Глава 30

Раненый воин

Вид Каина, падающего на бок, будто пробудил всех, находившихся в штабе NERV-Россия. Суета, быстрые, отрывистые доклады, приказы. Трудно было поверить, что совсем недавно все эти люди замерли на своих местах, и, затаив дыхание, наблюдали за битвой двух роботов.

Или двух чудовищ?

Мисато дернулась, будто сбрасывая с себя невидимые путы, и повернулась к Акаги.

 - Что это было?

 - Хотела бы я знать ответ на этот вопрос, – буркнула подруга Тактического Командира.

Майор Кацураги хотела задать новый вопрос, но ее прервал один из операторов:

 - Каин отключен!

 - Как это? – обернулась к нему Рицко, на лице ее было написано крайнее удивление. – Ведь заряд батарей был рассчитан на полчаса работы на полной мощности!

 - Видимо, то, что сделал он, потребовало гораздо больше энергии, – негромко заметила Мисато.

Акаги повернулась к ней, но ничего не сказала. Мисато давно не видела свою подругу настолько потрясенной. На какое-то мгновение майору показалось, что доктор Акаги вот-вот признает себя полностью беспомощной.

 - Восстановлен мониторинг капсулы, – сообщение оператора отвлекло Тактического Командира от раздумий.

Приказ о выводе данных на экран даже не потребовался, оператор сразу же сделал это сам. Вспыхнул один из обзорных экранов, и на нем появилось изображение из капсулы: Акира, безвольно откинувший голову на спинку капсулы, руки пилота все еще сжимали рычаги управления. Видно было плохо из-за клубящейся в капсуле крови, и Мисато так старалась рассмотреть пилота, что не сразу обратила внимание на полоски с его жизненными показателями.

Все они были на нуле.

Пилот не дышал.

Сердце Акиры не билось.

Активность мозга нулевая.

 - Все системы на поддержание жизнедеятельности! – крик Акаги слился с криком Мисато:

 - Спасайте пилота!

Заработали особые источники резервного питания, отданные исключительно на работу систем жизнеобеспечения. Наномашины, растворенные в LCL, получили приказ, и теперь сотни, тысячи маленьких роботов, сотворенных людьми, боролись за жизнь пилота Каина.

Начался массаж сердца, стимулировалось дыхание, наномашины останавливали кровотечение в пробитых насквозь ладонях пилота. Но ничего не помогало, датчики жизнедеятельности продолжали оставаться мертвыми.

 - Клиническая смерть – десять секунд!

Мисато не знала, кто именно произнес это. Слова отдавались в голове майора Кацураги похоронным звоном. Мисато изо всех сил сжала кулаки, но даже не заметила этого. Ее взгляд был прикован к экрану, к неподвижному Акире…

Аска отвела взгляд. Она не могла, не хотела смотреть на это. Тихий голос в глубинах сознания девушки твердил, что все это бесполезно, что пилот погиб. Вышел в одиночку против чудовища, сам превратился в чудовище и победил. Победил ценой своей жизни, погибнув героем, но превратившись в самого обычного мертвеца.

 - Клиническая смерть – двадцать секунд!

Ей захотелось заткнуть уши. Лишиться всех органов чувств, забыть, не знать. Акира, с которым она говорила совсем недавно, который успокаивал ее, не давал раскиснуть и сорваться… умирал. Или уже умер?

Она не хотела этого. Не хотела слышать, не хотела знать, что он мертв. Война с Ангелами принесла достаточно жертв, но никто из пилотов все же не погиб. Был сильно покалечен друг Синдзи, Тодзи, лишившийся половины ноги, но и только. Все пилоты смогли выжить. А теперь… Война с Апостолами (если верить Свиткам), подошла где-то к середине, а один из пилотов, быть может, даже лучший из них, уже погиб в сражении…

 - Клиническая смерть – тридцать секунд!

Синдзи обнял Аску за плечи и притянул к себе. Та, подняв взгляд на мужа, почти сразу же спрятала лицо у него на груди. Руки Икари крепко обняли Аску, а голова склонилась к ней, чтобы шепнуть что-то утешающее. Но он так ничего и не прошептал. Голубые глаза не отрывались от экрана, превратившись в острые льдинки. Лицо Синдзи окаменело, будто под коду ему ввели состав, парализовавший мышцы.

