Восприятие третье

Потаенность

У каждого есть тайны, что хранятся на самом дне души. Это не поступки или слова, которые Лилим хотят держать при себе и опасаются, как бы кто не узнал. На самом дне их поразительной, хрупкой души спрятаны мысли, желания и страхи, связанные с другими людьми. Кто-то дорог им, кто-то просто небезразличен, кто-то – едва ли не смысл жизни. Спрятанные так глубоко, что никто чужой не вторгнется в это потаенное место, эти образы, чувства и порывы – одни из величайших драгоценностей души. Просто потому, что они искренни, от начала и до конца.

Лилим не стремятся пустить других в свою душу. Это вполне понятное естественное опасение того, что тебе могут причинить боль. Подсознательно Лилим боятся боли, они знают, что если они, к примеру, порежутся, или упадут откуда-нибудь, им будет больно. И на уровне инстинктов они живут так, чтобы избегать этой боли. С душой все то же самое, с одной лишь разницей: ей можно сделать куда больнее, чем телу. И поэтому так сложно заслужить доверие другого: он просто боится, что ты сделаешь ему больно. Постепенно Лилим становятся все ближе друг другу, расстояние между их душами сокращается, ведь они доказали, что могут не причинять боли душе другого. Но даже когда Лилим близки до самого конца, ту область души, где таятся их самые правдивые чувства, они друг другу не откроют. Она священна для каждого.

Я думал об этом, когда направлялся к штабу NERV после звонка от Икари Гендо. Всю вчерашнюю ночь и большую часть сегодняшнего дня я изображал бурную деятельность, «выясняя», что мог, про Адама. При воспоминании о гиганте из света я поежился, отгоняя вновь нахлынувшее ощущение холодного стального обруча, что сжимает грудь и не дает дышать.

Двойные двери разошлись, и из здания со скромной табличной «Специальный институт NERV» вышла Аянами. Видимо, она была погружена в свои мысли, и заметила меня только когда подошла почти вплотную. Очнувшись от раздумий, она с легким удивлением посмотрела на меня. Я улыбнулся.

 - Нагиса?

Мои глаза встретились с ее, и на мгновение меня затянуло в водоворот ее чувств и мыслей. Я не знаю, почему… можно было попытаться найти множество объяснений, но сейчас это было не важно. На какой-то миг я оказался в самом дальнем уголке ее души.

 - Смотрю, тебя весь день продержали в NERV, Аянами, – произнес я, ничем не выдавая своего невольного «вторжения». – Идешь домой?

 - Ага, – кивнула девушка. – Я сегодня всю ночь не спала. Пойду домой отсыпаться. Завтра я обязательно пойду в школу!

Она улыбнулась мне и продолжила было свой путь, а меня вдруг вновь кольнули ее чувства, испытанные в тот момент, когда она произнесла слово «школа».

 - Усугубится… – прошептал я, и Аянами замерла рядом со мной, мгновенно напрягаясь.

Мне надоело таиться. Просто потому, что, невольно заглянув в ее душу, я понял, что она может стать препятствием на моем пути. По крайней мере, пока я еще нахожусь здесь. И у меня не было ни малейшего желания позволять ей отравить мне мои последние недели… или может, дни.

 - Это была серьезная проблема, – продолжил я так же тихо. – Если кризис усугубится… Тогда меня не переведут, и я смогу остаться с Синдзи…

 - Что?! – она резко развернулась ко мне, и глаза ее сверкали яростью.

Я продолжал улыбаться.

 - Твои мысли, да? – с легкой издевкой поинтересовался я.

 - С чего ты взял?! – сейчас она напомнила мне Аску. – Это совсем не то, о чем я думаю!

 - Это именно то, о чем ты мечтаешь, – теперь я смотрел на нее холодно, и улыбка сама собой сбежала с моего лица. – Разве нет, Аянами?

 - Ты… – она замерла, напрягаясь, будто боялась, что сейчас я превращусь в чудовище и наброшусь на нее.

Внезапно глаза ее вспыхнули, а кожа будто побледнела еще сильнее. Может, она уже догадывается…

 - Да кто ты? – медленно спросила она, и голос ее окреп. – Ты наш враг? Или союзник?

Неужели ее и в самом деле так сильно это заботит? Даже больше, чем то, что я, такой странный парень, нахожусь рядом с Синдзи? Впрочем, я не знал ответа на этот вопрос, да и знать его мне не слишком хотелось. Даже если бы я имел возможность специально залезть к ней в душу и выпотрошить ее всю, я бы не стал этого делать. Просто потому, что даже Лилим имеют право на что-что, куда не заглянет никто, кроме них.

 - Я союзник Синдзи, – произнес я с новой улыбкой.

Она смотрела на меня, не зная, можно ли мне верить. А я не отрывал взгляда от лица Аянами, и глаза мои сейчас наверняка были холодны, как рубины.

 - Я союзник только Синдзи… – негромко, медленно уточнил я.

На следующий день, как только закончился последний урок, и Мисато-сан вручила всем расписания, я подошел к Синдзи. Краем глаза я заметил Аянами, направившуюся к нему с весьма решительным видом. Однако уступать ей дорогу, даже несмотря на то, что она девушка, я не собирался. Не после того, о чем случайно узнал вчера.

 - Син… – начала она, но я оказался быстрее.

 - Синдзи, ты сегодня занят?

 - Каору? – чуть удивленно произнес он, оборачиваясь ко мне.

Аянами застыла совсем рядом, и на лице ее появилось возмущение и расстройство от того, что ей не дали поговорить с Икари.

