Конец сентября. Светит яркое тёплое солнце в абсолютно чистом голубом небе, прохладный ветерок качает кроны уже пожелтевших деревьев, удивительное время, когда на улице не холодно, но и не жарко, последний глоток жизни увядающего мира. Совсем скоро остервенелый ветер сорвёт все листья с деревьев, а солнце, если и будет показываться из-за облаков, станет холодным и неприветливым. Ну а пока балом правит «бабье лето». Вокруг, куда ни глянь, раскинулось огромное поле, и лишь одинокий поезд, подобно стреле запущенной из лука исполинского лучника, пытается пересечь его, нарушая своим лязгом и грохотом тишину далёкой от городской суеты глуши. В изрядно опустевшем плацкарте вальяжно расположился парень: на вид лет двадцати семи, невысокого роста, в лёгкой серой ветровке, чёрных брюках и кроссовках. Из состояния глубокой задумчивости его вывела вибрация телефона — он снял наушники и провёл пальцем по дисплею, принимая звонок.

— Да?

— Привет, Саш, — из динамика телефона раздался мягкий ласковый голосок.

— Привет, Насть.

— Ну, ты поехал?

— Да.

— Так что случилось? Ты мне так ничего толком и не рассказал.

— Дедушке совсем плохо, вчера его соседка звонила. Он же у меня с характером… от госпитализации отказывается, меня зовёт.

— Ясно, — протянула она задумчиво. — Мне, наверное, надо было с тобой поехать.

— Да ладно, вовсе необязательно.

— Ну, смотри, я на выходных обязательно приеду. Так что жди.

— Ты работай и не забивай себе голову, хорошо?

— Хорошо…

— Всё, пока.

— Пока.

Парень повесил трубку и вновь уставился в окно поезда. Пейзаж не менялся вот уже минут тридцать, вокруг бескрайнее незасеянное поле. Он посмотрел на часы и смекнул, что осталось ещё примерно около часа до нужной остановки. Спустя некоторое время на горизонте показался тот самый легендарный лес из его детства. В последний раз он был у деда… отчаянно напрягая память, Александр так и не смог вспомнить точную дату своего последнего визита. Ясно одно: это было давно, очень давно. Но даже спустя столько времени он отчётливо помнил этот могучий и древний лес: кабаньи тропы, болота с клюквой, охотничьи домики, вековые дубы, непроходимую чащу, наполненную различным зверьём, наверняка на данный момент окончательно отстреленным или распуганным. Всё это в данный момент обрывками всплывало у него в памяти. Как же давно это было… Парень вновь посмотрел на часы. На поселковом вокзале предстояло сесть в автобус, проехать километров двадцать, не меньше, затем сесть на ещё один — в общем, путь неблизкий, что и говорить. Он вздохнул и потянулся. Ничего не поделаешь, надо проведать деда.

На вокзале Алекс зашёл в старенький потрёпанный «ЛиАЗ» и уселся на свободное место. Из пассажиров были только бабушки да один старичок с тростью. Пожилые женщины что-то бурно обсуждали на весь громыхающий салон, а горбатый дед с густой бородой таращился в окно. Парень оглядел салон автобуса и, усмехнувшись, удивился тому, в какой глуши он находится, раз такие колымаги на колёсах до сих пор не списали. Его мимолётные размышления прервал тот самый дедушка с тростью. Старик устремил свой мрачный суровый взор на молодого незнакомца. Его неподвижные чёрные глаза буквально пронзали насквозь. Алекс не выдержал и отвёл взгляд, боковым зрением пытаясь распознать, сделал ли то же самое дед. Но тот продолжал пялиться. Молодой человек решил, что будет лучше надеть наушники и больше не поворачиваться в сторону непонятного старика. Гораздо приятнее смотреть в окно на неторопливо меняющийся деревенский пейзаж. Хотя и здесь была загвоздка, вдоль разбитой поселковой дороги с обеих её сторон высоченной стеной возвышался непролазный лес. Стройные ряды тесно растущих сосен да елей, буреломы, овраги — и так на многие километры. Впрочем, была в этом своя дикая неописуемая красота — что ещё он ожидал здесь увидеть, в конце концов?

Созерцание бесконечного леса и непрерывное раскачивание салона вконец утомили его, парень закрыл глаза. Любимые музыкальные треки, звучащие в его ушах, уже не могли спасти от коварных сетей Морфея. Алексу снилось, будто он едет по разбитой поселковой дороге в современном икарусе. На том самом, который постоянно доставлял его на место работы. В салоне непривычно тихо, видимо, он здесь один. За окном бесконечный густой лес, светит яркое тёплое солнце. Внезапно начинает стремительно темнеть, словно нечто огромное закрыло собой всё небо, парня охватывает паника. Он вжимается в сиденье, ему хочется кричать от ужаса, Алекс чувствует, нет, знает, что тьма, поглотившая всё вокруг, — это именно тень чего-то неведомого и невообразимо страшного. Что-то парит в небе, что-то такое, чего не может существовать в реальном мире, просто не должно существовать. Он слышит вопль монстра и открывает глаза.

В ушах по-прежнему играет музыка, за окном всё та же картина, в салоне старого, еле живого «ЛиАЗа» находятся пожилые люди. Парень снял наушники, протёр заспанные глаза, посмотрел на время. Уже хотел было подняться и спросить у бабушек, не проехал ли он свою остановку, как вдруг автобус затормозил, а его двери медленно и со скрипом начали открываться. Все находившиеся в салоне пассажиры принялись выходить, парень замешкался. Створки дверей не спешили смыкаться, и Алекс, поднявшись со своего места, сделал пару шагов в сторону водителя, пытаясь разузнать, где он, собственно говоря, находится.

— Игнатьево следующая, — произнёс водитель, разгадав замысел.

— Спасибо! — ответил парень и со спокойной душой направился на своё место.

Перед тем как усесться, перевёл взгляд на захлопывающиеся двери «ЛиАЗа». Что-то больно кольнуло в груди. На секунду ему показалось, будто все бывшие пассажиры автобуса пялятся на него своими страшными иссушёнными старостью лицами. Автобус тронулся, парень рванулся с места. Раскачиваясь, словно на палубе корабля, он доковылял до заднего окна и, схватившись за поручни, принялся всматриваться в грязное заляпанное окно. Всё верно, зрение не обманывало его, все бабушки, включая деда с тростью, оставались на остановке, провожая автобус взглядом. Они стояли на остановке и неподвижно таращились вслед, словно статуи. Всё это казалось таким нереальным, что парень вновь протёр глаза. Он ещё долго мог созерцать их неподвижные фигуры, пока они не стали совсем маленькими и не растворились на горизонте. Алекс ещё некоторое время оставался в задней части автобуса, оперевшись на поручни. Автобус тем временем набрал непривычный для себя уверенный ход, видимо, водитель куда-то торопился. С другой стороны, это не повод гробить и без того разваливающуюся колымагу вместе с единственным пассажиром. Парня так и подмывало крикнуть водиле: мол, не дрова везёшь, нельзя ли поаккуратнее? Но, поборов в себе это желание, а также отбросив в сторону неприятные ощущения от встречи с местными жителями, он плюхнулся в находящееся поблизости сиденье и снова уставился в окно.

