Afterwards

Посвящается мангаке Сорё Фуюми, за великолепную манга Mars, и моему редактору Антисфере, за великолепные фанфики.

Afterwards I

Токио-3, 2019 год

Когда зазвонил мобильный, Каору как раз наливал себе зеленого чая.

Благодаря этой пронзительной, веселой и бесшабашной мелодии звонка ему даже не требовалось смотреть на дисплей. Поставив чайник, он, не глядя, протянул руку и ответил на звонок.

 - Привет, Каору! Все в силе? – голос Мари словно кипел от переполнявшей его энергии.

 - Более чем, – улыбнулся он. – Встретимся у башни через полчаса.

 - А успеешь? – ехидно переспросила Макинами.

 - Засекай время – с легким смешком посоветовал Нагиса и отключился.

Положив телефон, он с наслаждением сделал несколько глотков чая, взял палочки и уже примеривался к рисовому шарику, когда на кухню вошла завернутая в простыню Аска.

Вот уже два года они были вместе. После того, как сражения с Ангелами остались позади, а пилоты превратились в простых школьников, ей было одиноко. Шикинами сама призналась однажды Каору, что чувствует себя брошенной и ненужной. Возвращаться в Германию не хотелось совершенно, а оставаться здесь было все труднее, потому что приходилось видеть Синдзи и Рей, держащихся за руки.

Тогда она в первый и единственный раз заплакала при нем, а он молча обнял и стоял так, пока рубашка намокала от слез бывшего пилота Второй и Седьмой. А потом, когда Аска, наконец, выплакалась, просто поцеловал мокрые и соленые губы.

Он мог понять ее, пожалуй, лучше, чем кто бы то ни было. До того разговора он много раз подмечал, как его судьба схожа с судьбой Шикинами. Он тоже был одинок. Каору выполнил свое предназначение, подарил Синдзи счастье и уберег мир от повторного разрушения. Впрочем, воспоминания обо всем этом с каждым днем становились все тусклее, и иногда даже сам пилот Марка-06 не знал, было ли все это на самом деле, либо «прошлая жизнь» и прочее ему просто однажды приснились. Бывают такие сны, которые воспринимаешь почти наравне с реальностью.

 - Опять она? – спросила Аска, и Каору почувствовал в ее голосе напряжение.

 - Да, – не стал он скрывать. – У нас с Мари встреча через полчаса.

 - Зачем? – напряжение нисколько не исчезло из голоса.

 - В Токио-3 заканчивают новый район, так что мы собираемся прокатиться там, пока он еще пуст, – Каору перехватил взгляд рыжеволосой и вздохнул. – Аска, прошу, не начинай опять.

Девушка подошла ближе. Простыня облегала ее так плотно, что позволяла разглядеть все изгибы тела. Аска не отрывала своего единственного глаза от Нагисы, постепенно приближаясь к нему.

 - Почему она постоянно крутится возле тебя?

 - О, Боже! – Каору картинно воздел глаза к потолку, – Мари вовсе не крутится возле меня. Она заезжает и к Синдзи, и к Мисато, и ко всем прочим. Между прочим, она и с тобой дружит.

Рыжеволосая ничего на это не ответила, но взгляд ее изменился. Теперь Каору отчетливо видел в нем грусть и волнение. Чтобы успокоить девушку, он притянул ее к себе.

 - Я так боюсь тебя потерять… – прошептала она. – Во всех смыслах.

 - Ты никогда меня не потеряешь, – шепнул он в ответ, целуя ее в шею. – Я всегда буду твоим.

 - Каору, может, останешься сегодня? – молящее произнесла Аска. – Я волнуюсь за тебя. Неужели нельзя найти другого развлечения?

 - Мотоцикл – это мой талант, – ни капли не рисуясь, отозвался Нагиса. – Единственный, который есть у меня после пилотирования. Так же, как и у тебя – фотография.

Дар Аски открылся внезапно, когда она хваталась за все, что угодно, лишь бы найти новый смысл в жизни, нечто такое, чему можно будет отдаваться так же самозабвенно, как и пилотированию. Самое забавное, что некогда ей помогла с этим Мари, показав, как прекрасно может быть фотоискусство.

Девушка выпустила его из объятий и села на стул рядом. Каору, вновь улыбнувшись ей, принялся быстро расправляться с рисовыми шариками. Покончив с едой, он отправился в прихожую, где стал натягивать полный комплект мотозащиты. Аска пристально наблюдала за ним.

 - У вас с ней так много общего, – произнесла она вдруг грустно. – Любимые бары, мотоциклы, стремление к риску. Почему же ты не с ней?

Застегнув мотоботы, беловолосый парень выпрямился и шагнул к Шикинами. Поцелуй заставил Аску на миг забыть, где она и о чем только что говорила.

 - Потому, что я люблю тебя… – шепнул он, выделив последнее слово. – Неужели этого не достаточно?

Подхватив шлем, он махнул ей рукой и вышел из дома. Рыжеволосая подошла к окну и смотрела, как он быстрым шагом направляется к гаражу.

Мотоциклов у Каору было два, и оба – итальянской фирмы Ducati. Первый из них достался ему совершенно случайно, когда один из техников NERV ни с того ни с сего спросил, не нужен ли Нагисе старый байк? Слово «да» выпрыгнуло раньше, чем бывший пилот успел полностью осмыслить вопрос, и таким образом он стал обладателем серо-черного Ducati Monster 900. Выпущен он был за пару лет до Второго Удара, и довольно хорошо сохранился. Пара месяцев ушло на то, чтобы разобраться в устройстве, раздобыть детали и починить, так что в итоге пришел день, когда Каору пронесся по тихим улицам Токио-3 и понял, что именно этого ощущения ему и не хватало весь последний год.

Второй мотоцикл, спортивный Ducati Superbike 1198S, он купил себе сам. NERV не забыл тех, благодаря кому одержал победу над Ангелами, и потому каждому пилоту было выделено весьма солидное «выходное пособие». После двух лет поездок на своем первом мотоцикле, которому Нагиса дал имя Табрис, он стал фанатом фирмы-производителя и понял, что хочет большего. Поэтому долго разыскивал «наследника» по всей Японии, и наконец, благодаря помощи Мисато, списался с одним парнем из Осаки, который был готов расстаться с мотоциклом. Что интересно, расцветка у нового байка оказалась такой же, как у Табриса, несмотря на популярность красных Ducati, что Нагиса воспринял как своего рода знак свыше.

Довольно скоро Каору обнаружил, что Макинами Мари целиком и полностью разделяет его страсть к большим скоростям. Сама она, правда, предпочитала японские модели, и долго выбирала себе «стального коня», прежде чем остановиться Kawasaki ZZR1400. Они с Мари нередко выбирались на загородные дороги, где можно было не опасаться плотного городского движения, и с радостью отдавались ветру, скорости и черной асфальтовой полосе впереди.

Сегодня они договорились прокатиться по городу. Иногда они и раньше устраивали поездки по Токио-3, но особо больших скоростей в черте города не развивали. Однако неделю назад Мари рассказала, что есть классное место – самый новый район Токио, пока еще не открытый для заселения. Асфальт там совсем свежий, да к тому же из района выходит новенькая автострада, тоже пока еще не достроенная и не открытая. Именно там оба бывших пилота решили устроить маленькое состязание.

Открыв дверь гаража, Каору направился к мотоциклам. Осторожно, почти нежно коснулся руля своего первого приобретения и шепнул:

 - Привет, Табрис…

Это был своего рода ритуал. Нагиса воспринимал мотоциклы как нечто почти живое, и обращался с ними соответственно. Приблизившись ко второму, он точно так же коснулся его и негромко произнес:

 - Привет, Го…

Го означало «Ангел-хранитель». Это имя Каору дал мотоциклу после того, как в одну из первых поездок, привыкая к новому байку, едва не угодил под колеса огромного грузовика. Парень был уверен, что именно мотоцикл помог ему тогда выжить, и нарек его Го.

 - Прокатимся? – с улыбкой спросил Каору, вставляя ключ в замок зажигания.

Серо-черный Го отозвался ревом мотора, и Каору расценил его как согласие. Надев шлем, бывший пилот уселся в седло и выехал из гаража. За спиной закрылись автоматические ворота.

На условленное место он и Мари прибыли почти одновременно. Стоянка перед Токийской Башней была пуста, и два мотоцикла на ней напоминали двух волков, готовых отправиться на охоту.

Обменявшись рукопожатиями и уточнив детали, бывшие пилоты Евангелионов отправились к воротам в район, от которых Макинами каким-то образом умудрилась раздобыть ключ. Разведя сворки в стороны, Нагиса вернулся в седло Го. Мари, приподняв стекло шлема, внимательно смотрела на него.

Для нее Каору был отличным другом и прекрасным соперником. Обычно число их побед в гонках было равным, но в последние пару дней ей удалось уйти в отрыв. Без сомнения, беловолосый изо всех сил постарается нагнать ее, что только добавляло предстоящей гонке интереса. Однако сейчас, глядя на него, Мари впервые подумала, что, сложись все иначе, быть может, он был бы с ней, а не с Аской.

Нет, она не завидовала, и уж тем более не собиралась отбивать у подруги парня. Но глядя сейчас на Нагису, чьи белые волосы блестели и переливались в лучах утреннего солнца, Мари почувствовала, как что-то кольнуло ее в грудь, и вслед за уколом там начал разливаться жар. Она тряхнула головой, чтобы отогнать это ощущение.

 - Маршрут помнишь? – крикнула она.

Каору кивнул и надел шлем.

 - Тогда вперед!

Серо-черный и ярко-зеленый мотоциклы почти одновременно рванули с места. Мари удалось вырваться вперед, но Каору сразу же пристроился прямо за ней, повторяя все маневры Макинами. Соперников разделяла буквально пара метров.

Скорость… это было прекрасно. Нагиса слился с Го, и практически не замечал движений собственного тела, когда нажимал на сцепление, переключал скорости и крутил ручку газа. Он стал одним целым с мотоциклом, как когда-то, четыре года назад, становился одним целым с Евангелионом.

Вокруг мелькали дома, редкие вывески, солнце блестело в оконных проемах. Асфальт, как и говорила Мари, был совсем новым, на нем даже еще не было разметки, поэтому можно было не бояться наезда на коварную белую линию и добавить скорости.

Мир сжался, сузился, превратившись в одну лишь дорогу. То, что мелькало по краям, размытое и бесформенное, не интересовало Каору. Все внимание бывший пилот сосредоточил на дороге, на управлении мотоциклом, который все быстрее несся вперед, стремясь догнать, оставить позади ярко-зеленый силуэт.

