис. Через пару месяцев, когда совсем наступит лето, все это поле наверняка зарастет полевыми цветами…

 Он одернул себя. В тех домах живут чертовы партизаны, и нечего расслабляться и думать о лете. Наверняка, пока он тут устроился в кустах и смотрит на поле, с другой стороны какой-нибудь парт уставился на эту лесопосадку через прицел пулемета, а может, даже через оптический прицел…

 Марис невольно втянул голову в плечи, прячась от невидимого снайпера, но потом одернул себя. В сумерках, посреди кустов, даже самый лучший снайпер не смог бы его разглядеть. Разве что прицел с тепловизором. Но такие могут быть только у… Ох…

 -Товарищ сержант… - чуть ли не про себя прошептал Марис, зажмурившись в ожидании неотвратимого выстрела какой-нибудь суперсовременной снайперской винтовки. Выстрела все не было, и он повторил чуть громче, - Товарищ сержант!..

 -Чего тебе, балбес? – раздалось из соседних кустов. Марис вздрогнул: в темноте казалось, что сержант сидит в шаге от него.

 -Как вы думаете, а там… В городе, то бишь… Могут вместе с партами сидеть и гузки?..

 -Чего, ссышься от страха уже? – усмехнулся где-то в темноте сержант, - Хрен его знает, есть там они или нет. Нет – хорошо, значит, просто покрошим сегодня всех партов. Есть  - тоже хорошо, значит завтра пуховики домой отправят сотенку гробов.

 Марису показалось, что сержант немного напряжен. Почему, он не знал. Может, холодно было. Все-таки ранняя весна, ночи ещё совсем холодные.

 -Как думаете, а они могут нас побить?

 Сержант лишь коротко хохотнул, и Марис застыдился. Как же, не могут их побить совсем! Сам Марис с киречинцами не сталкивался, только слышал рассказы солдат из других батальонов, как те встречали этих чертовых оккупантов. Как те вкатывались на поле боя на своих размалеванных современных танках, и как красиво эти танки горели один за другим под метким огнем наших гранатометчиков. Марис широко улыбнулся в темноту. Наверно, их уже не одну тысячу обратно через границу мертвыми отправили. Странно только, что до сих пор границу не закрыли, да и война как-то официально не объявлена...

 Ну да ладно, им там, наверху, наверняка виднее, как этой Киречии посильнее вломить за то, что к нам полезла!

 Где-то далеко слева, ближе к городу, сильно полыхнуло. Через секунду до сидящих в кустах солдат донесся глухой раскат взрыва, к которому тут же примешался стрекот стрельбы.

 -Началось, сержант! – выдохнул Марис, вытягивая шею и совсем позабыв о своих страхах быть убитым притаившимся снайпером.

 -Не, это не у нас. Это рота Гульбая, они должны были город с запада обойти. Видать, нихренашеньки у них не получилось. А значит, что нам бы уже сейчас выступить. Вот только приказ у нас – ровно в восемь выдвигаться, так что ждем ещё десять минут!

 Марису не хотелось ждать, ведь их товарищи по батальону уже вступили в бой. Да и раз все пошло не по плану, надо было ударить всем вместе! Но раз был приказ ждать, значит, наверно, тем, кто сверху, виднее. А значит, надо ждать.

 Спустя минут семь сержант плюнул и отдал громкий приказ на подъем. Естественно, по всей лесопосадке его голос не донесся бы, и в бой мог пойти только их взвод, но другие комвзвода из их роты, видимо, подумали так же, как и сержант Якуб, и из темноты послышались схожие приказы.

 За их спинами раздалось громкое тарахтение, сквозь заросли прорвался свет фар, и через лесопосадку, ломая куцые деревья, стали ломиться их БМП. Шли они не слишком быстро, чтобы не подавить сидевших в кустах солдат. Когда в паре метров от Мариса проехала «Мыльница» его взвода, он увидел в красном свете её габаритов напряженное лицо сержанта, стоящего по другую сторону свежей просеки.

