Evangelion Not End
- Размер шрифта +
Заметки Автора к главе:

Отборочный этап. Экз против Александра. Тема - "неклассическое фентези". Работа Экза.

Вечер за окном медленно превращался в ночь. В маленьком домике на окраине города свеча на столе медленно, но верно догорала, заставляя тени предметов принимать причудливые формы, трепыхаться от редких порывов слабого ветра.

Хозяйка дома – девушка двадцати пяти лет и весьма приятной наружности – после вечернего туалета, проходила к столу, чтобы испить перед сном воды. Она еще не успела облачиться в свою ночную сорочку, сейчас небрежно лежавшую на кровати, поэтому была в длинной рубахе, скрывавшей от любопытных глаз черты ее тела от шеи и до середины бедра. Это был подарок старого друга.

Налив себе воды из старого кувшина, добытого в свое время в весьма интересном деле, где девушке пришлось использовать весь свой ум, всю свою лисью хитрость и смекалку, и ловкость, достойную кошки. Ну, или почти. Она усмехнулась своим воспоминаниям о былом: посиделках в доме у одного хорошего знакомого, всегда готового принять и помочь, когда словом, а когда – делом. То было хорошее время, богатое на прибыльные дела и интересные знакомства. И кого она тогда только не повидала, то были чудные и неведомые создания, живые статуи, люди, будто сплетенные из плотного газа, причудливые сгустки света, общающиеся мерцанием и много другого. Тогда она собрала много интересных вещиц, которые сейчас частью пылились у каких-нибудь любителей древности, а частью – хранились там, откуда, их при случае можно было легко забрать. Вот было время…

А сейчас приходится довольствоваться не слишком интересной работой на глупое начальство, постоянно бегать по поручениям.

Вздох. Девушка ставит кружку на стол, осматривает свою комнату, где из мебели есть только грубый стол, пара стульев, кровать да тумбочка для мелких вещей.

Свеча, тем временем, медленно начинает тлеть. Пламя тускнеет, сгущая мрак в комнате.

В мыслях снова возникли картины из прошлого: узкие улочки других городов, высокие горы, глубокие реки и мачты кораблей, диковинные создания и странные механизмы чужих стран. Все минуло, теперь лишь серость и угрюмость, грубый плащ, скрывающий владельца с ног до головы, чтобы никто из прохожих не обратил внимания на маленькое отличие между собой и личностью, укутанной в широкий кусок ткани. Лишь узкие переулки пригорода, чердаки, изредка торговая площадь, где торговцы осведомляются о том, не чужак ли ты, дабы, если ты не их племени, накинуть несколько процентов цены сверху. Этот мирок прогнил до основания.

Она уже собирается сменить рубаху на сорочку и медленно отойти в мир грез, но в дверь кто-то стучит. Очень навязчиво, громко и долго стучит, а, когда, спустя несколько мгновений, хозяйка дома не открывает, громко ругается, угрожает наказанием и начинает бить в дверь ногами, облаченными в тяжелые сапоги. Слышна разноголосая брань. Их высокие, слегка резкие голоса и едва уловимый запах выдают в них прихвостней власти, вгрызающихся своими резцами во всех, кто против оной.

Девушке надоедает этот балаган, она, отбросив сорочку, быстро идет к двери, щелкает замком, и спустя мгновенье ее грубо вталкивают в комнату – за дверью видны еще несколько фигур, мерзко попискивающих в попытках смеяться. Еще мгновенье и ее, обступив с боков, держат за руки двое. Та, что втолкнула ее, снимает капюшон, запах и слух не обманули: грызуны пришли к ней в гости, эти белесые, остриженные до скул волосы, эти резковатые и слегка вытянутые черты лица, резцы, проглядывающие из-под верхней губы. И эти мерзкие красные глазенки, упершиеся в нее.

Лисанна-Охотница зовут ее. Со смехом обходит ее вокруг, хватая за рыжий хвост, который теперь от волнения стоит дыбом, усмехается над реакцией, издевательским тоном поговаривая «Плутовка-Селин». Снова оказывается перед лицом, роется в своей походной сумке – движения резкие, нетерпеливые, выдают ее с головой – она что-то хочет показать, сильно желает своей жалкой душонкой. Это чувствуется в воздухе.

И свеча уже не горит, ведь ее пламя, потревоженное резким порывом ветра из-за открывшейся двери, погасло.

Лисанна, усмехаясь, достает из сумки конверт, раскрывает его, хихикая, переворачивает. Оттуда высыпается несколько черных перьев, следом достает из конверта бумагу, содержание которой Селин уже известно. Документ развернут, опасения подтверждены, ей принесли заказ на убийство, да, на нем все: и гербовая печать правительства и подписи, и описание, и награда и портрет…

У Селин перехватывает дыхание, она не в силах стоять падает на колени. Лисанна усмехается, говорит, что им все известно, что дело примет плохой оборот в случае отказа лисицы. Всем будет плохо.

Молчание расползается темной жижей вслед за мраком, порожденным порывом ветра, погасившим свечу в единственной комнате дома, находящегося на окраине города. Лисанна ждет ответа, изредка похихикивая над положением Селин.