— Игнатьево! — раздался, наконец, нервный голос водителя.

— Спасибо! — ответил парень, вцепившись в поручень рядом с дверью.

Алекс буквально выскочил из грязного автобуса, втянув ноздрями свежий лесной воздух. Вместо хоть какой-нибудь остановки с крышей да лавочкой перед ним находился заросший травой деревянный столбик с дощечкой на самом верху. «Игнатьево: Расписание маршрутов до Поречья — 14:20 18:30 20:10» «Расписание маршрутов до Сосновки — зачёркнуто, какой-то вредитель исчеркал маркером всю Сосновку, да так, что решительно непонятно, во сколько ждать этот дурацкий автобус. Парень обернулся в сторону уходящего «ЛиАЗа».

— Разогнался, блин… — недовольно протянул Алекс.

Теперь и спросить не у кого. Он достал телефон, чтобы посмотреть расписание в интернете, но сигнала не было. Посетовав на самого себя, что не удосужился как следует изучить расписание заранее, он огляделся и решительным шагом направился в сторону ещё более разбитой ухабистой дороги, чем та, по которой он сюда добрался. Логично рассудив, что если автобус и появится, он всегда сможет его остановить по пути в деревню. Кривая дорога на Сосновку уходила глубоко в лес. Если так называемая главная ещё хоть как-то отдалённо напоминала дорогу, то эти две разбитые колеи вообще ничего общего с ней не имели. Алексу показалось, что в Сосновку вообще не ходят автобусы, хотя соседка деда говорила обратное. Растопыренные кусты орешника свисали на дорогу, пожелтевшие листья неторопливо планировали с высоких веток, дул слабый прохладный ветерок, ярко светило солнце. На часах — половина третьего. Парень шёл быстро, шурша сухими листьями, валяющимися под ногами, часто оглядываясь назад в надежде увидеть хоть какой-нибудь транспорт. Нельзя сказать, что его так сильно тяготил этот путь, вокруг было довольно красиво, пели птицы, где-то вдали стучал дятел. Просто вся эта дикая красота природы имела и обратную сторону, достаточно зловещую, и молодой человек об этом прекрасно знал, но тем не менее решился на подобный поход в одиночку. Возможно, сказалось его длительное проживание в городе вдали от непролазных чащ с их хищными обитателями. Колея, именуемая дорогой, стала сужаться, впереди показался болотистый мох. Алекс замер.

— Какого чёрта? — сказал парень, присев на корточки.

Он потрогал светло-зелёный мокрый мох и огляделся. Перед ним раскинулось огромное болото. Лихорадочно соображая и перебирая всевозможные варианты, он остановился на том, что, возможно, в каком-то месте проглядел развилку. Бросив мимолётный взгляд на часы, резко поднялся и, развернувшись, побрёл обратно. Спустя достаточно продолжительное время вновь остановился, на этот раз эта остановка сопровождалась сильным сердцебиением. Колея, по которой он шёл, вновь сузилась, уткнувшись в огромный овраг.

— Так… — улыбнулся Алекс, почесав затылок.

Он вновь огляделся, но ничего кроме бесконечного бурелома не увидел. Смекнув, что заблудился, бросился назад, практически перейдя на бег. В его голову уже начали проникать до боли неприятные мысли, касающиеся его незавидного будущего. Больше всего в данный момент он боялся здесь заночевать. Всякий раз со страхом в глазах всматривался в солнечный диск, опасаясь его неминуемого снижения. Время шло, Алекс метался по злосчастной колее, солнце снижалось всё стремительнее.

— Вот и всё, — прошептал парень, уставившись в одну точку.

Перед ним вновь раскинулось болото. Солнце тем временем окончательно скрылось за горизонтом. Алекс вытер пот со лба тыльной стороной ладони, огляделся. Внутри что-то оборвалось, если до этого момента он пытался что-то изменить, метался по лесу как ошалелый, то теперь, окончательно растерявшись, просто сник. Теперь он лёгкая добыча даже для какого-нибудь маленького зверька вроде белки. При условии, что белки могут охотиться на людей. Осознав всю бредовость своих мыслей, парень мотнул головой, пытаясь собрать всё последнее, что у него осталось из трезвого и рационального. Но и этому не суждено было свершиться, где-то высоко над ним раздалось пронзительное «Кар-р-р!». Алекс вздрогнул и осторожно посмотрел вверх. Где-то там, на высоченной сосне сидела немаленьких размеров ворона. Парень захотел получше рассмотреть её, сделав пару шагов в сторону. Птица в свою очередь распахнула крылья и стремительно бросилась вниз. Она словно почувствовала желание незнакомца, полностью продемонстрировав себя. Ворона приземлилась в метре от Алекса, величаво задрав голову вверх, словно вызывая его на поединок. Парень отшатнулся и замер. Птица была огромна, никогда прежде он не встречал ничего подобного. Клюв размером с ладонь взрослого человека, не меньше, широченные крылья, здоровенные лапы с вгрызающимися в землю когтями. Такая ворона вполне могла бы унести в своё гнездо средних размеров собаку, не говоря уже о кошачьих. Алекса парализовал страх, животный, беспощадный, накатывающий изнутри, из самых потаённых уголков сознания. Самым страшным в этой птице были её глаза: если чудовищные размеры ещё можно было на что-то списать, то эти глаза казались совершенно неестественными. Парень заострил на них своё внимание, побледнел и произнес содрогающимся голосом: «Господи…».

Алекс почувствовал лёгкое головокружение: глаза вороны были человеческими. Её чёрные зрачки изучали парня. Всё это выглядело настолько уродливо и неестественно, что ноги Алекса подкосились, а редкие волосы на его голове заходили ходуном. «Кар-р-р!». Парень бросился бежать, сорвавшись с места, словно обезумевший, сворачивая на своём пути ветки и кусты. Никогда прежде он так не бегал, а в голове крутилась одна и та же мысль: «Не останавливаться, что угодно, но только не сбавлять ход, иначе случится что-то страшное!». «Кар-р-р!». Этот омерзительный оглушающий вороний вопль раздавался отовсюду: он то преследовал, то появлялся откуда-то спереди. Алекс кидался то вправо, то влево, вращая руками, словно мельница. На крик о помощи не хватало ни сил, ни времени, он мог только бежать и больше ничего. Окончательно выбившись из сил, свалился в овраг с ветками, больно ударившись носом. Закрыв голову руками, притаился, перебирая в мыслях все известные ему молитвы. Человеком он был верующим, но не более, на духовную жизнь ему не хватало ни сил, ни времени. Время шло, но Алекс так и не решался выбраться из своего укрытия. Тем временем лес окутала тьма: произошло то, чего так боялся парень. Но, по крайней мере, страшная ворона перестала его тревожить, и он жив, хоть и потрёпан ветками. Окончательно собравшись, перепуганный Алекс нашёл в себе силы выбраться из оврага. Весь в паутине, маленьких веточках, осевших на его ветровке, с красным опухшим носом, сделал пару осторожных шагов во тьму. Затем огляделся. Рядом с его естественным укрытием находилась тропа. Полный надежд, он уставился на неё, сердце радостно заколотилось в груди. При близком рассмотрении тропинка оказалась той самой разбитой колеёй, по которой должен был ходить автобус. Поначалу на полусогнутых ногах, затем уже в полный рост он устремился по ней, выжимая из себя последние силы.