Мари метнула быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Нагиса приближался, постепенно все больше сокращая расстояние. Дальше шла серия поворотов, на которых девушка надеялась сбросить его с хвоста и оторваться сильнее. Стиснув зубы, Макинами еще плотнее приникла к своему байку.

Повороты не принесли Мари того преимущества, на которое она рассчитывала. Каору и ее точно соединила невидимая нить, и он в точности повторял все ее движения. На миг Мари испытала досаду, смешанную с радостью. Он не отцепляется, но черт, как же он хорош!

Они пролетели практически весь район и вышли на финишную прямую перед поворотом на автостраду. Мотоцикл Каору вдруг резко вильнул в сторону, взревел и поравнялся с Макинами. Девушка бросила на соперника быстрый взгляд и постаралась не отставать от него. Но нет, Нагиса медленно вырывался вперед, и наконец опередил ее почти на корпус.

До поворота на автостраду оставалось совсем немного. Широкая дорога примыкала к району под углом примерно в тридцать пять-сорок градусов, и оба мотоциклиста принялись сбрасывать скорость. До «финишной черты» на автостраде оставалось всего несколько километров.

Все произошло мгновенно, как это и бывает в таких ситуациях. Каору успел заметить небольшой дефект дорожного полотна – в одном месте автострада оказалась чуть выше, чем дорога нового района. Эта «ступенька» оказалась как раз в месте поворота. Пусть и не такая большая, как совсем недавно, скорость была слишком высока, чтобы суметь что-то сделать.

Мотоцикл резко швырнуло в сторону, и Нагиса не сумел удержаться в седле. Серо-черное пятно мелькнуло где-то справа, а потом плечо бывшего пилота вспыхнуло болью, которая миг спустя обрушилась на него со всех сторон. Каору катился по асфальту, перед глазами все мелькало, а самому парню казалось, что он попал в толпу хулиганов, которые обступили его и изо всех сил избивают ногами. Он не знал, сколько все это длилось, и когда именно мельтешение уступило место темноте…

Когда Каору открыл глаза, первым, что он увидел, было искаженное, будто сломанное пополам лицо Мари. Голова раскалывалась, болело все тело, и сфокусировать зрение было невероятно трудно. Лишь спустя несколько секунд он понял, почему Макинами кажется ему такой – треснуло стекло шлема.

Тело, пусть и болело, воспринималось им словно с задержкой. Каору чувствовал, что не может пошевелиться, но в то же время боль медленно разрывала его изнутри. Ее было так много, она так сильно пронизывала его тело, что Нагиса постепенно переставал обращать на нее внимание.

Мари что-то сказала, но он не услышал. Заставив себя сосредоточиться на ней, Каору постарался расслышать ее дальнейшие слова.

 - …звала скорую. Продержись, Каору, продержись!

В ее голосе слышались слезы. Из-за треснувшего стекла он не мог рассмотреть ее лицо как следует, и потому не видел, что Мари и в самом деле плачет. Она сидела на асфальте, поджав под себя ноги, и осторожно держала Нагису за плечи.

 - Не продержусь… – слова обжигали горло. – Ты уж прости.

Каору знал, что говорит правду. Точно обретя на пороге смерти сверхъестественную проницательность, он знал, чувствовал, что его тело умирает. На миг бывшему пилоту показалось, что если он как следует сосредоточится, он даже сможет понять, какие именно кости сломаны, насколько серьезно повреждены внутренние органы, и сколько ему еще осталось говорить с Мари.

 - Это все из-за меня! – всхлипнула девушка. – Это я виновата!

 - Не вини себя… – с трудом прохрипел Каору, чувствуя, как сердце начинает работать с перебоями.

Позади Мари он видел небо. Ярко-синее, как единственный глаз Аски, с медленно плывущими по нему облаками того же цвета, что и его волосы. Мари опять что-то говорила, но он ее не слушал. Нагиса жалел о том, что не успеет попрощаться с Аской, которая теперь наверняка…

 - Каору! – отчаянный крик Мари не дал закончить мысль.

 - Как странно… – прошептал он, хотя каждое слово давалось с трудом, по губам пробежал холод, а челюсть словно деревенела. – Сначала я был одинок, потом полюбил Аску, а умираю на руках у тебя…

 - Нет! – крикнула Мари, но дальше могла лишь шептать. – Не умирай, Каору… Не надо…

 - Прости, это не в моей власти… – он попытался улыбнуться. Не получилось. – Мари… Извинись за меня перед Аской… Скажи ей…

Мари так и не узнала, что она должна была сказать. Сердце Каору стукнуло в последний раз и остановилось. На губах бывшего пилота Марка-06 застыл призрак улыбки, а из алых глаз уходил блеск жизни, точно жар из медленно гаснущих угольков.

Afterwards II

Где-то и нигде, времени нет

Света, о котором так часто говорят, едва ли не обещают и гарантируют, не было. Не было и тоннеля, лестницы, дороги. Не было ничего. Каору висел в пустоте без звука, проблеска света, запаха или ощущения. Впрочем, нет. Ощущение было, точно его несет куда-то невидимым течением. Несет мягко, даже заботливо.

Мысли и воспоминания ушли, растворились. В этом странном месте (или лучше назвать его состоянием?) Нагиса мог лишь чувствовать «течение» и ждать. Прошлая жизнь, волнения и страхи пропали, будто их никогда и не было. Словно всегда был только он, зависший между чем-то и ничем, ведомый вперед невидимым потоком.

Потоком.

Каору не знал, сколько это длилось. Не то, чтобы он потерял чувство времени, в этом месте его просто не было. Ни чувства времени, ни самого его. И в то же время что-то подсказывало… шептало ему, что время не застыло здесь, что окружающее его где-то не неподвижно. Просто оно настолько иное, что к нему слабо применимы те категории, к которым он привык.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Течение усилилось, а в следующий миг Каору будто вытолкнуло куда-то. Он почувствовал, что падает, но не успел ни удивиться, ни испугаться. Это ощущение пропало так же быстро, как и появилось, и в следующий миг к нему вернулись зрение, слух и прочие чувства. Вернулись и мысли, память, Каору вспомнил, кто он, как жил… и как умер. Однако мысли и воспоминания тотчас же вылетели из головы, стоило ему посмотреть вперед.

Нагиса стоял на небольшом холме, а впереди расстилался город. Он был огромен, тянулся, покуда хватало глаз, и продолжался где-то там, за неясной дымкой тумана, окутывавшего весь город. Дома в нем были не выше третьего этажа, старинные, с покрытыми черепицей двускатными крышами. Улицы были пустынны, Каору не видел ни одного прохожего, и ни из одной из труб не струился дым. Весь город был обнесен черной кованой оградой. В центре города Нагиса заметил высокую, тонкую башню из черного камня, которая стрелой прошивала завесу тумана, а ее вершина терялась где-то в небе, среди серых облаков.

Таинственный город так приковал внимание Каору, что он не сразу заметил, что на холме он не один. Совсем рядом стоял… Нагиса Каору. Точная копия, словно отражение в зеркале. Когда Нагиса заметил его и рассмотрел получше, он отпрянул от неожиданности, почти уверенный, что тот, второй, сделает то же самое, ведь он лишь отражение. Но нет, другой Каору продолжал стоять и смотреть на город, как и сам Нагиса несколько секунд назад.

 - Эй! – позвал двойника Каору, справившись кое-как с первым удивлением. – Кто ты?

Отражение не повернуло головы, даже не посмотрело в сторону «оригинала».

 - Как ты здесь оказался? – Нагиса понимал, как глупо звучат его вопросы, но удержаться не мог. – Что это вообще за место?

Двойник проигнорировал и эти вопросы. Когда Каору осторожно приблизился к нему, тот вдруг начал спускаться с холма медленной, размеренной походкой.

«Как робот прямо,» – мелькнуло в голове Нагисы.

Не в силах придумать ничего лучше, он отправился следом, держась от отражения на некотором отдалении. Второй Нагиса никак на это не реагировал, просто продолжал идти вперед. Ограда была ближе, и теперь Каору смог разглядеть ее получше. Толстые железные прутья наверху оканчивались острыми шипами, но не это поразило его. С каждым шагом приближаясь к ограде, он чувствовал, что что-то с ней не так. Эти прутья… они были сделаны как будто не из металла, от них исходило странное ощущение жизни. Примерно то же самое можно ощутить, коснувшись молодого дерева.

Нагиса видел, что они направляются к высоким двустворчатым воротам без замка или засова. Глядя на них, парень чувствовал, как к ощущению жизни, которое источала ограда, примешивается нечто… заупокойное. Ощущение было настолько неприятным, что Каору дернул плечами, его на миг пробрал холодок.

Когда двойник приблизился к воротам, они медленно открылись, не издав ни единого звука. В тумане по ту сторону ворот внезапно показался чей-то силуэт. Неизвестный приближался к замершим у ворот, постепенно становясь все более четким, точно туман, густея, вылеплял его, делал его все более реальным.

Появившееся в воротах высокое существо (язык не поворачивался назвать его человеком) было одето в белый балахон с широкими рукавами. Тонкие белые пальцы, походившие скорее на кости, обтянутые кожей, сжимали древко косы с зазубренным лезвием. На голову был наброшен капюшон, а лицо скрывала белая и гладкая маска, в отверстиях для глаз которой Каору видел лишь темноту.

Двойник шагнул к существу в маске, и оно осторожно, даже нежно взяло его за руку и повело в город. Ворота начали закрываться, и Каору, посчитав, что торчать за оградой бессмысленно, проскользнул между сходящимися створками.

Оглянувшись на закрывшийся в ход, Нагиса повернулся обратно, собираясь последовать за своим двойником и существом с косой, но тех уже не было. Ни силуэтов, ни звуков шагов – ничего, словно оба просто растворились в тумане. Каору посмотрел по сторонам, тщетно стараясь разглядеть их, или вообще хотя бы кого-то, но улицы были пустынны.

 - Черте что… – пробормотал парень, от всего произошедшего натурально голова шла кругом.

Постояв еще немного и все обдумав, Каору решил направиться к башне. В конце концов, это строение заметно выделялось на фоне других построек этого странного города, и кто знает, быть может, именно там он сумеет найти кого-то, кто объяснит ему происходящее.

Путь к башне оказался долог. Улицы в туманном городе оказались очень похожими одна на другую, и не раз Нагисе казалось, что в этом месте он уже был, и теперь начинает  ходить кругами. За весь свой путь беловолосый парень так никого и не встретил и не видел ни одного окна, в котором горел бы свет.