 -За машиной! – отдал он короткий приказ.

 Вырвавшиеся вперед машины начали поливать окраины города огнем из автопушек. Урчащие, с красными полосами вдоль бортов, освещенные светом собственных фар и габаритов, да ещё и всполохами пламени, с распахнутыми дверцами десантных отделений, за которыми гуськом шли солдаты – «Мыльницы» выглядели сейчас действительно грозно. Ну и что, что самым молодым из них было лет на десять больше, чем самому Марису?

 -Ну что, бурлит кровушка? – весело гоготнул сержант, когда Марис пристроился рядом с ним за ползущей через поле «Мыльницей».

 -Ага! – широко улыбнулся Марис.

 Сердце колотилось, руки чуть дрожали, как всегда перед боем. Это и хорошо – нельзя расслабляться! Издав что-то наподобие боевого клича, Марис злобно передернул затвор автомата. Патрон, находившийся в патроннике, вылетел в сторону, звякнул об отрытую дверцу БМП и упал куда-то в траву. Значит, у него будет на один патрон меньше…

 -Вот балбес! – хохотнул сержант Якуб и хлопнул Мариса по плечу.

***

 В деревенской части города они никого не встретили. Ну то есть совсем никого, ни партизан, ни гузок, ни даже мирных жителей. Практически во всех домах свет был погашен, дым из труб не шел. Только один раз, уже подъезжая к концу ряда домов, Марис увидел во дворе одного из домов старуху, коротая с чем-то белым на руках, курицей, кажется, поспешно вбежала в дом.

 Оглянувшись, Марис увидел, что один из домов начинал гореть. Видимо, один из снарядов БМП поджег крышу. Свет в доме не горел, так что, наверно в нем никого не было. Наверно… Марис подумал, что в подвале могли сидеть люди, но тут же отбросил это мысль. Ведь если бы в домах сидели бы люди, их «Мыльницы» бы не стреляли так, верно?

 А бабка – наверно, сама по дурости осталась. Может, вообще чертовым партам помогала.

 За деревенскими домами был пустырь с проходящей по нему дорогой. Чуть в стороне от направления их движения стояла автозаправка. Судя по виду, она уже горела.

 -Куда мы? – спросил Марис.

 -Так в город же, куда ж ещё, - ответил сержант, - щас все было спокойно, но как дойдем до многоэтажек, наверняка начнется. Не может быть такого, что б первая рота уже двадцать минут бой вела, а у нас тут вообще никого не было.

«Мыльницы» тронулись, и через полминуты их взвод уже наполовину пересек пустырь. Два других взвода обходили поселок слева, один справа. Их взвод, прошедший через поселок, вышел вперед где-то на сотню метров и дошел до дороги первым. И в этот момент прилетел Здроваш.

 Первые два снаряда взорвались в сотне метров правее, так, где должен был быть первый взвод, двигайся он параллельно взводу сержанта Якуба. Секунду стояла тишина, только шелестела оседающая земля, и Марис очень хотел, чтобы эти два снаряда были единственными, но он знал, что Здроваш стреляет не так. И через пару секунд после первых прилетели ещё десятки снарядов.

 Сержант что-то заорал, но что – Марис не услышал из-за визга подлетающих снарядов и грохота разрывов. Якуб с силой толкнул его в десантное отделение, за лямку автомата закинул ещё одного солдата, шедшего рядом с ними, и запрыгнул сам. Посмотрев вперед, Марис увидел, что через боковые дверцы в машину набились уже все, шедшие с ними.

 -Газуй! – заорал сержант Якуб. Марис не думал, что мехвод его услышал, но машина уже через пару секунд сорвалась с места.

 Марис из-за резкого старта чуть не соскользнул с сидения, на котором лежал, в открытую заднюю дверь. Сержант Якуб поймал его за рукав и, подтянув, помог сесть.

