Afterwards V

Пригород Токио-3, 2023 год

Кресло в доме Мари было глубоким и удобным, однако Каору никак не мог в нем устроиться. Ему казалось, что вокруг него сжимают кольцо воспоминания прошлого, голоса тех, кто забыл его и кого он сам заставлял себя забыть.

За окном медленно оседал алый диск солнца. Здесь, в одном из пригородов Токио-3, где жила Мари, почти не было высоких зданий, и ничто не мешало в полной мере любоваться закатом. Дом коллеги по команде стоял чуть в стороне от остальных, и за ним начинались бескрайние поля, которые изредка перечеркивали линии скоростных поездов.

Нагиса не отрывал взгляда от пейзажа за окном, поливаемого медью умирающего на сегодня светила, и думал о том, что произошло за последние три месяца. Три месяца назад… в день, который превратился в очередной «водораздел» в жизни бывшего пилота Марка-06, Мари вспомнила, кто он такой.

Каору не мог сказать с уверенностью, почему все произошло именно так. Его вспомнила только Мари. Ни Аска, ни Синдзи, ни Рей не могли поверить в то, что в их жизни когда-то присутствовал этот парень с тонким лицом, алыми глазами и белыми волосами.

Мари рассказала, что тогда, стоило ему упасть с мотоцикла сразу после пересечения финишной черты, у нее с глаз будто упала пелена, и она вспомнила все, что касалось его. Как будто вспомнила сон, приснившийся много лет назад. Вроде бы он совсем стерся из памяти, но наступает момент, когда ты с удивлением понимаешь, что помнишь его во всех подробностях.

Он долго думал, что же послужило причиной. Не раз ему приходило на ум, что все дело в аварии. Слишком уж похоже все выглядело на прошлый раз, в тогда еще пустом районе Токио-3. Каору казалось, что только это невероятное сходство и могло заставить Мари понять, что он не просто коллега по команде. Он был ее «коллегой» уже очень давно, еще в те времена, когда миру угрожали Ангелы и SEELE…

В Нагисе вдруг проснулась его прошлая сущность, веселого и улыбчивого парня, друга для всех вокруг, а не того чуть отстраненного, одинокого Серебристого Ангела, в которого он превратился… превратил себя. Ведь если Мари узнала его, значит, есть средство заставить вспомнить о себе и остальных. Аску.

Однако ничего не получилось. В тот же день Мари, уверенная, что теперь-то все вспомнят его, притащила в помещения команды Аску, которая, как оказалось, была в тот день на трибунах. И она пыталась заставить подругу вспомнить, что этот парень в комбинезоне гонщика, тот самый, что только что выиграл гонку и упал с мотоцикла – ее парень, Нагиса Каору. Все больше распаляясь, она почти плакала от того, что Шикинами ее не понимала. Мари недоумевала, как же такое возможно, ведь она его вспомнила! Почему же не помнит Аска, с которой Каору был в таких близких отношениях?

Аска тогда сильно разозлилась и высказала Макинами все, что она думает о Каору. Она обвиняла беловолосого парня в том, что тот извращенец, и пару лет назад уже преследовал ее. Шикинами возмущалась, как это Мари могла объединиться с таким идиотом, кричала, что это совсем несмешная шутка. А коллега стояла, едва сдерживая слезы, и молча выслушивала упреки, не понимая, почему все так складывается. Ведь это Каору, тот самый Каору, так почему же Аска, его любимая, не помнит о нем?

 - Не нужно, Мари, – негромко сказал тогда Каору, когда Аска остановилась, чтобы перевести дух. – Она не вспомнит меня.

Не он сказал эти слова. Точно кто-то неведомый, но бесконечно мудрый шепнул ему на ухо, и Нагиса немедленно согласился с этой истиной, и не смог удержать ее в себе. Веселый и улыбчивый пилот Марка-06 вновь исчез, и теперь Каору был уверен – навсегда. Остался лишь он, тот самый Серебристый Ангел, которого он создал сам, когда нужно было примириться с новым местом в мире.

