Наблюдение второе

Инструмент

Синхротесты я воспринимал как нечто ненужное, но от того не менее неизбежное. В конце концов, они нужны были только Лилим. Я и так знал, что у меня никаких проблем с ними быть не может. Однако не спешил сообщать об этом окружавшим меня сотрудникам NERV. И без того некоторые из них косились на меня чуть ли не с подозрением. Так что я предпочел сыграть по их правилам, лишь немного добавив от себя.

В капсуле, подсоединенной к Еве-02, я чувствовал себя немного странно. Здесь все было… стерильным, во всяком случае, так мне показалось. Обычно я всегда словно «чувствовал» окружающий меня мир и Лилим неким «шестым чувством», однако здесь все было иначе. Пресловутое «шестое чувство» мгновенно исчезло, и спустя пару секунд я понял, в чем дело. Ева, как рожденная от Адама, была наиболее близка мне. Связь с этим существом оказалась гораздо прочнее, чем об этом думали наблюдавшие за экспериментом Лилим. Здесь слишком глубокое «погружение» в Еву могло сыграть злую шутку. Так что, находясь в испытательной капсуле, я скорее старался не слишком сильно синхронизироваться с дремлющим сейчас Вторым Евангелионом.

Однако я знал, что Лилим, скорее всего, будут ошеломлены результатами эксперимента. Синхронизироваться с чужой Евой, да еще без предварительных настроек под конкретного пилота… Сидя там, в капсуле, я слегка улыбался, представляя, какой переполох сейчас должен твориться в некоторых головах. Что ж, пусть думают, пусть гадают. Это займет их на то время, которое мне необходимо. Сказать по правде, не такое уж и долгое.

После окончания эксперимента, когда мы вылезли из капсул и нас начали подбирать лодки, я заметил взгляд Синдзи, обращенный на меня. Он смотрел так, будто хотел поговорить со мной, сообщить о чем-то важном, поделиться мыслями. Я ободряюще улыбнулся ему, и он, после легкого замешательства, постарался улыбнуться в ответ. Улыбка вышла слабая, бледная… и хорошо знакомая. Почти все, кто оказался отделен от остальных хрустальным куполом одиночества, плохо умели улыбаться.

Возвращаясь из душа, уже переодевшись и намереваясь вернуться в выделенную мне квартиру, я встретил ее. Аянами Рей, пилот Прототипа, поднималась на этот этаж на эскалаторе. Стоило ей увидеть меня, как неподвижное лицо, которое иногда можно было принять за фарфоровую маску, дрогнуло. В алых глазах этой почти непостижимой девушки зажглись тревога, опасение… и что-то еще.

Наверное, я все же жалел ее. Она была инструментом и, похоже, даже не сознавала своей роли. Мы с ней были даже похожи, вот только в отличие от нее, у меня было осознание. А еще – воля. Моя собственная свободная воля.

 - Ты Первое Дитя, не так ли? – с легкой улыбкой осведомился я, будто не замечая ее реакции.

Она остановилась, сойдя с эскалатора, но ничего не ответила. Просто стояла напротив, не спуская с меня настороженного взгляда, который на пару мгновений показался мне даже враждебным.

 - Аянами Рей, – произнес я, втайне надеясь, что на звук своего имени она хоть как-то отреагирует.

Но нет, моим надеждам не суждено было сбыться. Девочка-альбинос все так же стояла напротив меня, и алые, неподвижные глаза ее сейчас напоминали мне искорки умирающего огня.

Всего лишь инструмент. Инструмент, дни которого сочтены. Такая же, как и я. Мы оба были инструментами… нет, не так. Нас обоих считали такими, и ее, похоже, устраивало подобное положение вещей. Даже если бы она знала подоплеку плана Икари Гендо, это ничего не изменило бы. Все равно она пошла бы за ним, как агнец на заклание, и не опустила бы своих красных глаз. До самого конца.

 - Ты такая же, как я, – в моей улыбке появилась горечь, практически незаметная и недолгая. Одновременно на миг изменился и мой голос, в котором проскользнула моя «почти что жалость». Но и только.

Ее глаза чуть сузились, а тело едва заметно напряглось, будто она ожидала нападения.

 - Кто ты? – спросила она, и в голосе ее, как и в глазах, сквозило подозрение.

 - Нагиса Каору, – представился я и добавил чуть погодя: – Пятое Дитя.

Ее глаза будто на миг вспыхнули ослепляющим вихрем пламени и сразу же погасли. Она явно подозревала меня… в чем-то. В чем именно наверняка и сама не могла сказать, но все же настороженность из ее взгляда не пропала после того, как я назвал свое имя. Скорее даже усилилась.

Быть может, она ощутила нашу похожесть? Или в самых глубинах ее разума зародилось подозрение, что я – такой же инструмент, как и она сама? Только инструмент этот был вложен в другую руку.

Я не знал. Ее лицо было сложно читать, ее красные глаза иногда казались мне просто бездушными стекляшками, одновременно бездонными в своем безразличии к окружающем ее… да и к себе, пожалуй, тоже. Пусть я уже долго смотрел на нее, единственное, в чем у меня не было сомнений, так это в том, что она одинока.