Плутовка загнана в угол и не может найти выхода, она соглашается на условия крыс власти. «Охотница» смеется и приказывает своим шестеркам уходить, когда они все уже оказываются на улице, оттуда доносятся шум, рык, писк и ругань – одна из фигур возвращается в дом. Лисанна прощается с Селин, и дверь дома закрывается.

Теперь их в комнате двое: загнанная в ловушку плутовка-хищница и фигура, укутанная в темный плащ. Она выходит на середину комнаты и садится на пол. Из-под капюшона видны лишь два сине-зеленых огонька. В которых отражается лунный свет, падающий из окна.

Селин уже знает, что это не крыса, а такая же хищница, как и она, только из тех, что гуляют в ночи сами по себе и аккуратно ломают грызунам их тонкие шейки с целью развлечения и охоты, а, порою, и пропитания, но доверия к ней от этого больше не становится.

Она интересуется, сколь долго еще все будут молчать, Селин ее игнорирует, встает и садится на стул, уложив голову на ладони и упершись локтями в столешницу, сидит, задумавшись о том, как неудачно все повернулось, хвост нервно дергается из стороны в сторону. Девушка подходит к лисице, попутно представляясь именем «Арин». Получает предостережение, но не слушает, приближается, пытается завести беседу. Плутовка, загнанная в угол, только рычит в ответ, приказывая не сходить с места, но девушка ее игнорирует и делает ещё шаг. Селин пытается остановить ее ударом, но та резко отскакивает, а рыжая, потеряв равновесие из-за резкого движения, падает на пол, не совладав от избытка эмоций с собственным телом. В гневе она начинает причитать и бить кулаками о крепкие доски пола, срывается на крик, но ее руки, после очередного припадка гнева перехватывают и крепко удерживают: собеседница просит успокоиться и говорит, что так делу не поможешь. У нее весьма приятный ровный голос.

Селин не выдерживает и плачет, в слезах, отрывками, рассказывает о том, что нужно сделать и почему все так вышло. Когда эмоциональный приступ заканчивается, Арин отпускает ее руки и помогает сесть обратно за стол, сбрасывает с себя плащ. Селин, украдкой поглядев на нее, подтверждает свои мысли: это гибкое тело, эти длинные сильные ноги, эти грациозные движения. И хвост, медленно блуждающий из стороны в сторону. Да, эта особа точно гуляет только когда захочет сама и любит иногда подавить мышек. Она достает из своей сумки свечку, зажигает ее и ставит на место старой, садится на второй стул и, выудив из сумки солонину, начинает ужинать.

Селин же, немного отойдя от произошедшего, берет со стола небольшой сверток из темных листьев, свернутый в тонкую трубочку, поджигает от свечки, затягивается и, глядя на Арин, спрашивает:

- И не страшно тебе обезоруживаться в моем присутствии?

- Уж вряд ли ты, лисица, будешь творить глупости, да и… даже если захочешь – у меня есть чем ответить тебе.

Селин глухо усмехается, затягивается снова, разглядывает лицо своей «соседки» – правильные слегка резковатые, но элегантные черты, округленные глаза, бликующие от света, тонкие, но красивые губы, прямой небольшой, слегка смотрящий вверх носик, черные волосы до лопаток длиной, собранные в косу, чтобы не мешать, красивые длинные пальцы с ухоженными ногтями, достаточно цепкие и ловкие – как раз под стать хозяйке.

Время было позднее, поэтому, закончив свои дела, обе девушки начали готовиться ко сну. Арин, задув свечу, сказала, что ей хватит и стула, взяла свой плащ и, завернувшись в него, положила голову на сложенные на столе руки и, прикрыв глаза начала мурлыкать себе под нос какую-то песенку. Селин, не переодеваясь, упала на кровать и закрыла глаза.

***

Утро наступило быстро. Солнце еще не успело подняться, когда Селин, щелкнув засовом старого замка, закрыла дверь и, завернувшись в плащ, пошла следом за Арин. Для начала, им нужно было в город – к одному оружейнику, достаточно известному среди своих за очень хорошее качество изготавливаемого им оружия. К этому человеку стекались со всей страны, чтобы сделать все: от малюсенького стилетика, больше подходящего для интриг в придворном дамском будуаре, до двуручного меча и лат к нему. Он мог все. Ну, или почти все. За умеренную плату.

- Тебе лучше держаться рядом, - предупредила Арин.

Селин сказала ей успокоиться, она уже знала этого оружейника, так как имела с ним дела и осталась довольна качеством полученного ею оружия.

Путь до оружейника был неблизкий, поэтому, пройдя окольными путями, девушки зашли в небольшую таверну, наподобие тех, в которых, из-за их неказистого вида и неудобного расположения, собираются только определенные личности. Хозяином был старый сатир, звали которого, кажется Филаклет, или по-другому, хотя не особо это и важно, ведь никто не знал, настоящее ли это имя или очередной псевдоним этого хитреца, любящего, иногда, шутки ради, опоить случайного клиента крепким вином и, когда его внимание притупится, приказать своим девам-нимфам с ним развлечься в отдельной комнат, обставленной как красивый сад. А потом сделать вид, что это ему приснилось, а золото из мешка пропало, потому что много пил. Таков был Филаклет Рогатый.