Наконец парень вышел к столь желанной Сосновке. Деревня состояла всего из двух десятков домов. Но свет горел только в трёх, некоторые домики были заколочены. Луна хорошо освещала путь, поэтому городскому гостю легко было ориентироваться. Шёл он не спеша, внимательно изучая взглядом окружающие строения. Все домики деревянные и маленькие, заросшие высокой травой, некоторые полностью развалились, удручающее зрелище. Единственные два нормальных домика располагались в самом начале, те самые, в которых горел свет. Ещё один с включённым светом располагался в самом конце деревни, на отдалении. Именно там, по воспоминаниям из детства, располагался дом деда.

Доковыляв до деревянного штакетного забора, парень остановился. Дом дедушки практически не изменился: деревянный, двухэтажный, средних размеров, со слегка покосившейся террасой, на которой горел висячий фонарь, хорошо освещающий внутренний двор. Довольный, но страшно уставший парень потянулся к калитке.

— Кто там? — послышался голос пожилой женщины.

— Баб Ань, это я, — сказал Алекс.

Секунду погодя в свете фонаря показалась бабушка, на вид лет шестидесяти. Маленькая, чуть сгорбившаяся с палочкой, но тем не менее ещё бодрая, хорошо передвигающаяся. Она подошла ближе и отворила калитку.

— Саша! Ты что так поздно приехал?! Проходи скорее.

— Да… — парень решил не пересказывать всё то, что с ним произошло. — Так получилось.

— В лес ночью ни ногой! Ты что? — продолжала причитать старушка. — Проходи.

Алекс вошёл во двор, затем, особо не оглядываясь, сразу в дом. В террасе было темно, но свет от фонаря на улице помог ни во что не врезаться. Следующая дверь вела на кухню, где за столом находился крепкий мужчина в камуфляже, на вид лет сорока. Завидев Александра, он привстал со своего места и поздоровался.

— Здравствуйте, — ответил парень, слегка растерявшись.

— Дедушка там, в большой комнате, — сказал мужчина.

Алекс скинул кроссовки и повесил ветровку на крючок. Следующая комната была чем-то вроде гостиной: круглый деревянный столик, два кресла-качалки, овальное зеркало на стене, старинные часы с кукушкой и зажженный камин. Далее было две комнаты: одна маленькая, в которой он отдыхал, будучи здесь в далёком детстве, вторая большая, тускло освещённая. Возле стены, слева от входа в большую комнату, располагалась кровать, на которой лежал дедушка. Возле него находился ещё один мужчина, на вид ровесник бабы Ани, в синей рубашке и очках. Он обернулся и посмотрел на молодого человека.

— Здравствуйте, — полушёпотом произнёс Алекс.

— Здравствуй, — ответил пожилой мужчина в очках.

— Ох, Володька, Володька! — причитала баба Аня, стоя за спиной Александра.

— Совсем плохо, — покачал головой деловитый старичок, проверив пульс деду. — Надо срочно в посёлок везти — и то, небось, не успеем.

— Нет… — прохрипел дед Володя, повернув голову в сторону внука. — Подойди… быстрее…

Парень послушно выполнил указание, стремительно подойдя к деду. Старичок в очках вместе с бабушкой поспешили удалиться, прикрыв за собой дверь. Умирающий дедушка был страшен: весь иссохший, морщинистый, с полузакрытыми закатившимися глазами. Он практически не дышал.

— Ты должен… — страшно хрипел дед Володя. — Должен…

— Да? Что? — Алекс наклонился, чтобы лучше расслышать.

В этот момент дедушка схватил парня своей правой костлявой рукой, больно сжав внуку кисть. Только сейчас Александр обнаружил, что на указательном пальце деда красуется неописуемой красоты перстень. Это был роскошный огромный перстень из белого металла, на вершине которого расположилась миниатюрная птица с растопыренными крыльями и открытым клювом.

— Возьми его… возьми его… — хрипел дед Володя.

— Перстень?

— Возьми его… и никогда не снимай… слышишь? — дед ещё крепче сжал парню руку.

— Хорошо, — ответил Алекс, аккуратно выполнив указание.

— Надень его… сейчас… — из последних сил произнёс дедушка.

Перстень оказался тяжелым, но таким приятным на ощупь. Парень надел его, и тот сел как влитой.

— Мертвецы… они пришли за мной… — застонал дед Володя.

Свет в доме погас. Алекс напрягся, его пробил холодный пот. Где-то в гостиной зажглись свечи. Дверь тихонько отворилась, в большую комнату вошла баба Аня со свечой в руке, следом за ней двое мужчин.

Дедушка умер. Баба Аня в сопровождении двух мужчин помчалась в посёлок за скорой и милицией. Поскольку телефонной связи в деревне отродясь не было, вызвать их не представлялось возможным. Все коммуникации находились в посёлке. Мобильный телефон Алекса также оказался полностью бесполезен, по причине отсутствия сигнала. Единственная машина в Сосновке принадлежала сорокалетнему мужчине в камуфляже, который так и не представился, как, собственно, и старичок в очках. Усевшись в новенькую «Газель», они рванули из деревни, оставив Александра одного. Он хотел поехать с ними, но баба Аня настояла на том, чтобы он остался и отдохнул как следует. Впереди ещё много забот и суеты. Дико уставший, голодный, измотанный, парень вернулся в дом.

Сгоревшие электропробки погрузили хату во тьму. Из источников света остались догорающий камин и керосиновая лампа. Алекс скинул кроссовки, повесил ветровку на крючок и поставил чайник на печь. Посмотрел в висевшее над раковиной зеркало, умылся, как следует. Взял в руки керосиновую лампу и направился в гостиную. Зажёг свечу, стоящую в банке на круглом столике, огляделся. Дверь в большую комнату, где находилось мёртвое тело, была закрыта. Рядом с дверью находился большой шкаф с вещами, парень подошёл ближе, отворил дверцу гардероба и посветил лампой. Шапки, варежки, камуфляжный бушлат, плащ, зимняя шуба, брюки. Ничего необычного. Парень уже хотел было прикрыть дверцу шкафа, как вдруг обнаружил что-то большое и продолговатое в углу, присмотрелся, непонятный предмет оказался двуствольным ружьём. Рядом с ним находились две открытые коробки патронов, на утку и медведя. Рядом с ружьём висел ещё один бушлат, с шевронами лесной охраны. «Ку-ку, ку-ку!» — загалдели настенные часы с кукушкой. Алекс вздрогнул, сердце на мгновение ушло в пятки.

— Тихо ты, — дерзко произнёс парень для самоуспокоения.