Одинокая… так же как и я… так же как и Синдзи… Мы все были одинокими, и все мы были инструментами в чужих руках. Старший Икари держал в руках сразу два, надеясь, что количество сможет компенсировать качество. У тех, с кем говорил я, был лишь один инструмент, но от того он не был менее опасен. Командующий крепко сжимал рукояти двух мясницких тесаков… а я был скальпелем. И то, что я был инструментом со свободной волей, только делало меня острее.

Продолжать разговор с ней я не стал. Не видел смысла. Поэтому просто обогнул Первое Дитя и ступил на ступеньки эскалатора, медленно потащившего меня вниз.

Встреча с Аянами Рей неожиданно заставила меня задуматься о тех ролях, которые исполняем здесь мы трое. Синдзи, она и я.

Синдзи… он похож на нас, он – инструмент своего отца. Одинокий, робкий, но в то же время не лишенный надежды на близость с кем-нибудь. Втайне, я уверен, желающий этой близости. Знает ли он, что его роль – быть инструментом отца? Если и не знает, то наверняка догадывается. Тот случай с Тринадцатым Ангелом, когда покалечился его друг, должен был хотя бы приоткрыть ему глаза. И все же он остался на своем месте. Принял, не знаю, сразу и добровольно ли, но принял роль инструмента. Смирился ли он? Или все же на что-то надеется?

Аянами… инструмент с самого начала. Холодная одиночка, лишенная чувств, присущих обычным Лилим. Даже если она и знает о своей роли, ее это не трогает. Она готова к тому, ради чего ее создали. Кукла… как же она похожа на куклу! Тонкие ниточки, видные лишь очень опытному глазу, тянутся от нее к Икари Гендо. И иногда мне даже кажется, что она едва ли не рада выпавшей ей роли. Наверное, Гендо относится к ней все же немного лучше, чем к другим. А она всю свою «жизнь» была одна. Как, впрочем, и я…

Я… со мной все проще и сложнее одновременно. Я мыслящий инструмент, ввязавшийся во все это по собственной воле. И пусть SEELE считают, что я подчиняюсь им, выполняю их приказы… я не буду их разубеждать. Просто мои интересы совпали с их интересами… ничего более. Для них я инструмент, бесспорно, но вот для себя… Кто я для себя?

На моем лице появилась улыбка. Вечный вопрос, который задают себе, наверное, почти все Лилим. И задают уже очень, очень долго, на протяжении почти всей своей истории. Ищут ответ, который для каждого свой. Я люблю такие вопросы. Вопросы, на которые нельзя найти готового ответа, который подошел бы всем и каждому. В таких вопросах самое интересное – сам вопрос. Ответ – уже другая категория. Вопрос, который заставляет думать и искать ответ для себя и самому, не пытаясь сослаться на авторитеты и знания, в какой-то мере даже великолепен.

А что до инструментов… Икари Гендо не первый, кто использует других ради достижения собственных целей. В той или иной форме подобное стремление присуще многим Лилим. Я видел это, видел не раз, но так и не смог понять, что именно толкает Лилим на подобное. Ведь чаще всего такое использование – подлость. А в подлости никогда не бывает ничего хорошего.

Я далек от идеализации Лилим. Я понимаю и принимаю, что они несовершенны, что у них множество недостатков. Но все же считать кого-то лишь инструментом и, как они говорят, «загребать жар чужими руками»… есть в этом что-то неправильное. Подлое. Несправедливое.

Пусть этот мир далек от справедливости, это не означает, что к ней не следует стремиться. Однако Лилим, похоже, выбрали для себя дорогу. Это дорога постоянной конкуренции, соперничества, подстав и тайной зависти. Второй Удар хорошо вскрыл эту подноготную, заставив Лилим вцепиться в горло друг другу. Пусть с тех пор прошло много лет, пусть они начали восстанавливать свой мир, я не думаю, что они изменились. И вряд ли изменятся вообще.

Неприятно быть чьим-то инструментом. Неприятно понимать, что тобой двигает чужая воля, пусть даже не во всем и не постоянно. Но осознавать, что тебя вот так подло лишили свободы, сделали фигурой, пешкой, марионеткой… горько и одновременно берет злость. Не все осознают это и потому не все испытывают эту горечь, но о чем думают и что чувствуют те, кто делает людей своими инструментами?

Я не знаю. Наверное, мне никогда не понять Лилим до конца, потому что я не стремлюсь управлять ими, дергать за ниточки кукол, считающих, что их воля – только их. Мне, пожалуй, противна мысль об этой подлости. Я не хочу быть игроком, кукловодом за кулисами, мне это просто не нужно. Я и так знаю, кто я, знаю свое место и дело. Я далек от суеты, интриг, тайного управления. Быть может, именно поэтому я изучаю Лилим, пытаюсь понять их, то, что движет этими существами. Они мне интересны. Интересна даже их подлость, несовершенство и все остальное. Все, что так отличает от них меня.

Точнее, нас…

Эскалатор привез меня на этаж, и, сойдя с него, я отправился к выходу из штаба NERV. Впереди уже были видны раздвижные двери проходной. Я направился к тринадцатой…