Глава 34. Проигранная партия

Когда, как не рано утром перед активацией «Евангелиона», можно застать Геофронт в умиротворяющей тишине. Ни грохота строительных и монтажных работ, ни суетящихся работников, ни воя громкоговорителей, которые вечно о чём-то предупреждают. Редкий, короткий отрезок времени, настоящая аномалия, когда всё вокруг застывает, когда почти весь научный, технический и инженерный персонал набирается сил перед ответственным днём. Только где-то в командном центре неустанно бдят оперативники на дежурстве. В остальном настолько тихо, что можно услышать чьё-то полусонное шарканье в глубинах коридоров штаб-квартиры или же размеренное жужжание автоматов с прохладительными напитками.

Время здесь и сейчас словно застыло, благодаря чему в местных стенах, давным-давно ставших родными, чувствовался особый домашний уют. Фуюцки Козо нравилось столь редкое безмятежное состояние Геофронта, лишённое каждодневной суеты и попыток наверстать вечно срывающийся график. Не надо никуда бежать, не надо за чем-то гнаться. Можно просто расслабиться и позволить себе маленькую прихоть — например, почитать, как в старые добрые времена, утреннюю газету.

Двери лифта распахнулись, за ними обнаружилась широко зевающая Ибуки Майя. Исполнительная и ответственная девушка, полная энтузиазма, но ей не хватало амбициозности. Фуюцки помнил первые её дни в Геофронте: вечно смущалась и кланялась по поводу любой, даже незначительной оплошности. И дело было не только в том, что она хотела всё исполнять идеально, а в том, что не хотела никого подводить. С того времени многое изменилось, девушка повзрослела, набралась опыта и смелости. И за всеми этими метаморфозами Фуюцки наблюдал как за становлением своей собственной дочери. Это же касалось не только Ибуки, но и очень многих хороших и добрых людей.

Сонная Майя, как только заметила замкома, сразу очнулась и смущённо прикрылась планшетом. Мигом позже постаралась сделать серьёзное лицо выспавшегося человека. И ей можно было бы поверить, если бы она косметикой тщательнее скрыла синяки под глазами.

«Как это на неё похоже», — слегка приподнялись уголки губ Козо.

— С доброй ночью… утром… — замялась Майя и глянула на часы. — Здравствуйте, замкомандующего Фуюцки.

— С добрым утром, Ибуки-кун, — вошёл он в лифт и выбрал нужный этаж. — Доктор Акаги вас совсем загоняла?

— Нет, что вы, — Майя фальшиво хихикнула, — мы сами вызвались прийти пораньше, чтобы без спешки подготовиться к реактивации.

Фуюцки одобряюще кивнул. Такая инициативность ему нравилась, навевала приятные воспоминания о времени работы в лаборатории. Времени открытий, свершений, времени, когда его бывшие студенты, с которыми он неустанно работал, были счастливы.

Когда двери захлопнулись и лифт плавно двинулся вверх, профессор наставительно добавил:

— Работа важна, но и отдыхом пренебрегать нельзя. Иначе не ровён час перегоришь.

— Да… — ответила задумавшаяся Майя. — Позволите спросить?

— Конечно.

— С вами, Фуюцки-сама, нечто подобное было?

— Разумеется.

— Простите, что нагло интересуюсь…

— Всё нормально, — Козо мягко её прервал, как истинный преподаватель, — это уже было давно, за несколько лет до Второго удара. Тогда я ещё не мог позволить себе, чтобы мои бывшие студенты меня обошли, и в попытках их догнать я и перегорел. После чего прошло много времени, прежде чем удалось смириться и снова попасть в струю. Так что не стоит перетруждаться сверх меры. Более того, перегореть в твоём возрасте — ещё хуже, ибо совсем теряешь из виду ориентиры, рискуя заплутать в лесу, покрытом кромешной тьмой.

— Да, Фуюцки-сама, — не стала Майя спорить. — А кто эти студенты, которые смогли обойти самого профессора?