 -За поручни держись, балбес, - бросил сержант и захлопнул заднюю дверцу, - Эй, спереди, форточки прикройте!

  «Мыльница» с ревом неслась вперед. По двум последовательным толчкам, когда машина наклонялась сначала назад, а потом вперед, Марис понял, что они переехали дорогу. Грохотало все ещё сильно, осколки щелкали по броне, но весь залп, видимо, пришелся не по ним, так что им повезло. Марис надеялся, что по другим взводам попало не сильнее.

 Спустя где-то минуту «Мыльница» резко затормозила, из-за чего пара стоявших солдат упала, и мехвод спереди изрядно выматерился.

 -Куда теперь, сержант? – раздался его голос, - Если просто заедем между домами, могут пожечь.

 Сержант на секунду замер, словно прислушиваясь, после врубил рацию, висевшую у него на поясе.

 -Второй взвод, покинуть машины! – скомандовал сержант Якуб, - Двигаемся вдоль зданий за первым отделением, огонь по противнику без команды!

 Марис остолбенел. Так часто с ним бывало и раньше. Когда надо было делать что-то ответственное, говорить с кем-нибудь важным или, как в последние полгода, идти прямо в бой. Он очень не любил это состояние, но поделать с собой ничего не мог. Замирал, словно кура перед колодой для рубки, на которой ей должны были голову снести.

 Один из солдат, Васюк, отвесил ему смачный подзатыльник.

 -Не залипай, кукля, не то весь бой проспишь, - подмигнул тот Марису.

 -Ага… - пробормотал Марис и встал, поправив автомат, - Ага, не буду…

 Сержант распахнул заднюю дверцу, за спиной Мариса, судя по звуку, распахнулись обе боковые дверцы, и все их отделение дружно с криком вышло из «Мыльницы» в ночь, встретившую их стрекотом автоматных очередей и грохотом тяжелых пулеметов.

***

 Было очень темно, голова болела, а во рту словно засел липкий теплый комок, не дававший пошевелить языком. Марис застонал и попробовал пошевелиться. Руки и ноги словно завязли, слушались плохо. Марис зашевелился усерднее, запаниковал, попытался рывком встать и упал на пол. Голова взорвалась болью, вдруг стало очень светло, и Марис понял, что был укрыт одеялом. С трудом до конца разлепив глаза, он огляделся. Упал он с дивана, стоявшего в какой-то жилой комнате. Маленькие окна, на стенах, обитых старыми обоями, висела пара маленьких картин и икон. На столе, стоявшем в углу, тикали часы. Напротив дивана на тумбочке стоял старенький телевизор.

 Марис попытался встать, голова снова отозвалась вспышкой боли, и он расслабился, лежа на полу, наполовину укрытый одеялом. Закрыв глаза, он попытался думать. Что это за место? Вроде простой сельский дом, каких полно в любом поселке в Шеции. Но как он тут оказался. Поймали чертовы парты?!

 Марис попытался вспомнить, как тут оказался. Помнил, как они вошли в город, как их встретили огнем чертовы парты. Врагов было много, но у их роты были БМП, которые хорошо помогали в бою, да и их самих было много. Марис помнил, как они застряли через пару кварталов и не могли прорваться, как две «Мыльницы» сожгли гранатометами. Помнил, как пришли танки усиления. «Смотрите, вот они, Дамаски! – закричал при их виде сержант Якуб, - Хрен эти партизаны их…». В этот момент один из танков получил гранату прямо в лом, рванулся вперед и завертелся на месте. Марис помнил, как сержант выругался и отдал приказ прорываться дальше. Они начали движение, а потом…

 Марис в ужасе сжался, когда услышал шаги. Он понял, что его ранили, что его поймали чертовы партизаны, что он теперь в руках врага! Что теперь его будут мучать, что теперь он пленный, что теперь его будут пытать!..

 -Господи!.. – раздался прямо над ним тихий голос.