Мари тогда уговаривала его попробовать еще раз, и он пробовал. В сердце еще тлели угли прошлой сущности, однако после множества попыток, во время которых он ставил себя в самые яркие ситуации, что им довелось пережить вместе с Аской, а потом и остальными, Каору понял, что все бессмысленно. Да, он любил Аску, считал другом Синдзи и Рей… но это было там, в прежней жизни, и попытки вернуться к ней причиняли мучительную боль. Еще больнее стало, когда эти попытки обернулись крахом.

Тогда он на неделю заперся в своей квартире, не отвечал на стук в дверь и телефонные звонки. Призраки прошлого колыхались в углах комнаты и пытались обрести плоть через его страдания. Однако он, ни разу не склонившийся, ни разу не отступивший ни перед одним врагом, не давал им этого сделать. Он вновь и вновь заколачивал гвозди в гроб собственного прошлого, шепча себе, что это прошло, что оно больше не имеет значения, что теперь у него другая жизнь, что сам он другой. Это было трудно, мучительно, но он выдержал. И почти сумел вернуть своей душе прежний покой.

Только Мари продолжала оставаться единственным нестабильным элементом его существования.

Каору никогда не говорил ей этого, но с ней он чувствовал себя странно. С одной стороны она – мост в прошлое, о котором Нагиса предпочитал не вспоминать. С другой – не самая малая часть настоящего, в котором не было почти ничего, кроме мотогонок. Макинами, сама того не подозревая, оказалась для Каору частью обоих миров: и того, что он вынужденно покинул, и того, что понемногу строил для себя сам. И Нагиса не мог решить, как вести себя с ней.

Подчас само ее присутствие загоняло в грудь раскаленные иглы. Иногда хотелось сидеть и разговаривать с ней, не обращая внимания на время, ведь никто не сможет так хорошо и полно понять гонщика, кроме другого, так же одержимого большими скоростями. А порой, когда Каору глядел на нее, его не покидало ощущение раздвоения, точно он завис между двумя мирами, и никак не может решить, в каком же из них его место.

А Макинами старалась проводить с ним гораздо больше времени, чем раньше. Впрочем, это было объяснимо: раньше он был лишь напарником по команде, а теперь оказался кусочком прошлого, по непонятной причине забытого, но все же от этого не исчезнувшего. Она видела, как порой тяжело ему, и внутренне жалела, потому что с трудом могла себе представить, что довелось испытать бывшему пилоту Евангелиона. Быть вычеркнутым из жизни, но все же остаться жить… иногда, думая об этом, Мари содрогалась от поднимающегося откуда-то изнутри ужаса.

Он всегда был ей интересен. Еще в той, «прошлой жизни», как иногда называл ее Каору, предпочитавший о тех временах не говорить. Он совмещал в себе качества каждого из остальных пилотов. Хладнокровие – от Рей, умение сражаться до конца – от Аски, сострадание – от Синдзи, легкость характера – от нее самой. С ним всегда было хорошо, каждому из них, однако Каору никогда не пытался вырваться в лидеры. Наоборот, он всегда стоял в стороне, и все же был необходим. Всем им.

Когда война закончилась, он выбрал Аску, и никто никогда не сомневался в выборе беловолосого пилота. Они одновременно и подходили друг другу, и в то же время представляли собой яркий контраст. Огонь и лед… разве может быть пара лучше? Тогда так говорили многие, и сама Мари была в их числе, хотя немного и завидовала подруге. Совсем немного, без злобы, скорее с легким сожалением, что Нагиса никогда не будет смотреть на нее так, как на Аску.

И теперь, когда кончился период «забытья», она вновь чувствовала желание быть рядом с ним. Все же он был частью ее прошлого, так же, как и она была частью его. И раз уж по непонятным причинам лишь она одна смогла вспомнить его, то девушка хотела как-то скрасить горечь, что пропитывала Каору. Однако втайне она была рада…

 - Каору, – голос Мари заставил Нагису отвести взгляд от окна.

Она неслышно вошла в комнату и поставила на столик у кресла поднос с двумя высокими стаканами напитка из мяты и алоэ. Когда-то Нагиса очень любил его.

Сделав глоток, Каору почувствовал очередную иглу в сердце. Он помнил этот вкус, все еще помнил, как бы сильно не старался забыть. Он пытался построить, создать себя заново, непохожего на себя прошлого, и в целом ему это удалось. Однако иногда надежный цемент, которым он скрепил себя, все же давал трещину.