Мужчина некоторое время молчал, с упоением вспоминая золотую пору. Пору, когда в Японии ещё были ярко выраженные времена года, когда ещё была зима, когда ещё выпадал снег. Времена, когда в стране были порядок и уверенность в завтрашнем дне, когда у мира ещё был шанс. Было… всё было. Но пропало.

«Ради чего, Юи?..» — про себя спросил он и коротко добавил вслух:

— Икари.

— Случайно вы не про командующего?

— Про обоих Икари. Но, конечно, в особенности про Юи.

— Вот моя глупая башка, — Майя с невинной улыбкой слегка ударила себя по лбу планшетом, — Юи-сан же стояла у истоков проекта Е. — Лейтенант снова о чём-то задумалась, и её словно осенило: — Неужели именно в проекте Е она вас и обошла?

Фуюцки лишь мягко улыбнулся.

— Жаль, её нет с нами, — вздохнула Майя, — мы до сих пор и половины не понимаем в «Евангелионах»…

— Рано или поздно вы сможете разобраться, ведь Юи была вовсе не волшебницей.

— Да… Однако, вашими словами, Акаги-сэмпай перегорает в попытках догнать призрак Юи-сан, хотя даже мне видно, насколько это недостижимо! И, как мне кажется, всё ради того, чтобы доказать собственной покойной матери, что она достойна её наследства… Но вся трагедия в том, что никто не может ей сказать, где надо остановиться, ибо только сама сэмпай знает, где проходит та черта… Если бы Наоко-сан не разбилась… Ой, — Майя осеклась и покраснела, — простите, что меня понесло, а вам приходится выслушивать мои жалобы…

— Не извиняйтесь, — успокоил её Фуюцки, — как я уже говорил, иногда стоит отвлечься. А лишний раз выговориться — всегда помогает.

— Да… — покорно согласилась Майя, задумчиво глядя на газету в его руках. — Можно ещё один вопрос, Фуюцки-сама?

Мужчина кивнул.

— Насколько я знаю, вы хорошо владеете современной техникой и вы сами же настаивали на информатизации всех сотрудников NERV, — девушка непонимающе повернула голову на бок, — тогда зачем вам газета?

— Я хочу немного побыть старомодным, — улыбнулся он.

— Понятненько, — развеселилась девушка.

Прозвучал сигнал, и двухстворчатые двери распахнулись.

— Тогда с вашего позволения, — как только Майя оказалась вне лифта, она развернулась лицом к Козо и поклонилась, не скрывая приподнятого настроения, — я рада, что мы работаем вместе, и благодарна за проявленную вами заботу. Ваши наставления, профессор, я передам и сэмпаю.

Через мгновение девушка присоединилась к другим сотрудникам научного отдела, среди которых выделялся поигрывавший на воображаемой гитаре длинноволосый Аоба Шигеру.

— О, Май-ти! — воскликнул он, как только её заметил.

— Не называй меня так!

— Ладно-ладно, Майя-чан, у меня к тебе serious business.

— Нет.

— Ну погоди, выслушай хоть.

— Нет!

— Тебе понравится!

— И слушать не хочу!

«Молодость», — порадовался за них Фуюцки прежде, чем перед ним закрылись двери лифта.

На этаже с кабинетом Икари царила привычная тишина. Хорошо освещённые коридоры застыли во времени уже очень давно — как только сюда переехал сам командующий. Типичный кабинет для большого начальника, который соорудили инженеры штаб-квартиры, Гендо не пришёлся по вкусу. Ибо вкусы у него всегда были странные. Долго командующий не высидел там и переехал на один из верхних этажей пирамидального здания, в зал отдыха с обзорной площадкой. И этот поступок бывшего его студента был из тех, что профессор уже и не пытался понять.