Кукушка скрылась из виду, на циферблате застыли цифры 03:00. Алекс закрыл дверцу шкафа и прошёл в маленькую комнату. Там находилась кровать, большой деревянный стол с настольной лампой, два стула, ещё один шкаф и две висячие полки с книгами и какими-то тетрадями. Под потолком висела круглая тряпичная люстра на три лампочки. В углу он приметил старую швейную машинку «Зингер». Кровать выглядела так соблазнительно, парень подошёл к ней вплотную, потрогал её мягкий плед. И уже хотел было прилечь, как вспомнил про чайник и зажжённую свечу. Проходя мимо закрытой двери в большую комнату, он замешкался. Что-то его тревожило, на сердце было жуть как неспокойно, но усталость на пару с голодом так и манила его забыться здоровым сном, но перед этим обязательно чем-нибудь перекусить. Алекс затушил свечу в гостиной, закинул пару чурок в печь, наполнил самую большую кружку чаем и засыпал туда три ложки сахара. В холодильнике обнаружил колбасу и сыр, в хлебнице — неначатый батон хлеба. Сварганив себе пару бутербродов при свете керосиновой лампы, принялся уплетать их, запивая сладким горячим чаем. Через некоторое время вернулся в маленькую комнату, чтобы предаться забвению, лампу оставил зажженной.

Во сне вновь увидел те самые злосчастные настенные часы: кукушка куковала, словно одержимая, стрелки циферблата вращались в обратную сторону. Пылал камин. Дверь большой комнаты ходила ходуном: её ручка бешено вращалась туда-сюда. Алекс ощущал панический страх, ужас сковывающий тело. На ватных ногах парень пытался выбежать из дома, но тело не слушалось его. Что-то пыталось схватить его, и это что-то находилось в доме, он должен был немедленно выбраться на улицу — и тогда он спасён. «Кар-р-р!» — он снова слышал этот омерзительный пронзающий вопль, обернулся и провалился куда-то вниз, во тьму.

Парень открыл глаза. За окном светило яркое солнце, его лучи заглядывали в комнату, создавая умиротворяющую глаз картину. Привстал с кровати, посмотрел на часы мобильника, время близилось к обеду. Затушив лампу, поковылял в гостиную. Только сейчас, глядя на часы с кукушкой, он во всех подробностях вспомнил ночной кошмар. Упал в кресло-качалку, потратив несколько минут на восстановление всех прошедших событий в памяти. Затем уставился на свою правую руку, на указательном пальце которой красовался чудесный белый перстень с птицей. Он вращал его, трогал, изучал пытливым взглядом, но не снимал, ведь дед, непонятно почему, строго-настрого запретил делать это. Белый металл, скорее всего — белое золото. Алекс пригляделся и обнаружил, что птица на вершине перстня является вороной, определённо вороной. Улыбнулся, прикинув примерную стоимость этого драгоценного чуда. Затем почернел словно туча, тревога вновь накатила на него, всё было не так. Выскочил на кухню, надел кроссовки, накинул ветровку и вышел во двор. Бродил по деревне в течение двух часов, но никого не встретил, вообще никого. Первым делом проверил дом бабушки Ани, находящийся в самом начале деревни. Дверь оказалась открыта, внутри было уютно и ухожено. Уже хотел было выйти вон, но его внимание привлёк старый толстый альбом, лежащий на столе одной из комнат. Что-то подвигло его открыть этот альбом. Там находились старые чёрно-белые фото: баба Аня в молодости, рядом с ней молодой парень в очках, какие-то люди, достаточно много людей, видимо деревенские. Общий план деревни вместе с его жителями, очень интересно с технической точки зрения сделанное фото. Его дед в молодости, с ружьём наперевес. Алекс остановился на этом фото, его внимание привлёк некий предмет на указательном пальце ныне покойного дедушки. Парень перевёл взгляд на свою правую руку: тот самый перстень. На следующем фото его дед расположился с двумя милыми деревенскими девушками. Они сидели на лавке обнявшись. Все выглядели счастливыми. На этой фотографии дед Володя казался совсем ещё молодым и свежим. Что это именно его дедушка, парень понял лишь благодаря подписи снизу. Качество снимка было, конечно, ужасным, но, присмотревшись, Алекс так и не смог разглядеть перстень на его пальце. Уже хотел закрыть альбом, как вдруг приметил странное чёрное пятно на заднем плане фото. Бесформенное и еле заметное. «Оно» расположилось под здоровенным кустом сирени, слева от лавки. Вероятнее всего, это брак плёнки, но что-то зловещее и неприятное было во всём этом. Алекс закрыл альбом и с мрачным выражением лица вышел на улицу. Дом напротив был большим и богато обставлен, принадлежал он тому самому владельцу «Газели» в камуфляже. Высоченный железный забор, мощные чугунные ворота, два фонарных столбика и гараж. Ворота оказались закрытыми, через их решётку двухэтажный из красного кирпича дом казался совершенно безжизненным.

— Хозяева! — покричал парень.