 - Ты не откажешься встретиться со мной в кабинете музыки? – с улыбкой спросил я.

Его лицо засветилось, озаренное улыбкой. Он понял, к чему я клоню.

 - С удовольствием! А по пути чаю выпьем?

 - Было бы неплохо, – отозвался я. – Как раз скоротаем немного времени.

 - Отлично, – кивнул он, засовывая книги в сумку. – Ладно, иди, я сейчас тебя догоню.

В этот момент он заметил стоящую рядом девушку.

 - Аянами? – похоже, он не ожидал ее увидеть. – В чем дело? Ты что-то хотела?

 - Н-не… – пробормотала она, потом улыбнулась, но неуверенно, и махнула рукой. – Ничего особенного.

 - Ну ладно, – пожал плечами Синдзи. – А не хочешь пойти с нами? Это было бы здорово, правда, Каору? – он повернулся ко мне, ища поддержки.

Я улыбнулся ей, хотя в душе было холодно, и этот холод наверняка мелькнул и в моих глазах.

 - Точно! Было бы интересно услышать твое мнение.

 - В общем… – чуть замялся Синдзи. – Мы сейчас идем в кабинет музыки.

Она смутилась, начала что-то лепетать и оглядываться по сторонам. Но я поймал один ее взгляд, брошенный на меня. Недоверие, легкая обида и опасение. Впрочем, чего еще мне было ждать? Синдзи расценил эту реакцию по-другому.

 - А, ты, наверное, торопишься? – спросил он. – Извини, не подумал.

 - Ну да, – похоже, она и сама была рада ухватиться за это объяснение, – Но все равно, спасибо за приглашение.

Синдзи кивнул ей.

 - Ну что, идем? – обратился я к нему.

 - Конечно. Тогда до завтра, Аянами, – с этими словами он помахал ей рукой.

 - Да, до завтра! – отозвалась она, и в голосе ее была радость.

Мы вышли из класса, и направились в школьный кафетерий. Попив чаю, наконец поднялись наверх, в кабинет музыки. Как всегда, там было пыльно, помещение казалось заброшенным, и Синдзи поинтересовался, убираются ли здесь хоть когда-нибудь? Я лишь понимающе хмыкнул.

Он достал виолончель, установил инструмент и сел на стул. Его пальцы медленными, ласкающими движениями коснулись грифа.

 - Зажимать струны немного больно, – негромко заметил он.

 - Если не будешь тренироваться, игра на виолончели будет причинять тебе лишь боль, – заметил я с улыбкой.

 - Хе, искусство требует жертв, да? – рассмеялся он.

Я вытащил из футляра скрипку, взял смычок и подошел к нему. Сейчас мне было легко. Свободно, просто и спокойно. Почему-то, находясь рядом с Синдзи, я зачастую забывал, кто я такой на самом деле. Думаю, просто потому, что у этого обычного на вид четырнадцатилетнего подростка невероятно чистая душа.

На миг мне стало интересно, что там у него, в самом потаенном уголке души? Что может быть там у того, кто так много общается со мной, кого не отталкиваю и не пугаю, как некоторых одноклассников? Как бы мне хотелось знать…

 - Спасибо, что согласился порепетировать со мной, Синдзи, – произнес я, заглядывая ему в глаза.

 - А что, у тебя скоро выступление? – заинтересовался он.

 - Да, – кивнул я. – На следующей неделе, в городском концертном зале.

 - Так скоро?

 - Ага.

 - Но со всеми этими событиями… – на его лицо будто упала тень, – у тебя не было и шанса попасть туда. Разве это нормально?

Я прекрасно знал, каковы мои шансы. Но попросил Икари Гендо, и так необходимое мне исключение из правил все же было сделано. Но я не мог рассказать об этом Синдзи. Не мог сказать, что этот концерт будет ради него.

 - Знаешь, – негромко произнес я. – Вполне возможно, что концерт и вовсе отменят. Из-за всей этой нервотрепки пошли разговоры, что сейчас нам совершенно не до концертов. Если еще что-нибудь случится, выступление точно прикроют.

Он с сочувствием слушал меня, а я смотрел на его грустное лицо и думал, что гораздо больше ему подходит улыбка. И собирался вернуть ее.

 - Ты тоже должен пойти, Синдзи, – сказал я, улыбаясь, и он отразил мою улыбку, подобно зеркалу. – Тогда я буду не так волноваться, стоя на сцене. А то если буду волноваться, наделаю кучу ошибок.

Он продолжал улыбаться, его глаза весело блестели, а меня вдруг кольнуло какое-то странное чувство, которое я даже не смог понять.

 - Синдзи… – медленно произнес я. – Почему ты столько общаешься со мной?

Я хотел это знать. Для меня это было важно, потому что, помня, сколько у меня времени, я бы хотел дарить ему радость. И мне нужно было знать, что он чувствует, когда находится рядом со мной.

 - Но ты же мой друг, разве нет? – он продолжал улыбаться, словно принял мой вопрос за шутку.

 - Друг? – эхом отозвался я, чувствуя, как грудь снова стискивает ледяной обруч.

 - Разве нет? – в его глазах плескалось веселье.

 - Интересно… – я невольно произнес это вслух. – И долго еще мы будем друзьями?

 - Разве не очевидно? – его улыбка стала шире. – Мы друзья на всю жизнь!

Тепло его души, хлынувшее на меня, моментально растопило кольцо холода. На какой-то миг мне показалось, что мне удалось краем глаза заглянуть в самую дальнюю часть его души, и увидел там свет. Простой солнечный свет… и большего просто не было нужно.

 И тогда я улыбнулся своему другу.

 - Спасибо…