Наконец он вышел на окраину площади, в центре которой возвышалась башня. Несмотря на то, что шел он долго, Каору не чувствовал никакой усталости. Впрочем, после всего произошедшего удивляться уже он уже не мог. Он лишь мысленно пожал плечами, и направился к огромным воротам башни.

Здесь было как будто холоднее, чем в городе. Не сразу Нагиса сообразил, что холод источает сама башня, и холод этот не имеет ничего общего с морозом. Скорее с хладом самой смерти. Стиснув зубы и стараясь не думать об этом, не замечать холода, он упрямо продолжил идти вперед.

Приблизившись, он обошел башню в поисках обычной двери, но не нашел ее. Оставались ворота. Каору осторожно коснулся створок, и руку обожгло холодом, на миг он перестал чувствовать ее. А ворота тем временем медленно и бесшумно открывались.

Впереди царил полумрак, однако можно было разглядеть винтовую лестницу, уходившую куда-то наверх. Постояв немного перед ней, Нагиса едва слышно пробормотал:

 - Ну, иного пути все равно нет, – и стал медленно подниматься по ступеням.

Спираль ступенек казалась бесконечной. Сначала Каору считал ступеньки, потом витки лестницы, но в конце концов сбился со счета и просто шел вверх. Не раз он задумывался о том, что угодил в гигантский калейдоскоп. Пару раз он глянул вниз, но пола не разглядел. Там клубился лишь мрак, и оставалось лишь гадать, как высоко он сумел подняться.

Лестница кончилась на площадке с дверью, украшенной богатой резьбой. Каору коснулся ее, и вновь руку его пронизал холод, а сама дверь распахнулась. Он с опаской заглянул внутрь… и замер.

По ту сторону двери оказался натуральный тронный зал. В центре его стояло кресло с высокой спинкой, на котором сидел парень лет двадцати, в белом плаще с рукавами до локтей, в черной одежде. На подлокотниках трона лежали руки с длинными бледными пальцами. Его лицо прямоугольной формы, обрамленное белыми длинными волосами, было довольно приятным, с высоким лбом и сужающимся подбородком. Глаза непонятного цвета, то ли серого, то ли голубого, то ли с легким зеленоватым оттенком, смотрели на застывшего в дверях Каору спокойно и внимательно.

 - Подойди, – негромко произнес парень, однако голос его разнесся по всему залу, и в нем были такие повелительные интонации, что Нагиса не посмел ослушаться.

Он приблизился к трону. Парень в белом плаще несколько секунд рассматривал его, потом сказал:

 - Тебе нет места здесь. Ты уже не человек, и потому не принадлежишь ни этому городу, ни Потоку твоего мира. Возвращайся.

 - Куда? – только и смог спросить Каору.

 - Тебе лучше знать.

С этими словами парень плавным движением поднялся с трона и шагнул к Нагисе. Его глаза вдруг вспыхнули обжигающим белым светом, и вокруг Каору закружились ослепительные огоньки. Потом он почувствовал, как груди его коснулась чья-то ладонь… очень холодная ладонь. А в следующий миг тронный зал пропал, исчез парень в плаще, растворилась башня, и Нагису словно отшвырнуло назад. Все поглотила темнота, и единственное, что оставалось ему – падение в пропасть…

Afterwards III

Токио-3, 2020 год

Открыв глаза, Каору увидел вполне современную улицу и спешащих по ней людей.

Контраст с пустым городом, с башней и парнем на троне был так велик, что в первый миг бывший пилот не поверил своим глазам. Он посмотрел по сторонам, оглянулся, но мир вокруг не пропадал. Наоборот, исчез город, затянутый туманом, с его невысокими домиками и пустыми улицами. Вокруг был Токио-3, в этом Нагиса почти не сомневался.

Мимо прошла какая-то девушка, и задела его плечом. Извинилась, поклонилась и пошла дальше, а Каору, медленно подняв руку, коснулся того места, где ее плечо ударилось в него. Все ощущения вернулись, и были такими же, как раньше.

«Неужели пустой город и все, что там происходило, мне просто приснилось?» – мелькнула у него мысль.

Другого объяснения, похоже, не было, раз он стоит здесь, в знакомом городе, который вместе с остальными пилотами защищал от Ангелов и SEELE. Видимо, видение приключилось из-за какой-нибудь травмы головы во время аварии…

Авария!

Каору вздрогнул, как от удара, во всех подробностях вспоминая, как мотоцикл бросило в сторону, как он упал. Боль, боль со всех сторон, а потом лицо Мари, ее слезы, темнота. После темноты был город, а теперь… что теперь?

Парень опустил взгляд вниз и осмотрел себя. Мотозащиты на нем не было, простые серые джинсы, кроссовки и тонкая рубашка. Глядя на одежду, Каору показалось, что сознание его как будто раздваивается. Где же правда? Что было на самом деле, а что просто пригрезилось?

Не в силах больше стоять на месте, обуреваемый сомнениями, он пошел вперед. Каору сам не знал, куда именно идет, но стоять он просто уже не мог. Хотелось движения. Он шел и шел, глядя вокруг и почти не замечая того, что его окружает, пытаясь разобраться в себе и в случившемся.

Переходя улицу, он едва не попал под колеса автомобиля. Водитель обругал его, но видя отсутствующее лицо Нагисы, оборвал себя на полуслове и уехал. Каору задумчиво посмотрел ему вслед, и взгляд его вдруг зацепился на перетяжку над улицей. Яркая красная надпись на желтом фоне гласила:

«Спешите на распродажу! Только один день для вас самая лучшая бытовая техника! Только один день!»

Ниже шла дата. Из нее в глаза Каору бросились лишь последние цифры, и намертво застыли перед внутренним взглядом, пылая огнем.

2020.

Что же это такое? Может, ошибка? Ведь не мог же просто так пройти целый год, а он его не заметил? Или это очередной сон?

В состоянии, близком к прострации, Каору пошел дальше, и оказался перед автовокзалом. Миновав небольшую очередь, он бросил взгляд на заголовок расписания движения автобусов.

«Расписание на лето 2020 года».

Нагиса сам не понял, почему, но ему захотелось рассмеяться. Выходит, у него из памяти умудрился выпасть целый год? Что же это такое происходит? Подавив нервный смешок, он отошел от очереди и сел на небольшую скамейку рядом со зданием вокзала.

Осмотревшись по сторонам, он понял, что здания вокруг ему незнакомы. Или же… нет? У Нагисы было ощущение, что они не совсем незнакомы, но как будто предстают перед ним в ином антураже. Он смутно помнил их, но другими, без вывесок и машин под окнами, без людского потока, текущего по тротуарам.

Помотав головой, чтобы собраться с мыслями, Каору посмотрел направо и застыл, точно каменная статуя.

Дорога. Длинная дорога, уходящая вдаль. Автомагистраль. И он помнил ее, помнил этот поворот, и помнил тот маленький дефект асфальтового покрытия, «ступеньку», из-за которой автострада в одном месте была чуть выше, чем дорога самого района.

Это было то самое место, где он упал с мотоцикла.

Теперь он смотрел вокруг новыми глазами. Это был тот самый район Токио-3, где они с Мари решили устроить гонку. Почти законченный новый район города, но пока еще закрытый для проезда… тогда. Сейчас он преобразился… конечно, преобразился, ведь он больше не был закрыт, не был пуст. Его заселили люди, и, скорее всего, как раз около года назад.

Каору схватился за голову, не в силах понять, что происходит. Как это все возможно? Что произошло? Почему же он ничего не помнит?

Из темноты отчаяния, которая обступила бывшего пилота Евангелиона, вдруг блеснул луч надежды. Может, в аварии он получил травму головы, а потом долго провалялся в больнице, и поэтому ничего не помнит? Вроде он читал, что такое бывает, мозг стирает неприятные воспоминания, или что-то вроде. В конце концов, хоть какое-то объяснение.

Отняв руки от лица, Нагиса еще раз огляделся вокруг и встал со скамейки. Луч надежды не только успокоил его, но и высветил в памяти самое дорогое имя. Аска. Вот кто сможет объяснить ему все, что произошло, и кто не станет смеяться над его нелепыми вопросами. Да, только она, его любимая Аска.

Добравшись до автобусной остановки, Каору изучил расписание и, наметив маршрут до дома, принялся ждать автобус.

Аску он заметил в тот момент, когда она стояла в дверях дома. И при взгляде на рыжеволосую девушку все сомнения и страхи отступили на второй план, исчезли, растворились в волне нахлынувшего на Каору счастья и облегчения.

 - Аска! – крикнул он, бросаясь к ней.

Шикинами обернулась. Но она не улыбнулась, как того ожидал Нагиса, на лице ее не было ни радости, ни негодования, ничего. И, приблизившись, он увидел, что нечто в ее взгляде изменилось. Она смотрела на него как на чужого.

 - Аска… – начал было он, но девушка не дала ему договорить.

 - Кто вы?

Этот вопрос, заданный холодным, незнакомым голосом заставил Каору внутренне вздрогнуть. Пораженный, он смотрел на нее, а Шикинами с подозрением изучала его лицо.

 - Я спросила, кто вы такой? – повторила она. – Откуда вы знаете мое имя?

 - Ты что, Аска… – прошептал Каору, по жилам которого растекался ледяной холод. – Ты что, не узнаешь меня?

 - Я вас не знаю, – отчеканила девушка и отступила на шаг.

 - Это же я… – шептал Нагиса, все еще не веря. – Каору… твой парень…

 - Что?! – взвилась она. – Парень?! У меня никогда не было парня, слышишь, ты! И уж тем более им не мог стать такой идиот, как ты! Прочь от меня!

Развернувшись, она направилась вверх по улице. Глядя ей вслед, Каору чувствовал, как отступившее было отчаяние начинает захлестывать его с головой. Парня охватило чувство полного бессилия.

 - Аска… – прошептал он. – Неужели ты… забыла меня…

На перекрестке рыжеволосая обернулась, смерила его гневным взглядом, и завернула за угол. Это, несомненно, была Аска, такая же порывистая и несдержанная, как прежде. Вот только в ее жизни больше не было любившего ее и любимого ей Нагисы Каору.

В изнеможении Нагиса оперся спиной о фонарный столб рядом с ее домом. Голова шла кругом, и в ней не осталось ничего. Ни единой мысли, ни одного предположения. Пустота, которая так напоминала ту, где он висел после того, как его глаза закрылись, как он думал, навсегда.