Заказав у него немного мяса и сока летних ягод, девушки ушли в дальний угол таверны и принялись за еду. Посетители этой таверны были под стать ее хозяину: хвостатые, рогатые, крылатые и прочие. Прохвосты и лжецы, простаки и простофили, шутники и угрюмцы – все собрались здесь, пили, ели, смеялись, шутили и отпускали весьма забавные тосты. Покончив с едой и оставив плату на столике, девушки удалились из таверны и направились к оружейнику. Путь их лежал через торговую площадь, обычно начинающую жить после полудня, когда первые корабли с товаром отходили, а следующие еще не подошли, так что сейчас центр только начинал жить: то тут то там сновали мальчишки-посыльные, торговцы разворачивали лавки, ремесленники стучали своими орудиями, пьяные матросы вываливались из ближайшей портовой таверны с песнями и руганью и шли к своему кораблю отсыпаться, либо просто слонялись по торговой площади, попутно приторговывая диковинным товаром типа ожерелий из тестикул или еще чем поинтересней.

***

Наконец, после полудня девушки добрались до оружейника – кривоногого человека неопределенного возраста, одетого в закопченную тунику и вооруженного огромным молотом.

- Зачем пожаловала, Селин? – спрашивает он, глядя на девушку, еще не успевшую сбросить капюшон, - И ты, кошка, чего тут забыла? По делу вы или нет?

- Да, по делу, - лисица сбросила капюшон, - Нам нужно оружие.

- А на кой оно вам?

Ответом ему был документ, полученный Селин от Лисанны. В ответ мужчина хмыкнул и, сплюнув на пол, приказал следовать за ним.

- Тебе-то, рыжуха, кхе-кхе, мы все сделаем быстро, - снова сплюнул на пол, - А вот подружке твоей придется помучиться.

Арин вопросительно посмотрела на Селин.

- Антропометрические, - он усмехнулся и, прокашлявшись, продолжил, - Характеристики: нынче клинки делать – не просто молотом об заготовку жахать, надо тщательно все замерить, проверить и сопоставить.

Он порылся в сумке с инструментами, которая висела у него на плече, выудил оттуда сверток и, приоткрыв дверь, кинул его в проем, откуда доносился грохот, и веяло жаром.

Девушки мельком увидели в соседней комнате странные механизмы и высоких мужчин, работающих над оружием. Сверток бумаги поймал один из них, высокий, почти до полотка, загорелый, похожий на фигуру из бронзы, с горящими глазами.

- Выкуйте-ка с братьями вот это, - крякнул оружейник, - А потом я еще вам работы подброшу. И пусть огонь, что принес мне один дружище, который нынче мучается от болей в печенке, горит и не затухает, - посмеиваясь, проговорил оружейник.

Они прошли в просторное помещение, в котором было много разных приспособлений: линеек, транспортиров, рулеток, линз, циркулей, стерженьков и прочего инструментария непонятного назначения.

- Ну, кисонька, подойди, - указал на место перед собой, - Теперь руки в стороны, хвост от себя, ноги на ширину плеч.

Мужчина достал метровую линейку, пару рулеток, положил на стол лист бумаги, пару карандашей и начал измерять Арин.

Оружейник то и дело ходил и прикладывал линейку к телу Арин, что-то записывал на бумаге, сплевывал на пол, снова измерял, переправлял и делал пометки. Со стороны это выглядело очень забавно. Через некоторое время он подозвал ее к весам и, заметив, что девушке не по душе раскрывать такие деликатные подробности, предложил ей живительного пинка и миску молока. Поминая кузнеца недобрым словом, кошка зашла на весы. Оружейник, распределив грузы, записал данные и усмехнулся, заставив Арин покраснеть. Потом он измерил ее рост и, посмотрев оставшиеся данные в большой, покрытой несколькими слоями пыли книге, сказал идти за ним в кузню.

Изнутри кузница была еще более грандиозным творением своего хозяина, чем снаружи: ряды шестерен, вращающихся со строго определенной периодичностью, при движении издавали звуки, напоминающие причудливую музыку, оказалось, вся эта титанических размеров махина была двигателем для нескольких прессовальных машин, со скрежетом опускающихся на заготовки. Огромные печи дышали жаром раскаленного кокса, а специальные приспособления, состоящие из поршней, видимо, нагнетали туда воздух, по специальным колесам, на которые специально было натянуто странное полотно, перемещались туда и обратно листы железа. Сама кузница уходила на один-два этажа вниз и настолько же вверх. Освещалось сие творение инженерной мысли странными колбами, внутри которых горели белым светом нити. Всю работу исполняли огромные, в два роста Селин, мужи, похожие на ожившие статуи из бронзы и серебра, либо металла на него похожего, перемещались они так же, как и их создатель, прихрамывая на обе ноги. Некоторые были будто бы целиком отлиты, а некоторые наоборот состояли из нескольких частей, а из их тел слышался монотонный гул. Один из таких как раз заканчивал работу над очередным клинком, остальные же его работы находились на стойке рядом. Кузнец позвал его, показал ему бумагу, дал несколько советов и сунул в ладонь странный диск с кучей отверстий, расположенных в каком-то причудливом порядке. Потом кузнец сказал идти за ним и, предоставив им небольшую комнатку, доверху заваленную чертежами, всевозможными инструментами, сосудами со странными порошками различной степени помола, решил обговорить подробности.