Это было несправедливо, неправильно… нереально. Синдзи показалось, что он спит, и всеми силами Глава Проекта С. Е. хотел проснуться. Но усилия воли не помогали, и приходилось признать правду. Это был не сон, эта была ужасающая реальность, в которой Каин превратился в берсерка и победил Предавшего Стража, но взамен забрал жизнь пилота.

 - Клиническая смерть – сорок секунд!

Синдзи еще крепче прижал к себе Аску. Он смотрел на спокойное, показавшееся ему благородным и одухотворенным лицо Акиры и думал о том, стоило ли того победа. Стоила ли она жизни этого странного, замкнутого парня, который без сомнения был выдающимся пилотом?

«Почему был?» – осадил себя Синдзи. Это только клиническая смерть! Все еще можно изменить, можно вырвать Акиру из цепких лап смерти, еще можно спасти его. Но глядя на мертвые показания приборов, на показатели усиливающейся мощности работы наномашин и функций поддержания жизни, надежда на это таяла, подобно льду, попавшему под яркие солнечные лучи. И после нее становилось так же холодно, как и от воды, в которую превращался тающий лед.

 - Клиническая смерть – пятьдесят секунд!

Доктор Акаги прокручивала в памяти только что произошедший бой. Все это было просто невероятно. Запредельный уровень синхронизации, мощь АТ-поля Каина, да и само состояние робота, так похожее на «берсерка» Первого Евангелиона. Этого просто не могло произойти! Сыновья создавались по другой технологии, многочисленные испытания и проверки исключали выход робота из-под контроля. Так что подобная ситуация была… невозможной. Так же как и произошедшее с пилотом. Почему отказали все системы организма? Ведь судя по показаниям приборов, это не было следствием кровопотери. Что же тогда произошло?

 - Клиническая смерть – минута!

Клиническая смерть – это первый порог. Человек не дышит, сердце не бьется, но мозг еще цепляется за жизнь, питаясь тем, что успели перегнать в него сердце и легкие перед тем, как остановиться. Три-четыре минуты клинической смерти – второй порог. После него начинаются повреждения мозга, и никто не может сказать, что будет с человеком. Он вполне способен потерять память, забыть свое имя или вообще превратиться в «растение». Шесть минут – третий порог, и последний. Клетки мозга начинают умирать, и за ним клиническая смерть превращается в обыкновенную. Акаги прекрасно помнила все это, и глядя на экраны с показаниями работы наномашин и на сведения о состоянии пилота, с неприятным ощущением где-то в животе думала, что третий порог для пилота все ближе и ближе.

 - Клиническая смерть – минута десять секунд!

Каждый доклад оператора казался Мисато грохотом огромного похоронного колокола. Тактический Командир вздрагивала каждый раз, когда взволнованный, едва заметно дрожащий голос оператора, изо всех сил пытающегося оставаться спокойным, отсчитывал время. Каждая фраза была ударом. И после каждой из них Мисато изо всех сил желала, чтобы новой уже не было, чтобы ожили приборы, чтобы ожил Акира. Но этим надеждам майора Кацураги не суждено было сбыться.

 - Клиническая смерть – минута двадцать секунд!

Мисато сжимала кулаки, ее глаза остановились, а лицо застыло неподвижной маской, уподобившись лицу Синдзи. Она хотела отвести взгляд, и не могла. Хотела заткнуть уши, но не могла найти в себе сил. Хотела выбежать из штаба, но ноги не слушались ее.

 - Клиническая смерть – минута тридцать секунд!

Майор Кацураги вдруг почувствовала страстное желание выбежать из зала. Не для того, чтобы убежать, потому что она не могла смотреть как умирает Акира. Нет, Мисато хотелось выбежать из штаба, добраться до поверхности, самой вытащить капсулу и помогать Акире. Делать искусственное дыхание, массаж сердца, что угодно, чтобы спасти его. Все эти системы поддержки жизни и наномашины казались майору бессильными. Они не боролись за умирающего так, как мог бы бороться человек.

 - Клиническая смерть – минута сорок секунд!