 Марис, разлепив глаза, увидел стоящую над ним девушку тулупе, накинутом поверх платья. «Красивая» - подумал он. Девушка секунду смотрела на него, а потом, ахнув, выбежала из комнаты.

 -Дядя! – услышал Марис её крик.

 Где-то в доме раздались ещё голоса, и через полминуты в комнату вошел пожилой, но крепкий мужчина. Марис в ужасе на него уставился, ожидая побоев, но тот не проявлял агрессии. Лишь покачал головой.

 -Как же это ты с дивана-то бахнулся? – прокряхтел он, приседая.

 Марис, икнув, попытался отодвинутся. Мужчина посмотрел на него удивленно, но не остановился и, на удивление крепко взяв Мариса подмышками, посадил его на диван. Он резкого движения голова Мариса снова сильно заболела, и он, охнув, осел на диване, словно куль с бельем.

 -Яла, воды принеси! – крикнул мужчина замершей в дверях девушке.

 Девушка выбежала из комнаты, а мужчина помог Марису улечься и накрыл его одеялом.  Только сейчас Марис понял, что в доме холодно.

 -Ничего, ты, главное, не дергайся, - сказал ему мужчина, хоть и не слишком добро. Марис снова начал бояться, - Как чувствуешь себя?

 Марис только смотрел на него во все глаза. Мужчина вопросительно смотрел на него ещё секунд десять.

 -Не понимаешь, что ли? Сильно контузило?

 Марис не ответил. В этот момент девушка вернулась с жестяной кружкой, в которой оказалась теплая вода. Марис залпом осушил кружку, немного залив себя. Гадкое ощущение во рту и горле стало послабее.

 -Так чего, говорить-то можешь? – снова обратился к нему мужчина с раздражением в голосе.

 -Марис Бойко, второй взвод второй роты семнадцатого отдельного механострелкового батальона, - запинаясь, выговорил Марис. Он помнил, что так надо говорить, когда попадаешь в плен.

 -Чего?! – вылупился на него мужчина. Почесав макушку, махнул на него рукой, - Совсем дурной вояка, видать. Марис, значит… Прям как мой двоюрный брат.

 Марис не ответил, только во все глаза смотрел на мужчину. И не мог понять, в плену он все-таки, или нет? Ведь не связали его, и не били. Хотя голова болела сильно, и, подняв руку, Марис нащупан бинтовую повязку.

 -Это… Вы меня так?.. – запинаясь, спросил он.

 -Ну да, - ответил мужчина, отчего внутри у Мариса все сжалось.

 «Значит, будут бить» - ясно подумал он.

 Мужчина, услышав что-то с улицы, вышел из комнаты, и Марис немного расслабился. Хотя бы сейчас бить не будут. Хотя он был не один. Повернув голову, он уставился на девушку. Та смотрела на него во все глаза, а увидев, что и он смотрит на неё, густо покраснела.

 -Я… - пробормотала она, отвела взгляд, снова посмотрела на него, - Яла меня зовут.

 -Марис, - бездумно ответил Марис и посмотрел на дверь.

 -Его Томаш зовут, - сказала Яла, - Он дядя мой.

 Сделав пару нерешительных шагов, она остановилась в метре от дивана.

 -Тебя подобрали во Вронеле. Из города все уходили, и… Ну… не бросать же было… - девушка отвела глаза, - Тебя в голову ранило, ты без сознания два дня был. Больниц тут нет у нас, а дядя согласился тебя выходить, вот и…

 -Так… Голову не вы мне?.. – пробормотал Марис.

 -Что? – переспросила Яла. Через пару секунд, поняв, о чем он, покраснела ещё гуще, - Нет, конечно, мы только забинтовали тебя! Тебя во время боя ранило.

 -Сержант Якуб! – воскликнул Марис. Голова снова стрельнула болью, - Мой взвод… Что с ними?!