Перво-наперво, Селин спросила, что это диковинная прислуга у него работает, ведь, когда она заказывала у него клинки в прошлый раз, кузнец был один, да и кузня была меньше. На что оружейник дал весьма расплывчатый ответ – ну помощники, мол, помог им пристроиться в этом мире, попросив только, чтоб оказывали помощь в работе, а они и не против были. Дальнейшие расспросы не дали результатов, поэтому перешли сразу к цене, и сошлись на очень удобной для всех. Оружейник, по такому случаю, сказав несколько непонятных слов и наказав ждать, удалился.

Селин и Арин остались в одиночестве. Пока кошка почивала солониной, лисица решила осмотреть комнатку, в которой их оставил кузнец. Небольшая, примерно пять на пять шагов коробка из кирпича, без окон, на полу грубые циновки, покрытые слоем пыли, у одной из стен кровать, будто бы целиком литая из железа покрытого тонким слоем позеленевшей бронзы, сейчас служащая складом для различного рода бумаг, исчерченных вдоль и поперек. Девушка попыталась, сквозь оные, разглядеть орнамент которые покрывал изголовье, но попытки успехом не увенчались – так велик был возраст этой кровати. Напротив находился крепкий деревянный стол, забитый чертежами, старыми подсвечниками, мелким мусором, навроде битых стекол, поломанных гвоздей и неисправных инструментов. Над столом висел на первый взгляд лист жести, но при внимательном осмотре можно было рассмотреть на нем остатки натюрморта, с которого, из-за возраста картины, слезло напыление. У подножья кровати расположился железный комод, как ни странно, на нем не стояло ничего, кроме светящейся лампы, своим светом не дающей мраку заполнить эту небольшую комнату. Сам воздух, наполненный запахом пыли и застоя, указывал на то, что комнатой этой давно не пользовались как опочивальней. Селин вообще сомневалась, что хозяин этой причудливой кузни нуждается во сне: ведь она помнила более ранние ее делишки, когда к нему приходилось обращаться в любое время дня и ночи и он всегда был таким вот себе на уме, в меру шутливым, слегка неряшливым и всегда готовым, за умеренную цену, выполнить любой заказ. Так и сидели, может час, а может и два – в этой комнате счет времени терялся, а крепкая дубовая дверь, обитая железом, не пропускала звуков извне. Селин начала клевать носом, а Арин, уложив голову на чертежи, кучей лежащие на кровати, дремала. Лисица напряглась, пытаясь вслушаться в происходящее за дверью, но либо там никто не ходил, либо мастер знал свое дело, и дверь столь хорошо отрезала комнату от остального здания, что даже ее слух не мог за нее пробраться. Обоняние тоже не помогало – в этой комнате, запахи ее наполняющие, смешались в очень причудливом соотношении, что даже острый лисий нюх не сразу мог уловить изменения.

***

Шум замка оторвал Селин от ее раздумий, Арин, забыв про сон, выпрямившись, сидела на кровати и, готовая к прыжку, смотрела на дверь. Но это оказался лишь хозяин кузницы.

Оружие было готово: Селин получила меч, пистолет и легкие латы из клепаной кожи. Арин же кузнец выдал в руки десяток метательных ножей, два причудливых клинка и, смеясь, латные перчатки с когтями. Доспех у нее был почти такой же, как и у Селин. С мелкими отличиями. Помимо этого он дал им две сумки и пару плащей. Лисица поинтересовалась, с чего это старый мастер оружейных дел решил побыть меценатом, на что тот, хмыкнув, ответил, что ему, мол, все равно эти тряпки без надобности, а выкидывать жалко. Селин назвала его старьевщиком, вызвав у мужчины приступ смеха и пожелание самой не стать такой от любви тащить красивые вещички. Потом он провел девушек к выходу и, открыв дверь, быстро передал Селин какой-то предмет, сказав, чтобы та отдала его девушке с бумаги из ее походной сумки.

***

Далее, их путь лежал вдоль торгового тракта, ведущего в западном направлении от города и через два дня нужно было свернуть глубоко в лес, на одну из узких лесных тропинок, которые могут увести в никуда.

Пополнив припасы и взяв лошадей у конюха, девушки двинулись вдоль тракта. Путь предстоял неблизкий: ближайшая застава, где можно было сменить лошадей и передохнуть, была в нескольких часах верхом.

Арин поинтересовалась, по какой причине Селин не захотела воспользоваться попутным транспортом, но получив ответ, что, мол, это затратно, да и еще этих извозчиков надо развлекать разговорами, а то и телом, если оному покажется, что его помощь равноценна такой услуге. Арин, услышав такое обоснование, рассмеялась и попыталась пошутить, но лисица лишь выругалась в ответ и посоветовала не затрагивать эту тему.

Лес, по началу, был редок, но по удалению от города деревья росли все гуще и становились все выше, все это, вместе с частыми зарослями кустарников, образовывало зеленые стены и купол над головами проезжающих. Солнце лишь изредка проглядывало через переплетенные друг с другом ветви деревьев. Смеркалось. Девушки, чтобы не уснуть по дороге, разговаривали, очень аккуратно и, пытаясь прощупать друг друга, делились деталями из прошлого. Арин, до этого, была путешественницей и изредка нанималась на разные дела, а потом решила осесть в городе, но потом, с ее слов, случились какие-то проблемы (Селин уловила, что интонация голоса собеседницы поменялась и она вздохнула чуть глубже прежнего) и ее загребли крысы. Селин, стараясь опустить важные подробности и не выдавая своего истинного отношения к вещам, поведала о своем прошлом. Сошлись на том, что они во многом похожи друг на друга. В некоторых вещах.