Почти по привычке Каору полез в карман, и наткнулся на висящий на поясе мобильный. Открыв список телефонов, он пробежался по нему взглядом. Мари, Синдзи, Рей, Мисато-сан, Кадзи-сан… Может, хоть кто-то из них сможет объяснить ему, что происходит? Может, это просто какой-то розыгрыш? Пальцы дрожали, когда он нажимал на кнопки телефона.

Пять минут спустя Каору убедился, что никто его не помнит. Ни Синдзи, ни Рей, ни Мари. Попытка напомнить Мисато-сан о том, что он пилотировал Марк-06, заставила ее замолчать, а потом очень тихо поинтересоваться, понимает ли он, о чем говорит? Прекрасно понимая, с какой организацией имеет дело, сразу после звонка Каору стер все данные с телефона, вытащил из него сим-карту и сломал ее, после чего быстро зашагал подальше от дома Аски. Потом, уже в другом квартале, тщательно вытер телефон носовым платком, после чего разбил его.

Он шел вперед безо всякой цели. Привычный мир продолжал оставаться привычным, но сам Каору был в нем чужаком. Никто не помнил его… или же вовсе не знал? Нагиса понятия не имел, что произошло за тот год, который стерся из его памяти (или же его самого здесь не было год?). Он понимал лишь, что остался в одиночестве. Забытый, одинокий, чужой. Как и в самом начале своего пути здесь, во втором воплощении мира.

Когда Нагиса очнулся от одолевавших его мрачных мыслей, он увидел, что стоит у ворот городского кладбища. Каору понятия не имел, как забрел сюда, но посчитал, что это место ничуть не хуже прочих в мире, который в одночасье вычеркнул его из себя.

На кладбище было тихо и спокойно, как и должно было быть. Бывший пилот Марка-06 медленно шел между рядов могил, читая надгробные надписи. После Второго Удара могилы выглядели совершенно одинаково, простые черные столбы с именами погребенных. Глядя на ряды столбиков, Каору думал о том, что человечество с легкостью забывает об исчезновении тысяч. Если так, то можно ли винить его за то, что оно забыло о нем?

Здесь было хорошо. Если бы не могилы, то кладбище можно было бы перепутать с одним из парков города. Деревья дарили приятную тень, негромко шелестели ветвями.  Сам воздух этого места был пропитан спокойствием и уединением.

Обогнув очередное дерево, Нагиса увидел смотрителя кладбища. Это был старик, но двигался он все еще проворно. Обернувшись на звук шагов, он изучил молодого человека внимательным взглядом и сказал:

 - Доброго дня.

Каору просто кивнул. Глядя на его лицо, смотритель негромко предположил:

 - Навещаете кого?

Сначала Нагиса хотел просто помотать головой, но передумал. Все-таки навещал. Самого себя. И поэтому с горькой полуулыбкой ответил:

 - Да. Вот только могилы не могу найти.

 - В самом деле? – с участием спросил старик. – А кого ищете? Я на этом кладбище давно, почти все помню.

Поколебавшись пару секунд, Каору все же сказал:

 - Нагиса Каору.

 - Нагиса Каору… – задумчиво повторил смотритель. – Хм… что-то не припомню. А когда похоронили?

 - Год назад, – Нагиса пытался говорить бесстрастно, но получалось плохо, и внутренности сжимались в ледяной ком. – Погиб в аварии.

 - Если год назад, то точно на нашем кладбище, оно самое новое. Но не помню я такого, а на память не жалуюсь. Редкое, красивое имя, я бы запомнил. А сколько лет ему было?

 - Девятнадцать.

 - Надо же, такой молодой, – огорчился старик.

Дальше слушать его Каору не стал и, поблагодарив, побрел дальше. Идти ему все равно было некуда, так что прогулка по кладбищу была ничуть не хуже любого другого времяпровождения. Старик-смотритель еще долго смотрел ему вслед сочувственным взглядом.

После получасовых блужданий он сел на скамейку в тени большого раскидистого дерева. Несмотря на спокойствие кладбища, на душе у Каору было отнюдь не спокойно. Нужно было решить, что делать, как жить дальше. В раздумьях он смотрел по сторонам, пока его внимание не привлек один из могильных столбиков. С ним как будто было что-то не так, и бывший пилот поднялся со скамейки и подошел ближе, чтобы получше рассмотреть заинтересовавшее его надгробие.

С ним и в самом деле было «что-то не так», и выражалось оно в отсутствии имени погребенного здесь. Точнее, имя когда-то было, но вырезанные иероглифы разрушились, точно от времени, хотя столбик, судя по всему, был новым. Сохранились лишь даты – 2000-2019, и маленький фрагмент иероглифа, присмотревшись к которому, Каору узнал первый иероглиф собственного имени.

Память подвела старика-смотрителя, пусть и не по его вине. Каору стоял перед собственной могилой.

Осторожно, боясь, что камень рассыплется в прах от малейшего прикосновения, Нагиса коснулся черного надгробного столбика. Каменная прохлада растеклась по ладони, проникая в самое сердце парня. В этот миг, стоя на кладбище, у своей могилы, на которой даже нельзя было прочесть имя похороненного здесь, Каору окончательно уверился в том что сам мир забыл его, вычеркнул из списка живых и мертвых. Он остался совсем один, и оставалось лишь примириться с уготованной ему судьбой.

Ключи нашлись в одном из карманов. Каору не знал, сработает ли электронный замок, понятия не имел, осталось ли хоть что-то из того, что он помнил, но не сделать попытки не мог. Поэтому поднес брелок к воротам гаража и нажал кнопку. Створка отозвалась тихим писком и стала подниматься.

Посмотрев по сторонам и убедившись, что прохожих в этот поздний час не видно, Нагиса вошел в гараж. Света он не зажигал, но привыкшие к полумраку за время шатаний по ночному Токио-3 глаза все видели и так.

В гараже не изменилось ровным счетом ничего. Табрис так и стоял, дожидаясь хозяина, а в шкафчике нашелся запасной комплект мотозащиты. То ли Аска сюда вовсе не заходила, то ли по каким-то непонятным причинам решила оставить все, как есть. В любом случае, Каору это устраивало. Он не крал, а лишь пришел забрать то, что принадлежало ему.

Одевшись, он подошел к небольшому окошку. Из него хорошо были видны освещенные окна дома, где теперь в одиночестве жила Аска. На миг он даже увидел ее, проходящую мимо окна, и сердце сдавил стальной обруч.

Однако сделать он уже ничего не мог. Старая жизнь оборвалась для Каору в тот момент, когда он закрыл глаза после аварии. В новой ему предстояло стать одиночкой и всего добиваться самому. Пусть никто не помнил его, он помнил все, и старые навыки остались при нем, годовое отсутствие на них нисколько не повлияло. У него был мотоцикл, и умение ездить на нем, его талант. И поэтому Каору хотел найти новое место в этом мире именно благодаря своему таланту.

Мотогонки понемногу возрождались, и молодые, умелые гонщики были в цене. Раньше он не мог заниматься гонками, потому что Аска была против, она волновалась за него. Теперь… теперь его для нее не существует, и некому за него волноваться. Каору был предоставлен самому себе, ничто и никто его не сдерживал и не ограничивал. Он сам мог распоряжаться своей жизнью.

Отвернувшись от окошка, он оседлал Табриса и завел мотор. Мотоцикл отозвался до последнего звука знакомым компромиссом между мурлыканьем и рычанием. Улыбнувшись, Каору погладил своего «железного коня» по бензобаку.

 - Раньше, садясь в седло, я верил лишь дороге, себе и тебе, Табрис, – прошептал Каору. – Теперь я понял, что верить можно лишь себе и мотоциклу. Дороге – никогда.

Он резко сорвался с места и выехал из гаража, не оглядываясь, повернул направо и устремился в глубь города. За спиной закрывались автоматические ворота, взволнованная звуком мотора мотоцикла Аска подбежала к окну, но все это было уже в прошлом. Нагиса мчался навстречу будущему, которое намеревался создать сам. И в этом будущем он хотя бы не был одинок. У него был Табрис.

Afterwards IV

Гоночный мототрек «Судзука», 2023 год

Зеленые буквы «GO» вспыхнули, как глаза хищного зверя, и ответом был синхронный рев десятков моторов. Среди них был и мотор мотоцикла, которым управлял Нагиса Каору, бывший пилот Марка-06, а сейчас один из пилотов команды «Касино». Трибуны пронеслись мимо и остались где-то позади. Нагиса вновь слился со своей машиной, и когда входил в первый поворот трассы, перед глазами у него вдруг замелькали воспоминания о том, что произошло в последние два года…

Каору удалось осуществить свое намерение стать мотогонщиком. Его талант, до того замеченный лишь Макинами, оценили и другие. Он начал мелькать на гоночном треке, куда, как он выяснил, иногда приходили сотрудники команд профессионального мотоспорта. Стиль вождения, а также не самая обыкновенная внешность сослужили ему хорошую службу. И вот однажды он получил приглашение в частную команду «Касино», вторую команду «Хонды».

Пройдя «волнистый участок», он добавил газу. Впереди был прямой участок, на котором заводские мотоциклы неизбежно вырвались бы вперед. Тем не менее, Нагиса намерен был оставить позади прочие частные команды, и не собирался обходиться полумерами. К победе нужно было рваться, потому что эта крылатая богиня никогда сама не давалась в руки…

Полгода спустя он был уже в основном составе команды. Руководство не могло нарадоваться на такого молодого, но, несомненно, одаренного пилота. Команда, долгое время остававшаяся в тени, постепенно начинала сиять все ярче. И немалую часть этого света излучал самый молодой ее участник, Нагиса Каору.

Поворот, и вновь небольшой прямой участок. Впереди мелькали его главнее противники, однако Каору видел, что большая часть пилотов ведет свои машины осторожно и аккуратно. Бывший пилот Евангелиона был уверен, что именно в этом его шанс. Агрессивный стиль езды, который иногда называли «американским» – именно это ему нужно для победы в сегодняшней гонке…

Еще спустя полгода в команду по странному стечению обстоятельств попала Мари. При первой встрече с ней в душе Каору еще теплилась слабая надежда, что она его узнает, но этого не произошло. Однако он не расстроился, не чувствовал себя подавленным. Как бы ни странно это звучало, Нагиса почувствовал облегчение. В конце концов, он уже начал привыкать к своей «новой жизни».

Извилистый участок, называемый иногда «игольным ушком», позволил Каору продемонстрировать, на что он способен. Мотоцикл как будто стлался по земле, казалось, еще сантиметр – и он потеряет равновесие, упадет, и тогда гонка закончится, толком не начавшись. Однако Каору не падал. Выровняв машину, он рванулся дальше…

Забавно, что в команде между ним и Мари вновь установилась атмосфера дружеского соперничества. То и дело они устраивали гонки, но уже не по улицам города, а по небольшому мототреку Цукуба, где тренировалась команда. И, как и в той, «прежней жизни», как называл ее Каору, они были примерно равны, хотя на сей раз Каору чаще, чем она, обставлял коллегу по команде.