Но, так и не дождавшись ответа, побрёл обратно в родовой дом. Заглядывать в остальные заколоченные и полуразвалившиеся дома не имело ровным счётом никакого смысла. Всё происходящее сильно тревожило его. Успокоив себя мыслью, что вечером «Газель» обязательно вернётся, расположился на кухне в компании кружки чая и четырёх бутербродов с колбасой и сыром. Кукушка, повинуясь своему мудрёному механизму, прокуковала 15:00. Даже при свете дня от её кукования становилось не по себе. Дожевав последний бутерброд, Алекс решил ещё раз осмотреть хату. Он подошёл к закрытой двери, ведущей в большую комнату, и осторожно открыл её. Слева от входа, на кровати, лежало мёртвое тело, накрытое простынёй. Парень поспешно отвёл взгляд в сторону. Рядом с кроватью находился старый трельяж. Далее был шкаф, вплотную прилегающий к длинному серванту, расположившемуся вдоль всей западной стены. Рядом с сервантом — деревянный стол, покрытый узорчатой скатертью, около него четыре стула. В северо-западном углу комнаты — старенький телевизор на большой тумбе. Вдоль восточной стены — громоздкий диван, справа от дверного проёма — кресло. Под потолком — тряпичная люстра на четыре лампочки. В комнате было пять окон: одно у западной стены, между кроватью и трельяжем, три у северной стены и одно большое на восточной стороне. Неспешной поступью Алекс приблизился к серванту, под ногами раскинулся огромный ковёр на всю комнату. Внутри сервант имел два раздела: снизу располагались столовые приборы — блюдца, ложки, вилки, рюмки, пузатые бокалы; сверху — расписные декоративные фигурки «гжель», матрёшки, старинные деревянные свистульки, графины. Ближе к окну, в самом конце серванта, расположились деревянные резные шкатулки и пара чёрно-белых фотографий. Парень открыл стеклянную дверцу, достал две самые узорчатые шкатулки и пару снимков. Уселся за стол, покосившись на окоченелое тело покойного деда. Открыл первую шкатулку: там находилась огромная пачка старых фотографий и несколько шевронов лесной охраны старого образца. Стал рассматривать снимки: на каждом из них был дедушка, то один, то в компании с какими-то людьми. Внимание привлек тот факт, что на каждом из фото был один и тот же «дефект» чёрного пятна. Дед Володя был молод и без перстня на пальце. Алекс перевёл взгляд на снимки, взятые непосредственно из серванта, которые хранились у всех на виду. На них дед был с ружьём, в бушлате лесной охраны, с тем самым достаточно приметным перстнем на пальце. Любопытный факт: на этих фото никакого чёрного пятна и в помине не было. На одних, укрытых в шкатулке, «дефект» присутствовал, на других, выставленных напоказ, отсутствовал. Парень открыл вторую шкатулку: внутри письма из армии, какие-то документы. Оказывается, дед Володя служил пограничником. Алекс призадумался, вспоминая собственную службу. Его воспоминания смешались с каким-то еле слышным, далёким звуком, доносившимся с улицы, отдаленно напоминающим звонкий девичий голосок. Но парень не придал этому особого значения, списав этот звук на гуляющий за окном ветер. Всё своё внимание Алекс перевёл на одну странную потрескавшуюся и пожелтевшую от времени рукопись, хранящуюся на самом дне шкатулки. Это был лист старинного пергамента. Текст, судя по всему, написан на старославянском. Парень так и не смог разобрать, что именно содержит рукопись. Внезапно Алекса осенило: его подруга Настя изучала этот язык. Так ведь она должна приехать завтра! Он вытащил мобильник из кармана и набрал номер, чтобы попытаться убедить её не приезжать в это Богом забытое место. Но сигнала не было, что в принципе не стало неожиданностью. Он вновь услышал звук, напоминающий звонкий девичий голосок. На этот раз ему не показалось, и это точно не ветер. Неужели Настя уже приехала? Парень аккуратно, но быстро сложил всё обратно в шкатулки, вернул их на место и выскочил из комнаты, закрыв за собой дверь. Надел кроссовки, накинул ветровку, выбежал во двор. Но на улице никого не оказалось. Неужели всё-таки показалось? Алекс замотал головой, прислушался. Звук повторился вновь. Парень обошёл участок величиной в десять соток, большой куст сирени и орешник. Оказывается, что в метрах ста от дома, за участком, на холме находится деревянная беседка, окружённая пожелтевшими высокими клёнами. Он решительно не помнил этой беседки, видимо, построена она была после его визита в детстве. К ней вела узенькая протоптанная тропинка, петляющая от основания холма до его верхнего предела. Именно оттуда, сверху, доносились удивительные по красоте звуки песни. Алекс не мог разобрать слов, но мотив и голос таинственной незнакомки пленили его. Такая неуловимая и загадочная, но в то же время прекрасная и умиротворяющая песня пронзала мёртвую тишину вымершей деревни. Завороженный парень решительно направился вверх по тропинке. Поначалу подьём был пологим и лёгким, но вскоре стал крутым и тяжёлым. Звуки песни становились всё громче. Алекс остановился, чтобы отдышаться, страсть как не хотелось предстать запыхавшимся перед столь прекрасной исполнительницей, кем бы она ни была. Только сейчас парень осознал, какой сильный ветер гуляет вокруг холма. Холодный, пронизывающий до костей. Алекс съёжился и посмотрел вверх. Благостный и согревающий поток звуков вновь пронзил его насквозь, уколов в самое сердце. Совершив последнее над собой усилие, парень, наконец, взобрался на вершину.

Воздух на вершине был тёплым. Лёгкий прохладный ветерок покачивал пожелтевшие клёны, тот ураганный остался где-то позади. Беседка была маленькой, но уютной: две параллельные друг другу лавки, между ними столик, четыре толстых бруса на четырёх углах удерживали массивную крышу, покрытую черепицей. Деревянный пол, толстые боковые стенки на полтора метра в высоту от земли. В ней могли уместиться человек шесть. Алекс робко подошёл ближе, боясь спугнуть девушку, находившуюся внутри. Заметив приблизившегося незнакомца, она перестала петь. У парня натуральным образом перехватило дыхание от увиденного. Девушка была прекрасна: строгие, милые черты лица, чёрные густые волосы до плеч, широкие плечи, подтянутая соблазнительная грудь размера третьего, не меньше, стройная талия, мощные длинные спортивные ноги, широкие бёдра. На ней была белая рубашка на пуговицах с расстегнутым воротом и чёрная юбка до колен. Странная обувь на её ногах заслуживала особого внимания. Это было нечто, напоминающее сандалии с вертикальной платформой на середине подошвы, Алекс впервые увидел подобное. Она вальяжно раскинулась на лавке, пальцами левой руки отбивая ритм по столику.

— Привет! — звонко произнесла девушка.

— Привет… — робко ответил парень.

— Ты подходи, не стесняйся, — улыбалась незнакомка.

Алекс неуверенно подошёл ближе.

— Присаживайся, говорят, в ногах правды нет, — улыбка внезапно сошла с её лица, будто и не бывало. — Ты этому веришь?

Парень бросил мимолётный взгляд на её атлетичные спортивные ноги, отчего у него перехватило дыхание. С порозовевшими щеками он осторожно присел напротив девушки.

— Нет… всегда считал эту поговорку глупой, — ответил Алекс, разглядывая её лицо.

Кожа девушки была такой удивительно чистой и приятной на вид, что казалось, будто вся она и не настоящая вовсе. Находиться рядом с такой красавицей было тем ещё испытанием для столь застенчивого парня.

— Ты из посёлка приехал? — спросила незнакомка.

— Нет, я из города… за пару дней пути отсюда, — ответил Алекс.

— К родственникам? — продолжила она.

— Да, к дедушке, вон там наш дом, — жестом указал парень. — Только… он умер прошлой ночью.

Алекс помрачнел. На его сердце вновь накатила омерзительная волна нереальности происходящего, путающая его мысли и чувства.

— Сочувствую, — лицо девушки выглядело расстроенным.

— А ты? Ой, я не представился, меня Александр зовут, но для тебя можно просто Алекс, если хочешь, — со смущением протараторил парень.

— Я тоже приехала издалека, к бабушке. Её домик здесь неподалёку, в соседней деревне, — ответила незнакомка, выдержав после этого некоторую паузу. — Приятно познакомиться, Алекс, меня зовут Кэтсуми.

— Мне тоже очень приятно, — пролепетал парень. — У тебя очень красивое имя, Кэтсуми… и такое необычное.

Алекс расплылся в блаженной улыбке. Он почувствовал себя так хорошо рядом с ней, что от нервного напряжения, которое неразрывно сопровождало его в течение последних дней, не осталось и следа. Забылось всё и сразу. Они смотрели друг другу прямо в глаза: чёрные зрачки девушки убаюкивали и расслабляли, карие зрачки парня с большим удовольствием подчинялись им. Тем временем солнце уже село за горизонт.

— Мне пора, — с некоторой долей расстройства сказала Кэтсуми.

Парень огляделся, изрядно удивившись тому, как быстро пролетело время.

— Тебя проводить? — ответил парень.

— Не стоит, здесь рядом, — девушка не меняла своего положения, продолжая выбивать загадочный ритм пальцами по столику.

— Ты придёшь сюда завтра? — поднялся Алекс, расправив плечи.

Его тело отозвалось странной тягучей усталостью, словно он очень долгое время сидел в неподвижном состоянии. Хотя только недавно присел.

— Да, мне здесь нравится, до завтра, — вновь улыбнулась Кэтсуми.

— Может всё-таки проводить, лес как-никак… — повернулся парень к красавице.