День, тем временем, подходил к концу, до заставы оставалось недолго, поэтому, надев плащи и натянув поплотнее капюшоны, достав нужные документы, выставив лошадей цепочкой, девушки двинулись дальше.

Застава, ночь, лица стражников при свете факелов, смех, пошлые шуточки, страшные байки, анекдоты, легкий перегар и брань, вот что представляли из себя эти небольшие остановочные пункты на тракте. Ткнув старому, одетому в рубище, привратнику бумагу, на которой стояли все нужные печати и росписи, и, дав ему медяк на водку, девушки минули ворота. За спинами послышался скрип старых петель и звук тяжелого засова, опускаемого на крюки. Нужно было передохнуть и напоить лошадей. Найдя нужное место и уплатив хозяину, оставили лошадей у поилки, а сами, отойдя в тень, сели на траву и, поев немного хлеба и мяса, отправились в конюшню, где в углу было постелено немного сена. Как раз на случай гостей, которым надо будет переночевать. Договорившись о времени дежурства, и едва убедив лисицу, что ей можно доверять, Арин села чуть неподалеку и, упершись спиной в перегородку между стойлами, стала разглядывать происходящее на улице. То поддатые, после окончания смены, стражники с песнями проходили мимо, то какой-нибудь торговец проезжал мимо и останавливался на ночлег, то лихачи с большой дороги брели мимо, надеясь стянуть что-нибудь или угнать чужую лошадь. Вот прошел лесник, который предлагал стражникам волчью шкуру и волчьи же зубы, вот очередной торговец…

Девушка зевнула и посмотрела в сторону своей спутницы. Та, свернувшись клубочком, спала. Кончик хвоста опасливо выглядывал из-под края плаща, Селин металась во сне и что-то выкрикивала. Копна рыжих волос разлилась по сену. Со стороны это выглядело достаточно мило. Вот она снова дернулась и вытянулась на полу во весь рост, вот перевернулась лицом к стене, сильнее укутавшись в плащ. Арин подавила усмешку. Все во сне выглядят забавно и чуточку мило.

Спустя четыре часа Селин сменила спутницу на посту. Кошка, потянулась, распустила волосы и, завернувшись в плащ, улеглась на сено, вскоре задремав.

***

Утро наступило быстро. Селин проверила свое снаряжение, убедившись, что все на месте и ничто не угрожает, подошла в Арин, мирно спящей на сене, свернувшись клубочком.

Медленно протянула к ней руку, взяла за плечо, на что в ответ, Арин потянулась и, проснувшись, похихикивая положила свою ладно на ладонь Селин, глядя ей в глаза. Селин сказала ей пошевеливаться и направилась наружу. Спустя пару минут Арин подвела лошадей, и девушки направились дальше.

Путь предстоял неблизкий: еще несколько часов до второй заставы и дальше через лес к месту, где жила их цель. Арин попыталась узнать о том, кем является их жертва и что будет потом, но Селин лишь пробурчала что-то невразумительное и сказала поторапливаться. Чем дольше они ехали по тракту, тем отчетливей становилось волнение лисицы: она начала чаще ерзать в седле, постукивать пальцами по поводьям и оглядываться по сторонам. В таком темпе они добрались до второй заставы, где оставили лошадей и двинулись пешком. Когда девушки миновали ворота, Селин неожиданно шикнула, и Арин заметила, как заходил ходуном плащ на том месте, где у лисицы был хвост. Недоумение было недолгим: вскоре кошка заметила у ворот фигуру, укутанную в черный плащ. Нюх лишь подтвердил опасения – за ними был хвост, мерзкий голый крысиный хвост, сбросить который было бы непросто.

***

Свернув с тракта на лесную дорожку, петляющую сквозь гущу огромных, поросших мхом деревьев и зарослей кустарников, высотой до пояса и способную увести незадачливого путника, вместо дома в болото или берлогу, девушки направились к своей цели. Арин, со слов своей спутницы, поняла, что это более короткий и безопасный, с точки зрения того, что крысы вряд ли сунутся в эту чащу и будут пасти их только вдоль тракта, по пути до их жертвы. Помимо этого, оказалось, что там было небольшое поселение, на краю которого она и жила. Дальнейшие попытки узнать какие-либо подробности оканчивались молчанием, либо бранными словами – Селин нервничала, и ее напряжение передавалось Арин.