Остался только он, мотоцикл, трасса и соперники. Для Нагисы это был привычный и знакомый мир, в который он с наслаждением возвращался снова и снова. То, что было вне его – сначала новая школа, потом колледж, казалось ему скучным. Каору ненавидел обыденность, однотонное течение жизни. На трассе все было по-другому. Гонки были для него настоящей жизнью.

Время шло. Нагиса постепенно превращался в своего рода талисман команды. Каждая гонка, в которой он принимал участие, оканчивалась если не победой, то, как минимум очень хорошими результатами для команды, которая вынуждена пользоваться старыми моделями мотоциклов. Заводские команды, в распоряжении которых были специально сконструированные новейшие прототипы, были весьма серьезными противниками.

S-образный поворот был одним из тех мест, которые Каору наметил для себя как «главные участки борьбы». На прямых он практически не мог соревноваться в скорости с машинами заводских команд, однако на поворотах, благодаря умелым маневрам, мог и сократить разрыв, и даже обогнать, если все сложится удачно. Этот поворот был особенно сложен, но именно на него молодой гонщик возлагал большие надежды. Здесь все зависело от него и его таланта…

Знаковым достижением для Каору стала победа в четырехчасовой гонке, которая проходила здесь же, в Судзуке. Он оставил позади даже заводские команды, а шеф его собственной после этого прозвал Нагису «Серебристым Ангелом». Каждый раз, слыша из уст коллег по команде эти слова, Каору только чуть заметно улыбался. Никто не знал, насколько они близки к правде.

Второй круг, третий, четвертый. Сначала Каору считал их, потом бросил это занятие. Воспоминания мелькали уже где-то на заднем плане сознания, и не отвлекали от главного. На настроенном под его тело мотоцикле Нагиса сидел как влитой, превратившись в одно целое со своей машиной. При мысли об этом пилот улыбнулся. Да.. так же было и с Евангелионом…

И вот теперь – новое испытание. Восьмичасовая гонка на выносливость в Судзуке была вызовом для него. Если он справится, то получит международные права, и, возможно, поедет за границу. Ему уже поступило несколько предложений от иностранных команд, но пока он не принял ни одного. Хотелось дождаться результатов этой гонки, чтобы решить, куда двигаться дальше.

Команда просигналила, что этот круг последний. Каору мысленно пожал плечами. Он добился очень хороших результатов, однако сомневался, что Мари сумеет удержать завоеванную им позицию. Она всегда была более осторожна и рассудительна на треке, чем он. Былая бесшабашность присмирела, Макинами куда серьезнее, чем он, относилась к собственной безопасности. Все же на таких скоростях малейшая ошибка может оказаться фатальной, часто говорила она, а каждому из них есть, что терять. Однако «Серебристый Ангел» только улыбался в ответ на эти слова…

 - Похоже, в нашего ангела вселился демон, – усмехнулся шеф команды, Касино Рен, глядя на слезающего с мотоцикла Каору.

Мари, обменявшись с Нагисой кивками, заняла место в седле, и спустя несколько секунд была уже на треке. Каору, сняв шлем, направился к шефу.

 - Под капельницу, – скомандовал тот.

 - Ненавижу иголки, – проворчал в ответ пилот.

 - А тебя никто не спрашивает, – с улыбкой произнес шеф. – Гонка выматывает, именно поэтому она и называется гонкой на выносливость. А то, что вытворяешь ты…

 - И что же я вытворяю? – особенно выделив последнее слово, спросил Нагиса, глядя на начальника честными, невинными глазами.

Тот только расхохотался, глядя на это удивительное лицо с выражением «я тут ни при чем».

 - Под капельницу, – повторил шеф. – Нет, Каору, ты не ангел, ты «Серебристая Бестия».

Нагиса вернул Касино улыбку и направился в медицинский кабинет.

Макинами была хороша, азартна, но не так безрассудна, как он. Освободившись от капельницы с питательным раствором, Каору стоял на трибуне, выделенной их команде, и смотрел на трек, по которому носились яркие разноцветные тени. Отсюда мотоцикл и пилот казались совершенно неразъединимым существом.

Бросив взгляд на таблицу результатов, он только покачал головой. Всякий раз, когда Каору брал «новую высоту», Мари не могла удержать результат. И винить ее было бы несправедливо. Помимо того, что у нее не было отчаянного риска Каору, его умения… желания ходить в гонке по самому краю, мотоцикл был настроен под тело Нагисы, так что управлять им было немного сложнее. А в этой гонке, пусть она и такая долгая, что иногда ее называют «гонкой на выживание», секунды по-прежнему решают многое, точно так же, как и в соревнованиях меньшей протяженности.

Оставался последний рывок, и Каору упросил главу команды отдать его именно ему. Это был последний шанс вырваться, хотя в победу в команде, похоже, не верил никто. Слишком хороши были машины и пилоты заводских команд, чтобы их смог победить даже Серебристый Ангел.

Мотоцикл заехал в бокс, и Мари с трудом вылезла из седла. Было видно, что гонка забрала у нее много сил. Глядя на нее, на Каору вдруг напали сомнение и неуверенность, он не знал, что и думать. Кто она ему? Просто коллега по команде? Кусок прошлого? Или же просто совсем незнакомая девушка, а той, прошлой жизни для него не было, это был лишь очень реалистичный сон?

Отбросив эти мысли, Нагиса шагнул к мотоциклу. Макинами, сняв шлем, улыбнулась ему.

 - Удачи, Каору, – пожелала девушка.

 - Спасибо, – кивнул он.

Шлем привычно обхватил голову, тело удобно устроилось в седле, а пальцы сомкнулись на рукоятках руля. Мотор уподобился сердцу, и стучал в унисон с сердцем Каору. Пилот провел рукой по баку мотоцикла, чуть улыбнулся. Пусть это был и не Табрис, он никогда не упускал возможность в такие моменты сказать своей машине что-нибудь ободряюще.

 - Победим? – едва слышно спросил он, и ответом ему был рев мотора, а потом мир рванулся навстречу, и боксы, коллеги, сомнения и воспоминания остались позади. Впереди ждала трасса.

Каору несся вперед, как на крыльях, оправдывая свое прозвище. Все его существо переполняло желание победить, победить любой ценой. И наблюдавшие за ним члены команды стискивали кулаки от волнения, их сердца замирали, когда они смотрели на пируэты, которые выделывал их главный пилот. Мотоцикл почти стелился по земле, а иногда казалось, что вот-вот – и стальная машина взлетит, но Каору своей волей не дает ему этого сделать. Все члены команды были не новичками в мире мотогонок, и прекрасно знали, что подобный риск хорошо смотрится лишь на экране телевизора. В реальности малейшая ошибка означает потерю управления, падение, и в таком случае поражение в гонке будет еще меньшим из зол.

Зрители пребывали в неистовстве. Стремительные рывки Каору поднимали его все выше и выше. Промелькнуло девятое место, потом прошло, казалось бы, совсем немного времени, и команда Касино уже на седьмом. Несколько удачных, отчаянных маневров – и очередной соперник позади, а Нагиса занимает шестое место. Потом совершенно невообразимая техника, которой место скорее в цирке, а не на гонках – и он вырывается на пятое, заставляя трибуны вопить и сходить с ума.

Для них это было нечто невероятное, но все же успехи Серебряного Ангела для многих существовали лишь на таблице результатов. Никто из них не мог почувствовать, что испытывает Каору, как сильно он отдается гонке, насколько сильно он сплетается со своим «стальным конем».

А для него мир сжался до трассы, соперников и стука собственного сердца. Всего остального просто не существовало. Тело было напряжено, но реагировало на обстановку почти что автоматически. Разум отслеживал ситуацию на треке, отдавал приказы, и даже не отвлекался на такие мелочи, как опасность для жизни.

Это были последние круги, и неожиданно из-за несчастного случая в повороте «игольное ушко» оторвавшиеся вперед противники стали падать один за другим. Кто-то вылетел из гонки, кто-то сумел поднять машину и вернуться на трассу, но каждая секунда промедления позволяла Каору еще больше приблизиться к ним. И он нагонял, крепко сжав зубы и даже не замечая этого, потому что понимал, что победа стала близка, как никогда.

Каору сам не помнил, когда и от кого он услышал выражение, что на гоночной прямой ангел и черт чувствуют себя как дома. Видимо, сейчас ему улыбались ангелы. Быть может, потому, что сам он когда-то, очень давно, был одним из них.

И наконец впереди замаячили задние огни лидера, заводской команды «Хонды». Догнать. Обойти. Вырваться. Эти слова стучали в мозгу Каору, и он совершенно потерял последние остатки разума. Он не знал, где кончается он и начинается мотоцикл. Все пропало, исчезло, растворилось и сплавилось воедино.

Нагиса выжимал из машины все, что только было можно, вел ее так, что потом почти каждый, кто видел видеозаписи гонки, называл его безумцем. Впрочем, что скрывать, он и вправду превратился в безумца, в одержимого. В адреналине плескалась кровь, а не наоборот.

Последний круг, финишная прямая, и Каору, все это время висевший на хвосте у лидера, все же сумел вырваться вперед, однако соперник не собирался уступать ему. Конец, конец так близок. Его переднее колесо почти касалось заднего колеса мотоцикла Нагисы, и он пытался обойти его, однако Каору не давал ему такой возможности. Обострившиеся чувства и инстинкты подсказывали, где ожидать прорыва.

Они пересекли финишную черту, и сердце Каору почти взорвалось от нахлынувшей на него радости, опьянения победой. И в этот миг колесо противника случайно все же достало его мотоцикл. Руки пилота на миг дрогнули, однако сделать он уже ничего не мог. Обе машины занесло, и Нагиса упал с мотоцикла, покатился по раскаленному асфальту, чувствуя, как со всех сторон на него сыплются удары. Темнота кинулась на него со всех сторон, и Каору успел с горечью подумать, что все это уже было.

 - Нагиса, черт тебя возьми! Приди в себя!

Каору знал этот голос. Шеф команды, Касино. Выходит, он не умер? Темнота вокруг дрогнула и нехотя начала отступать.

 - Каору! Каору!

Голос Макинами. Она опять звала его, как тогда. Губы бывшего пилота Марка-06 дрогнули в едва уловимой усмешке, и он открыл глаза.