 -Ну… - девушка замолчала надолго, после через силу продолжила, - Не знаю, что с твоим сержантом, но ваших там много побили. И наших тоже. Город войска не взяли, поэтому к утру сильно артиллерией побили. Вроде собираются ещё наступать потом, вот из города все и ушли.

 Марис тупо смотрел на неё. О чем она? Может, не так его поняла, или он не так понял. Зачем из города всем уходить? Ведь обычных людей там уже наверняка не было, не могли же они там во время боя сидеть! А зачем артиллерией работать? Она же сказала, что город взять не смогли. Значит, работали по гребаным партам? Но тогда кто уходил? Партизаны? Но не партизаны же его подобрали! Они бы ни за что… Да и Яла сама – точно не партизан, и дядя её не похож. Тогда зачем…

 У Мариса снова сильно заболела голова. Он не понимал, про что говорит эта девушка, а расспрашивать сил не было. Был бы рядом сержант Якуб, объяснил бы все. Сержант… Марис очень надеялся, что с сержантом все хорошо.

 Иначе кто же ещё объяснит ему, что произошло и что делать?!

***

 Через два дня Марис уже мог почти нормально ходить. В доме, кроме него, Ялы и Томаша была ещё мать Томаша, древняя старуха по имени Гуя, которую Марис лишь раз видел.

 -Вот такие идиоты и помогли Риазу развалить… - пробормотала эта старуха из дверей комнаты, в которой лежал Марис, когда тому Яла меняла повязку на голове.

 Яла ухаживала за ним, помогала есть, часто ему что-то рассказывала. Сначала она сильно его стеснялась, но после пообвыклась и говорила свободнее. Марис вначале немного цепенел, он же был почти в плену, как-никак, а потом, сам того не замечая, сам разговорился с ней.

 Выяснилось, что родилась Яла в соседнем с ним городе, правда, когда она была маленькая, она с родителями и уехала сюда, на север страны. Тут она и выросла, ходила до войны в сельскую школу, потом помогала матери на хуторе. О родителях она почти не говорила, а Марис не спрашивал. Рассказала, что жила последние полтора года, почти с самого начала войны, с Томашем здесь, в Ляровке. Во Вронель ездила вместе с Томашем, хотели печку купить для дома, так как без электричества не было, и в доме было холодно. А тут бой…

 Томаш тоже ухаживал за Марисом, помогал тому дойти до туалета во дворе, но был немногословен. Марис думал, что Томаш злится на него за то, что тот солдат. Но за что тут злиться-то?.. Он же просто помогал правительству с партами справиться, да с вторжением кичерцев! Он стану защищал! Но Томашу он это не объяснял, боялся, что его не поймут.

 Яла, например, его не понимала. Он пытался ещё у неё узнать о том, что произошло во Вронеле и где его батальон, но та снова говорила о том, как артиллерия била по городу, пока там были мирные жители. А ведь так не могло быть, верно? Значит, они не понимали друг друга.

 Вчера к дому приходили какие-то люди. Через окно Марис увидел, что они в форме и с оружием и обрадовался, что это солдаты его батальона его нашли. Но потом, когда он понял, что форма у них другая, он догадался, что это партизаны! Он очень испугался и спрятался за угол, чтобы его не увидели в окно. Парты громко стучали в дверь, к ним вышел Томаш, и они долго о чем-то ругались. Потом чертовы парты ушли, и Марис подумал, что ругались они с Томашем из-за него. Но почему они ушли?

 Сегодня Томаш дал ему свои вещи, которые, пусть и оказались чуть широковаты, подошли Марису. Когда тот переоделся, Томаш хмуро оглядел его и позвал за собой.

 -Будешь мне помогать, нечего бока пролеживать, - сказал ему Томаш, когда они вышли на улицу.

 Возле дома стояла старая «Табуретка», может, ещё дораспадных времен. Взяв с заднего сиденья шапку, Томаш кинул её Марису.