Чем дальше заходили в лес, тем темнее становилось – ветви деревьев почти перекрывали небо и свет попадал туда лишь изредка, одинокими лучиками пробиваясь сквозь кроны вековых древ, кустарники почти закрывали едва заметную тропу, по которой и двигались девушки. Арин не любила лесов. Не то, чтобы она была неженкой и боялась пораниться, но в подобных местах ее инстинкты брали вверх над любыми другими процессами, заставляя хвататься за нож от любого шороха. Она больше привыкла работать в городах или небольших поселках, но не в чаще леса. Слух и нюх были напряжены до предела, зрачки, округлившиеся почти на весь диаметр глаза, все время бегали из стороны в сторону в попытках рассмотреть среди теней деревьев опасность. Селин нервничала не меньше, но лес был ей привычней городских переулков; в такие моменты девушка вспоминала свое детство, проведенное в доме около леса, подобного этому. Частые прогулки вглубь этого царства вековых деревьев и трав, где лишь твои навыки выживания и умение ориентироваться, вкупе с острыми обонянием и слухом могут помочь не заблудиться и вернуться домой. Единственное, что ее беспокоило – слежка: ведь если крысы не перестали их преследовать в этом лесу, то все может окончиться очень плохо. Но, судя по запаху и тому, что зверье за спиной не особо шумело, грызуны не сунулись в лес. Судя по всему, сейчас та дрянь в плаще, прихватив лошадь, направилась к своим сообщникам, чтобы доложить, что все идет как надо. Или почти как надо.

К поселку девушки вышли глубокой ночью, уставшие и напряженные. Селин сказала быть повнимательней, ведь, вполне возможно, что их могли ждать. Арин предложила просто обойти поселок и выйти сразу к дому их цели. Лисица согласилась. Небольшая передышка, перекус и спуск.

***

Дом их так называемой жертвы был сложен из камня, окна узкими и низкими, больше походя на бойницы, тяжелая обитая железом дубовая дверь очень радушно принимала гостей. Помимо того, сам дом находился чуть поодаль от самого поселка, среди деревьев и диких цветов. Судя по запустению дворика, хозяйка не особо ухаживала за ним, поэтому он весь порос крапивой, дикой травой и прочими сорняками.

Селин постучала в дверь. Ответа не было. Постучала громче. Снова без ответа. Арин заметила, что спутница начинает паниковать. В приступе волнения лисица просто уперлась в тяжелую дверь, которая совершенно неожиданно поддалась. Селин выругалась и влетела внутрь, следом за ней вошла Арин. Дверь закрылась.

- Я ждала тебя, подруга, - раздался спокойный голос, - Давненько ждала.

Молчание повисло в комнате. Затем, словно по волшебству, зажегся свет и они, привыкнув к смене освещения, увидели хозяина дома. Это была девушка примерно тех же лет, что и они сами, сидевшая в вырезанном из дерева кресле, обитом мягкой тканью, подлокотники кресла украшал витиеватый барельеф, а на верхушке спинки, словно застыв в движении, переплелись над чашей две змеи, покрытые зеленым перламутром. Хозяйка была одета в черную сорочку, которую украшали строгие, но красивые  кружева, ноги были покрыты шалью. За спиной виднелся не то плащ, не то воротник из перьев. Волосы ее, черным водопадом струились по плечам и груди, заканчиваясь у пояса, лицо с тонкими и резкими чертами было устремлено в сторону гостей. Взгляд ее глаз будто бы пронизывал насквозь.

Селин попыталась было что-то сказать, но хозяйка дома остановила ее, подняв ладонь. Потом она, представившись именем Офелия, тихим и сильным голосом поведала им о недавних событиях, и стало ясно, что ей все известно. До мелочей. После недолгого молчания, она встала с кресла и предложила им пройти в дом.

Внутри дом был еще более странным, чем снаружи: в комнате, куда их привела Офелия, на стальных, накрытых стеклянными крышками столах лежали стройными рядами ланцеты, скальпели, хирургические ножницы и щипцы, на следующем – разномастные пилы, зубила и сверла, на третьем – молоточки, на четвертом – иглы различной длины и толщины. Довершали все стоявшие на полках в больших стеклянных колбах сердца, мозги, глазные яблоки и прочие органы. Это был дом ученого, готового проникнуть во все тайны организма, не считаясь с законами. Помимо всего этого, Арин увидела динамо-машину, стоящую в углу и ряды проводов, идущих от нее к одной из кушеток, в данный момент пустой. Освещалось все не свечами и даже не лампами накаливания, а светящимися белым светом вытянутыми лампами.

- Меня кличут некроманткой в этих краях, - пояснила Офелия. - Из-за моих интересов в плане работы человеческих органов и попыток игр с законами нам неподвластными.

Все это она сказала спокойно, с таинственной улыбкой узких губ. После недолгого молчания она поинтересовалась у Селин, заглядывала ли та к Хромоногому, на что девушка дала утвердительный ответ и показала странный предмет, переданный ей кузнецом. После чего Офелия позвала их за собой и провела в комнату, напоминающую кладовую, заваленную бумагами, медицинскими трактатами и всевозможными инструментами и приборами. Но настоящих «украшением» кладовки было не это, а странного вида ящик, стоящий в одном из углов. Со стороны казалось, что этот, состоящий из двух трапеций и куба, ящик сделан из металла, но на ощупь не был им, вся его поверхность была исчерчена странными линиями и надписями, изнутри раздавался едва слышный шум, а сам ящик проводами соединялся с экраном, по которому бегали ряды чисел. Офелия сказала, что, когда этот ящичек слегка приоткрыли, пришлось долго убирать все последствия, поэтому было проще закрыть его на ключ, который им отдал кузнец. Некромантка спокойно взяла ключ и, проведя по нему рукой, извлекла оттуда диск, покрытый отверстиями в весьма странном порядке. Положила его на стол рядом, поблагодарила Селин и все трое покинули кладовую.