Касино и Мари склонились над ним, их лица роднила тревога.

 - Мотоцикл цел? – с трудом выговаривая слова, спросил Нагиса.

 - Наплюй на него! – на лице Касино наконец появилась улыбка. – Ты победил!

Они подхватили его и помогли подняться. Трибуны кричали, зрители вскочили со своих мест и смотрели на него. А он, поддерживаемый с двух сторон, мог только улыбаться. Победил…

Касино быстро осмотрел его и остался доволен результатом, после чего повел пилота к команде. Каору мог идти и сам, однако Рен и Мари все еще поддерживали его, когда они шли к трибуне, выделенной для их команды.

 - Поверить не могу, что ты цел, – говорил шеф. – Ни одной сломанной кости, ни одного серьезного ушиба.

 - Я же ангел… – улыбнулся Нагиса и повернулся к Мари, которая все это время подозрительно долго молчала.

Он встретился с ней взглядом и внутренне замер. Глаза Мари были расширены, точно от удивления, и в их глубине бушевал целый ураган чувств. Каору не мог разобраться в нем, но почувствовал легкий  холодок, пробежавший по коже.

Уже когда они дошли до трибуны, выслушали поздравления команды и Каору наконец ненадолго оставили одного, чтобы он мог прийти в себя, в комнату, где он сидел, проскользнула Макинами.

 - Каору… – прошептала она голосом, которого он никогда у нее не слышал. – Как это может быть… ты же погиб в аварии три года назад…

Afterwards V

Пригород Токио-3, 2023 год

Кресло в доме Мари было глубоким и удобным, однако Каору никак не мог в нем устроиться. Ему казалось, что вокруг него сжимают кольцо воспоминания прошлого, голоса тех, кто забыл его и кого он сам заставлял себя забыть.

За окном медленно оседал алый диск солнца. Здесь, в одном из пригородов Токио-3, где жила Мари, почти не было высоких зданий, и ничто не мешало в полной мере любоваться закатом. Дом коллеги по команде стоял чуть в стороне от остальных, и за ним начинались бескрайние поля, которые изредка перечеркивали линии скоростных поездов.

Нагиса не отрывал взгляда от пейзажа за окном, поливаемого медью умирающего на сегодня светила, и думал о том, что произошло за последние три месяца. Три месяца назад… в день, который превратился в очередной «водораздел» в жизни бывшего пилота Марка-06, Мари вспомнила, кто он такой.

Каору не мог сказать с уверенностью, почему все произошло именно так. Его вспомнила только Мари. Ни Аска, ни Синдзи, ни Рей не могли поверить в то, что в их жизни когда-то присутствовал этот парень с тонким лицом, алыми глазами и белыми волосами.

Мари рассказала, что тогда, стоило ему упасть с мотоцикла сразу после пересечения финишной черты, у нее с глаз будто упала пелена, и она вспомнила все, что касалось его. Как будто вспомнила сон, приснившийся много лет назад. Вроде бы он совсем стерся из памяти, но наступает момент, когда ты с удивлением понимаешь, что помнишь его во всех подробностях.

Он долго думал, что же послужило причиной. Не раз ему приходило на ум, что все дело в аварии. Слишком уж похоже все выглядело на прошлый раз, в тогда еще пустом районе Токио-3. Каору казалось, что только это невероятное сходство и могло заставить Мари понять, что он не просто коллега по команде. Он был ее «коллегой» уже очень давно, еще в те времена, когда миру угрожали Ангелы и SEELE…

В Нагисе вдруг проснулась его прошлая сущность, веселого и улыбчивого парня, друга для всех вокруг, а не того чуть отстраненного, одинокого Серебристого Ангела, в которого он превратился… превратил себя. Ведь если Мари узнала его, значит, есть средство заставить вспомнить о себе и остальных. Аску.

Однако ничего не получилось. В тот же день Мари, уверенная, что теперь-то все вспомнят его, притащила в помещения команды Аску, которая, как оказалось, была в тот день на трибунах. И она пыталась заставить подругу вспомнить, что этот парень в комбинезоне гонщика, тот самый, что только что выиграл гонку и упал с мотоцикла – ее парень, Нагиса Каору. Все больше распаляясь, она почти плакала от того, что Шикинами ее не понимала. Мари недоумевала, как же такое возможно, ведь она его вспомнила! Почему же не помнит Аска, с которой Каору был в таких близких отношениях?

Аска тогда сильно разозлилась и высказала Макинами все, что она думает о Каору. Она обвиняла беловолосого парня в том, что тот извращенец, и пару лет назад уже преследовал ее. Шикинами возмущалась, как это Мари могла объединиться с таким идиотом, кричала, что это совсем несмешная шутка. А коллега стояла, едва сдерживая слезы, и молча выслушивала упреки, не понимая, почему все так складывается. Ведь это Каору, тот самый Каору, так почему же Аска, его любимая, не помнит о нем?

 - Не нужно, Мари, – негромко сказал тогда Каору, когда Аска остановилась, чтобы перевести дух. – Она не вспомнит меня.

Не он сказал эти слова. Точно кто-то неведомый, но бесконечно мудрый шепнул ему на ухо, и Нагиса немедленно согласился с этой истиной, и не смог удержать ее в себе. Веселый и улыбчивый пилот Марка-06 вновь исчез, и теперь Каору был уверен – навсегда. Остался лишь он, тот самый Серебристый Ангел, которого он создал сам, когда нужно было примириться с новым местом в мире.

Мари тогда уговаривала его попробовать еще раз, и он пробовал. В сердце еще тлели угли прошлой сущности, однако после множества попыток, во время которых он ставил себя в самые яркие ситуации, что им довелось пережить вместе с Аской, а потом и остальными, Каору понял, что все бессмысленно. Да, он любил Аску, считал другом Синдзи и Рей… но это было там, в прежней жизни, и попытки вернуться к ней причиняли мучительную боль. Еще больнее стало, когда эти попытки обернулись крахом.

Тогда он на неделю заперся в своей квартире, не отвечал на стук в дверь и телефонные звонки. Призраки прошлого колыхались в углах комнаты и пытались обрести плоть через его страдания. Однако он, ни разу не склонившийся, ни разу не отступивший ни перед одним врагом, не давал им этого сделать. Он вновь и вновь заколачивал гвозди в гроб собственного прошлого, шепча себе, что это прошло, что оно больше не имеет значения, что теперь у него другая жизнь, что сам он другой. Это было трудно, мучительно, но он выдержал. И почти сумел вернуть своей душе прежний покой.

Только Мари продолжала оставаться единственным нестабильным элементом его существования.

Каору никогда не говорил ей этого, но с ней он чувствовал себя странно. С одной стороны она – мост в прошлое, о котором Нагиса предпочитал не вспоминать. С другой – не самая малая часть настоящего, в котором не было почти ничего, кроме мотогонок. Макинами, сама того не подозревая, оказалась для Каору частью обоих миров: и того, что он вынужденно покинул, и того, что понемногу строил для себя сам. И Нагиса не мог решить, как вести себя с ней.

Подчас само ее присутствие загоняло в грудь раскаленные иглы. Иногда хотелось сидеть и разговаривать с ней, не обращая внимания на время, ведь никто не сможет так хорошо и полно понять гонщика, кроме другого, так же одержимого большими скоростями. А порой, когда Каору глядел на нее, его не покидало ощущение раздвоения, точно он завис между двумя мирами, и никак не может решить, в каком же из них его место.

А Макинами старалась проводить с ним гораздо больше времени, чем раньше. Впрочем, это было объяснимо: раньше он был лишь напарником по команде, а теперь оказался кусочком прошлого, по непонятной причине забытого, но все же от этого не исчезнувшего. Она видела, как порой тяжело ему, и внутренне жалела, потому что с трудом могла себе представить, что довелось испытать бывшему пилоту Евангелиона. Быть вычеркнутым из жизни, но все же остаться жить… иногда, думая об этом, Мари содрогалась от поднимающегося откуда-то изнутри ужаса.

Он всегда был ей интересен. Еще в той, «прошлой жизни», как иногда называл ее Каору, предпочитавший о тех временах не говорить. Он совмещал в себе качества каждого из остальных пилотов. Хладнокровие – от Рей, умение сражаться до конца – от Аски, сострадание – от Синдзи, легкость характера – от нее самой. С ним всегда было хорошо, каждому из них, однако Каору никогда не пытался вырваться в лидеры. Наоборот, он всегда стоял в стороне, и все же был необходим. Всем им.

Когда война закончилась, он выбрал Аску, и никто никогда не сомневался в выборе беловолосого пилота. Они одновременно и подходили друг другу, и в то же время представляли собой яркий контраст. Огонь и лед… разве может быть пара лучше? Тогда так говорили многие, и сама Мари была в их числе, хотя немного и завидовала подруге. Совсем немного, без злобы, скорее с легким сожалением, что Нагиса никогда не будет смотреть на нее так, как на Аску.

И теперь, когда кончился период «забытья», она вновь чувствовала желание быть рядом с ним. Все же он был частью ее прошлого, так же, как и она была частью его. И раз уж по непонятным причинам лишь она одна смогла вспомнить его, то девушка хотела как-то скрасить горечь, что пропитывала Каору. Однако втайне она была рада…

 - Каору, – голос Мари заставил Нагису отвести взгляд от окна.

Она неслышно вошла в комнату и поставила на столик у кресла поднос с двумя высокими стаканами напитка из мяты и алоэ. Когда-то Нагиса очень любил его.

Сделав глоток, Каору почувствовал очередную иглу в сердце. Он помнил этот вкус, все еще помнил, как бы сильно не старался забыть. Он пытался построить, создать себя заново, непохожего на себя прошлого, и в целом ему это удалось. Однако иногда надежный цемент, которым он скрепил себя, все же давал трещину.

Мари, не подозревая о его мыслях, села в кресло рядом, и тоже посмотрела на закат. Потом перевела взгляд на неподвижное лицо Нагисы, измененное исчезающим солнцем. Сейчас, в этот миг, он казался девушке одиноким, брошенным и печальным. Лишь глаза, чей цвет был ярче алого диска, оставались прежними. Теми самыми, что она помнила.

Он поднялся и с бокалом в руках подошел к большому, почти во всю стену, окну. Медленно поднял руку, точно пытаясь поймать ускользающее солнце, и коснулся прохладного стекла. Зачем он приехал сюда? Зачем поддался на уговоры Макинами заехать к ней в гости, и теперь стоял в комнате, не сняв мотозащиты? Каору надеялся, что прочная «черепаха» защитит его от теней ушедшего, изменившегося мира, однако в душе бушевал ураган. Нагиса чувствовал себя растерянным, и не знал, что ему делать дальше. Что делать теперь, когда мир не изменился, а лишь немного исказил часть себя, и смотреть на эту трещину было почти мучительно.