 -Бинты прикрой, народ не пугай, - сказал он и сел за руль. Когда Марис сел рядом, махнул рукой выглянувшей в окно Яле, - Если кто будет спрашивать – ты мой племянник, зовут так же, но никакой ты не солдат!

 Марис кивнул, задумался и спросил:

 -Не спрашивать, чтоб меня партизаны не расстреляли?

 Томаш секунду хмуро на него глядел, а потом, не сдержавшись, захохотал.

 -Какое, блин, партизаны забрали?! Они итак знают, где ты, приходили уже вчера. Ругались, чтоб тебя в госпиталь местный отвезли, там щас появились места. Вот только в этом госпитале с тебя бы глаз не спускали, да и вообще вряд ли просто так отпустили бы, чтоб  со своими не скантовался снова. Но блин, какие ты им секреты-то выдашь? Сам нихрена ж не знаешь. Это у них так, бзик на почве ответственности.

 Марис задумался. Как это, они знают, что он здесь? Но почему ничего не сделали?! Ему-то говорили, что если его поймают парты – либо запытают, секреты выведывая, либо просто расстреляют!

 -А не стоит говорить, кто ты, чтоб  тебе в глаз никто сгоряча не дал, - снова заговорил Томаш, - Народ щас неспокойный, ты сам должен догадываться. Но расстрелять?!

 Томаш помолчал пару секунд и снова засмеялся.

 -Скажешь тоже, балбес, - сквозь смех проговорил он, и Марис вдруг сам заулыбался.

 Доехав до соседнего села, они с Томашем на пилораме загрузили полный багажник дров. Томаш ещё два дня назад съездил за печкой в другой город, только пилораму закрывали, за дровами было не съездить. После этого они заехали в сельский магазин. Марис остался в машине, пока Томаш ходил внутрь. Голова у Мариса уже почти не болела, рана подзатянулась, но просто так ходить на люди он побаивался.

 Когда Томаш вернулся, вид у него был совсем хмурый.

 -Закрыто? – спросил Марис, но тут же подумал, что не может быть закрыто, ведь у Томаша в руке пакет с продуктами.

 -Какое там… - пробурчал мужчина, заводя машину. Некоторое время ехали молча, потом Томаш снова заговорил, - у нас же электричества нет, телевизор не работает, вот новостей и не слышим. А Вронель, оказывается, ваши войска взяли. Хотя от самого города там мало что осталось… А раз взяли – скоро сюда пойдут.

 Марис молчал, а Томаш, покосившись на него, хмуро уставился на дорогу.

 -Что делать будешь? – через некоторое время спросил Томаш, - К своим вернешься? Мы-то тут вряд ли, получается, надолго останемся, если войска прямо здесь проходить будут.

 Марис непонимающе уставился на Томаша.

 -Как это, к своим вернуться… А… Я же у вас…

 -Чего ты у нас?-  буркнул Томаш, - Заложник, что ли? Мы тебя не держим. Ты, конечно, не боец сейчас, с битой-то головой, но к своим можешь вернуться, если хочешь. Вряд ли нашим ополченцам это понравилось бы, но они тут – не власть, так что могут только ругаться или просить. Ведь сейчас ты не солдат.

 Томаш замолчал, а Марис сидел, как обухом стукнутый. Вернуться… К своим? То есть в армию? Сержант Якуб... Может, их взвод как раз город и брал? Но как это так – он не солдат?! А кто же он тогда сейчас?

***

  Марис был во дворе с Ялой, помогал ей развешивать белье. День был солнечный, так что высохнуть должно было быстро. Яла что-то про себя напевала, а Марис думал. Он вообще много думал последние дни. Не мог понять, что ему делать. Не солдат… Он и правда, получается, был сейчас не солдатом. Без формы, без автомата, сержанта Якуба, да вообще какого-нибудь командующего сержанта не было. И взвода не было, и роты, и батальона… Точнее, где-то они были, но совсем далеко от Мариса.

