Восприятие второе

Продвижение

Закончился еще один школьный день. Все мои одноклассники уходили домой, а мне вдруг захотелось побыть одному. Я попрощался с Синдзи и остальными, и направился к лестнице на крышу. Раньше мы с Синдзи часто стояли на ней, глядя вниз, на школьный двор, и болтали о разных пустяках.

Я поднялся наверх, вспоминая прошлое, и тесный обруч вдруг сдавил мне грудь. Напоминание… После сна Синдзи, после тестов в NERV я снова и снова думал о том, как мало у меня времени. Оно бежит, как песок сквозь пальцы, утекает, и я не могу его остановить. Все должно было кончиться… так скоро. Лишь одно немного согревало мне душу – Синдзи и остальные не будут скучать по мне. Я исчезну из их жизни и из их памяти, они никогда и не вспомнят, что когда-то рядом с ними был Нагиса Каору. Точно так же, как сейчас этого не помнят Икари Гендо и Икари Юи.

Опершись на решетку, ограждающую крышу, я смотрел вниз. Все изменяется. Все движется дальше, не стоит на месте, продолжает развитие. Поток времени тянет за собой все, чего касается. Пусть медленно, пусть не сразу, но ты становишься частью этого потока, и плывешь следом. Если нет – идешь ко дну.

Мне вспомнился наш сегодняшний разговор во время обеденного перерыва. Тогда мы узнали, что Тодзи, похоже, встречается с Хикари, а Кенске совершенно откровенно мечтал об Аске. Я так ему и сказал, и он, обидевшись, ушел. Синдзи тогда заметил, что плохо так издеваться, но я ведь лишь сказал правду. Тодзи с Хикари стали парочкой… что же дальше? Любовь? Они будут не просто встречаться, а именно любить друг друга?

У меня в голове зазвучали мои же собственные слова, сказанные тогда, когда мы с Синдзи остались одни:

 - Если ты любишь кого-то очень сильно, остаться с любимым значит отделиться от остальных. И тогда ты будешь уже сам по себе…

Да. Любовь – это тоже продвижение, развитие, дорога дальше. Это лодка, которая плывет по потоку времени. Пусть сам я никогда не знал любви, пусть никто и никогда не любил меня, я знаю, что это такое. За свою жизнь я научился не просто наблюдать, но и воспринимать. И я мог понять, что это такое, пусть и не мог ощутить на себе это странное человеческое чувство.

Если ты любишь кого-то, твоя жизнь меняется. Нельзя любить и оставаться собой прежним. Теперь ты не один, рядом с тобой еще кто-то. Отныне он – часть твоей жизни, и тебе нужно измениться, изменить свою жизнь, чтобы дать ему место. И то же самое происходит с ним. А потом, когда вы готовы, вы идете дальше. Но теперь вы не одиноки. Рядом с каждым – любимый, и вы вместе плывете по потоку времени, не останавливаясь и не оглядываясь назад в робких попытках развернуть лодку. У нее нет весел, и руль плохо слушается. Поэтому, когда вы вместе, вам не повернуть назад.

Поэтому настоящая, сильная любовь – это всегда движение вперед. Нельзя стоять на месте и ждать, пока сияющий замок счастья окажется перед тобой. Надо самому идти к нему. А если его нет – построить.

Я провел рукой по лицу и улыбнулся. Вспомнилось, что тогда же я продолжил свою фразу:

 - Все мы когда-нибудь разделимся. И что ты будешь делать с этим, Синдзи?

Он так и не ответил мне. Не мог ответить. Я видел нерешительность и замешательство в его взгляде. И понимал, откуда они.

Синдзи не хотел меняться. Ему нравились стабильность, размеренность. Он не любил принимать самостоятельные решения. Не потому, что был слабовольным, просто не любил. Он предпочитал тот мир, к которому привык, и хотел всегда жить только в нем. Что бы не происходило – все это было в какой-то степени ожидаемо, предсказуемо. Синдзи знал о возможностях, был готов к ним, и только. Он не хотел сам творить эти возможности, не хотел продвигаться дальше.

Мне было жаль его. Потому что таким, как он, приходится трудно в жизни. К тому же я знал, какая приближается гроза. Миру Синдзи скоро суждено содрогнуться до самых основ. И потом… уже очень скоро, все изменится. И придется меняться самому Икари-младшему. Иначе… иначе с ним будет то, что происходит с любым, кто неподвижен в потоке времени. Он пойдет ко дну.