Аска вырвалась из рук мужа. В голубых глазах девушки начинали появляться слезы, она отчаянно замотала головой, чтобы спрятать их, загнать обратно, но это не помогало. Закрыв глаза рукой, Боевой инструктор выбежала из штаба. Но когда за спиной бегущей по коридору девушки смыкались автоматические раздвижные двери, она еще успела услышать:

 - Клиническая смерть – минута пятьдесят секунд!

Синдзи, провожавший взглядом убегающую Аску, снова повернулся к экрану. Руководителю проекта С. Е. вдруг захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть того, что происходит вокруг. Но он не мог даже моргнуть, и был вынужден смотреть до конца. В голове Синдзи вдруг промелькнула мысль о том, что же он скажет Широ и Хитоми, когда они выйдут из больницы. Какими словами объяснить им, что Акиры больше нет?

 - Клиническая смерть – две минуты!

Бывший пилот Евангелиона-01 потерял всякую надежду. Признаваться в этом не хотелось даже самому себе, но все же это было так. Акира погиб. Погиб в сражении с самым сильным на этот момент Девятым Апостолом, Апостолом Предавших Стражей. Погиб, сражаясь с чудовищем один на один, сам ставший равным чудовищу. Пилот пожертвовал собой, чтобы спасти их. Или, быть может, не их? Взгляд Синдзи метнулся к экрану, демонстрировавшему внутренности капсулы Нулевого.

 - Клиническая смерть – две минуты десять секунд!

Аянами застыла в капсуле, взгляд ее алых глаз не отрывался от экрана видеосвязи. На нем девушка видела то же, что и все остальные: неподвижного Акиру, вцепившегося в ручки управления. Бледного, бездыханного… мертвого.

 - Клиническая смерть – две минуты двадцать секунд!

Сигнал о выбросе капсулы Нулевого со стороны пилота. Аянами, все еще морщась от боли, приподнимается, готовая открыть люк. Нулевой переворачивается на бок, и из спины с легким шипением появляется капсула.

 - Клиническая смерть – две минуты тридцать секунд!

Крышка капсулы отошла в сторону, LCL хлынула на снег. Аянами, пошатываясь, выбралась из капсулы и, держась за край рукой, встала на ноги. Взгляд девушки был прикован к неподвижному Каину, замершему рядом с телом поверженного врага.

 - Клиническая смерть – две минуты сорок секунд!

Аянами сделала несколько осторожных, неуверенных шагов. Порыв ветра бросил ей в лицо горсть снежинок, ледяными иглами впившихся в белую кожу. Девушка пошатнулась, но смогла сделать еще несколько шагов. Лишь потом боль оказалась сильнее, и Аянами упала на одно колено.

 - Клиническая смерть – две минуты пятьдесят секунд!

Беловолосая девушка, одной рукой держась за бедро, немного приподнялась и другую руку протянула к неподвижному Каину. Ее губы что-то прошептали, что-то едва слышное, но и эти слова унес в сторону ветер, бросивший на Аянами очередную порцию ледяных иголок.

 - Клиническая смерть – три минуты!

Напрягая все силы, Аянами смогла подняться на ноги. Ее шатало, как от боли, так и от сильных порывов ветра, метавшегося вокруг нее. Рука девушки все еще была протянута к Каину, а губы вновь что-то шептали.

 - Клиническая смерть – три минуты десять секунд!

 - Акира! – не выдержав, крикнула Мисато, и в голосе Тактического Командира слышались слезы и отчаяние.

Отчаявшаяся Мисато.

Замершая Рицко.

Застывший Синдзи.

Убежавшая Аска.

Шепчущая что-то и протянувшая руку Рей.

Все они хотели, чтобы пилот Каина смог выжить.

 - Есть пульс!

Голос оператора был полон облегчения и почти что ликования. Спустя секунду он доложил:

 - Пилот дышит!

Показания приборов наконец ожили. У всего штаба NERV-Россия вырвался синхронный вздох облегчения.

Аянами, едва заметно улыбнувшись, медленно осела на землю.

 - Высылайте спасательную команду! – голос Мисато переполняли радость… и слезы. Слезы облегчения и счастья.

Акира был жив.

 - Как он?

Вопрос, сам по себе довольно простой и понятный, ввел доктора в состояние легкого замешательства. Причиной тому было большое скопление народа перед дверью палаты, где лежал Акира.