 Уйти отсюда и вернуться к своим? Но как так? Он не знал, где свои, не знал, жив ли сержант Якуб и их взвод. Да и как? Просто прийти и сказать «Здрасьте»? Глупость какая… Да и не было указа вот так возвращаться. И никто отсюда ему не говорил уходить. Как же это глупо, когда никто не говорит тебе, что делать!

 Марис приложил руку ко лбу и зажмурился. Яла прекратила вешать белье и взволнованно посмотрела на него.

 -Снова голова болит? – спросила девушка.

 -Нет, просто… - Марис не знал, как сказать. Он многое не знал, как сказать, - Глупости всякие просто.

 -Марис, ты... Ты уйти хочешь?

 Марис в удивлении посмотрел на Ялу. Как она догадалась, о чем он думал?

 -Я не знаю, правда. Просто не знаю, что делать, - ответил он, помолчав минуту.

 Яла аккуратно положила руку ему на плечо.

 -Мы тебя не гоним, правда. И если хочешь остаться – оставайся. Но если думаешь, что тебе надо идти – мы тебя не держим.

 -Не знаю… - снова пробормотал Марис.

 -Знаешь, поговори об этом с Томашем. Он умный, всегда подскажет, что да как.

 Марис не стал ей говорить, что уже не раз пытался поговорить с Томашем. Только вот они не понимали друг друга, прямо как с Ялой. Томаш говорил такие странные вещи… Про то, как армия, в которой воевал Марис, за эту войну много раз стреляла по мирным людям. Про то, как сами эти мирные люди потом начинали стрелять в солдат. Марис возражал, что на самом деле первыми стреляли кичерцы, которые и сделали эту войну. В ответ Томаш только качал головой и смотрел на Мариса, как на дурака.

 «Какие кичерцы… Ты же на этой войне сам уже полгода. И ты хоть раз их видел? Их солдат, их танки, их самолеты? Или только слышал рассказы о них?»

 Марис много раз слышал про кичерцев. Отовсюду: сначала, сразу после прихода нового президента, по радио и телевизору. Говорили, что кичерцы вторглись к ним, чтобы отнять земли. Потом, когда Марис попал в армию, об этом говорили все генералы. Перед строем рассказывали, как Кичерия к ним вторглась, как весь мир стоит на стороне Шеции, как надо победить захватчиков… Говорили и простые солдаты. Хвастались, как жгли новые кичерские танки, били полки кичерских солдат.

 Но Марис и правда об этом только слышал. Сам он не видел их ни разу. И даже по телевизору, до того, как попал в армию, не видел самих кичерцев. Только слова о том, что они воюют вместе с партизанами на севере, а показывали только партизан.

 «Но сами партизаны откуда взялись? Ведь их гузки вооружили!» пытался возразить Марис. Томаш лишь хмурился. Ему не нравилось это выражение. А сам Томаш говорил, что и сам бы мог пойти в ополчение, если бы не возраст и больное сердце. Марис не верил. Томаш -  и в ополчение?! Ведь Марису говорили, что в ополчение идут только совсем дурные, пьяницы, которым платила Кичерия. Томаш только качал головой.

 «Балбес»

 Марис ничего не понимал. Понимал только, что он снова балбес, только теперь как-то по-другому.

***

 Тем вечером, когда Марис, Яла и Гуя сидели в комнате и грелись у печи, Томаш, уезжавший в город, громко хлопнув дверью, вбежал в дом.

 -Марис, за мной!

 -Есть! – отозвался Марис и, увидев взгляд Томаша, густо покраснел.

 Они сели в машину и поехали в сторону соседнего села. Марис не мог понять, что случилось, и все-таки спросил об этом у Томаша.

 -Войска стреляли из артиллерии, - ответил тот, - Думали, может быть, что в селе сидят ополченцы, идиоты…

 -А куда мы едем? – спросил Марис через некоторое время.