Практически у самого кабинета Икари стоял переминавшийся с ноги на ногу сонный начальник инженерной службы с внушительным отчётом в руках. Измождённый сверхурочной работой мужчина никак не мог решиться предстать перед командующим. Ещё бы — его отдел сорвал все мыслимые сроки, и начальник резонно боялся, что живым из кабинета не выйдет. Во всяком случае может выйти безработным.

— Такэда-сан, — обратился Фуюцки к нему, — вы сегодня запозднились.

— А… С добрым утром, замком. Остался последний рывок, и ребята будут свободны.

— Вам на подписание? Давайте мне, я всё равно к командующему, — Козо протянул руку, — а вы сами идите отдохните, проведите время с семьёй.

— Его надо будет обратно занести, я не могу вас обременять…

— Бросьте, — настоял на своём Фуюцки, — у меня сегодня масса свободного времени. Идите, ваша смена уже давно закончилась.

Такэда ещё некоторое время сомневался, переводя взгляд то на отчёт, то на замкомандующего. В начальнике инженерной службы боролись примерный работник и любящий муж и отец. Второе победило. И это понравилось Фуюцки. Но не понравилось бы Икари.

— Я ваш должник уже в который раз, профессор, — передал Такэда документы и слегка поклонился. — Премного вам благодарен.

— Не стоит.

Как только Такэда с опущенными плечами удалился, Фуюцки прошёл в приёмную большого босса. На удивление бодрый секретарь, потягивая кофе, кивнул внезапному посетителю и указал рукой, что командующий в своём кабинете.

— Ты не так молод, чтобы пренебрегать своим здоровьем, Икари, — Фуюцки прошёл в бывший зал отдыха, скудно освещенный, просторный и полупустой: пара простых, заполненных документами стеллажей, незамысловатый, но из хорошей кожи диван и несколько удобных кресел. Никакой вычурности, никаких дизайнерских решений — функциональный минимализм во всей красе.

Сколько людей в этом кабинете лишилось работы за последние годы? Фуюцки уже сбился со счёту. Сегодня этот список мог пополниться и Такэдой. А возможно, ещё пополнится им, но позже: пусть Гендо и не злопамятен, однако проблема для многих в том, что память у него отличная. Долги он никогда и никому не прощал.

Перед стеклянной стеной, за которой открывался отличный вид на всё ещё пребывавший в полутьме Геофронт, стоял бесхитростный офисный стол, как бы довершая спартанскую обстановку. Вся мебель могла уместиться в кабинете раз так в пять-семь меньше, но Гендо предпочитал большие пространства, соразмерные с его широкими взглядами и далекоидущими планами. Однако их ограничивали идеи его жены (как кабинет — стены). Проблема в том, что Фуюцки знал, что находится за стенами, а вот что стоит за идеями Юи и каковы её цели — покрыто полумраком, как и само это помещение. В итоге Козо из всего плана Гендо видел только то, что позволял увидеть сам Гендо.

Сам Икари удобно развалился в своём неизменном потрёпанном офисном кресле, которое немногим младше Синдзи. Гендо без особого выражения лица что-то читал на компьютере и скролил мышкой, иногда отбивая на клавиатуре. В полумраке его очки ярко отблёскивали светом от монитора, создавая зловещую картину. Поэтому его сухой ответ прозвучал жутковато:

— Это уже не имеет значения.

Но Фуюцки, в отличие от большинства других людей, в том числе даже некоторых членов Комитета, уже давно перестал бояться Икари. Поэтому без особой опаски подошёл к нему, выключил монитор — и всё помещение тут же погрузилось во мрак.

— Порадуй старика, сыграй с ним, — Козо, как ни в чём не бывало сказав это, включил освещение в кабинете, затем на край стола положил отчёт инженерной службы. Гендо на него даже не взглянул, а лишь потянулся в глубины стола, аккуратно доставая оттуда настольную игру сёги с уже разложенными фигурами.

— Эту партию я обязательно должен выиграть, — уселся Фуюцки в кожаное кресло рядом со столом, — а то уже начинаю забывать, что такое победа над тобой.