Мое внимание привлекли две фигуры, пересекавшие школьный двор. Я сразу узнал огненно-рыжие волосы Аски и короткие белые Аянами. Интересно, почему они уходят так поздно? Я чуть подался вперед, пытаясь разобрать, о чем они говорят. Ветер, и до того не слишком сильный, сразу же стих, и мне удалось услышать их разговор, даже несмотря на разделявшее нас расстояние, хотя голоса я едва слышал.

 - Скажи, Аска… – начала Аянами, и рыжеволосая повернулась к ней.

 - Наверное, сейчас подходящий момент, чтобы спросить тебя, – продолжила альбиноска. – Ну, в общем, Аска… Что для тебя значит Синдзи?

Сорью остановилась так внезапно, будто натолкнулась на стену.

 - Чего это ты вдруг? – в ее голосе слышалось замешательство.

 - Потому что я думаю… – Аянами замерла, будто набираясь смелости для того, чтобы продолжить. – Потому что я думаю, что люблю его!

Я не видел лица Аски, но мне показалось, что она вздрогнула. Впрочем, для меня вопрос Рей тоже был неожиданным.

 - Когда я разговариваю с Синдзи, мне становится тепло, и сердце начинает бешено стучать, – продолжала говорить Аянами, будто опасалась, что не сможет и дальше держать это в себе. – Я хочу дать ему все, чего он желает.

Аска сделала шаг назад, но альбиноска, похоже, даже не заметила этого.

 - Я люблю его! – Аянами повернулась к Аске. – А ты, Аска?

Я вновь пожалел, что не вижу выражения ее лица. Но все же мог представить, что сейчас чувствует Сорью.

 - Н-но… – она говорила с трудом, будто чья-то холодная рука сжала ей горло. – Я же здесь!

Развернувшись, она бросилась бежать прочь. Одинокая фигура Аянами в школьном дворе замерла, подобно статуе с белыми волосами. А я смотрел вслед Аске, и прекрасно понимал, что она сейчас испытывает.

Ее жгла боль, и потому она бежала, бежала прочь, пытаясь избавиться от нее. Она тоже любила Синдзи, пусть и не признавалась ему в этом, а быть может, таила эту мысль и от самой себя. И теперь Аянами невольно нанесла ей удар в самое сердце. Ведь теперь Сорью знает, что у нее есть соперница. Есть та, кто может похитить сердце ее Синдзи. И тогда она, Аска, останется совсем одна. Одна…

Она хотела быть с ним рядом, и поэтому постоянно таскалась за ним. Она, сама того не замечая, подстраивалась под Икари, под его мир. И если Синдзи не хотел меняться, то и она собиралась остаться такой же неизменной. Но теперь… теперь у нее ничего не получится.

 - Опять… – невольно произнес я вслух. – Опять она осталась одна. Самый большой страх человека – боязнь одиночества. Тебе не убежать от одиночества, ведь оно исходит от тебя. Неужели она этого не понимает?

Силуэт Аски уже давно исчез из виду, но я продолжал стоять на крыше и смотреть вперед, туда, где она исчезла.

 - Она не хочет меняться, даже если эти изменения в лучшую сторону – негромко сказал я, обращаясь к самому себе. – Но если она не изменится, она останется одна, и даже не поймет почему.

Сейчас мне было даже жаль ее. Жаль потому, что она не могла разобраться в себе, понять, что она чувствует и чего хочет. Такова участь людей. Они делают так много ошибок, и зачастую исправлять их уже поздно.

Я постоял на крыше еще немного и уже собирался уходить, как вдруг впереди вспыхнул яркий свет. Я невольно зажмурился на пару секунд, а когда снова открыл глаза, передо мной была огромная светящаяся фигура.

Это был гигант. Гигант, будто целиком состоящий из света. Он напоминал человека, но рассмотреть деталей было невозможно. Судя по всему он, появился неподалеку от исследовательского центра. Как завороженный, я смотрел на него несколько секунд, а затем – новая вспышка света, и гигантская светящаяся фигура исчезла, будто ее и не было.

 - Адам… – прошептал я, чувствуя, как холодный обруч вновь стискивает грудь.