— Всё нормально, ступай, — ответила девушка, сделав ударение на последнем слове.

Алекс вернулся в родовой дом. На автопилоте подкинул пару чурок в печь и поставил чайник. Хата уже погрузилась во тьму, поэтому пришлось зажечь керосиновую лампу. Парень расположился в гостиной, покачиваясь в плетёном кресле-качалке. Все его мысли были связаны с Кэтсуми. Уставившись на давно потухший камин, он стал медленно погружаться в дремоту, его веки тяжелели, а мысли всё больше становились невесомыми и иллюзорными. Она просто привиделась ему, не было никакой девушки в беседке, окружённой пожелтевшими клёнами. Не было никакой беседки на холме. Он просто сходит с ума…

Ему снилось, что он стоит в маленькой комнате, всё своё внимание устремив в окно. Кругом царила тьма, и лишь одинокая луна являлась единственным источником света. В её свете он видел перепаханный огород, в центре которого возвышалось пугало на шесте. Растопыренные руки — веники, старая порванная куртка, голова — тыква, покрытая соломенной шляпой с широкими полями. «Кар-р-р!» — пронзил тишину зловещий вопль. Рядом с пугалом появилось огромное чёрное бесформенное пятно. Оно взметнулось вверх и опустилось на шляпу. Алекс дрожал, вжавшись в оконную раму. Голова-тыква больше не была таковой — это была голова человеческая. Парень сразу узнал это лицо. Дед Володя смотрел на внука страшными суровыми глазами, силясь что-то произнести. «Кар-р-р!» Нечто, сидящее у деда голове, встрепенулось и в тот же момент вгрызлось своей жертве в лицо. Огромный клюв чудовища рвал кожу и выклёвывал глаза. Дед закричал. Алекс, словно ошпаренный, отлетел от окна в сторону. В гостиной заскрипели половицы, парень в ужасе замер, повернувшись в сторону дверного прохода. Что-то приближалось к нему во тьме. Что-то жуткое.

Алекс открыл глаза. Кто-то ходил в большой комнате. Парень повернулся в сторону закрытой двери, протерев ладонью холодный пот с лица. На циферблате настенных часов было без десяти три ночи. Алекс прислушался. В большой комнате скрипели половицы, прямо как в недавнем кошмаре, который до сих пор стоял перед глазами. Кто-то приблизился к двери с той стороны, ручка медленно опускалась вниз. Ещё немного, и дверь откроется. Алекс непонимающе взирал на всё это, сердце бешено колотилось в груди, ноги и руки онемели. «Ку-ку, ку-ку!» Парень вздрогнул, переведя внимание на часы. В этот момент в дверь что-то ударилось с той стороны, не сильно, но отчётливо. Алекс рванулся прочь из дома, в одних тапках, брюках и футболке. До самого рассвета он просидел во дворе на лавке, обхватив руками голову, вздрагивая от каждого шороха.

— Саш? — раздался ласковый знакомый голос.

Парень открыл глаза. Над ним нависла перепуганная подруга. На ней была белая блузка с длинными рукавами и чёрные брюки. На плече висела сумочка. Анастасия была высокой стройной девушкой с голубыми глазами и рыжими волосами.

— Насть… как я рад тебя видеть… — прошептал окоченевший от холода Алекс.

— Ты почему не дома? Посмотри на себя! А ну пошли отогреваться живо! — подруга схватила парня за руки и потянула на себя.

— Нельзя… нельзя… — хрипел Алекс в ответ.

Девушка без труда вернула его в дом. Подбросила дрова в печь, заварила крепкого чая, отыскала в холодильнике сосиски и пакет макарон на одной из полок. Пока Настя вовсю хозяйничала, парень рассказал все произошедшие за последнее время события. Всё, кроме встречи с той таинственной девушкой Кэтсуми. Воспоминания о ней казались такими нереальными и далёкими, что он решил умолчать об этом, тем более учитывая врождённый ожесточённо ревнивый характер Насти.

— Вот такие дела, Насть, — закончил Алекс свой рассказ.

— Даже не знаю, что сказать… всё это кажется дурным сном, — ответила подруга, расположившись напротив.

— И мне, и мне! Надо выбираться из этого проклятого места и чем скорее, тем лучше, — возбуждённо протараторил парень.

Всё это время Настя с нескрываемым интересом поглядывала на драгоценный перстень. Алекс не мог не заметить это.

— Возьми его, если хочешь.

Парень уже хотел было снять перстень, но девушка резко остановила его.

— Нет. Помнишь, что сказал тебе дедушка? Лучше не снимай, раз такое дело, — она взяла паузу. — Согласно поверьям, душа человека после смерти некоторое время пребывает возле своего тела.

— Прошлой ночью я в этом убедился… как добралась? — мрачно произнёс парень.

— Относительно нормально, — спокойно ответила Настя.

— На автобусе?

— А то. В этом плане мне повезло, не пришлось скитаться по лесу… правда, что касается людей, тут ты прав. Они странные, — нахмурила брови девушка.

— Расскажи.

— Сначала на вокзале мне повстречалась какая-то странная женщина, она уверяла меня, что не стоит ехать в эту деревню, и вообще всячески уговаривала меня тут же взять обратный билет. Мол, в здешних лесах поселился демон… или что-то вроде того. Но затем я сказала, что у меня здесь парень, — Настя застенчиво улыбнулась. — И она отстала, в общем.

— Мило, — с нервной улыбкой ответил Алекс.

— Дальше я села в автобус на Игнатьево, очень долго ехала, чуть не заснула. Народу было совсем немного, все пожилые. Я разговорилась с рядом сидевшей бабушкой, она немного рассказала мне про этот район. Мол, очень древний лес, десятки старых деревень в округе… спросила, зачем и куда еду. Вроде адекватная бабушка, но иногда так вдруг посмотрит, что прям до мурашек пробирает. Спросила её про автобус до Сосновки, она ответила, что ходит, но всего один раз за сутки. Оказывается, здесь живёт отец какого-то там местного чиновника, так вот он и распорядился, чтобы сюда автобус запустили, — девушка встала, чтобы засыпать макароны в кастрюльку. — Мне кажется, я видела его дом. Он здесь один такой в округе.

Парень кивнул в ответ. Видимо, это тот самый человек в камуфляже, владелец злосчастной «Газели», которая так до сих пор и не вернулась.

— Далее я простояла минут десять возле расписания, — продолжила Настя.

— Зачёркнутого?

— Нет, вовсе нет, всё было в порядке. Я уселась в микроавтобус и минут через тридцать была возле деревни, правда… — осеклась девушка. — Правда… я видела разбитую новенькую «Газель» в овраге…

— Что? — встрепенулся Алекс.

— Ну… разбитая в хлам «Газель» последней модели и словно вот совсем недавно ещё на ходу была… уж я-то могу разобрать. Я поспешила к водителю, чтобы сказать об этом. Ну, мало ли, может, там людям помощь нужна, а он как молчал всю дорогу, так и молчит. Так ещё и скорость такую набрал, я уже думала, мы закончим так же, как и эта «Газель», вот, — разнервничалась Настя, присев рядом с парнем.