Диспозиция после трёхдневной партии на сёгибане была до сих пор паритетной. Фигуры сэнтэ, которыми играл профессор последние годы, оказывали достойный хладнокровный отпор готэ, управляемым Икари. Ситуация из разряда вон выходящая, что говорило о том, что Гендо в последнее время сосредоточен на работе больше обычного. Что-то его беспокоило, догадывался Козо. Но что именно? В этих леденящих душу глазах сложно что-то разглядеть.

— Подумать только — четверть века прошло с моей последней победы.

— Да.

Фуюцки сделал ход, который обдумывал несколько часов. После чего взялся читать долгожданную утреннюю газету. На развороте: «КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ КРУАССАНОВ В АТАКЕ! Тысячи сторонников Саркози и примкнувшие к ним армейские части штурмуют парламент. Полиция дезорганизована. Премьер-министр бежал из страны».

«Ещё один прокол Комитета, — отметил про себя Фуюцки. — Что ж, сами напросились в высшую лигу».

Как и сам профессор, который уже не первый год старается обыграть своего оппонента. Он точно мог сказать, что пока война не проиграна — новые битвы будут всегда. Вопрос в том — насколько удачные. Если как у Козо с Гендо, то всё очень быстро закончится.

— Тогда у меня была фора — тебе мешала опьяняющая любовь к ним обоим.

— Да.

— Может, тебе стоит проявить капельку этой любви к Синдзи? Никто не осудит. И потом — горькая правда будет уже не такой обжигающей.

Пауза. Слишком долгая для такого человека, как Икари Гендо.

— В этом нет необходимости. Скоро и так все границы сотрутся.

Фуюцки выглянул из-за газеты и сам не понимал, что пытался найти на лице своего собеседника. Скорбь? Жалость? Ничего этого не было. Только сделанная им пауза выдавала для Козо больше, чем хотелось Гендо: вероятно, старики из Комитета ему чем-то пригрозили, если Синдзи будет отведена роль не только пилота. Но учтивый профессор не собирался развивать эту тему.

— Как завещала Юи? — Фуюцки вернулся к чтению газеты. — Не беспокоит ли тебя, что Синдзи может сам всё вспомнить?

— За это не стоит беспокоиться, — Икари сквозь очки глядел куда-то в пустоту, — Рей позаботится.

— Я бы не стал возлагать большие надежды на Аянами Рей, даже если таков план Юи, — скептически заметил умудрённый опытом и жизнью седовласый мужчина. — Личность Аянами Рей нестабильна — в любой момент покоящаяся в ней душа может дать о себе знать, и тогда пробудится её настоящая личность. Однажды Юи смогла с ней совладать и заключить договор… но сможешь ли ты?

Икари молчал, полностью погрузившись в себя. Фуюцки оказался прав: Гендо что-то беспокоило. И эта обеспокоенность передалась и ему.

— Будь готов, что она всех нас вздёрнет на ближайших фонарных столбах.

«Или ещё раньше это сделают члены Комитета, — оставил при себе профессор, — если они узнают про Рей больше, чем им полагается».

— На этот счёт у меня есть соображения, — произнёс Икари почти замогильным голосом. Не доверять ему было глупо. Фуюцки прекрасно знал, что он слов на ветер не бросает. Однако не только угроза пробуждения истинного лица Аянами Рей стояла на пути исполнения намеченного плана.

— Надеюсь, у тебя есть соображения и насчёт расследования в Конгрессе? Вашингтон, как зачистит поляну, начнёт действовать.

— Это головная боль Комитета, — Икари сделал свой ход в сёги. — Пока мы боремся с Ангелами, NERV не тронут. Время играет на нас.

— Будем надеяться, — Фуюцки пристально вгляделся в новую расстановку сил на сёгибане. Один лишь ход — и вся ситуация перевернулась: готэ перехватили инициативу у сэнтэ. У последних остался выбор между плохо и очень плохо. Эта партия продлится ещё не один день, но именно сегодня профессор вновь проиграл.