После этого, на кухне, за резным столом, Офелия попросила поведать обо всем случившемся, и Селин начала рассказывать. От начала и до нынешнего момента. Арин начала понимать, что и к чему, наблюдая за словами и поведением лисицы и реакцией Офелии на них. Все слова Селин о «близком человеке», опасности и нежелании выполнять задание – все сложилось воедино. Близким человеком была Офелия, которая из-за своего пристрастия к науке попала в немилость жителей и те держали ее в узде, запугивая наказанием. Но ученая не поддалась и в итоге, с ее слов, крысы власти просто намекнули ей, что коли все так, то ее уберет тот, кто скован теми же цепями, что и она. А после, наведавшись к Селин, Лисанна поставила ее перед выбором: либо руки замарает она, либо за дело возьмутся они.

Все встало на свои места. Офелия сидела и спокойно попивала красное вино, расправив свои черные крылья, что заставило Арин, про себя, усмехнуться при сопоставлении ее интересов и ее личности. Ворона – птица мира мертвых. Забавно это было.

Когда разговор подошел к концу, ворона, вздохнув, сказала, что гости будут уже совсем скоро, так что беспокоиться поздно, также она вкратце изложила свои догадки насчет всего и предложила девушкам немного расслабиться этой ночью. Выпить вина, нормально поесть, поговорить, выспаться…

Застолье было тихим, лишь изредка девушки переговаривались между собой, через пару-тройку бокалов, когда вместе с легким опьянением пришло смирение или даже легкое безразличие к грядущему, которое позволило отвлечься от страха и напряжения – разговоров стало больше, Арин даже заметила, как Селин улыбается и смеется. Она выглядела очень красиво, когда была веселой. Ее лицо, со слегка покрасневшими от вина щеками и губами, ее живые глаза, ее движения. И сама Арин расслабилась. Теперь она знала причины, по которым лисица ей не доверяла.

Бочка с вином пустела, наставало время расходиться. Офелия встала из-за стола и направилась к выходу, следом за ней направились девушки. Она отвела им одну из спален и предложила принять ванну перед сном. Пока Арин готовилась к омовению, Селин решила поговорить со старой подругой по поводу своих опасений. Она просила подругу уйти, сбежать, бросить этот дом, подстроить пожар и уехать из этого государства, которое прогнило насквозь, молила ее послушать, но ворона лишь улыбалась в ответ. Подойдя вплотную к лисице, и взяв ее за руку, она указательным пальцем провела по губам Селин и тихим голосом сказала успокоиться и не беспокоиться, а просто расслабиться этой ночью…

Офелия ушла к себе, Селин, подождав пока ее спутница покончит с вечерним туалетом, приняла ванну и направилась в спальню. В голове была каша, тело горело от волнения и вина, слегка отказывалось слушаться…

Дойдя до комнаты, девушка просто упала на кровать и уставилась в потолок. Арин, наблюдавшая за ней всё это время, начала говорить что-то. Сначала Селин не слушала ее, но потом, придя в себя, поняла, что кошка просто решила поговорить ни о чем, успокоиться самой и успокоить ее. Начала отвечать ей, тоже что-то говорить. Арин сжала ее руку. Неожиданно Селин увидела над своим лицом лицо Арин. Кошка улыбалась, тихо что-то шепча, лисица попыталась ответить, но, внезапно для нее, Арин не дала ничего сказать, закрыв ее губы своими в быстром и страстном поцелуе.

Мгновенье, еще одно, их губы снова оказываются на расстоянии. Они смотрят друг другу в глаза, Селин видит лицо Арин, такое манящее. Тянется к ее губам своими, снова поцелуй, снова касания губ, лиса чувствует, как язык Арин касается ее языка, как они переплетаются, касаются друг друга, руки скользят по бедрам, одежда падает на пол…

Два обнаженных девичьих тела сплетаются в танце страсти, сгорая в ее пламени и восставая из него, они ласкают друг друга руками, губами, дыханием. Вот, кончик языка скользит по шее, затем ниже, в ложбинку, касается сосков и вниз, вниз... Вздох, сдавленный стон, пальцы вплетаются в черные волосы.

Снова касания, поцелуи устами, не говорящими языком людским, ритмичные движения …

Два голоса в унисон поют песнь страсти, песнь огня, пожара, быстрого, яростного и неистового. Пожара скоротечного и так желанного…

***

Утро. Они проснулись почти одновременно, смотрят друг другу в глаза, улыбаются, посмеиваются. В этот момент им не нужны слова. Слышат стук в дверь и наказ быстро одеваться и ждать. Повинуются.

Офелия подождала, пока девушки приведут себя в порядок после ночи и, улыбнувшись, увидев их, сказала, что гости вот-вот появятся у порога.