— Как думаешь, это та самая машина, на которой уехала баба Аня? — парень старался говорить как можно более уверенно и спокойно.

— Не знаю, Саш… — подруга заметно нервничала.

— Так, ладно, спокойно. Давай перекусим, а потом пойдём на остановку, пора выбираться отсюда.

После макарон с сосисками к Алексу окончательно вернулось самообладание. Он неожиданно вспомнил про странную рукопись, хранящуюся в шкатулке внутри серванта. Осторожно, словно боясь пробудить мертвеца, он открыл дверь в большую комнату. Настя осталась в гостиной. Алекс покосился на мёртвое тело дедушки, воспоминания о прошлой ночи вновь нахлынули на него, но парень устоял и решительно приблизился к серванту. Достав нужную шкатулку, он незамедлительно вернулся в гостиную, закрыв за собой дверь.

— Вот, сможешь прочесть? — Алекс протянул свиток.

— Попробую, — ответила подруга присев в кресло-качалку.

«Мой дорогой сын, помни и никогда не забывай о проклятии рода нашего, довлеющего над всеми нами. Сей «вороний перстень» есть наше великое сокровище, наше спасение и проклятие. Береги его и никогда не снимай с перста. Но в назначенное время передай его своему самому готовому возложить на себя сие бремя сыну. Пока мы владеем сим перстнем, наш род будет продолжаться, но стоит ему пропасть, как оборвётся сдерживающая демона цепь…»

— Далее не разобрать… — промычала Настя. — Хотя подожди, вот здесь нормально.

«…они пришлые, не местные. Дети востока, далёкой страны восходящего солнца. Но им полюбились наши леса, и их ещё можно встретить здесь. Помни, они лукавы и могучи, многое покорно их воле. Им свойственно похищать людей, отнимая у тех разум, посему береги близких. Никогда не вступай с ними в разговор и никогда не слушай, что они тебе говорят, да схоронишь род свой…» «…Да будет сия рукопись напоминанием нам о том, что мы не смеем забывать»

— Всё? — спросил парень.

— Да… больше разобрать я не в состоянии, прости.

— Сколько у нас времени? — Алекс посмотрел на настенные часы.

— Примерно полчаса до автобуса, — с нескрываемым волнением ответила девушка.

— Мне надо прогуляться, посиди пока здесь, хорошо?

— Куда? Подожди! Я с тобой! — вскочила со своего места подруга.

— Я быстро, мне, правда, надо… одному, — настоял на своём парень.

Алекс выскочил во двор. Перед тем как покинуть это место, он должен был удостовериться, что беседка на вершине холма за домом ему не привиделась. Он обошёл участок, здоровенный куст сирени, орешник. И вот перед ним тот самый холм с беседкой на вершине. Значит, не привиделась, подумал парень. Он успокоился, но в тот же момент что-то кольнуло в груди. Значит, и Кэтсуми не привиделась, хотя… его уши вновь уловили нарастающий приятный звук с вершины холма. Это была та самая вчерашняя песня, которую он никак не мог разобрать, но от которой ему становилось так хорошо и волнительно на душе. Он прислушался и улыбнулся. Затем уверенной походкой направился вверх по холму, ноги сами понесли его. В голове не было ничего, кроме песни. Звуки становились всё громче, Алекс ускорил шаг. На середине пути его вновь пронзил холодный сильный ветер. Но на вершине по-прежнему царила благостная погода. Запыхавшийся парень приблизился к беседке, в ней, как и прежде была она. Кэтсуми находилась всё в той же вальяжной позе, пальцами выбивая ритм по столику.

— Привет, Алекс! — воскликнула девушка.

— Привет… — смутившись, ответил парень. — Я присяду, не возражаешь?

— Конечно нет, присаживайся, — сияла Кэтсуми.

Алекс уселся напротив неё. Всё его внимание было сосредоточено на красавице, в голове не единой посторонней мысли, могущей отвлечь от созерцания поистине идеального существа. В ней было идеально абсолютно всё, от внешности до движений и интонации голоса. Парень это понимал и улыбался, словно умалишённый.

— Ты здесь надолго? — улыбка сошла с лица девушки.

— Я… да, пожалуй, — закивал Алекс. — Меня пораньше отпустили в отпуск. Поэтому у нас ещё полно времени.

— У нас? — удивилась Кэтсуми.

— Ну… да… у нас, — сильно смутившись, ответил парень.

Они некоторое время молчали. Слушая, как ветерок покачивает пожелтевшие клёны.

— Что это за песня, которую ты поёшь? — наконец спросил Алекс.

— Песня о тщетности бытия всего сущего, — пропела девушка. — На наречии моих предков.

— Мне очень нравится, как ты поёшь… у тебя талант, — сказал покрасневший парень.

Кэтсуми рассмеялась и, хлопнув ладошкой по столику, произнесла:

— Приходи завтра, Алекс, мне пора.

— Уже? Но ведь… — огляделся парень.

Невероятно, но солнце уже село за горизонт.

— Ступай, — со всей серьёзностью ответила девушка.

— До завтра, Кэтсуми, — подчинился Алекс, опустив голову.

Он не помнил, как добрался до хаты. Лишь захлопнув за собой входную дверь, он что-то стал понимать. Доковыляв до гостиной, он вдруг замер посреди комнаты. На большом овальном зеркале, висевшем над столиком, красовалась начертанная губной помадой надпись: «Не уходи, мне страшно».

— Настя! — закричал парень, схватившись за голову. — Настя!

Он стал метаться по дому, но её нигде не было. Выскочил во двор, затем на главную деревенскую дорогу. Алекс бегал по деревне, выкрикивая её имя. Но всё было тщетно. Отчаявшись, он свалился на разбитую дорогу и зарыдал, в ярости колотя руками землю. Затем, схватившись за голову, стал всматриваться в вечернее небо потухшими затуманенными глазами. Кэтсуми, проникающая в его сознание, вновь казалась ему видением, как и беседка на холме.

Собрав последние остатки разума, он решил вернуться в родовой дом, на улице становилось холодно. Но, доковыляв до хаты, не торопился входить внутрь. Опасливо озираясь по сторонам, топтался возле входной двери. От холода его сознание окончательно прояснилось, и он наконец решился войти в мрачный чертог. Оказавшись внутри, с ужасом обнаружил, что дверь в большую комнату открыта. Сам ли он забыл закрыть её или это мертвец, поселившийся тут, бродит во тьме, Алекс не знал. «Ку-ку, ку-ку!» — пронзая тишину, завопила кукушка в настенных часах.

— А-а-а! — закричал парень, схватившись за голову. С безумными глазами подлетел к часам и, сорвав их со стены, принялся топтать ногами, круша мудреный механизм.

— Заткнись, тварь! — что есть силы вопил парень.

Окончательно выбившись из сил, он прислушался. Кто-то звал его.

— Саш… — еле слышно прозвучал Настин голос. — Помоги мне…

Алекс тихонько вышел из дома, боясь спугнуть зов. Настин голос продолжал манить его во тьму. Парень вышел на главную деревенскую дорогу, жалостливый голос подруги усилился. Алекс следовал за ним, приближаясь к мрачному лесу. Где-то там, в непроглядной тьме, среди высоких сосен и елей кто-то есть.