Здесь были майор Кацураги с доктором Акаги, Синдзи и Аска, капитан Серов и даже несколько операторов. Доктор, человек средних лет, не помнил, чтобы взгляды собравшихся у палаты больного, были настолько пронзительны и требовали немедленного ответа.

Ответ, впрочем, был неутешителен:

 - Он впал в кому.

 - Что?! – по лицу Мисато было видно, что она едва верит в подобное.

 - Почему? – сразу перешла к делу доктор Акаги.

 - Причина неизвестна, – пожал плечами доктор. – Такое ощущение, что тело почти полностью выработало свои ресурсы. В определенной степени эта кома – нечто вроде сна после долгого, напряженного дня, забравшего у человека все силы.

 - Как сон? – словно бы про себя прошептала Аска и дрогнувшим голосом переспросила: – Значит, он проснется?

Врач медленно перевел взгляд на глаза Аски, в которых читалась надежда, и медленно, нехотя пояснил:

 - Неизвестно. Как я уже сказал, организм сильно истощен. Он практически не может работать самостоятельно. Пациент подсоединен к аппарату искусственного дыхания. Вводятся препараты для улучшения состояния, но неизвестно, будет ли эффект.

 - Как это неизвестно? – в разговор вступил Синдзи. – Ведь если организм истощен, а вы вводите ему укрепляющие препараты, то ему должно стать лучше. Когда он преодолеет истощение, все должно прийти в норму, ведь так?

Доктор медленно покачал головой. Ему не в первый раз приходилось общаться с родственниками пациентов, и нередко приходилось сообщать им плохие новости. Но за все годы своей врачебной практики он не мог к этому привыкнуть. Это вообще невозможно. Однако сейчас доктору очень сильно захотелось куда-нибудь исчезнуть, отдать многое, чтобы то, что он должен сейчас сказать, сказал кто-то другой. И чтобы его в этот момент не было рядом.

 - Не совсем так, – признал врач. – Кома – вещь малоизученная. Есть несколько способов лечения подобных больных, но он не всегда эффективны. Поэтому когда он выйдет из комы – неизвестно. Быть может, что и никогда.

Перед дверью палаты было очень тихо.

 - Пациент находился в состоянии клинической смерти три минуты пятнадцать секунд, – продолжил доктор. – Неизвестно, был ли поврежден мозг, и если был, то насколько сильно. Все это очень индивидуально. Так что единственное, что сейчас можно делать – ждать. Ждать и надеяться, что парень очнется.

 - Мы можем войти? – негромкий голос Синдзи разорвал давящую на души тишину.

 - Можете, – врач едва уловимо пожал плечами. – Только в этом нет смысла. Он не видит и не слышит.

Бросив сочувственный взгляд на собравшихся, доктор медленной, тяжелой походкой направился дальше по коридору. Он будто нес на своих плечах огромный, тяжелый груз, но не решался сбросить его. Или не мог.

Мисато первой вошла в палату, осторожно, будто с опаской, открыв дверь. За ней тихо, осторожно вошли остальные. Акира лежал на кровати, подсоединенный к аппарату искусственного дыхания. Полупрозрачная маска на лице, провод капельницы, многочисленные приборы вокруг – все это казалось чужим, не подходящим ему. Каждый из вошедших помнил другого Акиру. Замкнутого, решительного, умелого пилота, понимающего, одинокого… Каждый знал его по-своему, и теперь видеть его в палате, лежащего без сознания… Это было неправильно. Таким Акира просто не должен был быть.

Они стояли у его постели и молчали. Говорить было нечего. Акира сумел выжить, но впал в кому. Теперь его судьба была в его руках. Они были бессильны. Все, что оставалось – ждать. Ждать, пока он сам не захочет очнуться.

Пока он сам не захочет быть среди них.

Прошло три дня. Состояние Акиры не изменилось. Мисато и Акаги решили перевезти его в Японию, в основной штаб NERV, поскольку у тамошних врачей был больший опыт лечения подобных больных. Перевозили пилота на отдельном самолете, предоставленном российским отделением NERV.

В Японии практически ничего не изменилось. Разве что остальных пилотов выписали, и их часто можно было встретить в палате лежащего без сознания пилота Каина.

