Четверг

И снова контрольные, на этот раз – история и обществознание. Об учительнице этих предметов нужно упомянуть отдельно – она была яростным борцом с пьянством и алкоголизмом, и ни один урок не проходил без лекции о том, что пить нужно умеренно, культурно, по праздникам, качественное вино и тому подобном. Конечно, не принимала она не только алкоголиков, но и другой крайности – ведь лишать себя удовольствия выпить бокал шампанского на Новый год мог только полный идиот. Терпеть её не мог никто – ни основная масса, которой она запрещала бухать «до усрачки», как они сами выражались, ни трезвое население класса, которое просто выводило из себя это её отношение по умолчанию ко всем детям, как к законченным алкоголикам, а кто не пьёт – значит бросил. Вот и этот урок начался с такой лекции, только тема теперь была более актуальная – позавчерашнее происшествие, показанное по всем каналам.

- Видите, до чего доводят крайности? До чего озлобляются люди, на Новый год отказывающие себе в удовольствии выпить бокал шампанского! От зависти аж на ни в чем не виноватую девочку накинулись. Хорошо, что вовремя на помощь подоспела IPEA – я, кстати, сама в этой организации состою. Честное слово, эти трезвенники даже хуже алкоголиков – пить до поросячьего визга пусть плохая, но исконно русская традиция, а эти… русофобы какие-то.

Тут Катя не выдержала и возразила:

- Какая такая традиция?! Русь во все века славилась своей трезвостью!

- Неужели они уже и до тебя добрались? – ужаснулась учительница. – Какую бы там тебе лапшу на уши не вешали – пили на Руси абсолютно всегда.

- А ещё убивали всегда, ещё со времён Каина, так что теперь это тоже традиция? – задала Катя риторический вопрос. – На Руси действительно пили, скрывать не буду, – честно сказала Катя, – пили четыре раза в год слабую брагу и только мужчины за тридцать, причём даже среди них пьющих было меньшинство. А не крепкое вино каждый месяц всей семьёй девяносто девять процентов населения, как вы учите.

- Это тебе в секте рассказали? – издевательски спросила учительница. – На самом-то деле ещё Владимир Красное Солнышко говорил «Руси есть веселие пити, не можем без того быти...» Я все-таки историю лучше тебя знаю, наверное, ты так не думаешь?

- Не думаю, - возразила Катя. – Вы по книжкам знаете, а я сама помню!

В итоге урок истории так и закончился безо всякой контрольной. Учительница, что называется для галочки, поставила всем четвёрки, а Навиной – тройку за длинный язык. На обществознании же Кате назло задала всем задание – написать о последствиях сухого закона для нашей страны. Пусть сама убедится, что крайности ничего хорошего не несут. Но когда работы было велено сдать, обнаружила полный абсурд не только у Кати, но и у Вани, Рэй, Светы, Аллы и Кеши. Все как один писали, что сухой закон у нас был не при Горбачёве, а с 1914 по 1924 годы и благодаря нему Советский Союз оставался самой трезвой страной Европы аж до пятидесятых годов. При этом ещё и ссылались на какого-то Введенского с его книжкой «Опыт принудительной трезвости» написанной в 1915 году современником описываемых событий. С мировоззрением исторички это никак не согласовалось: во-первых, ни в одном учебнике не написано про сухой закон 1914 года, во-вторых, любому дураку известно, что во время сухого закона пьют только больше, и в-третьих, чтобы наша страна когда-то была самой непьющей? Такая же нелепица, как про то, что у нас на улицах медведей с балалайками нет. В конце концов, она просто посмеялась над наивными детишками и поставила им всем двойки. Вова писал всё-таки про времена более близкие, но и у него вместо вырубки виноградников было написано, что на улице не стало пьяных, произошёл демографический (как он вообще написал такое слово без ошибок?!) взрыв, и родилось самое многочисленное и здоровое поколение, и прочий бред. Заслужил тройку. В итоге пилоты и их друзья ушли домой расстроенные и осмеянные. Ведь системе ни в коем случае не нужно, чтобы кто-то знал больше того, что написано в учебниках, а если ещё и думать над этим начнут – тут вообще пиши пропало.

Командующий ИМХО, его заместитель и ещё двенадцать человек собрались в небольшом тёмном помещении, над входом в которое была гордая вывеска «партсобрание». Члены партии в одинаковых костюмах и с одинаковыми зажравшимися рожами в такой темноте без цветовой подсветки были неотличимы друг от друга, кроме Председателя Ларина, которого можно было узнать по модным очкам.

- Значит, теперь не Комитет, а сама Партия, - проворчал Фёдоров. – Какая честь.

- Мы обеспокоены появлением мерзопакостного трезвеннического движения в городе, - начал сразу с дела Ларин.

- Всё происходит, как и пятнадцать десятилетий назад, - кивнул один из партийцев.

- Нельзя допустить повторения тех событий, - отметил другой.

- Я не такой старый, - ответил Якорев. – Что было полтора века назад?

- В 1859 по всей Российский Империи бушевали противоалкогольные бунты, - ответил Фёдоров, - Они были подавлены войсками, но в конце концов в 1914 народ добился введения сухого закона на все времена.

- В России был сухой закон? – ужаснулся Командующий.

- Что гораздо страшнее – он до сих пор не отменен, - сообщил Председатель, Якорев при этих словах схватился за сердце. – Лишь временно приостановлен с 1924 года.

- Вы понимаете, насколько опасны подобные настроения для нашего кошель… кхе-кхе, проекта? – осведомился ещё один партиец.

- Появление трезвенников, защищающих шпионку, было неожиданностью и для нас, – сознался Якорев. – Мы уже занялись изучением этого вопроса.

- Всё дело во внезапно вспыхнувших трезвеннических настроениях в ИМХО, - сказал Фёдоров. – Так как больше половины города – это работники ИМХО и их семьи, то эти настроения распространились по всей Москве-3. Однако мы уже приступили к их ликвидации в тесном сотрудничестве с АНТИПравдой, чьи агенты ходят по  предприятиям, пропагандируя антинаучную теорию «культурного пития», в которую так охотно верит, политкорректно выражаясь, интеллектуальное большинство.

- Учтите, до конца осталось совсем немного, и ни один трезво мыслящий человек не выберет нашу сторону, – произнёс Ларин с такой интонацией, что было ясно – разговор окончен.

Алла вернулась домой лишь поздно вечером – днём она гостила у Светы. Зайдя в квартиру, она услышала звуки классической музыки. «Неужели по радио что-то нормальное крутят, а не блатняк, как обычно?» - удивилась она. Войдя в гостиную, она удивилась ещё больше – оказывается это тут Ваня сидит и на виолончели играет. Он Аллу не заметил, и она не стала прерывать его и стояла в дверях, пока он не закончил.

- Неплохо, неплохо, – похвалила она и даже немного поаплодировала. – Ты у нас оказывается ещё и музыкант.

- Ну не всё же мир спасать, – ответил Ваня. – Думаю вот на субботнем мероприятии выступить. Там же все желающие могут, сказали, да?

- О, я тогда обязательно приду, – пообещала Алла. – Кстати, ты помнишь, какой завтра день?

- Конечно, – сказал Ваня. – Пятого декабря на свет появилась самая симпатичная рыжевласка, из тех, кого я знаю.

- Ммм, - довольно произнесла она.

Ваня не стал уточнять, что у него больше нет рыжих знакомых.