— Настя, — прошептал парень. — Настя, это ты?

— Помоги мне… — голос вновь стал удаляться.

— Иду… иду! Подожди! — Алекс бросился в лес.

— Помоги мне…

Парень остановился и замотал головой. Что-то страшное тянулось к нему во тьме. Или это только казалось ему.

— Нет, нет, нет! — закричал в ужасе Алекс, бросившись вон из леса.

Бежал он быстро, не оглядываясь. Его глаза окутала пелена безумия. Буквально взлетев на тот самый холм за родовым домом, парень устремился в беседку. Так и просидел там до самого утра, забившись под столик.

— Алекс, эй, Алекс! — звонко позвала Кэтсуми. — Ты что там забыл, а ну вылезай!

Дрожащий парень осторожно выполз из своего укрытия. Перед ним, облокотившись на ствол клена, стояла она — самое прекрасное создание из возможных.

— Пр…ивет… — заикаясь, прохрипел Алекс, уставившись на неё своими безумными глазами.

Она подошла чуть ближе, скрестив на груди руки.

— Ну? Что дальше, Александр? — хитрая улыбка не сходила с лица девушки.

— Д...альше? — засуетился парень возле её ног. — Насть… ты выйдешь за меня? Я… так люблю тебя…

— Плохи твои дела, парень, — иронично заметила Кэтсуми. — Да, я выйду за тебя.

— Вот… — схватился Алекс за перстень. — Возьми его… я прошу твоей руки и сердца.

В этот момент родовой дом буквально взорвался: загремели двери, попадали полки, затрещали окна, возгорелся камин. Стеклянные створки серванта разлетелись на тысячи осколков, повылетали все шкатулки и столовые приборы. Но парень всего этого не видел, наивно протягивая «вороний перстень» своей лже-Насте. Вокруг холма поднялся самый настоящий ураган, сорвав последние листья с клёнов, закрутив их в безумном вихре. Кэтсуми протянула руку, парень осторожно вложил перстень ей в ладошку и отстранился.

— Свершилось, — усмехнулась девушка, сжимая «вороний перстень».

Внезапно что-то огромное и чёрное приземлилось рядом с ней. Это была та самая чудовищная ворона с человечьими глазами. «Кар-р-р!» Алекс в ужасе закрылся руками, прижавшись к беседке.

— Что, погоняла она тебя в тот раз, да? — рассмеялась Кэтсуми. — Ну, каркуша, что будем с ним делать?

Ворона встрепенулась, готовая в любой момент броситься на парня и растерзать его.

— Нет, каркуш, лети домой, я буду чуть позже, — продолжая широко улыбаться, произнесла девушка.

Недовольный питомец взметнулся в воздух и скрылся в бушующем урагане. Несмотря на шум, создаваемый сильным ветром, Алекс отчётливо слышал каждое слово, сказанное Кэтсуми. Девушка приблизилась к парню и нанесла сильнейший удар ногой, раздробив парню несколько рёбер. Алекс забился в агонии, сознание его прояснилось. Сжимая от боли челюсть, он пытался осознать происходящее.

— Пожалуй, ты слабейший из своего рода, довести тебя до такого состояния было нетрудно, — не отрывая взгляд от перстня, проговорила Кэтсуми. — Вот твой дед был силён, но его сгубила болезнь всех гордецов — самоуверенность. В одиночку решил всё исправить, глупец. Спохватился в самый последний момент, не успев даже подготовить тебя как следует. Видимо, внезапная кончина твоего отца спутала ему все карты.

Парень смотрел на неё отсутствующим взглядом. Только что перед ним была его дорогая Настя, именно ей он передал перстень, признался в любви. Теперь же перед ним находилась та самая иллюзорная красотка.

— Ты, наверное, так и не понял, кто я? Раз уж всё завершилось, пожалуй, стоит представиться. Перед тобой представитель древней расы тенгу, — ехидно улыбалась девушка. — Что я здесь делаю? Однажды одна юная беззаботная тенгу влюбилась в смертного. В твоего алчного гордого предка. В прошлом подобные союзы были не редкость. Тот, воспользовавшись моментом, завладел её фамильным «вороньим перстнем», большой ценностью, символом властного дома. Сородичи дали ей время на исправление своей оплошности, но она так и не смогла вернуть его, как ни старалась. Уже тогда весь ваш род приговорили к смерти. Не выдержав позора, она ушла в изгнание. А я поклялась отомстить за неё. Мы никогда не оставляем своих в беде. Сотни лет я следила за всем вашим окаянным родом. Искала лазейки. Но твои хитрые предки чувствовали слежку и всегда ускользали из моих цепких лап. Я не могла забрать его силой, перстень даёт защиту владельцу, вернуть его возможно лишь на добровольной основе, также в случае пропажи… или смерти владельца. Но я могла устранять потенциальных будущих преемников, по мере своих возможностей, вот почему в твоём роду такая высокая смертность. Всё это затянулось на сотни лет, в итоге я пересмотрела стратегию. Я решила действовать более решительно. Я погубила многих непричастных, целый регион находился под моим крылом. Я контролировала весь этот великолепный лес с его слабыми обитателями. И вот, наконец, справедливость восторжествовала, теперь сестра может вернуться домой.

— Где… она? — простонал парень.

— Твоя Анастасия? Я показала ей свой дом: поначалу она была так напугана, так напугана, — улыбка не сходила с лица девушки. — Плакала, молила о снисхождении. А потом вдруг ей стало весело! Она начала смеяться, безудержно и без остановки. Это так странно! — Кэтсуми рассмеялась. — Я отпустила её, пускай погуляет! В конце концов, здешним диким зверям тоже надо чем-то питаться, верно? — раскатистый смех тенгу давил на уши.

Парень попытался подняться на ноги, грудная клетка трещала по швам. Боль была чудовищной, но Алекс, сжимая кулаки и зубы, медленно вставал на ноги. Кэтсуми внимательно изучала его взглядом. Парень попытался сделать шаг, но в ту же минуту со стоном свалился на землю, прямо ей под ноги. Улыбка сошла с её лица.

— Это становится скучно, — со вздохом произнесла тенгу. — Я не садистка и не убийца, поверь. Это было делом чести. У вас говорят, что сын за отца не в ответе, — возможно, это и верно… ты не такой уж и плохой парень, мне было весело. Но молва о нас не пустой звук! Пусть знает каждый, что бывает с теми, кто осмелиться бросить нам вызов! Не хотите по-хорошему — сгинут все! Все, включая тех, кто будет ютиться возле вас.

В её руке появился веер, похожий на осенний листок. Она сделала взмах — ураган усилился, поглотив опустевшую деревню, разнося её в клочья.

— Ты последний из своего рода, на тебе всё и закончится, — прошипела тенгу. — Позволь показать тебе мой дом.

Минули годы, вековой лес окончательно пожрал одинокие, разбросанные в районе деревни. Старики умирали, молодые не приезжали, со временем всё пришло в упадок. Лишь высоченные вековые сосны немые свидетели тех давних событий, мирно покачивались на ветру, готовые в любой момент вобрать в себя новые истории, какими бы счастливыми или кошмарными они ни были.