 -Помогать, куда ж ещё? – раздраженно отозвался Томаш, - несколько домов горят, есть раненые. Ты, наверно, останешься тушить, а я повезу раненых в город. Машин совсем нет, так что без меня не обойтись.

 Томаш выгрузил Мариса на окраине, возле дома, от которого валил дым. Вокруг собралось много народу, кто-то кричал, несколько мужчин с лопатами пытались тушить.

 -Я загружу к себе нескольких раненых и поеду в город. Помоги, чем сможешь, а потом возвращайся домой, меня не жди.

 Марис кивнул, думая, как тут надо помогать, а Томаш, прежде чем уехать, на несколько секунд задержался, хмуро глядя на Мариса.

 -Войска идут, - вдруг сказал Томаш, и Марис вздрогнул, - Сегодня ночью уже точно будут здесь. Я попытаюсь успеть вернуться и забрать Ялу и Гую, но…

 Марис молча смотрел на Томаша, ожидая продолжения. Тот чертыхнулся, вышел из машины и положил руки на плечи Мариса.

 -Балбес ты, все-таки… - пробормотал Томаш, - Помоги им. Ни о чем больше не прошу. Захочешь вернуться к своим – возвращайся, но перед этим помоги им.

 «Он о Яле и Гуе» - понял Марис. Но как им помочь? Наверно, надо увести, чтобы под обстрел не попали… Но зачем? Ведь войска не будут стрелять, если в городе или селе есть люди!..

 Марис обернулся. Дом уже вовсю полыхал. Люди вокруг суетились, таскали ведрами воду, но огонь остановить не могли.

 Марис повернулся к Томашу.

 -Я помогу им, - твердо сказал он.

 Томаш замер на секунду, потом хлопнул его по плечу и сел в машину.

 -Спасибо! – крикнул он и поехал в сторону центра села.

 Марис махнул рукой вслед машине и повернулся к дому. Надо было помочь если и не остановить пожар, то хотя бы не дать ему перекинуться на соседние дома. Схватив лопату, Марис побежал валить кусты и забор между домами, чтобы огонь не перешел по ним.

 Им повезло, и начался дождь. Сначала слабый, через десять минут он превратился в настоящий ливень. Благодаря этому дом смогли потушить. Как Марис понял из разговоров, в селе выгорели ещё два дома. Троих человек обстрелом убило, было много раненых. Машина Томаша увезла в город двоих сильно раненых, старика и женщину. Марис надеялся, что Томаш успел довезти их.

 Марис хотел возвращаться в их село. Пришлось бы идти пешком, и путь занял бы минут сорок. Но он не успел. Уже через пять минут после того, как они перестали тушить крайний дом, с другой стороны поселка раздался грохот орудий, и Марис понял, что слышит сквозь дождь работающие танковые двигатели.

 Сначала он обрадовался. Сейчас их танки ворвутся в село, и все чертовы парты, которые тут засели, либо забьются по углам, либо их покосят. «Мыльницы» будут продвигаться вперед с десантом за распахнутыми дверцами, автопушки будут рассекать ночь трассерами, танки буду грохотать, разнося дома, в которых засели чертовы патры…

 Марис обернулся. Огляделся вокруг. Увидел людей, разбегающихся с улицы, прячущихся по домам. И кое-что понял. Сам, без чужих слов, без указов и наставлений.

 В селе не было ни одного партизана.

 Танковый снаряд, мелькнув темноте раскаленной каплей, упал в двух дворах от Мариса. Грохотом взрыва его немного оглушило, через секунду с неба вместе с водой стали падать ошметки земли.

 Марис развернулся и побежал. Он помнил, что «Мыльницы» с десантом двигаются медленно, не быстрее идущего человека. Да, по полю они будут идти быстрее, но пока пройдут весь поселок…

 «Хоть бы успеть» - подумал Марис, поворачивая на развилке в сторону поселка, в котором, в одном из домов, сидели рядом с печкой Яла и Гуя.

 И почему-то подумал, что не такой уж он и балбес.

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End