 Макинами вдруг встала и медленной, нерешительной походкой направилась к нему. Каору обернулся к ней и увидел, как блестят в полумраке комнаты ее глаза, как едва заметно дрожат губы…

 - Каору… – едва слышно произнесла она. – Прости но… я должна тебе это сказать.

Бывший пилот Марка-06 замер, а внутри, в сердце, что-то щемящее уже рвалось наружу, подсказывая, что произойдет дальше.

 - Аска не помнит тебя, – продолжила Мари. – Никто не помнит. Их… ее все равно что нет. А я есть, Каору… я есть… для тебя.

Она придвинулась еще ближе, почти касаясь его.

 - Ты всегда нравился мне… – шепот Макинами обжигал душу Каору. – Но ты выбрал Аску… Теперь ее нет, и я хочу сказать тебе… я… Я люблю тебя, Каору…

Ее шепот был уже совсем близко, блестящие глаза как будто заполнили собой весь мир, а губы уже тянулись к его губам, когда все тело Каору будто окатило ледяной водой. А самый большой кусок льда заменил сердце.

Он шагнул назад, и она остановилась. Застывшее, точно изваянное из камня лицо Нагисы ничего не выражало, и потому она не могла догадаться о том, что он испытывал сейчас. Проклятое прошлое, от которого он так долго бежал, которое так старался забыть, вновь пыталось прорваться в его жизнь. Созданная им самим броня почти дала трещину. Однако устояла.

Каору прислушался к себе, заставляя холод, поселившийся в сердце, пропитать все его существо, всю душу, до самых потаенных глубин. И тогда осталось лишь равнодушие, которым он всегда старался отгородиться от призраков, от миражей того, что навсегда осталось за спиной. Только отстраненность, только его воля, только он сам, созданный самим собой, мог разрушить эти миражи.

 - Прости, Мари – произнес он безо всякого сожаления, и холод его интонаций вонзился в самое сердце девушки. – Но я не тот, кого ты любила. Того Нагисы Каору больше нет, и бессмысленно пытаться вернуть его из мертвых.

Обогнув ее, он быстрым шагом направился в прихожую, надел мотоботинки, перчатки и взял шлем. Молча вышел из дома, завел мотоцикл и, усевшись на Табриса, надел шлем. Дверь дома распахнулась, и на пороге показалась Мари, едва сдерживавшая слезы.

 - Вернись! – крикнула она. – Вернись ко мне, Каору! Я не хочу терять тебя еще раз!

 - Он уже никогда к тебе не вернется, – произнес Нагиса, хотя и знал, что вряд ли она расслышит его за шумом мотора. – Твой Каору умер уже дважды. В первый раз – там, на дороге. А второй для того, чтобы появился я.

Табрис рванулся вперед. Каору мчался в Токио-3, ощущая странную, но непонятно почему приятную пустоту в душе. Он только что своими руками оборвал последнюю, непрошенную возникшую связь с прошлым. И теперь, на дороге, наедине с Табрисом и встречным ветром, он был свободен.

Afterwards VI

Токио-3, 2023 год

Нагиса остановил Табриса у своего дома. Автоматическая дверь гаража призывно распахнула пасть, предлагая загнать мотоцикл внутрь, подняться наверх, на самый последний этаж, и постараться забыть произошедшее сегодня. Он решил так и сделать. Поставив мотоцикл в гараж, Каору снял шлем и, держа его в руке, направился к дверям дома.

 Приближающийся рев мотора мотоцикла заставил его остановиться. Сначала Каору подумал было, что это Мари бросилась за ним, желая догнать и объясниться, но скоро понял, что вряд ли это так. Звук доносился из другой части города, с дороги, что вела к центру, а не к окраине. Бывший пилот Евангелиона хотел было продолжить путь, но что-то внутри удержало его, точно уговаривало немного подождать и увидеть, кто именно едет сюда.

Долго ждать не пришлось. Из-за угла вылетел черный мотоцикл незнакомой Нагисе модели. Серебристый Ангел хорошо разбирался в мототехнике, однако такого байка он еще никогда не видел. Его было сложно описать, единственное, что он чувствовал, глядя на его изгибы и детали – ощущение скорости и одиночества. Несмотря на то, что мотоцикл, судя по виду, относился к так называемой «классике», сиденье у него было только одно.

Водитель казался продолжением своего байка. Одетый в черное, в куртке-косухе и безликом шлеме, он казался сотканным из теней. Умело управляя мотоциклом, он остановился у самых дверей высотного дома, в котором жил Каору.

Он медленно, неторопливо слез с мотоцикла, и теперь его можно было рассмотреть подробнее. Не слишком высокий, в мотоботинках и мотоперчатках, в штанах из странного материала, похожего на змеиную кожу. Проницательный взгляд Каору сразу отметил, что перчатки у неизвестного разные, правая, как и положено, мотоперчатка, а левая обычная, из тонкой кожи, с непонятным серебристым символом на тыльной стороне ладони. Лица или хотя бы глаз за глухим стеклом шлема было не видно, но неизвестный, будто угадав интерес Нагисы, снял его.

Лицо оказалось молодым, европейского типа, ничем особенно не примечательное: высокий лоб, сужающийся подбородок, длинные волнистые светлые волосы. Глаза незнакомца были светлыми, вот только цвет у них был какой-то непонятный, то ли серый, то ли голубой, то ли чуть зеленоватый. Взгляд оказался внимательным и пронизывающим, точно неизвестный что-то знал о собеседнике, и собирался ему об этом рассказать, не слишком заботясь о том, как тот к этому отнесется.

Держа шлем в левой руке, незнакомец прижал правую к сердцу и слегка поклонился.

 - Приветствую, Нагиса Каору-кун.

Внутренне Каору усмехнулся. Собеседник, судя по виду, был нисколько не старше его, а обращался как к младшему. Впрочем, что взять с иностранца? И только сейчас, подумав об этом, он отметил, что в речи незнакомца, пусть даже он и произнес всего лишь несколько слов, не было ни малейшего акцента, точно он родился в Японии и прожил здесь всю свою жизнь.

 - Мне нужно поговорить с вами, – продолжил неизвестный. – И это очень важно.

Мимолетная усмешка тронула губы Нагисы.

 - Со мной недавно уже поговорили, – произнес он. – И собеседнику тоже казалось, что это важно. А я предпочел бы быть избавленным от подобных разговоров. Кстати, кто вы такой? Раз уж вы знаете мое имя, я бы предпочел знать ваше.

 - Прошу прощения за невежливость, – парень вновь отвесил легкий поклон. – Просто дело в том, что имен у меня много, очень много, и это еще не предел. Посему прошу дать мне имя.

 - Что? – переспросил Каору.

 - Дайте мне имя, которым могли бы называть меня, Каору Нагиса-кун, – спокойно повторил парень.

 - Это что, шутка? – бывший пилот Евангелиона почувствовал острое желание развернуться и уйти, остаться одному в своей пустой квартире. Сначала Мари, теперь еще и этот фигляр.

 - Нет, это не шутка, – голос парня был по-прежнему спокоен, и ни на лице, ни в глазах не было ни намека на улыбку. Кем бы он ни был, он относился к происходящему серьезно.

Помедлив пару секунд, Нагиса решил принять правила этой странной игры.

 - Ладно, – произнес он. – Раз у тебя нет имени, путь так и будет. Я буду звать тебя Сицумэй[1].

 - Благодарю, – еще раз поклонился парень, по-прежнему оставаясь серьезным. – А теперь, если вы не против, давайте поднимемся к вам. О том, что я собираюсь вам рассказать, не пристало беседовать посреди улицы.

 - И о чем же? – скептически осведомился Каору.

 - О том, почему этот мир забыл вас.

На миг для Нагисы все звуки пропали, точно кто-то выключил их. Не в силах поверить в услышанное, Каору смотрел на Сицумэя, а светлые глаза того едва заметно мерцали в полумраке.

Нагиса плохо помнил, как они поднялись наверх. Он лишь иногда оглядывался на идущего у него за левым плечом Сицумэя, опасаясь, что тот исчезнет, и тогда никто уже не сможет объяснить ему, что именно происходит с ним. Почему-то у Каору почти не было сомнений, что этот странный парень в черном и в самом деле может помочь ему разобраться с той вереницей невероятных событий, что ему пришлось пережить.

Знакомая и привычная обстановка квартиры немного успокоила его. Сицумэй снял мотоботинки, косуху и правую перчатку. Под косухой скрывалась тонкая черная водолазка, левый рукав которой как-то странно бугрился. Затем он прошел в гостиную, свободно ориентируясь в квартире, точно бывал здесь уже много раз. Каору молча следовал за ним, чувствуя, как привычная обстановка уже не кажется таковой. Для этого достаточно было взглянуть на черный силуэт впереди.

Сицумэй остановился у окна, и несколько секунд молча смотрел на Токио-3. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и город погрузился в темноту с яркими точками фонарей, точно отражающую звездное небо. Каору остановился в нескольких шагах от него, чувствуя себя чужим в собственном доме.

Наконец парень в черном повернулся. На груди у него Нагиса заметил серебристый анк с маленькими черными символами.

 - Прошу прощения, что явился так неожиданно, Нагиса-кун, но иного выхода не было, – произнес он.

Каору усмехнулся, стараясь скрыть волнение. Его сердце, только успокоившееся было после разговора с Мари, вновь начало ожесточенно биться о грудную клетку.

 - Судя по всему, вы много обо мне знаете, если не все. Так что называйте просто по имени.

 - Любезность в обмен на любезность, – легкая улыбка тронула губы Сицумэя, но в ней не было насмешки, скорее дружеское участие, которого Нагиса совсем от него не ожидал. – Ты тоже обращайся ко мне на «ты».

Бывший пилот Марка-06 молча кивнул. Сицумэй прошел к ближайшему креслу, уселся в него и жестом предложил Каору занять кресло напротив. Тот занял предложенное место, и парень в черном заговорил.

 - Не так важно, кто я, откуда взялся и почему мне известно так много. Подобные вопросы всегда отвлекают от сути, Каору, поэтому я хочу сразу оставить их, так сказать, за бортом, и перейти к главному.

Нагиса вновь кивнул, понимая, что сейчас, в этот момент, у него есть только один шанс узнать все – играть по правилам Сицумэя. Да и правила его вполне устраивали, несмотря на неподдельный интерес к этому странному светловолосому парню. Однако интерес мог и подождать.