Мари, не подозревая о его мыслях, села в кресло рядом, и тоже посмотрела на закат. Потом перевела взгляд на неподвижное лицо Нагисы, измененное исчезающим солнцем. Сейчас, в этот миг, он казался девушке одиноким, брошенным и печальным. Лишь глаза, чей цвет был ярче алого диска, оставались прежними. Теми самыми, что она помнила.

Он поднялся и с бокалом в руках подошел к большому, почти во всю стену, окну. Медленно поднял руку, точно пытаясь поймать ускользающее солнце, и коснулся прохладного стекла. Зачем он приехал сюда? Зачем поддался на уговоры Макинами заехать к ней в гости, и теперь стоял в комнате, не сняв мотозащиты? Каору надеялся, что прочная «черепаха» защитит его от теней ушедшего, изменившегося мира, однако в душе бушевал ураган. Нагиса чувствовал себя растерянным, и не знал, что ему делать дальше. Что делать теперь, когда мир не изменился, а лишь немного исказил часть себя, и смотреть на эту трещину было почти мучительно.

 Макинами вдруг встала и медленной, нерешительной походкой направилась к нему. Каору обернулся к ней и увидел, как блестят в полумраке комнаты ее глаза, как едва заметно дрожат губы…

 - Каору… – едва слышно произнесла она. – Прости но… я должна тебе это сказать.

Бывший пилот Марка-06 замер, а внутри, в сердце, что-то щемящее уже рвалось наружу, подсказывая, что произойдет дальше.

 - Аска не помнит тебя, – продолжила Мари. – Никто не помнит. Их… ее все равно что нет. А я есть, Каору… я есть… для тебя.

Она придвинулась еще ближе, почти касаясь его.

 - Ты всегда нравился мне… – шепот Макинами обжигал душу Каору. – Но ты выбрал Аску… Теперь ее нет, и я хочу сказать тебе… я… Я люблю тебя, Каору…

Ее шепот был уже совсем близко, блестящие глаза как будто заполнили собой весь мир, а губы уже тянулись к его губам, когда все тело Каору будто окатило ледяной водой. А самый большой кусок льда заменил сердце.

Он шагнул назад, и она остановилась. Застывшее, точно изваянное из камня лицо Нагисы ничего не выражало, и потому она не могла догадаться о том, что он испытывал сейчас. Проклятое прошлое, от которого он так долго бежал, которое так старался забыть, вновь пыталось прорваться в его жизнь. Созданная им самим броня почти дала трещину. Однако устояла.

Каору прислушался к себе, заставляя холод, поселившийся в сердце, пропитать все его существо, всю душу, до самых потаенных глубин. И тогда осталось лишь равнодушие, которым он всегда старался отгородиться от призраков, от миражей того, что навсегда осталось за спиной. Только отстраненность, только его воля, только он сам, созданный самим собой, мог разрушить эти миражи.

 - Прости, Мари – произнес он безо всякого сожаления, и холод его интонаций вонзился в самое сердце девушки. – Но я не тот, кого ты любила. Того Нагисы Каору больше нет, и бессмысленно пытаться вернуть его из мертвых.

Обогнув ее, он быстрым шагом направился в прихожую, надел мотоботинки, перчатки и взял шлем. Молча вышел из дома, завел мотоцикл и, усевшись на Табриса, надел шлем. Дверь дома распахнулась, и на пороге показалась Мари, едва сдерживавшая слезы.

 - Вернись! – крикнула она. – Вернись ко мне, Каору! Я не хочу терять тебя еще раз!

 - Он уже никогда к тебе не вернется, – произнес Нагиса, хотя и знал, что вряд ли она расслышит его за шумом мотора. – Твой Каору умер уже дважды. В первый раз – там, на дороге. А второй для того, чтобы появился я.

Табрис рванулся вперед. Каору мчался в Токио-3, ощущая странную, но непонятно почему приятную пустоту в душе. Он только что своими руками оборвал последнюю, непрошенную возникшую связь с прошлым. И теперь, на дороге, наедине с Табрисом и встречным ветром, он был свободен.