Аянами, после того, как ее выписали, почти все время проводила здесь. После занятий в школе, если не было синхротестов или занятий на симуляторе, она шла в больницу. Просто садилась рядом с Акирой, лежащим без движения на постели, и смотрела на него. Просто смотрела, не отводя своих алых глаз ни на минуту. Если кто-то заходил в палату, она не обращала на вошедшего внимания до тех пор, пока ее не окликали по имени.

Широ и Хитоми тоже довольно часто заходили проведать своего друга. Впрочем, он все равно не знал, что они здесь, отрезанный от этого мира собственным сознанием, погруженный в себя. Тем не менее, врачи говорили, что это хорошо, когда они приходят к нему, говорят с ним. Быть может, на каком-то подсознательном уровне он понимает, что его друзья рядом, и это может послужить дополнительным стимулом, чтобы вернуться.

Однажды они зашли в палату вместе. Хитоми было сложно смотреть на Акиру, который всегда был таким… живым, пусть и немного замкнутым, а теперь без движения лежит на постели, окруженный приборами. Странно было видеть Аянами, неподвижно замершую у его постели и не обратившую на пришедших внимания.

Широ испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ему было жаль друга, который оказался в таком состоянии. Но какая-то часть его души тихо радовалась, считая, что Акира «получил по заслугам».

 - Это неправильно… – тихо сказала Хитоми. – Для него это неправильно.

 - Он выберется, – Широ понял, что именно хочет сказать девушка.

 - Да хоть бы и нет? – мгновенно возник в голове ехидный голос, в котором проскальзывали искорки злобы. – Тебе то что?

 - Он мой друг! – сразу же откликнулся второй.

 - Проходили мы уже это, – тон первого голоса был почти скучающим. – Ради тебя он так на Апостолов не кидался.

 - Какая разница?! – возмутился второй.

 - Большая. Тебя он ни в грош не ставит, вот так.

 - Глупость! Это не так!

 - Ага, как же, не так, – первый голос хихикнул. – Да только посмотри, как…

Широ с трудом смог заглушить в себе эти голоса, и только теперь заметил, что Хитоми внимательно смотрит на него.

 - Широ, с тобой все нормально? – с тревогой спросила девушка.

 - Да, конечно, – пилот Авеля с трудом улыбнулся. – Просто задумался немного, вот и все.

 - Я надеюсь, он скоро вернется к нам, – произнесла девушка, глядя на Акиру.

 - Конечно, – ответил Широ, поймав себя на неприятном чувстве, что не полностью согласен с этим утверждением.

Но шло время, а Акира не возвращался. Прошла неделя с того момента, когда Каин уничтожил Предавшего Стража, но все было по-прежнему. Пилот лежал без движения на кровати, окруженный со всех сторон приборами, и единственными звуком в его палате был размеренный писк аппарата, фиксирующего пульс.

Когда прошло десять дней пребывания Акиры в коме, Аянами впервые заговорила с ним. Никого не было рядом, и поэтому никто не смог удивиться тому, как изменились бесстрастные интонации беловолосой девушки.

 - Почему ты попрощался со мной? – в голосе Аянами была легкая грусть.

Акира не отвечал.

 - Ты знаешь, что так уже было? – кажется, девушку совсем не волновало, что собеседник (если его можно так назвать) не может ей ответить – Пять лет назад, когда я и Икари-кун сражались с Пятым Ангелом? Мы сидели рядом с нашими Евангелионами, ждали начала операции… И тогда я попрощалась с ним, так же, как и ты со мной. Мы сумели победить, однако моя Ева была повреждена… Икари-кун тогда вытащил капсулу из Евы, и открыл ее… Я помню, он тогда плакал… и тогда он сказал мне «Никогда не прощайся перед боем, это слишком грустно»…

Аянами немного помолчала и добавила:

 - Наверное, теперь я его понимаю.

И вновь тишина. Тишина, нарушенная еще через несколько секунд:

 - Зачем ты это сделал? Зачем ты попрощался? Зачем сражался так… и теперь ты лежишь здесь, будто застрявший между жизнью и смертью? Почему?

Девушка едва заметно улыбнулась.

 - Ты не можешь мне ответить… Акира-кун. Но когда-нибудь ты очнешься, обязательно очнешься. И тогда ты обязательно ответишь мне на этот вопрос.

Несколько мгновений тишины.

 - И я никогда не позволю тебе прощаться со мной перед боем.