Становятся по бокам от входа. Замирают. Спустя несколько минут в дверь стучат. Ворона, садясь в кресло, ждет. Дверь открывают, грубо ударив ногой. Входит Лисанна. Без особых церемоний надменным, полным наглости голосом приветствует Офелию. Лезвие меча Селин оказывается у ее глотки, один из клинков Арин упирается в затылок. Лисица, мягким голосом говорит «охотнице» не двигаться, отчего та начинает трястись, быстро тараторить что-то, пытается договориться. Пытается сделать резкое движение и падает замертво.

Офелия, смеясь, подходит к ней и, проверив пульс, говорит, что прославленная охотница сейчас без сознания. На вопрос о том, что делать с остальными говорит, что с ними проблем не возникнет, а на вопрос о том, что ожидает Лисанну, посмеиваясь, говорит, что позаботится о ней.

После того, как ворона заперла предварительно связанную крысу, в одной из комнат, она сказала пройти за ней в кладовую. Оказавшись внутри, взяла странный диск, прикложила его к ящику, отчего тот начал издавать гудящие звуки и раскрываться, дернула за рычаг, находящийся рядом с экраном и сказала девушкам ступить в огромный светящийся зев шкатулки все бед и благ – зайти в само нутро Пандоры. На вопрос, куда оно приведет, проговорила: «Куда надо». Девушки заходят, вспышка света озаряет комнату, и они пропадают вместе с ящиком.

- Все горести и радости, весь хаос и порядок теперь в их руках, - заключает Офелия, - Надежда не пропала даром.

***

Когда свет перестает слепить их, девушки замечают, что оказались в той самой, заваленной чертежами и инструментами комнате хромоногого кузнеца, стоящего снаружи с молотом в руках. Он приветствует их, говорит, что шуму они наделали изрядно: некоторое время назад главе правительства две вороны принесли пару крысиных голов и послание о том, что жребий, мол, брошен. Ответ последовал незамедлительно – они перетрясли весь город и ближайшие к нему поселки. На вопрос о том, что будет с Офелией, сказал, что о ней беспокоиться не стоит, говорит следовать за ним, просит прихватить с собой тот самый ящик, стоящий в этой же комнате.

Счет идет на минуты, две девушки и хромой кузнец, окольными путями, пробираются в здание правительства. Оказалось, что в городе начались беспорядки: все недовольные нынешним вектором управления устроили большую потасовку на центральной площади и сейчас бьются там с правительственными силами.

Останавливаются у ворот, ведущих в здание правительства, лишь один стражник охраняет их, кузнец кидает в него свой молот и размазывает его голову о крепкие доски ворот, входят внутрь…

Внутри их ждали. Завязывается бой, Селин не успевает напоить свой клинок кровью одного врага. Как на его место подходит еще один, рядом Арин отбивается от врагов, а хромой кузнец, размахивая молотом из стороны в сторону, крушит черепа и кости стражей. Их слишком много, кузнец, сразив очередного противника, достает из сумки несколько бомб и, мечет их в стражников. Раздается взрыв, когда дым рассеивается, большая часть врагов лежит без движения, оставшиеся отступают внутрь здания, нескольких из них Селин подстреливает из пистолета, нескольких настигают метательные ножи, метко пущенные Арин.

Дальше, в здание правительства, по лестницам, сражаясь со стражниками и крысами-охранниками, еще выше, по колено в крови, по коридору, к месту, где сидит главная крыса.

Он ждет. Сидит в своем кабинете, вооружившись парой боевых ножей и приказав стражниками стрелять из ружей, чуть только заслышат скрип двери. Мгновенье, еще одно, взрыв, главная крыса, пища, отскакивает к балкону, стражники мертвы.

Селин врывается в кабинет главы правительства, видит, что тот пытается отступить на балкон, преследует его, следом за ней устремляется Арин. Хромой кузнец остается за их спинами и, отдышавшись, ставит Шкатулку Пандоры на пол.

Тем временем, между главной крысой, лисицей и кошкой завязывается поединок. Он яростно атакует, умело уворачивается от их атак, посмеивается над ними и снова атакует. Девушки пытаются загнать его в угол. Он стоит у перил балкона, шипит, девушки обступают его с боков. Он, крича, бросается на Арин и вонзает ей нож под ребра, тут же получает удар мечом и падает замертво. Селин ловит свою подругу.

На перила балкона садится ворона, наблюдает за ними.

Селин пытается помочь подруге, но та говорит, что не нужна помощь, нож задел легкое, с краев губ начинают скатываться капельки крови, оставляя за собой красные следы. Ворона каркает один раз.

Кузнец говорит, что теперь все кончено и открывает Шкатулку…

***

Женщина заканчивает свой рассказ, поглаживая кошку, сидящую у нее на коленях, кошка мурлычет и сонными глазами смотрит на того, кто внимательно слушал ее хозяйку, записывая ее слова, больше похожие на сказку. Он спрашивает, что же было дальше. Получает ответ, что ничего интересного – просто все вокруг изменилось. Когда все кончилось, не было ни Шкатулки, ни хромого кузнеца с его чудной кузницей, ни единого осколка старого мира. Не было больше кошек, лисиц, крыс и ворон, остались лишь люди.

Зритель покидает ее. Одевается и уходит. Женщина же, взяв сигарету и расправив рыжие, с легкой проседью волосы, закуривает, поглаживая свободной рукой кошку, спящую на коленях.

- Мир изменился тогда, - смотрит на свою питомицу, - Да, милая моя Арин?

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End