 - Ты был Ангелом, – произнес Сицумэй, и Каору вздрогнул. – В самом первом варианте реальности ты был Ангелом, врагом NERV и всего человечества. Однако Синдзи, чья душа была хрупка, как стекло, оказался для тебя важнее, интереснее, чем предназначенная тебе SEELE роль. Ты позволил ему убить себя, помог провести Комплементацию, однако же сам не умер, не стал частью мира. Просто потому, что ты был Ангелом.

Он замолчал, давая Каору возможность осмыслить услышанное. А перед глазами Нагисы проносились события того, самого первого прошлого, которые казались забытыми. Как сон.

 - Синдзи вернул все к началу, немного изменив условия, потому что спасенная им Аска оказалась не той, кто ему в итоге был нужен. Даже интереснее, она была нужна ему, однако любовь и ненависть спелись даже не в клубок, а в Гордиев узел. Люди иногда бывают такими интересными, особенно если внезапно обретают силу богов…

Глаза Сицумэя подернулись дымкой задумчивости. А Нагиса смотрел на него, как на пророка, чувствуя, как по телу растекается холод.

 - Ты вернулся в этот новый старый мир, но уже другим. Не знаю, было ли это желание Синдзи, или же твое, но ты решил помочь ему. Не допустить повторения. И тебе это удалось, результат – вот он, – с этими словами парень в черном указал за окно, на мирно спящий Токио-3. – Потом началась мирная жизнь, поиск своего места в мире и все такое прочее. Ты полюбил Аску, все было просто прекрасно, ровно до одного момента. До аварии в тогда еще пустом районе Токио-3.

Взгляд Сицумэя пронизывал до самой глубины души. Глядя в его светлые глаза, Каору вдруг кольнула мысль, что такие глаза… такой взгляд, просто не могут принадлежать человеческому существу. И дело было даже не в том, что он знает о нем все.

 - После аварии ты умер, – продолжил Сицумэй. – И попал в место, именуемое Тенеброй, в Город Мертвых. Туда попадают все, кто погибает, в каком бы мире они не находились. Ты попал туда… но тебя там было как будто двое. За твоим двойником пришел Привратник и увел, а ты остался один. Знаешь, почему так произошло? Тогда, в момент аварии, умер не один Нагиса Каору, а двое. Человек и Ангел.

Да, Каору. Пусть в этом новом старом мире волей Синдзи ты в итоге стал человеком, частичка Ангела в тебе все еще оставалась. И погиб ты именно как человек. Именно поэтому тот, кого ты встретил в Башне, сказал, что тебе нет места в Тенебре, и что ты не принадлежишь Потоку своего мира. Ты вновь стал Ангелом, чуждым элементом для мира. И поэтому мир вычеркнул тебя, забыл. В нем больше не было места для Ангелов.

Сердце стучало так, будто готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. Услышанное было невероятным… но тот самый мудрый голос, который Каору уже вроде бы слышал, шептал, что это правда. Да и сам бывший пилот почти не сомневался в словах Сацумэя. Рассказанное им объясняло все. Кроме…

 - А как же Мари? – хрипло спросил он, горло точно пережали стальным обручем. – Почему она меня вспомнила? И почему не могли вспомнить остальные?

 - Мари вспомнила тебя из-за схожести ситуации. Твое падение на гонках слишком сильно походило на ту, первую аварию, и поэтому она все же смогла вспомнить. Но потом мир, так сказать, усилил защиту, и больше тебя уже никто не мог узнать. Как бы ты ни старался, Каору, это бесполезно. Никто тебя больше не признает.

Нагиса помолчал, потом поднял глаза на Сацумэя.

 - Зачем ты все это мне рассказал? Зачем вообще явился ко мне?

Тот встал с кресла и подошел к окну. Каору тоже хотел было подняться, но с удивлениям понял, что не может встать. Ноги не слушались хозяина.

 - Я рассказал тебе это, потому что ты вправе это знать. А пришел я по той причине, что хочу помочь.

 - Помочь? – горько усмехнулся Каору, перед глазами которого пролетали образы улыбающейся Аски, парня на троне в башне, пустых и чужих лиц Синдзи и Рей, Мари…

 - Да, – Сицумэй повернулся к нему. – Я знаю, что ты с собой проделал, когда понял, что мир отвернулся от тебя. Ты вылепил нового себя. Сам, своими руками ты создал того Нагису Каору, которого я сейчас вижу перед собой. Ты выкорчевал, выжег в своей душе все то, что связывало тебя с прошлым. Ты уничтожил свое прошлое счастье, ведь в настоящем оно превратилось в яд. На свет появился новый Каору. Холодный, живущий лишь для себя, чуть отстраненный, но в то же время не превративший свою душу в холодную, безжизненную пустыню. Темный.

Последнее слово Сицумэй произнес с особенной интонацией.

 - Я понимаю, как трудно тебе теперь, после разговора с Мари. Она единственная помнит тебя… и любит. Сама того не подозревая, она разрушает тебя теперешнего, пытается вытащить из могилы мертвеца… но ведь будет только хуже. Тот Каору из прошлого уже непоправимо искалечен и несчастен. Даже любовь Мари не сможет сделать его прежним, ведь тот, прежний, будет любить лишь Аску. Ты теперешний тоже не можешь принять ее, ведь она – деструктивный элемент, пусть сама того не подозревает. С ней было легче, когда она тоже забыла тебя, но теперь вдруг вспомнила. И весь твой выстроенный мир полетел ко всем чертям. Ты не смог попытаться вновь стать парнем Аски, вновь подружиться с Синдзи и Рей, потому что в твоем прошлом они слишком много значили для тебя. Нельзя просто сделать вид, что всего этого не было. Это слишком трудно и больно, я понимаю. Поэтому ты создал теперешнего себя.

 - Довольно! – Каору вскочил с кресла, холод стремительно покидал тело, уступая бушующему пламени.

 - Это и есть твоя помощь? – Нагиса с трудом сдерживался, чтобы не броситься на Сицумэя. – Копание в моей душе? Вытаскивание на свет праха прошлого? Мне не нужна такая помощь!

 - Посмотри в глаза правде, Каору – Сицумэй вдруг оказался совсем рядом, его глаза смотрели в глаза Нагисы – Этот мир выбросил тебя. Ты чужд ему, ты не нужен здесь, и все, что тебе осталось – боль. Боль от того, что ты здесь, в этом мире. И куда бы ты не уехал здесь, боль останется. Я предлагаю тебе выход.

 - Выход?

 - Да, – Сицумэй отступил на шаг. – Я помогу тебе уйти из этого мира.

 - Это не смерть, – говорил парень в черном, держа в руке шлем и опираясь на свой странный мотоцикл. – Это переход. Мир не один, Каору, их много, их невозможно сосчитать. Я дам тебе силу путешествовать по мирам, и однажды, я уверен, ты найдешь свое место в одном из них. Этот тебе не нужен.

Нагиса молча надел мотоперчатки и выкатил Табриса из гаража.

 - Здесь тебе терять уже нечего, – произнес Сицумэй, и Каору вздрогнул от того, что он озвучил его собственную мысль, мелькнувшую сейчас в голове. – После перехода тебя уже ничто не будет держать. Вся боль останется здесь, потому что ты превратишься в совершенно новое существо. Странствовать по мирам… ты пока еще не можешь представить себе, насколько это великолепно.

Каору хмуро посмотрел на Сицумэя.

 - Зачем тебе это?

Тот улыбнулся. Впервые бывший пилот Евангелиона видел его улыбку, хотя больше она походила на оскал – Сицумэй улыбался лишь правой половиной лица, левая оставалась неподвижна. И все же он не сомневался, что это именно улыбка.

 - Я такой же Темный, как и ты, – был ответ. – И потом, ты уже убедился, что я долго наблюдал за тобой. Нельзя было просто так тебя бросить.

Несмотря на то, что в голове Каору роились десятки вопросов, он решил удовлетвориться этим.

 - Что будет там? – спросил он, и Сицумэй понял, о чем именно он спрашивает.

 - Многое, Каору. Возможно, даже все. Ты станешь странствующим по мирам, и пока не захочешь остаться где-нибудь, эта сила всегда будет с тобой. Ты не будешь стареть, а твой мотоцикл не будет нуждаться в топливе.

 - Щедрый дар, – негромко заметил Нагиса.

 - Я люблю делать подарки, – вновь улыбнулся Сицумэй. – Но только немногим.

Каору кивнул, принимая такой ответ.

 - Я готов.

Сицумэй протянул левую руку и коснулся груди Каору с левой стороны, там, где было сердце. На миг это место пронизало холодом, а потом все стало, как было.

 - Что это?

 - Татуировка. Она позволит тебе путешествовать между мирами, будет открывать переходы.

 - Куда?

 - Сначала – просто куда-то, – пожал плечами парень в черном. – Потом ты научишься ею управлять. Я не смогу тебе объяснить, но будь уверен – ты поймешь сам. Просто прислушайся к себе… к ней, и ты поймешь.

Кивнув, Каору надел шлем, но стекло пока не опускал.

 - Мы еще увидимся? – из-за шлема голос звучал глухо.

 - Кто знает… – протянул Сицумэй с новой улыбкой. – Возможно. Впрочем, если сможешь, навести меня.

 - Где?

 - Ты не ошибешься.

Каору хотел задать еще один вопрос, но татуировка вдруг налилась огнем, и далеко впереди, в конце улицы, возник провал, сотканный из темноты. Он был похож на прореху в ткани реальности, с неровными краями, и чуть колыхался, точно на невидимом ветру.

 - Это переход, – негромко произнес Сицумэй. – Тебе пора.

И Нагиса понял, что время вопросов прошло. Впереди его ждало что-то новое, интересное и другое. И он вдруг почувствовал, что не может ждать. Рывком опустив стекло, он завел мотор Табриса.

 - Если встретишь Странника, передавай ему от меня привет, – сказал Сицумэй, и рев двигателя не помешал Каору расслышать его. – Он поймет, от кого…

Табрис кинулся вперед. Темная дыра была все ближе и ближе, и в последний миг перед тем как въехать в нее, Каору оглянулся. Сицумэй стоял рядом со своим мотоциклом и поднял руку, то ли прощаясь, то ли ободряя. А в следующий миг Каору окунулся в темноту, и почувствовал, как тело его становится легким, как последние ростки покрытых шипами растений в его душе исчезают, рассыпаются в прах. Теперь он в самом деле был свободен. И это была подлинная свобода.

[1] «Безымянный» (яп.)

Afterwards VII

?